1.«Чем более испытал, тем в самом себе я становлюсь выше…»
«Родина и убеждения были причиной моего немалого самопожертвования» С.Г.Волконский
Сергей Григорьевич Волконский вернулся из Сибири в канун семидесятилетия. Марии Николаевне исполнилось пятьдесят, что по тем временам означало старость. Она сильно изменилась. «Романтическая и героическая в красоте своего подвига, она смотрела сейчас на жизнь своими большими глазами из глубины перенесенных страданий». Но все же еще семь лет Мария Николаевна прожила среди детей, внуков, с мыслями о прожитом и пережитом.
На родине опальных декабристов тепло встретило передовое русское общество. Их всюду охотно принимали. Даже консервативно настроенные люди стремились выразить уважение. Но царское правительство продолжало относиться настороженно. В столицах жить запретили. Даже наследник царя-деспота Николая I Александр II, слывший «царем - освободителем», оставался к декабристам мелочно-придирчивым. Правительственные агенты не спускали с них глаз. Шефа–жандармов Долгорукова беспокоило уже то, что «они (Трубецкой и Волконский – М.Б.) будто бы бывают во всех обществах с длинными бородами и в пальто…» И услужливый московский генерал-губернатор докладывает начальнику: «…их 30- летнее отсутствие ничем не выказывается, не наложило на них никакого особенного отпечатка, так что можно этому удивляться и, предполагая их встретить совсем другими людьми, частию убитыми, утратившими энергию, частию одичавшими, могут находить, что они лишнее себе позволяют».
Вернувшись в Москву, Волконская долго болела и вскоре получила разрешение выехать для лечения за границу вместе с дочерью Еленой Сергеевной. Не будучи уверенной, что вернется, взяла с собой в мешочке горсть родной земли, которую просила положить в гроб, если умрет вдали от родины. Через год позволили выехать за границу и Сергею Григорьевичу, тоже уже больному. В Париже за ним по-прежнему тайно надзирали.
Во французской столице с Волконским познакомился Герцен, который относился к нему «с такой сыновьей, предупредительной почтительностью и берегущей любовью, которую если нужно уметь вызвать, то еще больше нужно уметь носить в себе» (по словам Н.В.Шелгунова). Шелгунов рассказывал в «Воспоминаниях»: «Раз я прихожу к А.И. Герцену и застаю такую картину. В мягком большом кресле сидит величавый старик (таких стариков я еще не видывал) с длинными, по плечи, и белыми, как снег, волосами; в лице и во всей фигуре почтенного старика, откинувшегося на спинку кресла, было что-то патриаршее, спокойное: в прямом, ясном взгляде чувствовалась душевная красота и та уверенность в себе, которая дается хорошо прожитой жизнью и спокойной совестью».
Еще до амнистии, уже не надеясь на возвращение, Волконский писал: «… и мои кости останутся в Сибири. О себе не горюю – накликал на себя этот удел; и все-таки совесть чиста и готов предстать пред суд божий без упрека и тщеславия или эгоистически в чем; родина и убеждения были причиной моего немалого самопожертвования. … как Вайнаровского наша память похоронена будет в Сибири; о себе не сетую: чем более испытал, тем в самом себе я становлюсь выше…»
Никогда после ни сами декабристы, ни их жены не пожалели о совершенном. В день падения в России крепостничества, 19 февраля 1861 года, (Волконский находился в это время в Париже), Сергей Григорьевич, стоя в церкви, плакал и говорил, что это были самые счастливые минуты его жизни. Свершилось то, за что декабристы столько выстрадали и, по существу, отдали жизнь. «Мученики полезны для новых идей. Всякая преследуемая истина есть сила, которая накопляется, есть подготовительный день торжества», - резюмировал жизнь Александр Бестужев в воспоминаниях, оставленных жене и детям.
За границей Волконские отметили две свадьбы: овдовевшая дочь вторично выходила замуж, и женился сын Михаил (на внучке Бенкендорфа).
В конце жизни Волконскому удалось добиться от Александра II возвращения военных наград: георгиевского креста и военной медали в память 1812 года. Но ему уже было 73 года, и недолго довелось носить кровью заслуженные награды. В 1863 году в возрасте пятидесяти восьми лет скончалась Мария Николаевна. Волконский тяжело пережил смерть жены. Сам тоже болел: подагра и паралич конечностей лишили возможности ходить, передвигался в коляске. Через два года умер и он, семидесяти семи лет от роду. Оба покоятся вместе, в Черниговской области, в селе Воронки.
Еще в Сибири С.Г.Волконский писал: «Не грустно умереть в Сибири, но жаль, что из наших общих опальных лиц, костей – не одна могила. Мыслю об этом не по гордости, и тщеславию личному: врозь мы, как и все люди, пылинки; но грудою кости наши были бы памятником дела великого при удаче для родины и достойного тризны поколений». О том же говорил и Александр Бестужев: «И самая смерть наша будет полезна отечеству…»
Имена декабристов и жен стали окутываться легендами. Уже не было в живых ни Е.И.Трубецкой, ни М.Н. Волконской, когда в театре встретились поэт-демократ Н.А.Некрасов и сын М.Н.Волконской Михаил Сергеевич. Михаил дружил с Некрасовым, вместе ездили на охоту.
Некрасов сообщил, что написал поэму «Княгиня Трубецкая» и хотел бы, чтобы Волконский прочитал и внес поправки. Поэма имела громадный успех. Поэт попросил у Волконского воспоминания матери. Михаил Сергеевич наотрез отказал, заявив, что решительно никому, даже самым близким людям, не давал их читать, тем более что до поры до времени они и не предназначались к печати.
- Ну, так прочтите мне их! – сказал Некрасов, добавив, что о княгине Волконской имеет материалов гораздо меньше, чем о княгине Трубецкой, и сыну будет неприятно, если образ матери выйдет в поэме искаженным. Волконский согласился не сразу, но позже все же дал согласие. Три вечера сын Волконской читал Некрасову «Записки» матери. Во время чтения поэт несколько раз вскакивал с кресла и со словами: «Довольно, не могу! – бежал к камину, хватался за голову и плакал, как ребенок.
…После реставрации, которая продолжалась долгих 11 лет, дом Волконских в Иркутске стал музеем - ведущим среди музеев страны, рассказывающих об истории декабристов в России. 10 декабря 1985 года он принял первых посетителей. В экспозиции хранятся подлинные вещи семьи Волконских и других декабристов. Здесь и сегодня устраиваются музыкально-литературные вечера, салоны, спектакли «Домашнего театра Волконских». Ежегодно в декабре музей проводит традиционный областной фестиваль «Декабристские вечера». Мне удалось побывать на одном из таких музыкальных вечеров в доме Волконских, где с удовольствием слушала романсы в исполнении солиста иркутской филармонии.