Деревенька моя

Отчизна милая моя тебе в любви признаюсь я.
Иногда по ночам ко мне приходят счастливые сны. Я  вижу себя в детстве.
 Вижу весь в белой кипени сад весной, цветущую сирень под окном, берёзовую рощу за деревней, где так заливисто пели соловьи и куковали кукушки. Вижу тропинки, которые вели в лес, где ранней весной мы  собирали голубые подснежники- пролески и земляничные поляны, которые щедро одаривали нас летом душистыми ягодами.
 Моя  деревня Гервяты находится в Белоруссии, в пограничном с Литвой Островецком районе. Живут в нашей деревне и в нескольких окрестных деревнях литовцы и белорусы, до войны жили поляки. В конце 50-ых годов большинство уехали в Польшу. Ещё до войны на центральной улице стояли несколько двухэтажных домов, в них жили евреи.  На первом этаже у них были магазины, а на втором этаже они жили. Немцы увезли евреев в гетто в город Ошмяны, их постигла учесть тысяч евреев во время войны, а дома  во время войны  сгорели.  Остался всего один дом, который стоял чуть подальше от других. После войны там долгое время был хозяйственный магазин, потом его снесли. Литовцы говорят на своеобразном языке, это смесь литовских и белорусских слов. Большинство белорусские слова, а произношение литовское. Исповедуют  католическую  веру.
 Вообще это место стык двух языков, обычаев, обрядов, культур, которые обогатили как литовскую, так и белорусскую культуру.
 В конце 70-ых в нашей деревне и в окрестных деревнях работала  экспедиция из языковедов, историков, этнографов  из Литвы и Белоруссии. Они изучали язык, обряды, записывали народные шуточные и обрядовые песни, сказки ,рассказы-воспоминания пожилых людей о жизни ,о первой мировой войне ,о крестьянских бунтах против помещиков. Изучали архитектуру ,быт, орудия труда, одежду, утварь, народные промыслы. В 1989  году в  Вильнюсе была издана монография «Гервяты» по результатам экспедиции. Одна такая книга мне досталась от мамы, ей подарили участники экспедиции.
 Деревенька моя! Наши пути разошлись, волей судьбы я давно горожанка. В городе родились и выросли мои дети и внуки, а я в душе всё та же деревенская: люблю работать на земле, люблю вставать летом с солнцем, люблю природу .Я очень счастлива, что моя деревня не исчезла. И так же, как и много веков, живёт. Деревня расстроилась, добротные деревянные и кирпичные дома, асфальтом покрылись улицы. В каждом доме телевизоры, интернет, у домов легковые машины, люди живут счастливо. Они так же, как и раньше  много трудятся на земле, и земля щедро одаривает их богатыми урожаями.

  1 глава. СТРАНИЦЫ  ИСТОРИИ.
Первое напоминание о нашей деревне датируется 1271 годом. Есть какие-то сведения, что деревню основал ксёндз  Герминтас, и деревня называлась не то Герминты, не то  Гермяны и вроде из-за ошибки в написании получилось Гервяты.  Согласно  реформы 1565-1566годов Гервяты вошли в состав Виленского  уезда  Виленского воеводства. Тогда Гервяты считались местечком, в переводе с польского- маленький городок. С 1920 года Гервяты оказались в составе  Литвы, а с 1922 года в составе  Польши.
В народе, как мне рассказывал папа, считали, что название»Гервяты « произошло от слова»гярве», что в переводе с литовского значит журавль. В окрестностях деревни раньше было много болот, где гнездились журавли. И только в 60-70 годы их осушили и засеяли.
 Ландшафт деревни и окрестных деревень вокруг- это оставшиеся после ледникового периода невысокие холмы, равнины с перелесками, поля с оставшимися после ледника отложениями в виде больших валунов и множества мелких камней. За деревней  на несколько километров тянется лес, сосны и ели с небольшими дубовыми и берёзовыми рощицами. Тихая и спокойная река Лоша. Зимой на несколько месяцев река замерзает. Ещё раньше, когда у нас в деревне был маслозавод, лёд вырубали, и огромные глыбы льда хранили в глубоких подвалах маслозавода. Это был своеобразный холодильник.
 В 1536 году в деревне был построен костёл и с этого времени есть больше сведений о Гервятах.   В 1903 году был построен новый костёл, самый большой в Белоруссии: готика, три алтаря, орган.
 В  какое-то  время  деревня и ещё семь деревень вокруг было переданы  Вильнюскому епископу.  Земли были разделены между деревнями, как делились между семьями неизвестно, а часть земли принадлежало непосредственно епископу . Известно, что уже тогда на берегу реки был большой дом, административные и  хозяйственные постройки , дом для работников, сыроварня и мельница . Известно, что около костёла была базарная площадь, а на въезде какое-то время   была корчма. Из всего этого сохранилась  только мельница , её отреставрировали  и там сейчас кафе. Там, где была базарная площадь, теперь прекрасная зона отдыха. Ещё бабушка мне показывала место, где была корчма. Известно, что крестьяне этих деревень должны были работать на землях епископа. Мужчины должны были отработать 104 дня, а женщины 23 дня в году, так же отдавали часть урожая овса и сено. Кроме того отдавали курицу, десяток яиц и платили деньгами за пахотную землю и пастбища.
 С конца девятнадцатого века двор в деревне и земля стала принадлежать роду помещиков  Дамейко. В 1915 году деревня была оккупирована немцами. Про те времена пожилые люди рассказывали много плохого. Немцы забрали у крестьян лошадей, коров, свиней, овец, кур. Мужчин и женщин гоняли на рытьё окопов. Люди голодали. Воевали мужчины на той войне везде, многие дошли до Карпат. Вернулись мужчины многие революционно настроенными , создавали комитеты и уже в составе  Польши поднимали бунты и один раз даже раздали конфискованное у помещика зерно, но все бунты подавлялись, а организаторы попадали  тюрьму.
  2 глава. БЫТ В ДЕРЕВНЕ.
 Во все те времена жизнь крестьянина в деревне была тяжёлой. Избы в деревне были деревянные, крытые соломой. Солома от дождя и снега чернела, и избы смотрелись мрачно, но, несмотря на трудности быта, у людей была тяга к  красоте. Идёшь по улице сразу после войны, одинаковые унылые строения, но нет, вот резные наличники у окошек, вот у  крыльца над дверью узорчатое окошечко. Всегда с весны идо осени радовали своей красотой цветы в палисадниках: непременно  мальвы под окном, пионы летом и георгины разных цветов осенью.  В каждом палисаднике осенью желтел золотой шар, и пламенели ярким разноцветьем астры.
 В  неурожайные годы  к весне скот, в основном коров, нечем было кормить, тогда снималась часть соломы с крыши. Рассказывали, что иногда коровы к весне тощали так, что не могли встать ,и их приходилось поднимать.  В урожайные годы раз лет в 10 солому  на крыше  меняли. Избы были почти все одинаковые, исключение составляли только избы у более зажиточных. После войны у нас  на улице было 30 домов, побогаче  только три избы. У них изба делилась на две части, посредине сени. По одну и другую сторону было  по комнате и кухне, был деревянный пол, ещё окна со ставнями,  веранда, и крыша крытая железом .У остальных одна комната, тут же русская печь, в которой готовили пищу, сзади лежанка, где зимой можно было погреться на горячих кирпичах. Это место стариков и детей. Сколько сказок было рассказано бабушкой на печи, сколько простуд лечила печка! После войны одежонки и обувки не было, а зимой поиграть на улице хотелось. Одевали старое несколько раз перешитое пальтишко ,бурки  из старых тряпок, которые шила мама. Приходили домой, все в снегу, замёрзшие и сразу на печь, отогреваться, тут же сушилась одежда. Пол в избе был земляной. Печку топили дровами. Истопит хозяйка печь, а часть угольков перед печкой сбоку в нише присыплет  золой, чтоб огонь сохранился до завтра. Спички стоили дорого, да их и не было, особенно сразу после войны. Помню иногда утром заходила соседка попросить угольков, у неё не сохранились, потухли.  Для освещения пользовались керосиновыми лампами, но часто керосина не было или денег для его покупки, тогда сидели при лучине.  У каждого в избе был запас лучин. Помню, после войны папа по вечерам строгал лучины. Дрова заготавливали в лесу. Лес при Польше принадлежал помещику и ещё участок леса принадлежал одному богатому хуторянину. Лес надо было купить, а денег не было.  Иногда, как рассказывала бабушка, лес попросту воровали ночью. У кого была лошадь, дрова привозили на лошади, а бедные на себе вязанками таскали хворост. Моя мама не помнит своего отца. Дед Викентий ушёл на войну в 1915 году, когда маме не было и года, и что с ним стало, где погиб ничего не известно. Вот бабушка, а потом , когда подросла и мама ,хворост носили на себе из леса, а до леса больше километра.
  Многое из того, чем пользовались в деревнях раньше давно забыто. Об этом помнят разве только пожилые люди. У нас в деревне была мельница, но во время войны и после войны она не работала. Зерно мололи на жерновах. Ещё и сейчас в Белоруссии можно найти у пожилых людей жернова, хотя ими уже не пользуются. В деревне всегда был дефицит мыла.  Для мытья головы и для стирки использовали щёлок. Вода настаивалась на золе , процеживалась и этим настоем мыли голову и добавляли при стирке. Ещё помню, мыли голову мятой, ромашкой. Сразу после войны мама мыло варила сама.  Знаю , что составляющей в мыле был жир и помню мама покупала мыльный камень. Что это такое я не знаю. А мы, искали по вечерам,  так мы называли» мыльную траву», она росла на пустырях и вечером  мы  отмывали ноги после целого  дня беготни босиком. Электричества не было, утюги были угольные, но ими можно было пользоваться только, когда топилась печь, но и такие утюги, ещё как рассказывала бабушка, тоже были редкостью. Гладили бельё рубелем, он у нас называется качалка.
3  глава. УБРАНСТВО  ИЗБЫ.
 В избе главное место занимал деревянный стол. Семьи тогда, в основном , были большие, стол соответственно большой. По бокам лавки. У стены большая деревянная хозяйская кровать. Если позволяло место, то ставили и вторую кровать для подросших детей. Если в семье было много детей, то к лежанке приделывались полати . Это такая лежанка из досок вместо кровати. У нас в избе полатей не было, но такие полати я ещё застала у своих соседей, у них было шестеро детей. В углу иконы, где молились по утрам и обязательно крестились на иконы перед обедом . У богатых в избах был шкаф, но у всех обязательно был сундук, который дочери получали в приданое, и в нём хранилась выходная одежда, рушники, скатерти, покрывала, но пользовались ими только в праздники. Вместо матраса стелили солому и накрывали самотканой  со льна тёмной простынёй. Одеяло было тоже из льняной ткани, внутри отходы от обработки льна. Одеяло было тяжёлое, неудобное, но были рады и такому ,другого не было. Подушки были перьевые, потому, что в каждой семье держали кур. Два раза в году после обмолота осенью и перед Пасхой солому на кроватях меняли. Особенно хорошо спалось на такой ,казалось мягкой, постели в ту ночь.
Весь такой быт я ещё помню после войны. Мы жили с родителями и  сестрой в маленькой старой избе, которая досталась бабушке от её свёкра. Комната была совсем маленькой. Стояли две кровати. На одной спали родители, на другой бабушка с сестрой. Мне, так как я была старшей, стелили на лавке. Сени у нас были дощатые, и зимой в щели заметало снег. У двери стоял бабушкин сундук, там хранилась одежда. Стол стоял у окна , у стола две длинные лавки. Большая печка с лежанкой занимала половину нашей крохотной избы. В углу были три иконы.  Одна икона Иисус  Христос , вторая  Дева  Мария и моя именная икона  Святая София, которая была ещё до моего рождения. В 1996 году умер отец, мама умерла годом раньше, в доме какое-то время никто не жил и иконы украли. Я до сих пор очень сожалею об этой утрате.
 В одной избе раньше, как рассказывала бабушка, жили несколько  поколений :отец с матерью, бабушка с дедушкой, подросшие дети. Было тесно, но всегда был порядок. Если дедушка  был ещё в силе, то главой семьи был он и только когда дедушка был уже старый, главой семьи становился старший сын. Иногда в одной  избе жили и два или три сына, иногда уже  женатых.
Время обеда. Хозяин крестится на образа, садится  за стол, потом все остальные . На стол  ставилась одна большая  миска. Если семья была большая, то ставились отдельно миски для детей и стариков.
4 глава. ЗЕМЛЕДЕЛИЕ, ЖИВОТНОВОДСТВО И РЕМЁСЛА ЖИТЕЛЕЙ ДЕРЕВНИ.
 Основное занятие жителей деревни земледелие.   Самый большой надел земли был у помещика. На помещика работали крестьяне, их называли дворовыми.  Они жили в домах рядом с усадьбой. В двух домах у каждой семьи были по одной комнате.
 Дом помещика стоял на берегу реки. В доме  было восемь комнат и большой зал, где устраивались балы. После войны в комнатах оборудовали классы, а в зале мы занимались зимой физкультурой. Это была наша первая школа после войны. Новую современную школу построили в конце пятидесятых. Около дома был большой  парк, оранжерея, где  круглый год росли цветы. Кроме крестьян, что работали у помещика  на земле и на ферме, у помещика была ещё прислуга. Часть прислуги были деревенские, а часть помещик  брал из города. Ещё у помещика был большой сад, где росли яблони, груши, сливы, вишни. Мой дедушка Егор  вместе сыновьями работал в саду у помещика: ухаживали за садом, охраняли , осенью убирали урожай и возили на лошадях фрукты на продажу за 60 километров в Вильнюс. За это им платили, хоть небольшие, но деньги.  В семье было шестеро детей. Своей земли у  них было мало. У большинства крестьян земельные наделы были небольшие , да и урожаи в то время были небольшими: землю обрабатывали плугом, средств защиты растений не было, из удобрений только навоз, но у бедных даже коров иногда не было. Как рассказывал папа, весной хлеб у большинства заканчивался . Тогда брали в долг до нового урожая , но чаще всего у помещика , так как   больше ни у кого не было. Помещик давал зерно в долг за отработку во время уборки урожая, когда особенно нужны были рабочие руки. Крестьяне работали летом от зари до темна, и  только в воскресенье посещали службу в костёле и потом могли отдохнуть.  Чиновники строго следили, чтоб в воскресенье крестьянин не работал. Рассказывал папа» Бывало ,надвигается дождь, в поле стоят копны подсохшей ржи, но отвести домой нельзя, если увидят, наложат большой штраф, дескать Бог не велит работать в воскресенье». Это вот такая была  власть, а  не Бог. Бог не желает человеку плохого, а работать , если в этом есть необходимость никогда не грешно.
 Сеяли на полях  рожь, ячмень, овёс, гречку, лён, горох, бобы. Пшеницу  сеяли только богатые, потому что рожь была более урожайной, а это хлеб- главная еда крестьянина. В каждом хозяйстве, даже самом бедном, обязательно сеяли лён. Вся одежда крестьянина старых времён , как мужская, так и женская была из льна. В огородах сажали  свёклу, капусту, лук, чеснок ,огурцы, брюкву и редьку, а вот помидоры, морковь стали сажать позже. Бабушка рассказывала, что раньше помидоры, редиску не сажали.  Надел земли делился на три части: одна  часть засевалась озимыми, вторая яровыми, а третья оставалась незасеянной. Это называлась оставить землю под паром, чтоб она отдохнула. Позже такие участки засевали люпином или клевером.    Всё делалось вручную.  Пахали плугом, землю рыхлили бороной. Сеяли вручную. На шее у крестьянина корзина на верёвке. Идёт он по полю и разбрасывает зерно, потом опять бороной запахивает зерно.  Жали рожь, ячмень серпом, а овёс косили косой.  Потом связывали в снопы и ставили в копны, чтоб всё просыхало. Просохшие снопы свозили на лошадях в гумно, а потом молотили цепами вручную. Конная  молотилка и ручная веялка были только у помещика и у одного зажиточного крестьянина. Когда организовали колхоз, их забрали, и первое время была только такая техника. Тяжёлый труд. Такой я застала после войны, колхозы у нас организовали только в 1949 году. Я с десяти лет работала в поле наравне со взрослыми, умею и жать и молотить и косить, тогда с семи –восьми лет учили детей всем работам в поле и по хозяйству.
 Очень тяжёлый труд и в основном  женский –это лён. Его надо несколько раз прополоть, рвать, вязать в снопы. Ставили снопы тоже в копны. По привозу молотили, собирали семя, а потом расстилали стебли на лугу, чтоб стебли вылежались, потом поднимали его. Топили жарко баню, ночь стебли парились, а потом женщины в предбаннике мялкой мяли его, освобождая от стеблей, трепали, вычёсывали и только связан в пучки был готов, чтоб его можно было прясть. Всё лето крестьяне работали и поглядывали на небо, весной молили  Бога о дожде, а во время уборки урожая о погоде. Если долго не было дождя или наоборот дождь лил во время уборки, то ходили крестным ходом и молились, прося дождь или погоду. У нас  в деревнях стоят и сейчас высокие деревянные кресты. Такой крест есть и  в нашей деревне, а раньше их ставили ещё у развилки дорог. Вот обходили все эти кресты и у каждого молились. Ещё крестным ходом ходили после уборки урожая, благодарили Бога за то, что даровал и сохранил плоды земли.
 У нас Белоруссии вторым хлебом считается картошка. Сажали её много, и в основном  она давала хорошие урожаи, если только год не был  дождливым. Не было хлеба, спасала картошка, часть картошки шла на корм свиньям. Убирали картошку в сентябре, очень радовались, если картошка уродилась, значит, семья будет сыта.
 Кроме земледелия крестьяне занимались также животноводством. Держали коров, свиней, кур, овец. Лошади были не у всех, часть были безлошадные, не могли содержать лошадь. У богатых были свои пастбища и сеноугодья, а бедняки косили сено по канавам, у реки, у леса, сушили траву после прополки. Держали овец не только для мяса, но больше для шкур. После выработки из них шили полушубки, у нас их называли кожухи. Ещё бабушка помнила , что раньше пасли не только коров, но и свиней. Утром сначала выгонял пастух стадо коров, потом свинопас выгонял пасти свиней.
 Семьи раньше были большие. Когда подрастали  дети родители присматривались , у кого из детей к чему есть способности. Отдавали  детей учиться ремеслу портного, столяра, скорняка, кузнеца, сапожника. В деревне очень ценились мастеровые люди, ведь раньше всё в деревне производили сами.  Мастеровые сами делали сани, телеги, сбрую для лошадей, мебель. Скорняки обрабатывали шкуры, а портные  шили и шубы и одежду. Самыми  нужными в деревне были кузнецы. В кузницах с утра и до вечера горел огонь: подковать лошадь, отремонтировать плуг, борону, грабли, лопату. Профессия кузнеца всегда передавалась по наследству : от отца к сыну.  У моего отца  в семье было шестеро детей, одна сестра и четыре брата. Папу выучили портным, дядю  Антона плотником, а дядю  Бронислава  скорняком.   Тогда на учение отдавали в своей деревне и в другие  деревни на учёбу  к мастерам своего дела и платили за учёбу зерном. Жили бедно, но дед  Егор постепенно выучил всех. За что ему большое спасибо, после войны, когда не было еды,  иногда папе удавалось шитьём заработать немного картошки или пару килограмм зерна.
 Пчеловодство в старые времена было не особенно распространено, но говорила бабушка, в лесу иногда добывали мёд диких пчёл, а потом пчелиные рои приносили домой, и разводили пчёл в усадьбе. Домики для пчёл сначала выдалбливали  из толстых брёвен и назывались они колоды. Только после войны уже стали строить улья для пчёл, но держали не больше 2-3 ульев для своих нужд, для детей, для больных.  Когда качали мёд, то обязательно угощали детей и соседей.
5 глава. ПИЩА ,ОДЕЖДА, ОБУВЬ В СТАРОЙ ДЕРЕВНЕ
 Раньше  в деревне было натуральное хозяйство. Вся пища была со своих огородов , полей и своего подворья . Утром  на завтрак ели каши :перловую, овсяную, изредка гречневую, так как гречки сеяли мало, ну и отварную картошку с квасом, с луком, приправленным льняным маслом, с  огурцами, свежими летом и солёными осенью, с редькой. На обед были щи, свекольник, летом щавелевый суп. После войны, когда с едой было плохо, очень ждали появления первого щавеля. Мы, дети , в поисках его оббегали окрестные луга, полянки у леса. Готовили так же супы: перловый ,ячневый, гороховый, картофельный. Если резали поросёнка в начале зимы, то супы были мясные, а если нет, то постные. Ужин лет с десяти мы готовили сами, родители допоздна на работе и по приходу  их ждал готовый ужин. На ужин всё та же отварная картошка, картофельный суп, зажаренный салом и затирка. Это такая похлёбка из муки, зажаренная салом или с добавлением молока. После войны наш бедный сосед говорил:
- Если бы я был богатым, то три раза в день я бы ел пшеничную затирку, и что бы в каждой ложке была шкварка.
 Он так и ушёл из жизни, не поев досыта.
 Холодильников раньше не было  и сало, окорок солили и потом по маленькому кусочку отрезали для приправки супа. Распределяли на год, особенно оставляли на лето на тяжёлую работу во время уборки. У кого было мяса побольше,  его коптили.  В огородах у некоторых стояли такие коптильни. Для особого аромата использовали дым от можжевельника, который растёт в наших лесах. Ещё у нас в деревне Михалишки была» маслодавилка», как её называли тогда. Туда отвозили льняное семя, а привозили вкусное пахучее льняное  масло. Оно выручало, когда не было ничего мясного, а так же в посты, которые раньше соблюдались обязательно. В пищу шло всё, что росло в огороде. Из свекольной ботвы готовили ботвинью. Огурцы собирали крупными и солили в большие бочки. Такие же большие бочки солились капусты. Сейчас мало сажают редьки и бобов, а раньше( ещё бабушка рассказывала) редьки сажали много, а бобы сеяли прямо в поле и считали, что это полезная пища.
 Всю неделю в деревне ели самую простую пищу, а в воскресенье обязательно утром пекли блины,  и обязательно к блинам полагалась веращака.  Веращака – это жареное сало с луком заливается мукой, разведённой водой, можно  добавлять яйцо и молоко. Причём, это блюдо готовилось у нас с давних времён, ещё, когда маленькой была моя бабушка. Об этом написал белорусский писатель  Якуб Колас в поэме»Новая земля».
 Дзень быу святы. Яшчэ ад рання блинцы пяклися на сняданне.
 А ужо пры печы с чапялою стаяла маци.
 Пад рукою тауклися дзеци, заминали, або смеялися, спявали.
 Услон заняу сваё ужо месца, на им стаяла дзежка цеста.
 И  апалоник то и дзела у дзежцы  боутау жвава, смела.
 И кидау цеста у скавародки, давала писк яно каротки
 Льючыся с шумам на патэльни и у жар стаулялася пякельны.
 И там з яго увачавитки пяклися гладзенькия плитки.
 За ими дзеци ужо сачыли и наляту блинцы лавили.
 Заядла мазари их здорам, стаяу асоба у мисцы скорам.
 Сяго-таго для веращаки, хоць невяликия прысмаки: цыбуля,перац,лист бабкоу и сальца некальки брускоу.
  У кого были коровы, то из молока делали творог ,сметану, масло. Масло сбивали в ручных маслобойках. И даже сейчас в Белоруссии в деревне пользуются маслобойками. Раньше коровы давали мало молока, у большинства  не было пастбищ, а  весной уже нечем было кормить. А кусочек масла часто отрывали от семьи и продавали , потому что нужны были деньги ,хотя бы на соль, спички и керосин, без которых нельзя было обойтись .
 Большим подспорьем в еде у нас всегда были дары леса, особенно в тяжёлые послевоенные годы. В лесу мы собирали ягоды: землянику, чернику, малину, бруснику, у болота клюкву. Наедались витаминами на целый год. Варенье тогда не варили, не было сахару,. Чернику сушили, а клюква, брусника зимой хранилась без обработки . Из ягод варили кисели. Главное, в лесу собирали грибы. В наших лесах растут белые, подберёзовики, подосиновики, рыжики, лисички, маслята ,опята . Грибы солили в больших кадках, а белые грибы сушили.  Ещё в лесу мы собирали орехи. На шею в конце августа вешали мешочки, карабкались по лещинам , обрывали орехи. Их сушили и ели в Рождественские праздники.
 Хлеб в деревне пекли сами на неделю, и он не плесневел. Помню, мама повязывала чистый платочек, чистый фартучек и начинала месить тесто. Всегда просила не отвлекать её во время этой работы.  Тесто подходило в деже ( так называлась деревянная большая кадка для  теста). Наутро жарко топили печь берёзовыми дровами. Когда печь истопится, берёзовым веничком подметали в печи, формировали большие круглые буханки. На большую деревянную лопату стелили листья клёна, на них клали буханки и отправляли в печь. Каждую осень мы собирали листья клёна, связывали в пучки и они хранились в сенях или в кладовке.
 Идёшь по улице и слышишь запах свежеиспечённого хлеба. Знаешь по запаху: сегодня хлеб пекли у тёти Марии или у тёти Веры. Очень вкусный хлеб всегда получался у моей крёстной тёти Алеси. Достанет хлеб с печи и обязательно отрежет по кусочку нам ,детям, посыпит солью или польёт льняным маслом и даст по кусочку своим дочерям и нам  с сестрой. Ах, как же это было вкусно! К хлебу в деревне всегда было святое отношение, потому что это основной продукт крестьянина и его часто не хватало в неурожайные годы , во время войны, сразу после войны, в первые годы коллективизации, когда люди работали почти бесплатно в колхозе. Хлеб требовал огромного труда от вспашки земли до уборки. Особенно тяжёлым труд был во время уборки, ведь всё делалось вручную. В главной молитве христиан говорится:» Хлеб наш насущный дай нам на сей день.»  Известно, что  Иисус накормил много собравшихся людей двумя хлебами и велел собрать остатки, чтоб ничего не пропало. У крестьянина не пропадал даже маленький кусочек и этому родители учили детей.
 Вся одежда ещё моей бабушки была из льна, шерсти и верхняя-полушубок из овечьих шкур. У мамы уже была одежда из фабричных тканей, когда она выросла и сама заработала, когда батрачила у богатых.
 Из льна  и овечьей шерсти пряли нитки . Этим женщины занимались осенними и зимними вечерами. Потом из ниток на ткацких станках( а такие были почти в каждой семье) ткали белую ткань на белые рубашки. Нитки красили и из чёрных, серых ниток ткали ткань на мужские брюки ,  пиджаки.  Более нарядная ткань ткалась для женских юбок с зелёными,  красными  нитками. Так же ткалась ткань на простыни,  чаще всего тёмная. Уже лет с 10-12 девочки в крестьянских семьях учились прясть и ткать, готовили себе приданое, ткали красивые с узорами покрывала, скатерти, рушники.
 Порой это настоящие произведения народного искусства с замысловатыми узорами. У меня хранятся покрывала, скатерть и рушники, которые ткали моя мама  Елена, бабушка Анеля и прабабушка Изабелла. Я их берегу и передам своим внукам.
 Прясть умею, а вот за ткацкий станок садилась, но ткала только простую ткань без узоров, этого не освоила , а потом это ремесло в деревне  пошло на убыль  да и я уехала в город учиться и приезжала только летом на каникулы. А ведь раньше уже к началу весны большая часть избы занимали ткацкие станки, их у нас называли кросна, за ними сидели девушки и челнок проворно ходил по основе, рождались красивые узоры.
  Обувь старой деревни это лапти. Мама рассказывала, что её дедушка  Андрей  был великим мастером плести лапти, у него они получались очень красивыми.  Всё лето, осень и весну в деревне ходили босиком и взрослые и дети. Это всё я тоже застала.  Ходили босиком до холодов и не простывали. Я даже в школу в первый класс пошла босиком. Обуви не было и денег на покупку тоже. Зимой ходили в валенках, если удавалось купить или у кого были овцы  собрать шерсть. Валенки валяли деревенские умельцы, и иметь их было счастьем, значит, зимой не будешь мёрзнуть . Галоши были во все времена дефицитом. Если их не было, то валенки подшивали кусочками кожи. После войны этого всего не было, и мы ходили в бурках, сшитых мамой из старых тряпок.
 Часть того, что вырастили, крестьяне продавали на базаре. Это лук, чеснок с огородов, иногда часть картошки, а так же кусок сала или килограмм масла, у кого были коровы. Умельцы изготавливали  деревянную посуду, утварь, плели кошёлки, из бересты корзинки, делали простую мебель, и всё это продавалось на базаре.  Деньги всегда нужны были на соль, спички, керосин. Копились  годами деньги, чтоб купить подросшим сыновьям и дочерям одежду ,обувь один раз и то, что получали в приданое от родителей берегли и одевали только по праздникам. Потом эту одежду перешивали подросшим детям.  Идут летом на службу в костёл в воскресенье или в праздники  босиком, обувь несут с собой и одевают перед входом. Пришли со службы, праздничную одежду сняли, убрали в шкаф или сундук. У  женщин особо ценились платки ,и считалась богатой женщина, у которой было несколько платков.
6 глава. СЕМЬИ МОИХ РОДИТЕЛЕЙ  АДОЛЬФА  ЕГОРОВИЧА И ЕЛЕНЫ ВИКЕНТЬЕВНЫ.
 Когда моя бабушка Анеля вышла замуж за деда Викентия, она пришла жить к ним дом.  Небольшая изба, в которой кроме них жили ещё отец с матерью и два младших брата. Мама родилась в 1914 году. В 1915 году забрали на войну её отца, моего деда  Викентия и он не вернулся. Умерли родители, женились два брата. Один  забрал половину избы( это у нас называется сени), другой брат забрал сарай. Осталась моя бабушка  Анеля  с маленькой моей  мамой в небольшой избе, двери которой открывались прямо на улицу, с огородом в 30 соток, который нечем  было обрабатывать. Её мама( моя прабабушка Изабелла) хотела забрать дочь домой, но  там  тоже ещё были  два сына, один из которых уже женился и привёл жену в дом. Что пережили,  бабушка с мамой, это страшно. Бабушка с весны и до поздней  осени работала  по найму у богатых, маму оставляла одну дома.  Маму в восемь лет отдали в няньки. Она смотрела за детьми 5 и 3 лет, пока взрослые работали в поле. Ей ничего не платили,  работала за еду. Бабушка  Изабелла приносила своей внучке  один раз  в неделю  в воскресенье блины.  Это для неё была самая вкусная еда, ничего вкусней  она не знала. Уже с 10 лет вместе со взрослыми мама работала  в поле только за еду. Дома есть было нечего. Когда копали картошку, она ползала на коленках, а чтоб не было больно, колени обвязывали тряпками. После такой работы хотелось скорей лечь. А ей говорила мама:» Ешь, а то дома есть нечего».  Зимой мама четыре года ходила в школу. Одеть и обуть  было нечего. Дед Андрей сплёл ей лапти, бабушка  Изабелла из своего старого сарафана сшила внучке платье, а старое пальтишко дал сосед. Мама за этого у соседей целый месяц пасла корову. В деревне  было две школы : польская и литовская.  Мама ходила в литовскую,  она была для бедных. Там бесплатно давали учебники, тетради, карандаши. Подросла  и стала сама зарабатывать на одежду, обувь, еду. Батрачила  у богатых. В нашей деревне  самый большой надел земли был у помещика Дамейко. Своих детей у помещика не было, но каждое лето к ним из города приезжали родственницы. Эти молодые девушки ходили в красивых платьях, в шляпках. Они гуляли  в саду , в парке, качались на качелях, читали книги. Местные девушки  мечтали хотя бы несколько дней пожить  такой жизнью. В своей деревне работы не было. Мама и другие девушки и парни нанимались на работу к другому  помещику за шесть километров . Работали и летом до темна, а потом шесть километров возвращались домой пешком. Дорога шла лесом, они шли и пели песни: молодость брала своё. Утром опять чуть свет на работу. Когда мама подросла, бабушка нанималась на работу реже, она старалась обработать свой огород. Лошади не было, она  лопатой копала, сажала картошку, сеяла ячмень, лён, сажала овощи. Купили козу, собирали и сушили траву, с ячменной соломой кормили козу. С  ячменя пекли блины. Солили на зиму огурцы, капусту. Появилась хоть какая-то своя еда. А за работу на уборке мама брала зерном. Это был их хлеб, хотя его не хватало. В 15 лет мама  из своего заработка впервые купила себе  туфли и материал  на платье. Платье сшила сама.
 Семья папы тоже была бедной. У них земли было больше, но она была болотистая , и урожаи были небольшими. Всего в семье родилось девять детей. Выжили и выросли шестеро: пять сыновей и одна дочь. В один месяц  в 1920 году от дифтерии в семье умерло трое детей: самая старшая Эмилия, ей был 21 год, пятилетняя Юля и годовалый Иван. Умерла папина любимая сестра , папе тогда было восемь лет, она его всегда защищала. Летом папу отдали в соседнюю деревню в подпаски. Папа рос маленьким, худеньким, в семье не ели досыта. И вот этот ребёнок от зари до заката на пастбище, помогал пасти коров. Еда( рассказывал папа ) была скудная: немного молока, хлеб. Утром и вечером пустая похлёбка или картошка с квасом. Папа к вечеру еле передвигал ноги. Навестила его сестра Эмилия. Пришла домой , устроила родителям скандал и его забрали домой. Вместе с тремя детьми, которые умерли ,дифтерией заболел и папа. Врачей  не было, лекарств тоже. Он несколько дней был без сознания. Бабушка Эльжбета , похоронив троих детей, вечером при свете  лучины( керосина не было) сидела и шила из чего-то старого штанишки, чтоб похоронить ещё одного ребёнка. Надежды на его выздоровление не было. Она шила и слёзы текли и капали на шитьё. И в это время мой папа( её сын) открыл глаза и сказал:
- Мама, не плачь, я не умру.
 С этого дня он пошёл на поправку. Соседка приносила немного молока, ему размачивали хлебные корки  и этим кормили, жевать он не мог. Через две недели он поправился. Еды в доме было мало и всегда хотелось есть. Соседи посеяли горох, а они с братьями  тайком ходили ,откапывали его и ели.  Иногда весной( рассказывал папа) весь день  из еды была только  похлёбка из крапивы, щавеля да немного картошки. Папа тоже четыре года ходил в школу. Его, как самого смышлённого,  одного  из всех , дедушка отправил учиться. Ходил папа в польскую школу, там надо было покупать самим карандаши и тетради. В польской школе было шесть классов, но папа проучился всего четыре. Весной с пятого класса его забрали со школы , надо было работать. Папа всегда в шутку говорил:
- У меня образование четыре класса с коридором.
 Работали в своём хозяйстве и нанимались работать в саду у помещика. Работали там всей семьёй. За работу помещик платил им хоть небольшие, но деньги.
 Мама с папой поженились 15 августа 1935 года и прожили в любви и согласии ровно 60 лет. Мама умерла 25 августа 1995 года, а папа 19 августа 1996 года.
 Когда родители поженились, папа пришёл жить в дом к маме. Первое, что он сделал, пристройку к дому из досок и теперь дверь из избы не открывалась прямо на улицу. Сени были холодные, небольшие, но бабушка Анеля была на седьмом небе от счастья. Папа сам привозил дрова, брал у кого-нибудь лошадь, а потом отрабатывал шитьём. У бабушки отпала необходимость таскать из леса на себе хворост. Папа построил сарайчик, держали поросёнка ,кур, козу, на корову не было денег. Первую корову папа купил перед самой. войной . Папа днём работал на хозяйстве, а ночью шил, это был дополнительный заработок, спал по три-четыре часа. Дедушка выделил папе 1гектар земли, обрабатывали и эту землю и впервые в семье появился свой хлеб. Моя бабушка Анеля боготворила своего зятя. Он всю тяжёлую работу взял на себя и в поле и дома.
 В жизни моих родителей было очень много трудностей. Они пережили войну. Папа был в немецком концлагере, но слава Богу вернулся живой. После войны первые годы были очень трудными. Папа вернулся больной, а надо было работать, восстанавливать хозяйство, пахать сеять. Лошадей не было, всё делали вручную. Сталинские репрессии касались у нас многих, ведь мы были в оккупации.  Потом годы бесплатного труда в колхозе. Днём работали в колхозе, а вечером до сумерек на своих огородах. Я никогда не слышала от родителей, чтоб они жаловались, что они устали, что им тяжело, хотя труд был каторжный. Таким трудом родители добывали для нас еду, и мы уже не голодали. От отца я никогда не слышала ни одного грубого слова. Выросли и разъехались мы –дети, родители остались вдвоём. Когда мы приезжали в отпуск родители очень ждали внуков, интересовались их учёбой. Папа рассказывал , как изменилась жизнь за каких –то  пятьдесят лет. Мне всегда было интересно слушать рассказы папы о жизни до войны, вот только про концлагерь ему тяжело было рассказывать. Он всегда говорил, что этот период жизни надо постараться забыть. Я папу очень понимала. Мама часто болела,  папа, как мог, поддерживал. Всегда говорил, что надо верить в лучшее. Папа серьёзно болел, но виду не показывал. Всегда говорил, что у него всё хорошо. Только после смерти мамы папа как-то сразу сник. Как могла чаще приезжала, но поняла, что он не мыслит жизни без мамы. Часто ходили на кладбище, хотя ему уже тяжело было ходить.
 Ушёл из жизни папа, и так стало тоскливо. Никто не ждёт нас  больше  в нашем таком тёплом, уютном доме с кустом сирени под окном , посаженным папой. Я  верю, что им светло и спокойно в том другом мире, ведь они заслужили этот покой, прожив долгую и трудную жизнь. Мы родные Вас всегда помним и нам  Вас всегда не хватает.
7 глава. ПРАЗДНИКИ, ОБЫЧАИ И ТРАДИЦИИ В ДЕРЕВНЕ И В НАШЕЙ СЕМЬЕ.
 Целую неделю в деревне люди работали. В субботу обязательно мылись в бане. Бани были коллективные. На нашей улице таких бань было три. В нашей бане мылись десять семей. Топили по очереди. Раньше, когда с дровами было плохо , баню топили через неделю, а потом каждую субботу. Баня стояла за огородами на лугу. Был колодец, откуда носили воду. В бане  печка из камня , в середине огромный котёл, в котором грелась вода.  Рядом большой бак для холодной воды. В бане полки для любителей попариться  и скамейки по бокам, скамейки в предбаннике для одежды.  Хозяин приносил дрова, носил из колодца воду . Когда баня была готова, ударяли в кусок рельса, зазывая на помывку. Первыми мылись мужчины, любители  горячего пара, потом женщины.  Зимой мылись в горячей бане,  потом выбегали на снег и опять в жар бани- ощущение бесподобное.
 Баня была не только местом помывки, но и местом обсуждения новостей, до которых всю неделю не было времени. Баня связана с некоторыми обрядами.  Когда  после рождения ребёнка женщина приходила в баню, то  должна была зайти первой. Она обливалась водой, а потом заходили все остальные. Женщина обязательно приносила угощенье- это пирог, печенье, конфеты. Раньше всего этого не было, помню, приносили хлеб. Бабушка рассказывала, что раньше были у кого-то свои бани, но соседи приходили мыться. Если девушка выходила замуж и первый раз приходила в баню, то оставляла подарки хозяевам.  Если не было своего колодца и за водой ходили к соседям, то молодуха тоже оставляла подарки  хозяевам. Это были рушники или кусок полотна.
 Большинство обрядов у нас связаны с праздниками. Самые большие праздники у нас это  Рождество, Пасха и  Троица. К празднику Рождества готовились заранее, всё в доме чистили, мыли. За несколько дней привозили из леса и ставили ёлку. В день сочельника с утра готовили : варили, пекли. Стол в сочельник обязательно постный. На столе по нашему обычаю должно быть двенадцать блюд. Сразу после войны столько пищи не было, но потом уже старались этот обычай соблюдать.  Готовили разные блюда из грибов- это котлеты, поджарки, зразы с грибными начинками, солёные грибы. На столе были селёдка, разные кисели клюквенный ,брусничный и  обязательно овсяный. По нашему обычаю на столе в сочельник обязательно был мак. Его толкли в ступке до появления белого молочка, а также пекли маленькие постные маковые сухарики. Их у нас почему-то называли клёцками. Вечером на стол стелили скатерть, на неё клали сено, потом на него стелили белую скатерть.  Потом ставили блюда, на тарелку клали облатку, которую освящённой,   приносили с костёла. Зажигали свечу.  В сочельник за столом была вся семья, если рядом жили семьи сыновей или дочерей,  то они отмечать сочельник приходили к родителям. Все вставали, крестились, читали  молитву» Отче  Наш». Хозяин первым отламывал облатку, потом  из его рук отламывали все остальные. Потом все садились за стол и кушали. В этот вечер не было серьёзных каких-то разговоров, только мама или бабушка рассказывали о родившемся   Иисусе. После сочельника папа выходил на улицу и по направлению ветра, по звёздам определял погоду  на весну и лето, и виды на урожай. Помню, на сочельник всегда была морозная ночь. Кстати, папин прогноз был достаточно достоверным.
 Скатерть со стола и сено не убирали до утра. Назавтра рано утром все шли на службу в костёл. Когда мы были маленькими, то оставались с бабушкой, а потом брали и нас, но недолго. Скоро последовал приказ : детям запрещается посещать костёл, будущим строителям коммунизма религия признавалась вредной. А как я любила слушать пение церковного хора под орган, как это было красиво, особенно в большие праздники. И теперь я так люблю орган. Как хорошо, что я живу в Калининграде, где есть органные залы и можно послушать эту божественную музыку.
 Утром   убранное со стола сено давали на корм животным, кусочек облатки всегда оставляли и потом его хранили до следующего рождества и давали кусочек, если кто болел. Утром все садились за стол только своей семьёй и после поста уже вкушали мясные блюда. В первый день Рождества хозяйки не топили печь, всё приготовлено было накануне. Первые два дня Рождества –это дни дня молитв и отдыха. Рождественские службы длятся всю неделю и по возможности старались их посещать.  Также ходили в гости к родственникам, приглашали гостей к себе ,пели  рождественские песни, девушки устраивали гадания.
 Вторым большим праздником была  Пасха. Опять чистили , мыли  в доме  всё,  пекли , красили яйца. Моя мама была великой мастерицей.  Она наклеивала  листья( засушенные) на яйца, варила в сеточке, потом листья снимались  и получались красивые узоры. Для крашения яиц  использовались только природные краски: луковая шелуха и отвары трав. Перед  Пасхой  был строгий пост. Постились  кроме детей до восьми ( сейчас до четырнадцати),  стариков  после семидесяти( сейчас после шестидесяти)   и больных. Пасху ждали – это тоже очень светлый и любимый праздник и детей и взрослых. Когда мы спросили у бабушки ,какой праздник  главный Рождество или Пасха, получили ответ: « На Рождество  Иисус Христос родился , как рождаются и все люди.  А вот в Пасху Иисус  Христос воскрес из мёртвых, это дано  только Сыну Божьему, а не нам смертным».  Перед Пасхой в субботу  носили освещать пищу: куличи, пасхи, яйца, мясные продукты. Наша бабушка Эльжбета( папина мама) жила на хуторе одна  Четверо сыновей поженились, один погиб в войну, дочь вышла замуж, дедушка умер в 1944 году.  У бабушки было шестнадцать внуков, пятеро жили в деревне за десять километров, а остальные  одиннадцать  в нашей деревне. Для всех она готовила красивые куличи и красные яички. Идёт бабушка по деревне с большой корзиной, а мы все ждём. Поздравляет нас с праздником и вручает каждому гостинец.  Во дворе бабушкиного дома росли берёзы и каждую весну они давали нам сладкий сок. В то время с экологией было хорошо, машин не было, на полях всё делали вручную  и сок был чистым.  Брали его бережно, чтоб не повредить деревьям. Когда стали постарше мы сами с бидончиками по шоссе ( его у нас называют гостинец) бегали к бабушке  за соком.
 Ещё у нас большой  праздник Святой Троицы. У нас костёл называется  Святой Троицы. На праздник съезжались  люди со всего района. Лошадиные упряжки занимали всю площадь перед костёлом и всю улицу. Те, у кого в деревне были родственники, останавливались у них, было шумно, весело. На площадь уже с пятидесятых годов приезжали торговать и магазины конфетами, цветными пряниками, лимонадом. Нам тоже давали какие-то небольшие деньги, чтоб можно было купить что-то из сладостей. Сестра у меня девочка бойкая, а я тихоня. Они с подружкой сразу бежали на площадь, покупали конфеты и съедали. Я же долго носила в кулачке свои копеечки, а когда покупала конфеты или пряники, приходилось делиться  с сестрой, она  то свои уже съела.  Часа в три служба в костёле заканчивалась, часть людей разъехались, другие остались у родственников, мы опять ходили на площадь, теперь мы собирали фантики от конфет, потом считали свои находки: у кого больше и красивее.
1 ноября у нас праздник Всех Святых.1 и 2 ноября –это день поминовения усопших. Молятся за усопших в костёле, а вечером со священником идут на кладбище, зажигают на могилах свечи и молятся. Наш дом где-то около километра от кладбища, сейчас везде дома и кладбища не видно. Раньше вечером, когда люди уходили с кладбища, из окна было видно множество огоньков от свечей. Постепенно они  гасли и только какая-нибудь свеча ещё долго горела. Папа говорил, что, наверно, долго горит свеча на могиле человека, который в жизни был добрым и светлым, поэтому и на том свете ему светло. В этот день мы вспоминали умершего дедушку, соседа деда Миколу, который иногда заходил к нам и всегда шутил с нами.
 Идя в костёл, девушки надевали свои лучшие платья, и немногие оставшиеся после  войны женихи присматривали себе невест. Позже, когда подросли те, кому в войну было  14-15, в деревне всё чаще стали гулять свадьбы, о которых  забыли за время войны. Свадьбы в деревне- это особый ритуал  и праздник для всей деревни. Уже подрастая , девочки пряли, ткали-готовили себе приданое, тогда же от старших подруг учили обрядовые  песни. Помню, идём в лес, по дороге старшие девочки поют свадебные обрядовые песни, особенно, если в деревне намечается свадьба. Начинается всё с засылки сватов. На телеге или санях зимой с колокольчиком  под дугой ехали сваты. Обычно это 2-3 близких родственника жениха, обязательно одна женщина, обладающая красноречием. Об этом родители невесты уже знали и готовились к приезду сватов. По  приезду, заходили в дом. Гостей раздевали, усаживали . Невеста  в это время была за печкой  и пока не выходила. Ещё раньше в старые времена жених со сватами не ездил к невесте. Ездили родители и кто-то из близких родственников.  Договаривались о свадьбе родители и родственники. Сколько несчастных девушек выдавали замуж не по любви за вдовцов или богатых, но хромых или рябых. Сколько слёз проливали девушки.  Об этом много рассказывала бабушка и соседские бабушки. А вот, сколько я помню,  уже со сватами к девушке приезжал жених. Сажали сватов за накрытый стол, сваты тоже привозили угощенье.  Родители невесты спрашивали» Дорогие гости ,зачем к нам пожаловали или просто случайно завернули на огонёк?». Тут отвечала сватья:» Слышали , что у Вас есть девушка на выданье, а наш жених ищет невесту. Ваш товар, а наш купец. Он у нас настоящий молодец, умеет за плугом ходить, косить, молотить «. Если жених владел каким-нибудь ремеслом , то расхваливались его успехи. Потом родители отвечали:» У нас невеста тоже не белоручка  и по дому и в поле –всё умеет, но надо спросить её согласна ли она?.  Если жених был люб, то выходила невеста.  Если жених не нравился невесте, она не выходила.  Если невеста вышла, то все садились и начинали угощаться. Если невеста не выходила, то сваты уезжали. Сватья говорила:» Видим , что наш молодой жених не пришёлся ко двору, поедем  дальше» В последнее время  после войны ,обычно сватов засылали, если девушка уже встречалась с парнем.   Особенно часто сватов засылали к богатым невестам, но и часто получали отказ. Богатые невесты могли позволить себе выбирать женихов. Помню пожилую одинокую женщину, она была по тем временам из богатой семьи. К ней сватов засылали пять раз, но она так и не вышла замуж. Все женихи ей казались недостойными.  Сваты приезжали чаще всего в субботу вечером или в воскресенье. Только проедут сваты, у дома начинает  собираться молодёжь, самые любопытные даже в окошко заглядывали. Судачили,  договорились ли и когда ожидается свадьба. На следующие выходные теперь уже  родители и брат или сестра невесты  наносили ответный визит семье жениха. Будущая свекровь должна была щедро принять и угостить  будущую родню. Там же договаривались о свадьбе.  Для  того, чтобы обвенчаться, а раньше двое людей скрепляли союз только венчанием, надо было подать прошение в костёл. В  течении трёх недель  в конце проповеди священник объявлял о помолке, называл данные молодых, их место жительство . В конце говорил, что если кто знает какое-нибудь препятствие для вступления  в брак молодых людей, просьба сообщить об этом. Через три недели назначался день свадьбы. Первая помолка тоже отмечалась, обычно у невесты близкими родственниками со стороны невесты и жениха.
 Вечером накануне свадьбы был девишник.  Невеста расплетала косы, приглашала своих подружек. Девушки плели маленький веночек из мирта  (его выращивали в цветочных горшках), а летом из руты. Она росла в палисадниках. Была главная девушка. Она брала веточку, передавала по кругу. Когда веточка возвращалась к ней, она брала другую веточку, вплетала в первую и передавала по кругу, и так пока не был готов  венок. Девушки плели венок и пели обрядовые песни о том, что девушка прощается с подружками и со своей юностью. Были песни о том, что надо будет рано вставать, свекрови угождать, если девушка идёт в дом жениха. Этот веночек прикалывался невесте на фату. Невеста в этот вечер угощала подружек, а потом девушки уходили на танцы, где их ждали парни, а невеста оставалась дома.  Уходя, девушки целовали невесту. Это было действительно прощание с юностью, с беззаботной жизнью у родителей.  Ещё раньше из рассказов пожилых людей знаю, невеста  в этот вечер после проводов подруг, шла по деревне и всем кланялась .Раньше , когда труд в деревне был тяжёлым, молодой девушке  в семье свекрови  жилось ох как нелегко.
Утром в день свадьбы нарядный жених с двумя дружками приезжал за невестой.  На стол, покрытый белой скатертью, клали фату. Жених должен был её выкупить. Две подружки  невесты начинали торговаться с женихом.  Дружки  клали деньги  под фату. Девушки заглядывали под фату и продолжали торг:
- Наша невеста молода да красива. Волосы у неё нежнее шёлка, глаза как васильки и мы свою невесту так дёшево  не отдадим.  Несколько раз заглядывали под фату, а жених добавлял деньги. Когда приходили к согласию, подружки забирали фату и шли одевать невесту. Жениха и его дружков сажали за стол. За стол сажали мать невесты, а если у девушки не было матери, то за стол садилась крёстная. Выносили икону, обычно это была старая фамильная икона, которая висела в углу. Невесту выводил родной брат, если  родного брата не было, то выводил двоюродный. Невеста и жених  становилась на колени перед иконой, и родители благословляли их. Опять девушки пели обрядовые песни. Выходя с дома, невеста благодарила всех, прощалась с подружками и все ехали в костёл на венчание. Родственники жениха тоже приезжали туда. Свадьбы были многочисленные, и когда молодые шли к венцу, сзади шла огромная  процессия из родственников.  Встречали молодых по приезду после венчания хлебом-солью, обсыпали зерном. Если была зима, то стелили молодым под ноги шубу, и первой на шубу должна была стать невеста. Раньше свадьбы длились три дня. Кормить и поить многочисленную родню три дня было накладно, поэтому существовал обычай: на свадьбу приглашённые приносили окорок, копчёное сало, колбасу, спиртное. Если невеста уходила к жениху, то свадьба была сначала у невесты.   На свадьбу раньше встречать  молодых после венчания приходила вся деревня. По дороге несколько раз перевязывали лентами дорогу и парни, и девушки, и соседи  и всем надо было давать выкуп. Парням спиртное, девушкам пироги, конфеты, и обязательно конфетами одаривали  детей. Раньше когда не было конфет, то одаривали у кого что было: фруктами, мёдом. Мама вспоминала, когда женился один богатый , то выносили всем большие миски мёда, а детей одаривали цветными пряниками, которые тогда были в диковинку. Эту свадьбу потом помнили долго. Встречать невесту после венчания вновь приходили подружки и опять пели обрядовые песни.
Свадьбы в деревне раньше -это праздник для всех в деревне. Детей угощали пирогами со стола. Молодёжь  приходила потанцевать. Танцевали летом прямо во дворе, а зимой договаривались с соседями , у кого изба была попросторнее. На свадьбу приглашали музыкантов со своей деревни, если были такие или с соседних деревень. Хороших музыкантов приглашали на свадьбы часто, и они этим зарабатывали. Играли на свадьбах на гармошке, на скрипке и на цимбалах. Цимбалы у нас в Белоруссии это национальный  инструмент и раньше он звучал очень часто. К сожалению , в деревнях теперь редко услышишь цимбалы. На следующий день существовал обычай одевать свекровь. Невеста заранее шила для свекрови юбку, блузку, покупала платок. Если у жениха были младшие сестра или брат, то одаривали небольшими подарками и их. Так же на следующий день одаривали молодых. Раньше это были тоже подарки . приготовленные своими руками: рушники, покрывала, скатерти, полотно, тканые  дорожки, деньги. Теперь живут люди зажиточнее ,и подарки дарят уже  весомые: это и посуда, бытовая техника, ковры. А жаль, что исчез обычай дарить приготовленное своими руками. Такой подарок более запоминающийся, ведь человек  вложил в подарок частицу своей души. Музыканты играли  и  пели :» Дорогие  а Аня и  Петя ,вас одаривают родители и называли что дарят родители. Живите дружно, в достатке. У хороших   музыкантов были в запасе разные пожелания, частушки, прибаутки , иногда с юмором .Ещё музыканты на следующий день подходили к каждому приглашённому и играли музыку от  каждого для молодожёнов, а те потом клали на тарелку музыкантам деньги. Так не надо было оплачивать музыкантов, деньги собирались с гостей.
К вечеру следующего дня  вся свадьба переезжала к жениху. Сватья со стороны невесты распоряжалась выносом приданого. Несколько человек выносили сундук. Потом выносили приданое, и всё это показывалось всем и расхваливалось мастерство невесты. Тут выносили и покрывала и скатерти , рушники, несколько труб полотна, потом  подушки, у богатых перины и одежду, особенно демонстрировалось наличие шубы. Опять девушки пели обрядовые песни, невеста прощалась со всеми, садилась с женихом в первую повозку, на второй повозке везли приданое .На повозку или зимой в сани стелили сено. Потом застилали покрывалом. Выезжая со двора, невеста бросала из повозки на дорогу пучки сена. Это делалось для того, чтоб подружки тоже вскоре вышли замуж.
 Потом также встречали молодых в доме жениха, и свадьба продолжалась ещё и следующий  день. На следующий день обязательно старались украсть невесту. Разыгрывался целый спектакль, где старались подменить невесту. Особенно трогательным было прощание невесты с отъезжающими родителями. Невеста плакала и порой не зря, особенно если уходила в большую семью, где каждому  надо было угодить. У нас раньше  с непокрытыми  головами ходили  только девушки. Вышла девушка замуж и теперь ходила только в платке. Теперь этот обычай уже не соблюдается, а вот пожилые женщины никогда не выйдут без платка, они соблюдают этот обычай.
 Приданое полагалось за невестой. Обычно, когда родители договаривались о свадьбе, то родители невесты обговаривали, какое приданое дадут за невестой. Обычно это были телёнок, корова, иногда лошадь для обзаведения молодым хозяйством.
 Когда начиналась уборка урожая, в первый день свекровь шла с молодой невесткой в поле. Первый сноп жала свекровь и передавала невестке. Та заворачивала сноп в кусок полотна, и несли сноп домой, ставили в угол под иконы.  Когда шли первый день на уборку, повязывали обязательно чистые белые платки. Даже, когда уже работали в колхозе, женщины в первый день уборки , обязательно одевали белые платки.  В последний день уборки из колосьев плели венок и несли его домой. Так же на последнем куске земли убранного поля закапывали хлеб, а бабушка говорила, что раньше ещё закапывали и варёное  яйцо. Хозяйка при этом говорила:» Спасибо тебе земля-матушка, что даёшь хлеб мне и я даю тебе».
 Очень хороший обычай был в деревне- это безвозмездная помощь соседям в тяжёлой работе, называется толока. Такая помощь нужна была молодым , когда строили новую избу. Собирались родственники, друзья, соседи возили лес, тесали брёвна, возили камень для фундамента. За день-два выполнялась вся подготовительная работа для  строительства дома. Особенно такая помощь нужна была после войны многим, часть деревни сгорела. Толока из женщин собиралась осенью, когда мяли лён. Это очень трудная работа и одной женщине не справиться. Вот по очереди и обрабатывали лён у всех. Такую помощь толокой оказывали и на уборке, ели в семье кто-то заболел. До сих пор в Белоруссии есть толока, это помощь нуждающимся в тяжёлой работе, если по каким-то причинам сами не могут справиться с работой. Сейчас это бывает иногда, когда копают картошку. Её в Белоруссии сажают много.
 Особые обряды связаны с рождением ребёнка.  С рождением ребёнка семью поздравляли все близкие и дальние родственницы. Приходили только женщины без мужей и только замужние. Приносили угощение. Раньше, когда были тяжёлые годы, особенно после войны, приносили хлеб и омлет, а потом стали приносить пироги, конфеты и печенье. Через два месяца ребёнка крестили .На крестины приходили замужние женщины с мужьями, девушки на крестины не приходили. А вот крёстными могли быть и незамужние девушки, и неженатые парни. К выбору крёстных подходили ответственно, ведь им полагалось  помогать  родителям,  растить ребёнка в христианских традициях. Большинство крёстных для детей брали из родственников , и когда кто-то из родителей болел или умирал, то растить ребёнка помогали крестные, а иногда и заменяли родителей. В те трудные годы не было брошенных детей,  всегда на помощь приходили родственники.
8 глава. ОБРАЗОВАНИЕ И МЕДИЦИНА.
  Раньше в деревне рожали много детей, но не все выживали. В деревнях не было медицинских работников, а медицинские услуги стоили очень дорого. Когда были эпидемии , лекарств и врачей не было, болезни косили иногда полдеревни. Особенно часто умирали дети, не было профилактических прививок, да и росли дети слабыми, не было полноценного питания, страдала гигиена.   Рожали женщины дома без медицинской помощи. Потом уже с 1937 года в деревне была акушерка. Нас мама рожала дома, но присутствовала и помогала при родах польская акушерка.  Я  спрашивала у папы, а были ли хоть какие-то врачи. Папа рассказал, что за десять километров , жил старый еврей, у него вроде было среднее медицинское образование, вот обращались к нему.  А  чем он мог помочь, лекарств то не было, они стоили дорого, а у большинства денег не было. Он мне прочитал про это шуточное  стихотворение:
 -фельдшер жыу не так далёка, гэта быу стары жыдок
Ён лячыу усих на ока, раиу хины парашок.
- Соль лимбэрскую, рыцыну ад усих балезней ужывау
-Словам майстар ён быу чынны, адным словам памагау.
Перевод.
 Фельдшер жил недалеко, это был старый еврей.
 Он лечил всех на глаз, советовал хины порошок.
 Соль английскую, касторку от всех болезней употреблял.
 Словом мастер он был хороший, одним словом помогал.

 А как же, если зуб заболит, что тогда делать.?
- Всё лечили травами, заговорами, а в соседней деревне жил мужчина, который удалял зубы. Самое интересное, что работал то он кузнецом.
 Представляю себе кузнеца с молотком и клещами, который приготовился удалять зуб.
 Большинство населения у нас были неграмотными. Мои обе бабушки не умели ни писать, ни читать. Бабушка вспоминала, что в одно время мальчиков в деревне собирали по 6-8 человек и учили читать, всегда в деревне был кто-то из более богатых, кто в городе заканчивал начальную школу, вот он и обучал, но девочек учиться не отдавали.  В нашей деревне был один образованный человек В. Мелейша, который учился в университете в Санкт-Петербурге, вот он в первое время учил детей. Ещё старые люди вспоминали , что у него были грамотными и родители, и тоже обучали детей у себя на дому. С 1921 по 1931 год у нас была начальная школа, и были учителя.  Мои родители уже окончили начальную школу,  и умели читать и писать, причём папа писал и читал на литовском, польском, русском. Имея 4 класса образования, он читал газеты, книги.
 
9глава. ВОСПИТАНИЕ ДЕТЕЙ В КРЕСТЬЯНСКИХ СЕМЬЯХ.
  Основой воспитания в крестьянских семьях был труд. Старшие дети ухаживали за младшими. У  всех  с раннего возраста были обязанности по дому. У детей ,выросших в крестьянских семьях .вырабатывалась  потребность в труде. Примером  всегда служили родители, которые всегда заняты, всегда работают, значит им надо помогать. Труд становился не какой-то тяжёлой повинностью, а повседневной обязанностью и выполнялся с желанием. Став взрослыми и создав свои семьи, молодые люди не воспринимают  труд в семье как тяжкую повинность, а как нужную часть быта в своей семье, кроме того они умеют делать всё по дому. У нас всегда повторялись две  пословицы:» Кто рано встаёт, тому Бог даёт и под лежачий камень вода не течёт». Мы понимали,  суть этих пословиц, хотя может и по своему. Их повторяли и родители и бабушка.
В  крестьянских семьях с малых лет детей учили уважать старших: поздороваться при встрече, поблагодарить за оказанную помощь или угощение.   Особенно детей учили  уважению к  бабушкам и дедушкам. У нас к бабушкам обращались на вы, думаю ,этим подчёркивался их возраст, уважение к ним. Всегда дети знали предел возможного. Когда приходили к родителям взрослые, надо уйти не мешать взрослым, никто и подумать не мог что-то просить или требовать у родителей. Дети знали, что всё , что можно родители дадут, а если не дадут что-то что хочется, значит не могут дать. Это воспринималось как должное.
 Игрушек покупных у нас не было и денег на покупку тоже. Мама шила тряпичных кукол, волосы  со льна, глаза, нос, рот рисовали карандашом. Одёжки для кукол шили сами, сначала помогала мама.  Папа нам каждое утро давал задание на день, работы было много: кормить кур, нарвать травы поросятам, полоть грядки, вечером поливать.  Вся забота о порядке и чистоте в доме в крестьянских семьях лет с семи была на девочках. Подметать, потом, когда уже был пол деревянный, мыть полы . Пол мыли по субботам с веничком, с песочком, так как он был некрашеный. Порядок во дворе это тоже забота детей. Каждый день убирали во дворе, а в субботу весь двор тщательно подметался. Асфальта на улице не было и каждую субботу каждый подметал улицу от забора соседей до забора других соседей.  Летом с 8 лет мы сами готовили нехитрый ужин для всей семьи. Почистить картошку, натереть на тёрке, сделать зажарку для супа из лука и сала мы умели, как пошли в первый класс с семи лет.
 Родители понимали, что нам требуется время для игр. Уже к весне папа нам плёл верёвочки для прыжков, скакалок тогда не было, и были готовы баночки из-под гуталина, туда насыпали песок, это для игры в классики. Родители устраивали для  нас праздник Рождества. Его раньше отмечали больше, чем Новый Год. К Рождеству мы учили дома с папой рождественские песни, стихи. Долгими зимними вечерами при свете керосиновой лампы, мы делали какие-то игрушки на ёлку. Из бумажек , шишек, шляпок желудей мы мастерили куколок ,вертеп, звёздочки. Мама пряла или вязала , папа плёл лукошки или шил и  все вместе пели рождественские песни, а потом папа читал стихи или рассказывал сказки. Он их знал великое множество на польском, литовском, белорусском языках.
 Несколько сказок из детства, которые я запомнила, может не дословно.
 Сказка, рассказанная мамой. Назвала я её»  Берёзка на околице»
 Раньше в деревне крестьяне принадлежали помещику, и помещик распоряжался их судьбой.   Работали у помещика девушка  Марья и юноша  Иван. Они полюбили друг друга и хотели пожениться, но помещик решил по другому.  Он решил выдать  Марью за вдовца с тремя детьми.  Очень горевала Марьюшка, что не суждено ей быть с любимым. Был назначен день свадьбы. Вечером накануне свадьбы  Марья одела белое платье , на голову венок из полевых цветов и вышла за околицу, где росла одинокая берёзка. Девушка обняла берёзку, стала плакать и жаловаться ей на свою горькую долю. Никто не слышал плача девушки, только берёзка наклонила свои ветки и обняла ими девушку. Домой  Марьюшка в этот вечер не вернулась, только на околице теперь рядом росли две берёзки.
 Сказка, рассказанная папой. Назвала я её»  Подарок змеи»
 Один мальчик пошёл в лес за грибами. Ходил по лесу, срезал грибы, уже и кошёлка  почти полная. Тут мальчик увидел большой белый гриб, вокруг него обвилась маленькая змейка.  Он нашёл палку и решил ударить змею палкой, прогнать , но вспомнил, что ему рассказывал отец:» Змей не надо трогать, они  тебя не ужалят, ели ты их не тронешь».  Мальчик обошёл это место и пошёл дальше.
 Прошло много лет, мальчик вырос и забыл об этом случае.   Однажды в начале зимы  он поехал в лес за дровами. Остановил лошадь ,взял топор, решил срубить  недалеко стоявшее сухое дерево. Занёс топор и увидел , что рядом ползёт огромная  змея. Парень подумал, откуда взялась змея, ведь в это время змеи давно спрятались. Тут он увидел, что на голове у змеи блестит  корона. Змея  поползла, как бы приглашая его идти за ней.  Парень не почувствовал страха и пошёл за ней. Змея юркнула под большую корягу. Смотрит парень, а под корягой что-то блестит. Там лежали золотые монеты.
 Вспомнил парень тот случай, когда он ребёнком увидел маленькую змейку. Он понял, так змея отблагодарила его за то, что не тронул маленькую змейку, возможно, её дочь.
 Скорей всего эту сказку сочинил сам папа, большой любитель и знаток природы и всего живого.
 Сказка, рассказанная моей крёстной тётей  Алесей. Она нам говорила, что это не сказка, а так было на самом деле. Назвала я эту сказку» Привидение»
 Мужик поздней осенью возвращался с соседней деревни. Дорога вроде бы недальняя,  так километров шесть. Осенью темнеет рано. Не прошёл и половины, как совсем стемнело. Догоняет мужика человек на телеге.
- Далеко ли путь держишь?  Садись, подвезу.
 Сел мужик, поехали. Одет человек во всё чёрное, конь тоже чёрной масти.
 Едут, вроде и деревня уже должна быть, но темно ничего не видно. Тут вокруг всё заволокло не то дымом, не то туманом. Смотрит мужик не видно ничего даже на расстоянии вытянутой руки, но тут на небе взошла луна, осветила дорогу, повозку. Смотрит мужик, а вместо одного, уже три коня. На одном сидит чёрт, хвостом помахивает, повернулся к мужику да как захохочет. Испугался мужик, стал креститься.  Тут он услышал, петух запел, и вдруг ничего не стало.  Стоит он на дороге, светает, рядом видны дома их деревни.
 Как жаль, что многие сказки забылись. Мой папа знал их великое множество. Теперь думаю, что некоторые из них папа сочинял сам.

 От мамы мы зимними вечерами научились вязать. Этим занимались поздней осенью и зимой, так как летом хватало работы в огороде. Тепло родительского дома, где тебя любят, о тебе заботятся. тебя понимают, с тобой считаются, действует на ребёнка лучше  любых наказаний и нравоучений.
Вот наступал праздник. Мы всей семьёй шли отмечать праздник к моей крёстной тёте Алесе( она папина сестра), у неё были две дочери, они старше нас. У них всегда была большая ёлка, были даже покупные игрушки. Мы все , взрослые и дети пели рождественские песни, водили хороводы, читали стихи. Взрослые нам аплодировали. Этот вечер был для нас и взрослые никогда в нашем присутствии не пили спиртное.
  Мой папа никогда  не повышал голос. Он всегда говорил ровным спокойным голосом.  Как-то папа поручил мне сложить дрова в поленницу в мой рост. Я  старалась, но поленница развалилась. Папа спокойно мне ещё раз объяснил, как надо делать правильно и сказал:
- Иди, гуляй, завтра сделаешь.
 Я не ушла, пока всё не сделала и не получила похвалу от папы, а это для меня была самая лучшая награда. Для нас самым плохим наказанием было, если папа скажет, что он нами сегодня не доволен. Бывало, заиграемся и что-то не успеем сделать и огорчаемся, если услышим порицание от папы. Мама могла высказывать нам ,почему так делать нельзя  и что мы большие и должны понимать, а папа был не многословен. Он не читал нравоучений, но мы его понимали с полуслова.
 Дети в деревне учились преодолевать трудности, учились доводить  работу до конца   и видели результат труда, хороший, если работу выполнил честно и плохой, если поспешил и сделал неправильно. Не полил грядку, овощи засохнут. Не присмотрели мы как-то за цыплятами, одного коршун унёс.
 В деревне к детям отношение всегда доброе и  родственников и соседей. В тяжёлое  голодное послевоенное время взрослые всегда  старались  сделать что-то хорошее для детей. В масленицу устраивали катания на лошадях. В гривы лошадям вплетались ленты, под дугу вешали колокольчик и несколько саней с ребятишками ехали до леса и обратно. Сколько радости было , как мы ждали этой поездки. Катал нас сосед , у которого свои дети были уже взрослые. У моей подружки Маши отец держал пчёл, улья три, но когда качал мёд, то собирал ребятишек со всей улицы и мы наедались сладким на целый год.  На нашей улице жил дядя Володя, фронтовик. Своих детей у него не было, но у них в огороде рос такой вкусный сладкий горох. Идёт дядя Володя по деревне и насыпает нам в ладошки горох, каждого погладит по голове и скажет что-нибудь приятное.
 Родители в деревенских семьях учили беречь природу, заботится  о животных. Нам папа всегда показывал красоту природы : зимой деревья в инее, летом во время походов за грибами красоту леса. В выходные в лес ходили с папой, он и знакомил нас с жизнью леса. Найдёт грибок и зовёт посмотреть, а на грибке лежит красивый листок или ползёт жучок. Наблюдали в лесу за белками, муравьями, слушали, как шумят деревья, ходили босиком  по мягкому мху. В  деревенском доме всегда живут кошки, собаки. Дети с детства  ухаживают за кроликами, курами, телятами. Когда рождался телёнок, через несколько дней нам  разрешали посмотреть на него. Такое трогательное маленькое существо вызывало умиление.   У детей складывается доброе отношение ко всему живому, и никогда не было, чтоб дети обижали животных.
 Папа всегда весной ставил на клёне, рядом с домом скворечник. Мы целое лето наблюдали за жизнью птиц: как взрослые птицы носили корм птенцам, как птенцы вставали на крыло и делали первые вылеты из гнезда. В сарае под крышей строили гнёзда ласточки. Папа всегда оставлял дверь в сарае чуть приоткрытой, чтоб птицы могли свободно вылетать.  Когда в конце августа ласточки долго летали над домом, папа говорил, что они готовятся к отлёту и прощаются с родными местами до весны, а может и благодарят людей за заботу о них.
 Дети в крестьянских семьях росли среди природы. Они учились понимать своё место среди природы и  учились правильному отношению и заботе о природе. Они видели такое отношение к природе от своих родителей.
10 глава. ДЕРЕВНЯ В ПЕРИОД С 1939 ПО 1941 ГОД.
 В 1039 году  Западная Белоруссия вошла в состав  Советского Союза. Появилась новая власть, новые для крестьян слова: комитеты, советы, уполномоченные. Люди привыкали к новым порядкам. Уже В 1940 году началось раскулачивание  зажиточных крестьян, тех, кто имел побольше земли, скота в хозяйстве. Им в вину ставилось использование наёмного труда, тогда повторялось слово эксплуатация. Это были добросовестно работавшие на своей земле люди, у которых спины от пота не просыхали, не пьяницы,  не лодыри. Эти люди любили землю, умели работать на своей земле. Во время уборки урожая им помогали соседи, родственники и это им поставили в вину, как эксплуатацию  чужого труда.   Полное начатое раскулачивание завершить помешала война.
Ещё, что было сделано- это закрытие костёлов. У нас население верующее в нескольких поколениях и, конечно, для людей это было потрясением. Многие храмы превратили в склады.
 Раскулачивание крестьян было подготовкой к коллективизации, но все планы сорвала война.
 Первые мои детские воспоминания  относятся к трём годам.  Чьи -то сильные руки подбрасывают меня вверх, о мне и хорошо и страшно. Это мой крёстный папин брат пришёл проститься со мной. Его забирали в армию. Когда он меня крестил ,ему было всего шестнадцать лет. Папа рассказывал, что он хотел взять в крёстные старшего брата, но  дядя Иосиф очень просил папу взять его моим крёстным, да и крестьянские парни в то время взрослели рано. Он мне тогда сказал:
- Расти большой , я вернусь и буду провожать  тебя в школу. Он погиб за полгода до победы в  октябре 1944 года , похоронен в  Литве, недалеко от границы с Калининградской областью, где я сейчас живу, в братской могиле в маленьком городке Науместис . Единственное письмо от него( солдатский треугольник) хранится у меня, а также похоронка, написанная на обычном тетрадном листочке. В том единственном письме он писал, что буря, которая пронеслась  над страной, уже затихает и скоро начнётся мирная жизнь. Той мирной жизни он не увидел , было ему всего 23 года. Мой старший внук уже старше его. Я  часто думаю, что наверно, он строил какие-то планы на будущее, может, думал о семье, детях или просто хотел работать в поле, встречать  рассветы, ходить в лес за грибами или на реку с удочкой.  Он ничего не успел, его жизнь оборвалась в самом начале. Они отдали за нас жизни, чтоб жили мы и надо  всегда помнить цену Победы и быть достойными их подвигов.
11глава. ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА И ЖИЗНЬ В ОККУПАЦИИ.
 Уже на рассвете 22 июня мы проснулись от страшного грохота. Нашу избу сотрясало так, что казалось, что она вот-вот развалится. Немцы бомбили  шоссе в метрах пятистах от деревни. Наш район пограничный с  Литвой и война у нас началась уже 22 июня. Мама с бабушкой схватили нас с сестрой,   и мы побежали за огороды в поле и спрятались во ржи. Мне было три года, сестре только исполнилось два. Я как сейчас вижу: от самолёта отделяются бомбы, падают на землю, раздаётся страшный гул  и в небо поднимается  чёрный дым. После войны ещё какое-то время  на этом месте были огромные воронки. Все страшные годы  оккупации,  мы жили иногда в своей избе, иногда в землянках, вырытых  в поле. Пришли немцы и какое-то время стояли на нашей улице. Во дворах стояли машины, в гумнах стояли  танки. В нашей избе немцы не жили , она у нас была маленькая, ветхая, с земляным полом, но немцы жили у соседей . Хозяев выгнали, они жили в маленькой пристройке. У нас с соседями был общий забор. Немцы часто обливались холодной водой у колодца и играли на губных гармошках.  У   забора между нашими дворами росла липа. Немцы вынесли туда стол, лавки и там обедали. Я запомнила белые круглые буханки хлеба и высокие банки тушёнки. А мы- то были голодные.  Мы были совсем маленькие , стояли у забора и смотрели как немцы едят. Один немец отрезал половину буханки хлеба и через забор подал мне. Я схватила хлеб и побежала домой. Как мы ели хлеб, я не помню, а вот руки немца, протягивающего мне хлеб, я помнила долго. Став взрослой, я поняла, почему я запомнила эти руки.  В деревне я привыкла видеть тёмные , натруженные руки, а тут были белые холёные руки с длинными пальцами.
 Хлеб стоял неубранный. Лошадей всех забрали. Убирать было и некому, парней перед войной забрали в армию. Многих молодых мужиков ещё в мае забрали на строительство оборонительных укреплений на границе. Кто как мог, ходили в поле  и срезали колоски и носили домой, сушили  на печке, но боялись уходить далеко от дома. Мы были на попечении бабушки. Мама срезала колоски и носила домой ,осенью собирали грибы, но тоже боялись уходить далеко в лес. Ещё мама носила хворост из леса, заканчивались дрова. Отец был  где-то на границе и о нём ничего не было известно  От подвалов молокозавода немцы прорыли окопы, окружили рядами  колючей проволоки . В школе сделали конюшню для конфискованных лошадей. Рыть окопы, работать на конюшне заставляли местных. У нас в Белоруссии были партизанские отряды. Они разрастались за счёт красноармейцев. Многие не смогли выйти из окружения, попали в плен, бежали и присоединялись к партизанам.
 Помню. Когда на нашей улице не было немцев, они стояли только в центре деревни, у соседей собирались женщины  и на картах гадали о своих сыновьях, мужьях. У соседки на войне был сын  Пётр и о нём и о других, кого забрали в армию перед самой войной, ничего не было известно. Неизвестна была судьба тех, кого забрали на строительство оборонительных укреплений на границу. В числе их был и мой отец.  Карты всегда показывали, что они все живы и здоровы и все вернутся домой. Врали карты или просто  они показывали то, во что всем хотелось верить. Не все вернулись с той войны. Из десяти человек , которые были с папой вернулись только пятеро. Что стало с другими неизвестно. Пётр вернулся домой, но прожил всего семь лет, умер в 30 лет.
 Мы помню, часто ночевали в землянках в поле. Там было сыро, и мы часто болели, а лекарств не было.
 У  нас были старосты из своих местных.  Только с их помощью ни одна девушка из деревни не была забрана на работу в Германию, только несколько ребят. Они сообщали населению, ели было известно о каких -то облавах и все прятались. При отступлении в деревне был бой. Об этом заранее сообщили всем и все попрятались. Центральная часть деревни сгорела, а погибли из местных всего три пожилых человека, которые не захотели уйти из своих домов. Я помню, соседи и мы с бабушкой прятались в лесу , а мама сестрой у маминой подруги, которая жила с семьёй на дальнем хуторе. В лесу мы слышали  почти до утра взрывы, стрельбу. Взрослые крестились и переживали, только бы не сгорели дома.  Утром всё затихло, и мы вернулись домой. В деревне не было ни наших, ни немцев. Помню утро этого дня, было воскресенье.  Догорали дома на центральной улице, около пепелищ стояли и плакали люди.  У дороги, ведущей на нашу улицу, лежали убитые. В костёле звонили колокола.
 Отец попал в плен в первые  дни войны. Он работал на строительстве аэродрома на границе. Потом он рассказывал, что на границе  шло огромное строительство. Руководил  строительством генерал  Карбышев. Он и в плен попал в  Белоруссии..Об этом у папы была книга, автор Голубов» Когда крепости не сдаются».  Он её перечитывал несколько раз. К сожаленью, после смерти отца, книга где-то затерялась.
 На строительстве аэродрома работали мужчины, которых призвали туда в конце мая. Они жили в казармах, носили рабочую солдатскую  одежду, оружия у них не было. С нашей деревни их было десять человек. Утром 22 они проснулись от разрывов снарядов. Бомбы падали на казармы. Все, кто остался живой, выскочили и побежали в небольшой лесок, который был рядом. С ними  были два офицера, они приказали им ждать в лесочке, а сами на мотоциклах выехали в другую  солдатскую часть. Они не вернулись. Их видимо , убили по дороге. Через несколько часов к ним приехали на машине два офицера и приказали отступать  на соединение с нашими отступающими частями. А куда идти никто не знал. Они шли лесами ночью, а днём отсиживались. На дорогу выходить боялись, впереди везде уже были немцы. Они разделились на две группы по пять человек, большой группой идти было небезопасно. Тех пятерых, которые отделились тогда, они видели в последний раз. Они не вернулись, что стало с ними неизвестно. Отец сказал, что скорей всего наткнулись на немцев и их расстреляли.  Ночью  они  близко подошли к дороге и видели, как по дороге двигается немецкая техника.
Как-то после нескольких дней скитаний , они вышли на одиноко стоящую избу у леса.  Зашли, попросили поесть. В доме жил лесник. Он рассказал, что уже в окрестных деревнях немцы. Он им скорей всего и спас жизнь, сказал :
- Снимайте солдатскую одежду, рассказывают , что немцы расстреливают  солдат. Я вам дам одежду, а вашу закопаю.
Он их всех переодел, собрал и отдал всю одежду, накормил их  и в дорогу дал кусочек сала и отварной картошки. Спрятал их на сеновале, они отоспались. Мой папа очень хорошо знал польский язык, он закончил четыре класса польской школы, а там, на границе во многих деревнях жили поляки и он всегда сам разговаривал с ними, потому что другие плохо знали польский.
 Они шли ещё день. Горели дома, в панике метались люди, плакали дети. У догорающего  магазина подобрали в карманы немного конфет карамели. Вышли на дорогу, присоединились к толпе беженцев. Шли люди с детьми, тащили коляски, уходили подальше от войны с сожжённых деревень , кто пробирался к родственникам, кого война застала в отпуске, те пробирались к своим.  Прошли сколько-то и все присели на лужок у дороги отдохнуть. В это время подъехали на мотоциклах немцы ,окружили  всех, отделили мужчин. Пять человек отвели в сторону и тут же расстреляли.  Отец рассказывал, что повеяло холодом смерти, ведь ты тоже мог бы быть в их числе. Остальных гнали бегом несколько километров, по бокам офицеры с собаками. Кто падал, тех расстреливали. Пригнали их в лагерь . В поле чистое место, огороженное несколькими рядами колючей проволоки, вокруг ходят  немцы с собаками. Они сидели так на земле двое суток, ни пить, ни есть не давали. Они съедали по несколько конфет, но от этого ещё больше хотелось пить. Через два дня немцы поставили стол ,баки с водой и объявили: подходить по одному к столу и сообщать сведения о себе. Тем, кто подходил, давали попить воды, собирали группами и увозили. Они не подходили ещё день  Начала кружиться голова, они уже с трудом вставали. Решили, что надо идти записываться, а иначе всеравно смерть. Придумали версию: они крестьяне, земли у них своей мало и чтоб прокормить семьи , они ходили по деревням и нанимались на любую работу, но больше плотничали, они владеют этим ремеслом.  Когда подошёл Болеслав, его сразу со словами»юде» , окружили немцы.  У них в роду все тёмные и у него волосы чёрные. Они как могли стали объяснять, что он не еврей. Он христианин-католик, они все соседи и его хорошо знают. Их поставили на колени, и они час молились и крестились в доказательство, что он не еврей. Потом их погрузили  в машины и увезли на станцию, а там грузовыми поездами отправили в германию. Папа рассказывал, что их гоняли на уборку осенью картошки, свёклы, моркови о они их ели сырыми,  еда была очень скудной и многие не могли работать. Они умудрялись пронести морковку тем, кто не мог работать. Однажды из соседнего барака убежали десять человек. Потом перед строем расстреляли  каждого десятого. У себя в бараке они договорились пока не убегать, никому не хотелось умирать. Жила ещё надежда, что когда-то смогут вернуться домой.  Все очень отощали, но держались.   Папа говорил, что если человек потеряет веру и не станет бороться за жизнь, то непременно  погибнет. Надо было верить, что когда-нибудь всё это закончится. Молились и поддерживали друг друга.  Рассказывал папа, что когда усыпали голодные, то во сне всегда видели хлеб, много хлеба, не колбаса, пироги снились, а именно хлеб . А утром, проснувшись голодным, папа думал:» Вот если вернусь домой, то  наемся досыта хлеба». Ещё папа рассказывал, что когда их гоняли на работу летом, у дороги все кусты стояли голыми, листья были съедены.
 Через какое-то время их несколько человек взяли в небольшой барак , там они шили рабочие рукавицы. Привозили целые тюки старой одежды, там были  чулки, носки и верхняя одежда.  Они поняли, что всё это с наших  убитых пленных. Был папа в лагере на территории нынешней  Калининградской области, где волей судьбы живу я. Когда я ,став взрослой, стала спрашивать папу  как называется это место, он сказал, что он только помнит, что говорили, что до  Кёнигсберга тридцать километров. Это скорей всего в окрестностях нынешнего городка Гвардейска, раньше это был немецкий город Тапиау.  Папа вернулся. Когда война уже подходила к  Кёнигсбергу, их решили перевезти дальше вглубь Германии или может и уничтожить и они решили бежать. В  этот раз побег удался, да и охраняли их уже не так тщательно. Все силы были брошены на фронт, понимали своё поражение.
12 глава. ДЕРЕВНЯ С 1944 ПО 1949 ГОДЫ.

 

 Летом 1944года  Белоруссия была освобождена. Война шла к концу, у людей появилась надежда на возвращение своих отцов, братьев, сыновей. В это время и стали приходить похоронки.   Зимой  пришла похоронка на моего крёстного  Иосифа. Каким-то образом похоронку забрала тётя Алеся, его и моего отца сестра. Помню, она закрылась дома, поставила его фотографию, молилась и плакала. Потом вышла к нам( мы были во дворе), показала фотографию и сказала:
- Запомните его таким, он не вернётся, он погиб. Пока ничего не говорите бабушке.
 Бабушка жила с самым младшим сыном  на хуторе. Дедушка только три месяца  как умер.  Не знаю, как и когда сказали бабушке о смерти сына, но она, не смотря на похоронку, ещё долго надеялась, что это ошибка и он вернётся.
   В центре деревни появились временные сарайчики, где жили люди, кто-то ютился у родственников, у кого дома остались целы. Люди строились, весной пахали на оставшихся нескольких старых лошадях по очереди, кто-то копал лопатой. Семян не было, делились, что у кого осталось. Помню, картошку разрезали  на несколько частей, надо было, чтоб в каждой части был  росток.  Соседка раздавала семена , которые она всегда сама выращивала и все радовались, что будет чем сажать овощи.
В 1945 году летом стали потихоньку возвращаться выжившие в страшной той войне. Вернулся  наш сосед  Пётр, израненный, но живой. Его отец  не дождался сына, умер ранней весной. Он болел, но лекарств не было да и есть было нечего, у него кроме старшего  Петра  было ещё пятеро.
 Вернулся с войны и мамин двоюродный брат  Станислав. Был дважды ранен, но нетяжело.  Он дошёл до Берлина и привёз мне в подарок ручку. Как раз мне исполнилось семь лет, и я в этот год пошла в школу. Под школу приспособили большой  помещичий дом, который стоял на берегу реки..  Учится в первый класс в 1945 году вместе со мной пошли и переростки, те кому было по десять-одиннадцать лет, ведь школ в войну не было.
 Вернулся и папа весь больной. Надо было восстанавливать хозяйство, кормить нас. 1945  году было очень тяжело, всегда хотелось есть. Особенно хотелось съесть кусочек хлебушка, но его не было.  У моей бабушки родной брат жил в Литве на границе с  Латвией. Когда-то давно он ушёл туда на заработки, там женился и жил с семьёй. У них с хлебом было лучше и они иногда присылали нам подсушенный хлеб, но посылки не всегда доходили, их воровали , ведь голодных было много.  Люди начали обзаводиться  хозяйством, кто держал кур, козу,  телёнка. Летом косили сено.  Мы помогали взрослым.  Усталые ложились на свежескошенное сено и мечтали:»  Вот полетит самолёт и сбросит нам буханку хлеба. Нет не одну, а две или три ,одной  нам не хватит».
 В 1946 году  папа уже вспахал и засеял свой надел земли. Всем родственникам помог папин старший брат Бронислав.  Он жил в деревне за десять километров от нас. У  него немцы не забрали лошадь, она была старая. Вот он приезжал и пахал на ней всем родственникам. В этот год мы собрали неплохой урожай ржи, радовались, что будет хлеб. Случилось несчастье. Папа с мамой два дня молотили рожь цепами. Вечером собрали зерно и оставили в гумне под навесным замком. Ночью воры перепилили замок и увезли всё зерно. Опять нам было очень  тяжело. Выжили за счёт умения папы шить. Он днём работал на хозяйстве, построил сарай, подремонтировал дом, а то он был совсем ветхий, а вечерами и ночами шил. За работу кто приносил ведро картошки, кто пару килограмм зерна и этим мы выжили. Папа из старой одежды перешивал, перелицовывал, и получалась как новая вещь, все любовались его работой.
 Трудным был и 1947 год, он был очень не урожайным. Всё  лето шёл дождь, зерно в копнах прорастало, его, как могли понемногу сушили дома, но спасти урожай не удалось. Сгнила картошка, её выкопали совсем мало. Помню по деревне шли женщины с Украины, меняли вещи на продукты, но у большинства тоже ничего не было. Женщина тащила на себе швейную машинку. Говорила, что дома остались голодные дети, если она вернётся ни с чем, то они умрут. Полегче, стало только в 1948 году. Уже был хлеб, уже держали поросёнка, кур. Первую корову папа купил в 1949 году.
 В эти годы крестьян обложили большими налогами.  Поздней осенью ,когда выпадал снег, на санях  возили сдавать зерно государству на станцию за двадцать километров. Собирались всей деревней, и целый обоз саней затемно выезжал  с мешками на станцию. В одну из  таких поездок папа брал меня , чтоб показать мне поезд.  Много нелепого было в те годы.  Каждому двору определялось задание по изготовлению щитов для задержания снега на полях, причём не на наших полях. Сбивали эти щиты и тоже возили их на станцию.
 В 1947-48 годах у нас опять начались репрессии против тех, кто непосильным трудом восстановил хозяйство, кто работал у немцев( рыл окопы , работал на конюшне), кто был в концлагере(враги народа, пленных у  Сталина не было). Целый год у нас рядом с кроватями лежала зимняя одежда, а наш нехитрый скарб был связан в узлы. Родители ложились спать одетыми, долго ворочались, шёпотом между собой разговаривали. Я  всё слышала, но ни о чём не спрашивала, я понимала, что родителям и так тяжело.  В деревне вечером не зажигали лампы, как будто светом боялись привлечь НКВД,  которые приезжали ночью. Это была подготовка к коллективизации.  Весной 1949 года всех  записали в колхоз. Ходили по домам по три-четыре человека. Угрожали кому прошлым, кому слишком большим земельным наделом, кулаки, у кого было пять-шесть гектаров земли. Больше у нас в деревне не было ни у кого.
 В колхоз  записали весной, но урожай собрать разрешили. В июле  родился брат  Станислав. Мама после родов долго болела. С мамой и малышом оставалась бабушка, а мы с папой работали в поле. Я  в свои одиннадцать лет серпом жала рожь, рвала лён, копала картошку. Уходили в поле утром и работали до вечера. Домой на обед не приходили, брали обед с собой. До нашего надела в один гектар было больше километра. Вот и  не приходили  на обед , чтоб не терять время ,на уборке был дорог каждый час.
   У кого   были во дворах амбары для хранения зерна, их забрали и построили все в  переулке. Осенью после обмолота  часть  ржи сдали в колхоз и засыпали в амбары для посева, овёс  на корм лошадям. Так же все сдали часть сена. Лошадей забрали всех, коров у кого было по две, одну забрали. Построили временные конюшни, коровники. Так с  1949  года наша деревня стала колхозной. Колхоз назвали «Родина».
13 глава. ДЕРЕВЕНЬКА МОЯ,  ДЕРЕВЕНЬКА КОЛХОЗНАЯ.
 Начался труд в колхозе, труд тяжёлый, но ещё и бесплатный. На работу надо было выходить каждый день.  Учётчик ставил галочку за выход на работу, это называлось трудодень.  За него , начиная со второго года, платили несколько граммов зерна. Надежда была только на свои огороды, их полагалось по тридцать-сорок соток  в зависимости от семьи. Выходили на работу все, кто не выходил , тем давали меньше земли под огород.
 Работали в то время на износ. Днём работа в колхозе, а вечером на своих участках. Летом накосить сено для коровы. Косили у реки, по канавам, у леса. В колхозе весь труд ручной, пахали на лошадях, убирали рожь  и ячмень  серпом, а овёс косили косой. Косой косили сено, женщины граблями ворошили сено, сгребали в копны. Каждой семье выделялись делянки льна. Надо было его  прополоть, сорвать, а обрабатывали женщины коллективно. Труд на обработке льна каторжный. Женщины стелили его на лугу, целый день, согнувшись, потом также недели через две собирали. Самый тяжёлый труд- это мять лён. Выносили с жаркой бани, а мяли в холодном предбаннике. Вот за такой труд , в семье, где работали три-четыре человека, получали два-три мешка зерна, другой оплаты не было. Урожаи ,в первые годы, были небольшие, не было удобрений, хороших семян. Сажали много картошки, но хранить её было негде,  не было хранилищ. Часть зерна  и картошки сдавали государству. Остальную часть картошки на семена закапывали осенью в бурты. Выкапывали небольшие углубления в  земле, обязательно на возвышенности , сыпали туда картошку, обкладывали соломой и сверху землёй, делались небольшие отверстия –окошечки их открывали при потеплении и закрывали, если был мороз. Весной ,с наступлением тепла, бурты откапывали и женщины отбирали  картошку для посадки, часть картошки ,конечно, портилась. У людей  весной уже закачивался хлеб, а иногда подходила к концу и картошка, и с едой было худо.  Тем, у кого в семье были мужчины, было легче. Они хоть вечерами брали с колхоза лошадей и обрабатывали участки, а где в семье не было хозяина, тем приходилось плохо, лопатой много не накопаешь, да и на работу надо было выходить каждый день. Вот одна женщина и взяла  домой после работы кошёлку картошки. За это её осудили на два года.  Два года она провела в Карелии, валила лес, а дома оставалась полуслепая  мать и сестра подросток.
Первые годы в колхозе были очень трудными.  Выживали только за счёт своих огородов. Много было нелепого в те годы.  Председатели колхозов были из своих, это были грамотные, умные мужики, но работать мешали инструкциями: что сеять, когда сеять. На то время всем руководили Райкомы, а там были в основном выходцы из городов, которые не  разбирались в вопросах сельского  хозяйства.
 Иногда доходило до смешного , но было бы смешно, ели бы было не так грустно. Однажды в деревне собрали собрание. Такие собрания тогда собирались часто, на них крестьянам разъяснялась политика партии и правительства. Проводили их уполномоченные с района. И  вот приехал уполномоченный, собрались колхозники. Он рассказал, что  скоро в стране появится много машин, тракторов. Их всех надо «обуть в резину». Для этого надо много каучука.  А каучук можно получить  из корней растения, которое называется кок-сагыз. Привезли семена этого растения. Его полагалось посеять на самой плодородной почве, ухаживать за посевами. Сейчас непонятно, как могли додуматься до такого. Растение никогда не росло в нашем климате, но всё же посеяли. Выросло что-то похожее листьями на одуванчики. Мне было тогда тринадцать лет,  и я ходила помогать маме, пропалывать кок-сагыз.  Женщины по несколько раз пропалывали посевы.  На том собрании было обещано , тех, кто будет ударно работать на прополке, премируют галошами.
 В деревне зимой ходили в валенках. Их валяли из овечьей шерсти деревенские умельцы, а вот галоши купить было трудно. Их не было, да и стоили они дорого, а денег не было. Все женщины очень старались, но особенно старалась бабка  Михалина, уж очень ей хотелось получить галоши. Пришла осень, выкопали корни кок-сагыза.  С трёх гектаров самой плодородной земли получилось  восемь мешков. Увезли их  в район и больше ни слуху, ни духу.  Бабка Михалина  несколько раз наведывалась к председателю с вопросом:» Когда же  привезут галоши». Председателю было жалко женщину , но ни галош, ни денег у него не было. Об этом узнала дочь, которая жила в городе, она купила и привезла матери галоши, сказав, что деньги дал председатель. Бабка Михалина была очень довольна. Когда  обман раскрылся ,если кто-то не получал обещанное, говорили:» Получишь тут, как бабка  Михалина галоши».
 Постепенно жизнь менялась к лучшему. Осушили болото, появилось пастбище, где люди смогли пасти коров.
 Весной выбирали пастуха из нескольких претендентов. Помню всегда этот пост доставался деду  Матею, он по утрам шёл по деревне и играл на рожке –будил хозяек. За работу ему платили зерном с каждой коровы, а также кормили. Утром ему давали завтрак с собой, а обедом кормили летом, когда в самую жару коров пригоняли домой на дойку. Каждая хозяйка старалась накормить пастуха получше. Вместе с пастухом в помощники выделялся подпасок по очереди от каждого двора. Пасли коров с раннего утра и до вечера.  Приходилось много раз пасти и мне, за день так набегаешься, что вечером ноги гудят, а день кажется бесконечным.
Стали в колхозе, кроме приусадебного участка ,выделять ещё дополнительные участки в поле под картошку. Люди стали держать скот, продавать излишки мяса и появились хоть какие-то деньги. Это были уже  пятидесятые годы. В магазинах появился сахар, конфеты-подушечки и карамельки( мы тогда говорили ,конфеты в бумажках). Свободно продавались соль, спички, керосин. Свет в деревне провели только в начале шестидесятых. Уже в пятидесятые годы появились первые радиоприёмники. Такие маленькие коробочки ,наушники к ним. Папа слушал новости, а мы разъединив наушники, чтоб каждой было  слышно хоть на одно ухо ,слушали концерт хора  Пятницкого. Моя бабушка не верила, когда мы говорили, что слушаем  Москву. «Какая ещё  Москва. Это просто там вставлена пластинка». Пластинку она видела в патефоне.
  Деревня жила своими заботами об урожае, о погоде, заботами о семье, детях. Во все времена люди в деревне тяжёлым трудом добывали хлеб насущный. Я сравниваю жизнь сейчас, живём и легче и сытнее, а всё жалуемся, ноем. В деревне я не слышала, чтоб люди жаловались ,что им трудно, а ведь порой было по настоящему трудно. Засучив рукава, брались за работу и своим трудом кормили семьи, обязательно помогали друг другу и родственникам и соседям.
 В воскресенье и праздники  летом все высыпали на улицу, тут были и песни и разговоры душевные о прошлом, об интересных случаях из жизни. Наш сосед Пётр дошёл до Берлина и привёз патефон. Открывались окна, на подоконник ставился патефон. Слушали музыку и песни на чужом языке. Люди радовались, что можно собраться вот так вместе не бояться гула самолётов, бомбёжек. Радовались  мирной жизни.
 Завалинка была отдельно для женщин. Они вели беседы  о свадьбах в деревне, делились рецептами засолки огурцов, грибов, рецептами лечения травами . Сколько помню мама всегда собирала травы : ромашку, валериану, бессмертник, цветы липы, корни девесила. Они у нас висели в пучках в сенях.
 Мужчины делились советами о сроках посева, о прогнозах погоды. Были старики, которые помнили первую мировую и тоже рассказывали о немцах.  Пётр рассказывал, как он дошёл до Берлина. Многие помнили строительство костёла, он был построен в 1903 году, строили пять лет, а подготовительные работы велись ещё раньше.
 В 1956 году состоялся первый выпуск Гервятской средней школы. Раньше в деревне была только семилетняя школа. Теперь все дети могут получать среднее образование. Тяга к знаниям у людей была всегда, а учиться не было возможности.
 Крестьяне в деревне были практически на положении крепостных, у них не было права уехать из колхоза, потому что у них не было паспортов. Когда в 1974 году стали выдавать колхозникам паспорта, люди получали их с такой радостью. Говорили:» Наконец-то нас стали считать людьми».
 Люди раньше о пенсиях по старости ничего не слышали, они даже не понимали, как это платить деньги старикам. Первые пенсии в колхозе стали платить в 1964 году.  Была эта пенсия тогда  совсем маленькой, пять рублей, но как радовались старики, они независимы от детей и едят свой хлеб. Передо мной лежать пенсионные удостоверения  моих родителей. Мама ушла на пенсию в 1969 году, её пенсия была пятнадцать рублей 21 кокейка. Папа ушёл на пенсию в 1972году. Его пенсия была 104 рубля.
 Это было уже  в семидесятые годы. Я  каждый год брала отпуск в сентябре и на целый месяц уезжала в деревню в Белоруссию к родителям, помогать на уборке картошки и кормовой свёклы.  Их сажали много, родители держали корову, свиней, кур. Рядом  с нами в небольшом домике жила пожилая женщина, бабушка Анна, ей было уже за семьдесят. Недалеко на нашей улице жила её дочь с семьёй.  Она сажала огород: овощи, картошку, держала кур. Помогали уже взрослые внуки, но она ещё и сама справлялась. В сентябре мы все капали картошку, капала и бабушка Аня. Распахивали борозды рано утром лошадьми, их брали утром до работы в колхозе. Капает бабушка и поёт песни. Папа спрашивает  у неё:  Что Анна, весело, что песни поёшь?»  Мне поразило, рассказанное  бабушкой  Аней тогда.
- Конечно, весело. Вот вчера получила пенсию. Так купила крупы, макарон, сахару, хлеба, новые сандалии, ещё немножко осталось. Накопаю картошки, есть  солёные огурцы, капуста, лук.  Внук каждый день приносит литр молока, есть яички. Внуки дров накололи. Зимой печку натоплю, щей да картошки наварю, помолюсь, да радио буду слушать.   О такой  жизни раньше люди и мечтать не могли и тогда, когда жили при Польше и сразу после войны.  Сколько нищих было на паперти, сколько ходили в любую погоду по деревням и просили милостыню. Особенно тяжело было одиноким старикам, а теперь только живи и радуйся. Я  только Бога молю, чтоб пожить подольше и порадоваться за детей и внуков.
 Я  подумала тогда, ведь человеку не так уж много и надо для счастья. Главное, видеть здоровыми  и счастливыми детей и внуков и знать, что и завтра у тебя будет еда и кров.
14 глава. СОВРЕМЕННАЯ ДЕРЕВНЯ.
 Я  так счастлива, что моя деревня не исчезла.  Люди живут в деревне счастливо, в достатке. Есть все условия для жизни, воспитания и образования детей. В деревне есть детский сад ,современная школа, есть прекрасный Дом Культуры, которому мог бы позавидовать и город. Есть библиотека, стадион, современная поликлиника. Дети  заканчивают школу  и поступают во все вузы страны, часто  образованными специалистами возвращаются в свои деревни. В Белоруссии,  по прежнему, есть распределение на работу после окончания учебных заведений.
 Колхоз « Родина» теперь богатое хозяйство, где сеют зерновые, сажают картошку, есть молочные стада коров, есть откормочные фермы, где откармливают бычков на мясо. Есть свой консервный цех. В центре деревни прекрасная зона отдыха . Молодёжь всё чаще связывает свою жизнь с деревней. Работают много, особенно весной и летом, но без этого в деревне нельзя. У домов  легковые машины, в домах телевизоры, интернет . Молодёжь чаще всего живут в коттеджах, которые сами и заработали. Коттеджи со всеми удобствами. Пожилые люди живут в своих домах, но у них есть газ, все дома ухожены. Все улицы покрыты асфальтом , чистота , у домов цветы, прекрасный дизайн. Основа этого благополучия труд и большая любовь к своей земле.
 Та деревня называлась вёской.
 Та тропинка сцёжкою была.
 И светилась радостью берёзка.
Белая, как Русь моя Бела.
 ( Песня, которую исполняет  Анатолий Ярмоленко.)
 Я  очень люблю свою деревню, там мои корни, там могилы моих родных. Люблю свою малую Родину – Беларусь и желаю своей  Родине процветания.