Глава 17. УДАЧНАЯ РЫБАЛКА
Антон очень любил рыбу. Он мог её есть в любом виде: солёном, копчёном, варёном, жареном и вяленом. Даже вонючий рыбий жир, которым его лечили от рахита, приобретённого в результате военной и послевоенной голодухи, не сумел отбить это пристрастие к рыбе. Видимо поэтому он с детства мечтал стать рыбаком- любителем и не раз обращался к ассам рыбной ловли, но рыбаком так и не стал. Рыба каким-то седьмым чувством определяла, что к берегам водоёма приходит не рыбачок-любитель, а рыбохват. Так в Одессе называют рыбаков, которые занимаются рыбной ловлей исключительно из меркантильных соображений.
Ещё в раннем детстве, жестоко страдая от голода, он не раз обращался к своему соседу Владимиру Быкову с просьбой научить его ловить рыбу на удочку в реке Кашме. Володя научил его всем премудростям рыбной ловли. Он долго рассказывал где, когда и какая рыба ловится. Как вязать на леску крючки и использовать наживу. Как и когда прикармливать рыбу, прежде чем приступить к охоте на неё с удочкой.
Антон был прилежным учеником и почти дословно рассказывал своему учителю о всех рыбацких премудростях. Наконец, не найдя изъяна в ответах своего ученика, Володя взял его на рыбалку. Утро было тихое и тёплое. Вооружившись двумя удочками, червями и опарышами, Антон поднялся чуть свет и с нетерпением ждал условного стука в окно. Володя не заставил ждать себя долго.
Едва забрезжил рассвет, как юные рыбаки уже сидели на берегу омута, особенно славящимся обилием рыбы. Быков занял место почти возле самого водопада, низвергавшегося с плотины. Антон расположился справа от него, разложил снасти, насадил червяка на крючок, старательно повторяя движения соседа, закинул удочку и стал ждать. Не прошло и пяти минут, как поплавок удочки Быкова дёрнулся раз, другой и начал стремительно уходить под воду. Володя красиво подсёк и на крючке его удочки затрепыхался подлещик ростом не менее 15 см.
-Поздравляю с почином! – чуть ли не выкрикнул Антон.
-Тихо ты! Всю рыбу распугаешь, - зашипел на него сосед, деловито снимая с крючка свою первую добычу и готовясь вновь закинуть удочку.
Восторженный крик Родионова нисколько не навредил его соседу. Володя одну за другой подсекал и отправлял в ведро очередную рыбину. Поплавок Антона спокойно и легко покачивался на воде. Клёва не было.
-Володя, давай поменяемся местами, - наконец-то не выдержал Антон. – Сидим почти уже час, а она даже не клюёт. Володя спорить не стал. Он, молча, собрал свои снасти и они поменялись местами. Не успел Родионов устроиться на новом месте, как Быков забросил свою удочку и тут же подсёк здоровенного леща. Он долго выводил его то, чуть-чуть отпуская, то снова подтягивая к берегу. Наконец лещ забился почти у самых ног Володи. Быков ловко подвёл под него зелёный сачок и вытащил из воды.
После этого они ещё не раз менялись местами, но результат был тот же. Пока Антон поймал две небольших рыбёшки, ведро Володи уже не вмещало всего улова. Стараясь переломить ситуацию, Антон ещё не раз ходил с Быковым на рыбалку. Результат всегда был таким же.
-Всё, с меня хватит, - решил Антон. - Больше я не за какие пряники на рыбалку не пойду!
Прошли годы. Антон окончил военно-морское училище, несколько лет прослужил на различных кораблях и стал командиром десантного корабля. Изменчивая военная судьба забросила его с Баренцева на берег Чёрного моря, а точнее в Южную Пальмиру-в город-герой Одессу. Его начальником в дивизионе десантных кораблей стал его однокашник Миша Астахов. В училище они хорошо знали друг друга, но какой-то особой дружбы у них не было. Они имели значительную разницу в возрасте, учились в разных группах, вращались в разных молодёжных кругах. Антон любил шумные компании в обществе студенток ДВГУ, Миша предпочитал посещать музеи, выставки и театры.
Встреча в Одессе всколыхнула в душах однокашников воспоминания о совместной службе и учёбе в ТОВВМУ. Миша продолжал увлекаться музеями и театрами, но у него проявилась ещё одна страсть – рыбалка. Каждую субботу он с друзьями-рыбаками уходил в море и в следующий понедельник взахлёб рассказывал Антону, как они рыбачили в открытом море с помощью закидушек. Так в Одессе называются орудия рыбной ловли, представляющие собой обычный крючок, закреплённый на леске. Никаких удилищ, катушек, редукторов и прочих рыбацких премудростей у них нет.
-Петрович, тебе надо сходить в штаб пограничников и выписать себе удостоверение на право выхода в море на рыбалку, - не раз говорил он Антону. – Будем вместе ходить на бычка на Белгород-Днестровскую банку. Там не бычки, а звери.
-Да я бычков люблю только в томате, а зверей боюсь, - отшучивался Антон.
Однажды, после особо удачной рыбалки, Миша буквально силком затащил Родионова в штаб пограничников и заставил написать заявление. С шутками и прибаутками Антон написал заявление, сдал две фотографии, случайно оказавшиеся в его кармане, и через неделю стал обладателем удостоверения о праве выхода в открытое море.
-Как во время! - воскликнул Астахов. - Завтра суббота, а мне не с кем идти в море.
-Как не с кем? – удивился Родионов. - Ведь у тебя есть друг, заядлый рыбак, хозяин лодки.
-Хозяин? – в свою очередь удивился Миша. – Да он уже давно не выходит в море. Два месяца назад он перенёс тяжёлый инфаркт и сейчас даже на берегу моря бывает очень редко. Мы ходили с Саввой Мартыновым, а он уехал в командировку. Так что в субботу мы пойдём в море вместе. Антон нехотя согласился
В субботу, чуть свет, Астахов заехал за Родионовым и через несколько минут они были на 16 станции Черноморки. Выйдя из машины, они прошли всего сотню метров и оказались на пляже. На нём вперемежку лежали вверх дном лодки, баркасы, катера и шлюпки. Возле некоторых из них копошились по два-три человека.
-Вот наш красавец! – воскликнул Миша, подходя к свежевыкрашенному дюралюминиевому катеру, довольно большого водоизмещения и, доставая из кармана ключ.
С носа катера свешивалась цепь небольшого калибра. Вдоль ряда плавсредств тянулась металлическая труба, за которую рыбаки цепями крепили своих «Стрижей», «Камбал», «Ласточек» и «Крабов». Катер, возле которого остановились рыбаки, назывался «Хаджибей».
Миша открыл огромный замок, освободил цепь, набросил дужку замка на трубу и снова закрыл его.
-Хто это хочет умыкнуть мой истребитель? - вдруг раздался дребезжащий старческий голос. Миша поднял голову и радостно закричал:
-Алексей Трофимович, какими судьбами?
Почти у самого катера стоял высокий, представительный мужчина в белых гамашах, тщательно выглаженных бежевых брюках, черной жилетке и светлой рубашке с галстуком. На голове одессита красовалась огромная соломенная шляпа.
-Мой однокашник, Антон Петрович Родионов, гроза бычков, - представил Михаил своего напарника хозяину лодки.- Готовьте большой котёл на уху и тузлук.
-А я что-то грозовых туч не вижу, - скаламбурил Алексей Трофимович. – Только готовить приправу для ухи будет моя жена, Нина Ильинична, а я - с вами.
-Как с нами? – удивился Астахов. – Ведь Вы же на больничном.
-На больничном? – как эхо повторил старичок. - Дак, я же давным-давно на пенсии, и мне больничные листы не выдают.
- А как же Ваш инфаркт?- не унимался Михаил.
-Инфаркт - уже далёкое прошлое, - степенно разглаживая усы, заявил тот.
-Вы, как всегда, шутите? Вот так, в парадном костюме, Вы и пойдёте? – продолжал выяснять ситуацию Астахов.
-Так и пойду. Ведь у меня сегодня день рождения и надо быть при параде, - последовал лаконичный ответ.
Пока шёл этот диалог, Антон подготовил катки, достал из бункера подвесной двигатель, канистру с бензином и снял чехол с катера. Он проверил наличие вёсел, стоп-анкера, якорь-троса, кадолки и аккуратно закрепил их в форпике. Туда же он засунул и чехол.
-Товарищ капитан- лейтенант, торпедный катер к бою и походу готов, - шутливо, как пионер, приложив руку ко лбу, сообщил Родионов.
-А зачем ты чехол запихал в форпик? – не реагируя на шутку, ответил Михаил. – Снеси его в бункер. Он нам будет только мешать.
- Не возражаю, - не стал спорить Антон. Он вытащил чехол из форпика, отнёс его на корму, в бункер, и закрыл на замок. Вместе с Астаховым он подложил катки под редан катера и они потихоньку покатили его под уклон. Вскоре катер закачался на прибрежной волне. Стоя по колено в воде, они закрепили на корме подвесной мотор. Антон вставил уключины в гнёзда, поставил вёсла, взобрался на борт катера, обулся и перегнал его к небольшому причалу, который несколько дней назад они оборудовали напротив домика семьи Юрченко. Это была фамилия хозяина катера.
Алексей Трофимович и Михаил с нетерпением ждали, когда Антон ошвартуется.
-Может быть, Вы всё-таки останетесь на берегу? – настойчиво предложил Астахов, всё ещё не теряя надежды избавиться от настырного старичка.
-А кто вам будет чинить мотор, если он, не дай бог, забарахлит? - вопросом на вопрос ответил Алексей Трофимович, спускаясь в катер. Обречённо махнув рукой, Миша последовал за ним.
-Отваливай, - коротко бросил он Антону. Тот отдал швартовы, устроился поудобнее на банке и налёг на вёсла. Отходить на моторе было небезопасно: в воде было полно любителей утреннего купания. Миша копался возле подвесного мотора, готовя его к запуску. Алексей Трофимович порывался чем-то помочь ему, но Астахов был непреклонен:
-Алексей Трофимович,- ледяным тоном обратился он к хозяину лодки, - Вы уже забыли, о чём мы говорили на причале? Я согласился взять Вас на борт при условии Вашего полного повиновения мне и невмешательства в дело обслуживания и управления катером. Сегодня Вы просто пассажир.
Вдруг из-за горизонта показался лиловый край солнца, который быстро разрастался, превращаясь в огненно-красный шар. Сразу вспомнилась одна из поговорок, которыми забавлял курсантов ТОВВМУ на занятиях начальник штурманской кафедры капитан 1 ранга, профессор Вдовиченко: Солнце красно поутру - моряку не по нутру,
- Если солнце красно к вечеру – моряку бояться нечего.
Правда, как потом показал опыт плавания, эти сентенции сослужили добрую службу не одному поколению мореходов.
Когда буи ограждения акватории, разрешённой для купания, остались за кормой, Михаил Макарович запустил двигатель. Подвесной мотор завёлся без проблем. Антон убрал вёсла и уключины и сел за руль.
- Право руля, - скомандовал Миша, как только они вышли за входной буй на траверзе Воронцовского маяка. Двигатель натужно ревел. За кормой чётко стелился кильватерный след. Ровно через два часа они вышли в район Белгород-Днестровской банки.
Белгород-Днестровская банка расположена на расстоянии 4-5 миль от берега, вдоль побережья к северу от Белгород-Днестровска и почти до самого Ильичёвска и чуть ближе к Одессе. Глубины на этой банке колеблятся в пределах от 5 до 10 м. Как считают рыбаки, наиболее удачной бывает рыбалка на траверзе маяка Санжейка.
Выйдя на траверз маяка Санжейка, Михаил Макарович заглушил двигатель и, когда катер окончательно лёг в дрейф, приказал:
-Отдать якорь!
Антон опустил за борт балластину, глубина моря в этом районе оказалась около 8 м. Пришлось вытравить якорь трос полностью на 20 метров. Не дожидаясь, когда якорь- трос надраится, Алексей Трофимович забросил закидушку и через минуту на одном из её крючков уже отчаянно бился бычок, пытаясь сорваться в море.
-Врёшь, у нас с поезда на ходу не соскочишь, - довольно проговорил старичок, бросая добычу в мелкоячеистую сетку, которая служила рыбакам садком и, опуская её за борт.
Вскоре, покончив с постановкой на якорь и подняв подвесной мотор, Михаил и Антон присоединились к Алексею Трофимовичу. Клёв был хороший и вскоре у каждого рыбака в садках оказалось по 15-20 довольно приличных бычков, а Алексей Трофимович даже успел выловить два огромных бычка, которых рыбаки иногда величают «кнутами». Такая удача взбодрила рыбака. Его впалые бледные щёки порозовели, а в глазах загорелись лукавые искорки, которыми Алексей Трофимович славился до болезни. Северный ветер силой 1-2 балла начал менять своё направление к востоку. Вместе с ветром на якорь-тросе вращался по часовой стрелке и катер.
Вдруг у Антона клёв прекратился. Как когда-то в детстве, его напарники таскали одного бычка за другим, а у него даже не клевало. Снова Родионов пересаживался с одного борта на другой, с носа в корму и наоборот. Бычки на его приманки почему-то клевать не хотели. Вскоре в садках Алексея Трофимовича и Михаила Макаровича оказалось по доброму ведру бычков, а в садке Антона в лучшем случае было 1,5 – 2 килограмма.
-Ладно, велика беда начало, - утешал себя Антон. Вдруг ветер начал крепчать.
-Шабаш, рыбацкие снасти на борт. С якоря сниматься, - распорядился Михаил.
Не поднимая из-за борта своего садка,Антон начал выбирать якорь-трос. Вскоре и трос, и якорь оказались в форпике.
-Петрович, погода портится, так что я сажусь за руль, а ты лезь в форпик и смотай, как следует, якорь-трос и закрепи всё по-штормовому, - запустив двигатель, объявил Михаил Макарович.
-Что-то мне не нравится голос двигателя, - вдруг заявил Алексей Трофимович, пересаживаясь на кормовую банку.
- Батя, отойди от мотора! – резко повысив голос, обратился к нему Астахов, не выпуская из рук штурвала. – Пересядь ко мне за спину и не геройствуй!
-Да, я что, я только послушаю, как поёт мотор и скажу тебе, что надо делать, - начал оправдываться Алексей Трофимович, но всё-таки пересел поближе к Михаилу Макаровичу.
Антон смотал на вьюшку якорь-трос, не теряя из виду деда, который опять перебрался на корму и продолжал прислушиваться к шуму мотора. Покончив с якорь-тросом, Родионов нырнул в открытый люк форпика, закрепил по-штормовому всё, что там было и, облегчённо вздохнув, высунул голову из люка. Встречный ветер заставил его развернуться на 180 градусов. Одного взгляда было достаточно, чтобы заметить, что в катере сидит только рулевой.
-Миша, где дед? – выкрикнул Антон и тут же увидел шляпу, которая колыхалась где-то далеко, в конце кильватерного следа.
- Человек за бортом! Стоп левая! Лево на борт! – привычно скомандовал командир десантного корабля и тут же осёкся. На катере никакой «левой» или «правой» не было. Миша сразу всё понял. Он уменьшил ход и переложил руль «лево на борт».
Когда катер, описав крутую кривую, приблизился к уже затухающему кильватерному следу, Михаил Макарович переложил руль вправо и плавно вписался в него, оказавшись носом прямо на курсе к едва заметной шляпе и прибавил обороты. В это время Антон лихорадочно сдирал с себя ботинки, брюки и голландку. А вот и шляпа, а где же её владелец? Миша застопорил ход. Не дожидаясь, когда катер полностью загасит инерцию, Родионов ласточкой прыгнул с борта и оказался прямо под шляпой. Несколько мгновений спустя, он глубоко под водой обнаружил силуэт головы и плеч «утопленника», но тут же, как пробка, выскочил на поверхность. Воздуха не хватило.
-Миша он здесь. Никуда не уходи! – крикнул Антон и, набрав полные лёгкие воздуха, снова нырнул, усиленно работая руками и ногами.
На сей раз ему воздуха хватило, и он сумел схватить деда за редкие волосёнки и потащил его наверх. Вдруг правую руку, которой он сжимал волосы, свела судорога, и волосы выскользнули из неё. На счастье судорога продолжалась недолго и, когда Антон достиг поверхности, правая рука уже была дееспособной. Всё равно, пока Антон добрался до поверхности моря, он уже был в полуобморочном состоянии.
Лёгкие разрывались от жажды глотнуть свежего воздуха, но Антон ясно себе представлял, что вместо воздуха в лёгкие ворвётся вода. Тогда конец обоим и деду, и ему.
-Где Трофимыч? – нервно выкрикнул Михаил Макарович, как только голова Антона оказалась на поверхности.
Ничего не отвечая, Антон судорожно два раза глотнул воздуха и снова ринулся в морскую пучину. Чтобы не повторять прошлой ошибки, добравшись до деда, он схватил его за петлю галстука и потащил наверх. Выскочив вместе со своим «трофеем» на поверхность, Антон долго хватал воздух. Голова Алексея Трофимовича безвольно болталась на лёгкой волне. Антон перехватил его другой рукой сзади за шею.
Вдруг Алексей Трофимович встрепенулся, открыл глаза и пролепетал:
-Где я?
-В нирване, - радостно заорал Антон, пытаясь заставить деда подняться на борт «Хаджибея», но тот сумел только дотянуться одной рукой до планширя. Силы покинули его. Миша пытался схватить его за руку, но не успел.
- Давай, батя, давай! Держись! - Пытался подбодрить старичка Антон. – Теперь уж мы тебя на съедение рыбам не отдадим.
Он перехватил старика за пояс и попытался вытолкнуть его из воды. При этом он сам сильно поранился о края острой пластины, приваренной по периметру к борту катера. Эта пластина служила и элементом жёсткости корпуса, и успокоителя качки, и в какой-то степени привальным брусом. Михаил Макарович с борта катера пытался помочь Антону, но безуспешно. Чувствуя, как силы начинают покидать и его, Родионов закричал:
–Макарыч, подавай конец!
Астахов суетливо схватил заранее приготовленный растительный трос с огромной петлёй на конце. С большим трудом Виталию удалось обвязать старичка удавкой вокруг пояса и только тогда они смогли вытащить Алексея Трофимовича на борт. Оказавшись на решётке днищевого набора, старичок беспомощно улыбнулся и заявил:
-Это ж надо! Чуть богу душу не отдал.
Астахов недоумённо уставился на хозяина катера.
-Это ж надо! - повторил он слова «утопленника», запустил двигатель и молча сел за руль, предоставив Антону возможность хлопотать возле совсем обессилившего деда, который в своих гамашах и праздничном костюме, потерявшем свой праздничный вид, наслаждался теплом щедрого южного солнца. От его одежды валил пар.
Антон кое-как заклеил ссадины на руках и ногах, оставленные на них металлической полоской –успокоителем качки. Одной пачки лейкопластыря «Сантовик», имевшегося в аптечке, не хватило. Ни по пути в Одессу, ни во время постановки катера на кильблоки, ни после, передавая Нине Ильиничне её сокровище, Миша не произнёс ни слова. Пришлось Родионову рассказывать хозяйке небылицы о том, как при уборке катера Алексею Трофимовичу не повезло, и его костюм оказался испорченным.
До самого понедельника Михаил Макарович не произнёс ни слова, только изредка качал головой и говорил:
-Это ж надо!
С того дня ни Антон, ни Михаил Макарович больше на рыбалку не ходили.
Это ж надо!
ТУЗЛУК- специальная приправа к ухе.
ФОРПИК -носовая часть катера.
РЕДАН- особая форма днища катера.
Воронцовский маяк - маяк на входе в Одесский порт.,
САДОК-сумка для хранения в воде пойманной рыбы.
КИЛЬБЛОКИ- специальная подставка для хранения катера на берегу.
ПЛАНШИРЬ - верхняя часть обвода корпуса катера, шлюпки.