Воспоминания о войне Тычкина Аркадия Мефодьевича
Тычкин Аркадий Мефодьевич,
уроженец Удерейского района,
прийска Переходный.
К концу 1943 года мои родители Мефодий Константинович и Лукерья Архиповна уже проводили на фронт троих своих старших сыновей. Первыми ушли Анатолий 1919 года рождения, Константин 1918 года рождения и Яков 1919 года рождения. Остались ещё двое – Аркадий и Владимир. Анатолий и Константин попали служить в артиллерию, так как ранее имели подготовку на действительной службе, а Яков в пехоту, потому что не служил до войны в армии по состоянию здоровья.
Ну, а случись война пошёл добровольцем, хотя и имел бронь как специалист дражного флота. Совестно было, что братья воюют, а он в тылу отсиживается. Оставил дома жену Антонину , малолетнего сына и ушёл на фронт. Вот тогда и стала мать тайком от отца покуривать, да молится за спасение своих сыновей. Мефодий Константинович был руководителем партийной организации прийска Переходный и, хотя как отец тоже переживал за сыновей, поглощён был организацией золотодобычи. Ответственность была равнозначна, что для начальника прийска, так и для парторга!
Действовали законы военного времени, и нисхождения не было никому. А за срыв золотодобычи не пощадили бы и подавно. Я тоже был устроен в 16 лет маслёнщиком на драгу и, хотя был несовершеннолетним, работал на ровне с взрослыми не считаясь со временем и усталостью. Но вот подошло и моё время призываться на войну! К этому времени уже перестали приходить письма от брата Якова. И напрасно жена Антонина караулила почтальона возле прийсковой конторы, ожидая неожиданной весточки от мужа… Очевидно сгинул он в пекле войны! Теперь пришла моя очередь влиться в ряды защитников Отечества. Получил я в сентябре повестку, простился с матерью, родными и повёз меня отец на лошади на Центральный прийск.
Собрали нас возле военкомата Южно – Енисейска, зачитали напутственные слова, напомнив о долге защищать Родину, и повезли на машинах в Мотыгино. Долго ехали на полуторках, трясясь по грунтовой дороге, и только к позднему вечеру добрались до ангарской пристани. Народу на ней набралось много – собрали со всего района призывников. Молодёжь балагурит и веселиться, не ведая, что их ждёт впереди. А пожилые наставления дают жёнам и детям как жизнь устраивать дальше, да скотину беречь и хозяйство. Мужики - то знали, что не на прогулку едут, а на войну.
На утро погрузили всех на паузки ( баржи такие были) и повезли рекой до Каргино. В Каргино опять рассадили на машины и повезли в Красноярск. Там отправили поездом до Канска в запасной полк проходить обучение на пулемётчика! Изучали материальную часть «Максима», отрабатывали сборку и разборку оружия. Гоняли очень сильно! А с кормлением было плохо – некоторые по помойкам побирались. Хотя, что там найдёшь! И вот неожиданно с проверкой приехал в полк генерал. Снял нескольких интендантов и отдал под суд. С тех пор кормить стали лучше и даже в рационе появилось мясо с рыбой. Но вот стали распространяться слухи, что скоро начнётся отправка на фронт. В начале декабря нас посадили в теплушки и повезли к Москве. Я прибился к взрослым уже парням, с которыми изучал пулемётное дело и слушал дорогой их байки о довоенной жизни. Ребята видно были ушлыми, разговаривали на блатном жаргоне, который мне « дремучему пацану» из таёжной глубинки был не знаком и вызывал интерес. Вот они и решили показать мне Москву, когда зашла речь о том, видел ли я столицу. Ну, какую столицу я мог видеть!? Да в кино показывали, когда приезжала кинопередвижка. А чтоб воочию увидеть Москву, это только разве в мечтах было.
И вот, когда наш состав остановился где - то на станции под Москвой для сортировки, мы с ними «дезертировали» смотреть столицу. Ладно, я несмышленый юнец, но они - то знали, что отставание от эшелона было чревато трибуналом ! Где и сколько они меня водили по окраинным застройкам, но Кремль я точно увидел. А когда вернулись на станцию состав наш ушёл! Пришлось догонять его на случайно подвернувшемся попутном паровозе. Догнали к счастью свой состав, но опоздали к распределению по специальности и нас раскидали по разным подразделениям. Меня забрали в миномётчики, а ребята ушли в мотострелки. Так я попал служить в 16 –ю Гвардейскую механизированную бригаду, входившую в состав 6 –го Гвардейского механизированного корпуса. Бригада проходила очередное переформирование после Курской - Орловской операции под городом Карачев, пополняла личный состав и укомплектовывала материальную часть. А направили меня в миномётную роту 2 – го мотострелкового батальона которым командовал майор Бушмакин , впоследствии Герой Советского союза. На формировании мы простояли долго, ждали весенне - летнего наступления. Всё это время проходило обучение молодого пополнения приближенное к боевым реальностям и изучение матчасти. Правда здесь так уж не гоняли сержанты, как в запасном полку – понимали, что воевать вместе будем и озлобленность нужно для врага приберечь. Где - то в апреле 1944 года нас перебросили к Киеву. Помниться, как шли через городские развалины города и солдаты шептали, что проходим через Крещатик. В то время как 1 –й Украинский фронт готовился к наступлению, был тяжело ранен бандеровцами генерал Ватутин и командование фронтом принял маршал Жуков. Фронтом разрабатывалась Проскуровско – Черновицкая наступательная операция. Наша 16 механизированная бригада получила приказ сосредоточится в лесу около села Славута чтобы осуществить глубокий прорыв в тыл врага. Под утро 4 марта 1944 года 2-й мотострелковый батальон майора Бушмакина, в качестве десанта на танках готовился войти в прорыв. Пехота проделала для нас коридор и мы устремились вперед, выполняя поставленную задачу. При прохождении линии фронта нам дали команду соскочить с танков и собрать документы у убитых наших солдат, осуществлявших прорыв обороны немцев. Поле всё было усеяно убитыми. Собирая документы, мы увидели уничтоженный вражеский пулемётный расчёт с горой стреляных лент. Вражеские пулемётчики, как сообщала солдатская молва, были «власовцами» и оборонялись до тех пор, пока небыли уничтожены зашедшими им в тыл разведчиками.
С первых километров начались трудности из-за бездорожья. Шли, минуя села по полям. Колесные машины застревали. Хорошо, что мы ехали на танках, но одном месте на нашем пути оказалась небольшая лощина с болотистой грязью. Рядом оказались какие то строения, которые мы разобрали и выстелили из них гать. Хорошо было то, что обходя населенные пункты, мы не встречали сопротивления противника и продвигались очень быстро. Вечером подошли к селу Бальковцы. Примерно в километре от села была лощина. Вот в ней мы и сосредоточились. Село было не далеко от железной дороги - конечного пункта нашей задачи.
Ночью село Бальковцы атаковали. На окраине села нас спешили с танков и скомандовали развернуть свои миномётные расчёты. Начался бой. Я был подносчиком мин и бой как - то не коснулся меня непосредственно. Но по солдатским слухам бой был жаркий.
Наша внезапная ночная атака удалась. Мы вышли к железной дороге и стали укреплять свои миномётные позиции. Мотострелки бригады стали окапываться у железнодорожной насыпи. Во время нашей атаки по железной дороге проходил немецкий эшелон. Танкисты его обстреляли, но сумели попасть только в последний вагон, который загорелся. Так он с горящим факелом на хвосте он и ушёл. Эта железная дорога была для них очень важна. Как мы и ожидали, немцы крупными силами начали нас контратаковать. Я впервые увидел вблизи черные мундиры эсесовцев. На нас шло несколько танков, а за ними солдаты в черных мундирах. Атаку мы отбили. Помогли артиллеристы со своими 76 мм орудиями, которые подбили восемь танков. Через 2-3 часа немцы возобновили контратаку. Силы их уже были поменьше, но к ним на помощь подошел бронепоезд. Бронепоезд подбили танкисты и он ушёл. Огнем с немецких трофейных танков заставили его замолчать. Потеряв 4 танка, бронепоезд и немало солдат, фашисты откатились назад на свои исходные позиции. У нас тоже были потери в людях и в танках. Вот здесь мне пришлось близко встретиться с немецкими Тиграми. А случилось это в один из дней, когда активные атаки немцев уже прекратились и нас втроём отправили в боевое охранение и для корректировки огня. Старшим с нами шёл сержант Силин, уже повоевавший и опытный солдат. Отойдя от передовой метров за 200 и выбрав удобное место для наблюдения мы окопались и стали следить за вражеской территорией. Всё было вроде бы спокойно, но вдруг на горизонте появились силуэты вражеских танков. Силин передал по связи о приближении танков «Тигр» и получил указание проконтролировать пойдёт ли за танками пехота. Когда танки подошли к нам на расстояние 400 метров, нам дали команду оставить наблюдательный окоп и отойти за линию обороны. Силин скомандовал отход и выскочив из окопа, перебежками ушёл к своим. Связист тоже пытался выскочить из окопа, но был ранен пулемётной очередью, оставшись лежать за бруствером. Я понял, что и меня тоже ссекут спаренные танковые пулемёты, если я попытаюсь вскочить из окопа. Оставалось выжидать, что предпримут танки. Тигры прошли в стороне от моего окопа в метрах 100. Я с трудом втащил раненого в окоп, перевязал как смог и стал ждать, когда они уйдут. Но на всякий случай приготовил винтовку к отражению немецкой пехоты. Гранат даже нет. Ну, вот сижу в окопе и наблюдаю за «Тигами». И вдруг со стороны ранее освобождённого села идёт несколько наших танков Т- 34. Видно их не предупредили о появлении «Тигров». Начался танковый бой. Подкалиберных снарядов у них видимо не оказалось, всё выбили при наступлении и не могут подбить «Тигры». Вот здесь и проявилась мощь немецких танков. За двадцать минут они подбили все наши 6 танков. С нашей линии обороны пытались из сорокапятки помешать уничтожению наших танков, но стремительно повернув башню «Тигр» снёс орудийный расчёт одним точным выстрелом болванки. Подбив наши танки, «Тигры» так и
ушли вдоль железнодорожного полотна.
9 марта нас сменили подошедшие стрелковые части. Нам приказано совершить марш в Тернопольскую область в окрестности села Романов. Когда мы шли на место новой дислокации я вновь увидел эти «Тигры». Теперь они стояли подбитые с закопчёнными гарью башнями. Возле танков лежали трупы танкистов в черных эсесовских комбинизонах и добротных сапогах. Мои ботинки уже поизносились, и я попытался снять с убитых немцев сапоги. Но ничего не получилось! Надо мной посмеялись старики, видя мои усилия переобуться в трофейную обувку.
В районе Проскурова были очень сильные бои. Там была окружена немецкая группировка, которая ожесточённо оборонялась, а затем они стали прорываться из окружения. Окружение под Проскуровом не удалось и нас перебросили в Каменец-Подольск. В городе у немцев были большие силы и бои стали принимать затяжной характер. Внезапно бригаду повернули назад к селу Оринино. Там личный состав штабов 4-ой танковой армии и 6-го гвардейского механизированного корпуса вели бои с отходящими от г. Проскурова немцами, которые
стремились выйти из окружения.
В с. Оринино размещался штаб корпуса и 4-й танковой армии. Немцы, не сумев прорваться через село Дубки, пошли на с. Оринино. В штабах, начиная от писарей и кончая генералами заняли оборону. Из частей, оборонявших Оринино, был только мотоциклетный батальон и рота охраны. При вступлении в бой нашей бригады, немцы отошли от Оринино, обошли село и ушли на запад. После боя в Оринино ко мне как - то подошёл земляк Геннадий Кузнецов воевавший в мотострелках и похвалился, что они не знают проблем с питанием, так как пользуются трофейным провиантом. Мы же, миномётчики почему - то снабжались плохо. Может потому что находились на удалении от передовой . Часто побирались у населения, которое неохотно делилось с нами продуктами. Особенно западные украинцы. На наши просьбы отвечали обычно «Не мае трохи, всё немцы забрали». Вот и сагитировал меня дружок по наивности моей в мотострелки перейти. Перевели без проблем, мотострелков не хватало. После боя за Перемышляны, я почувствовал, что царица полей и в самом деле при трофеях всегда. А случилось это так. Рано утром наш танковый десант ворвался на станцию Перемышляны. Немцы не ожидали нападения и спокойно спали. На путях стоял состав с паровозом, перевозивший на фронт лётчиков. Их самолёты разобранные лежали под тентами на платформах. В пассажирских вагонах располагался лётный персонал. Наши танки сразу вывели из строя паровоз ну а мы давай уничтожать живую силу. А куда им деваться! Выскакивают в одних подштанниках из вагонов прямо под пулемётный огонь. Набили их много - весь перрон белеет. В плен брать некогда, в тылу врага сами находимся. Видно они пополнение везли на фронт - молоденькие все лётчики. Ну а после зачистки станции вагоны сопровождения вскрыли с провизией. А там и сыры, консервы ! Деликатесы! И шнапс конечно. Нам то мотострелкам много с собой не взять, а вот танкисты запас себе приличный сделали. После отдали вагоны на отоварку местным жителям. После боя старшина всем по полкружки спирта разлил и я впервые тогда попробовал спиртное. А там и до махорки дело дошло! Дальше наша бригада пошла на Львов. Немцы во Львове оказывали сильное сопротивление. Наша бригада вела бой за железнодорожный вокзал, в районе которого я и был тяжело ранен. А всё произошло так… Мы на танках въезжаем на городской перекрёсток, и по нам открывает огонь пулемётчик с верхнего этажа дома. Прыгаю с танка и бегу за угол ближайшего дома. И тут всё кругом перевернулось, и я упал. Очнулся. Танк наш крушит этажи домов. Несколько наших лежат за танком и стреляют по зданию. Снова теряю сознание, попытавшись встать. Очнулся в каком - то сарае, рядом с ещё одним раненым из нашего отделения. Чувствую, перевязку, а боли не чувствуется. Сосед тоже перевязан лежит. Танкист забежал в сарай, говорит, что танк свой ремонтируют здесь рядом. Так пролежали несколько дней. Никто не забирает. Сосед попросил водки, которая у меня сохранилась в рюкзаке как у непьющего, отдал ему фляжку. Снова потерял сознание, повернувшись к нему. Когда очнулся, сосед был уже мёртв. Может живой бы остался если бы сразу в медсанбат отправили. Так с ним ещё дня два пролежал пока не забрали в медсанбат. Оказалось, пуля прошла почти возле позвоночника и контузила центральный нерв. Началось длительное лечение в госпиталях. Сначала в Грузии лежал несколько месяцев. Затем я оказался в Красноярском госпитале, из которого меня и забрал отец на выздоровление домой.
День Победы встречал с родителями! А братья встречали Победу в Берлине. Только брат Яков не встречал с нами Победу – пропал без вести в 1943 году.