Мне никогда не нравилась эта юбка. Сшитая из ненормально-оранжевой шерстяной ткани, от самого пояса до нижней кромки она застегивалась на золотые пуговицы, которые имели обыкновение расстегиваться в самые неподходящие моменты. К тому же юбка если не топорщилась во все стороны, то прилипала к колготкам; а если не прилипала, то обязательно к ней прилипали какие-то волоски, ниточки и пылинки. Эх, будь моя воля...
Но это был мамин подарок, и выкинуть ее мне не позволяла совесть. А вот сейчас, поленившись запустить в выходные стирку, я стою перед шкафом, в котором висит только она. И нет никаких иных вариантов, потому что рабочие стандарты нашей компании не терпят брюк.
Пальто в красно-черную клетку и красная же шапочка создавали очень гармоничный образ меня, спешащей на работу. Юбку я максимально подтянула наверх - так что под полами пальто ее особо и не было видно. Спустившись в метро, я одной из последних вбежала в вагон, прошмыгнула в противоположный угол к дверям и там замерла. Ехать было далеко.
Он вошел на следующей остановке и сразу же встал напротив. Симпатичный, с синими глазами в синей же куртке и таком веселом голубо-оранжевом шарфе. Посмотрел на меня и улыбнулся - то ли моему цветущему виду, то ли музыке, которая звучала у него в плеере. А звучала она довольно громко - так, что сидевшая с угла пожилая женщина с недовольными складками у губ ворчливо обратилась к нему, дернув за рукав.
- Молодой человек, сделайте потише, а то слушаете черт-и-что, невозможно сидеть.
Он непонимающе обернулся, кивнул и убавил звук, добавив:
- Это Моцарт.
Стоящие вокруг заулыбались, а женщина явно разобиделась. Она произнесла тираду насчет того, что такую музыку не слушают в метро, и уж тем более на такой громкости. Я с сочувствием глядела на молодого человека, который в свою очередь смотрел на женщину, пока та переключалась с Моцарта на молодежь, а после и на ее непотребные вкусы.
- Отсутствует вкус у современной молодежи, полностью отсутствует. - подвизгивала она, а потом вдруг уставилась на меня.
- Вот хотя бы посмотреть - пальто красное, юбка оранжевая, а пуговицы-то… это ж полнейшая безвкусица.
За пару остановок юбка сползла и теперь проглядывала между полами, действительно, создавая диссонанс со всеми остальными предметами одежды.
Сочувственное выражение перешло с моего на лицо молодого человека. Женщина между тем встала, и, толкнув меня сумкой, вышла – на этой станции двери открывались с правой стороны.
Я покачнулась, неловко ухватилась за стенку и вдавленная в нее напором входящего потока людей, пару секунд до закрытия дверей балансировала на одной ноге. Двери закрылись, чуть меня не прищемив. После того как поезд тронулся, и я немного пришла в себя, оказалось, что молодой человек стоит рядом.
- Вы не переживайте, есть такие вредные люди. Даже если бы Вы были одеты в классический костюм, она бы и к этому придралась.
- Спасибо. – благодарно кивнула я. - Глупо, я ведь не ношу эту юбку как раз по причине цветовой несовместимости - сегодня экстренный случай. И вообще она – причина… Ой, мне же выходить сейчас. Вы не выходите? – я была не прочь поболтать, но увы, мы уже подъезжали.
- Выхожу, - вдруг кивнул он. - Так что давайте я вперед.
Он ловко обогнул мужчину с дипломатом и двинулся к противоположной двери. Я тоже дернулась за ним, но... осталась на месте.
Он обернулся.
- Ну, Вы что, передумали выходить?
- У меня юбка... застряла. – прозвучало это смешно, хотя состояние вынужденной неподвижности приводило в отчаяние.
- Ого. – Он вернулся и посмотрел в стекло двери. – действительно, вон болтается на ветру.
Парочка человек тоже глянули в стекло и присвистнули.
- Давайте попробуем открыть дверь. – мы уже подъехали к станции и он, поднатужившись, стал пытаться раздвинуть створки. Ему на помощь пришли еще двое, но двери стояли как влитые.
- Блокировка. Ее только машинист может отключить. – авторитетно заявил с удовольствием наблюдавший за нами старичок.
- Надо сообщить машинисту. – тут же нашелся любитель Моцарта и послал к динамику девочку, стоящую рядом. Она резво стала продираться сквозь толпу, но вернулась только через три остановки, сказав, что кнопка сломана, а ей пора выходить.
- Придется ехать до конечной. – сочувственно произнес старичок.
- Да уж. – горестно кивнула я, и тут у меня в сумке затрещал телефон.
- Ну Настя, ты где? Я тут тебя уже 10 минут жду.
Я запоздало вспомнила, что договорилась встретиться с Аней перед работой, купить цветы нашему начальнику, у которого сегодня, кстати, был день Рождения.
- У меня юбку в метро дверьми зажало, - тихо объясняла я.
- Что? Ничего не слышно? Что визжало?
- Юбку зажало, говорю, - с отчаянием выкрикнула я. – Иди одна.
Я сняла с головы свою шляпку с цветком и оглянулась. Народ смотрел на меня – точнее, то на меня, то в стекло и радостно кивал. Если бы мне вдруг нужны были свидетели для подтверждения алиби – то их набралось бы десятка два.
- Может, Вам юбку расстегнуть – она ж на пуговицах. – предложил какой-то парень, отбрасывая со лба прядь волос. – Под пальто все равно не видно.
- А на работе мне тоже в пальто сидеть? К тому же у начальника день рождения сегодня – будет банкет. А я без юбки.
- Прекрасный подарок, - захихикал старичок, но увидев мой злобный взгляд, затих.
Оставшиеся пять остановок, за которые толпа редела, показались вечностью.
- Вас хоть как зовут?- спросила я молодого человека, который уже успел сбегать в другой вагон – хотя там до машиниста тоже было не дозвониться.
- Илья. А Вас Настя, я слышал.
- Да. Спасибо. А Вы что, никуда не торопитесь? Вам же выходить надо было.
- Да я до конечной вообще-то еду. – смущенно ответил он. – Просто хотел с Вами познакомиться.
- А-а, - индифферентно заметила, потому что у меня не было сил ни радоваться, ни удивляться. Он вопросительно глянул, но больше ничего не сказал.
На конечной вышел старичок, попрощавшись и сказав, что сейчас придет машинист и поможет. Что вон он его уже даже видит.
Машинист, погремывая гаечным ключом, появился минут через пять. Большой усатый дядька с грустным пропитым лицом, и выбившейся из штанов грязноватой рубашкой.
- Ого, что тут у нас? Молодые люди, выходить пора.
- У меня юбку защемило, - в который уже раз за этот день ответила я.
- Да ну? – он глянул в стекло.- И правда.
Он поскреб затылок и вдруг, хохотнув, добавил:
- Поцелуешь – отпущу.
- Вот еще, – буркнула я. – Даже не подумаю.
- И правильно, - откуда-то сбоку одобрил Илья.
- Ну знаете. – обиженно произнес машинист и пошел дальше.
- Ничего себе порядки, - присвистнул Илья. – Ща я сгоняю за начальником.
- Ой нет, лучше не уходи. Он же должен меня отпустить – иначе поезд не пойдет. – от волнения я незаметно перешла на «ты».
- Так он его в депо может отогнать – предположил Илья.
- Как в депо? – всполошилась я.
- Может, - веселился Илья, не замечая, что на нервной почве я все воспринимаю серьезно. – Может сказать, что на ремонт – и все, ищи потом тебя.
Это было последней каплей – я разрыдалась горько и в голос. Мне было так себя жалко, прикованной к этой проклятой двери, с возможностью попасть в какое-то депо, где этот дядька с ключом может надо мной всячески издеваться.
Илья оторопел – он пытался меня успокоить, говоря, что пошутил, что сейчас кого-нибудь приведет, что все будет в порядке. Через минуту на звук прибежал машинист и, повернув какой-то рычажок около двери, в мгновение ока меня освободил.
- Что ж Вы так горланите-то? – укоризненно произнес он. – У меня внучка тише плачет.
- Это что же, я могла этот р-рычажок повернуть давно?- сквозь слезы спросила я.
- Ну его нельзя поворачивать, но вообще могли. – он ушел, а мы: я – еле волоча затекшие ноги, Илья – меня поддерживая, - перешли на другую сторону платформы.
- Знаешь, я снова соврал, мне вообще-то в центр, - сказал он, заметив мой удивленный взгляд. – К тому же я должен убедиться, что с тобой все будет в порядке - поэтому придется тебя проводить…
И, может быть, даже встретить, - мечтательно добавил он пару мгновений спустя. - Ведь в такой юбке все может случиться.