ПОЛЮБИЛА ЛИ НАТАЛЬЯ ДАНТЕСА?
Полюбила ли Наталья Дантеса? Взволновал ли он ее сердечко? Прав ли был Пушкин, когда писал своей будущей теще: «Не станет ли она сожалеть? Не будет ли она смотреть на меня, как на помеху, как на коварного похитителя? Не почувствует ли она ко мне отвращения?». Гадать не будем, как гадали в прошлом пушкинисты. Сегодня, когда стал доступен нам семейный архив Дантесов, и после появления в печати книги итальянской исследовательницы жизни Пушкина Серены Витале «Пуговица Пушкина», мы можем ответить на этот вопрос, опираясь уже на исторические документы. Этими документами являются письма Дантеса приемному отцу Геккерену. Вот одно из них:
«У нас произошло объяснение... если бы ты знал, как она меня утешала, видя, что я задыхаюсь и мое положение ужасно, и как она сказала: «Я вас люблю, как никогда никого не любила, но не просите у меня большего, чем мое сердце, потому что остальное мне не принадлежит, и я могу быть счастлива, только исполняя все мои обязанности, пощадите меня и любите так, как теперь, и я отвечу вам моею любовью».
«В искренности и глубине чувства Дантеса к Наталии Николаевне на основании приведенных писем, конечно, нельзя сомневаться, - заявил известный пушкинист М.А. Цявловский. - Больше того, ответное чувство Наталии Николаевны к Дантесу теперь тоже не может подвергаться никакому сомнению».
Н.К. Мердер записала в дневнике, что, будучи на балу у кн. Бутеро, она наблюдала там за Дантесом и Натальей Пушкиной и пришла к выводу, что «они безумно влюблены друг в друга!... барон (Дантес. - Н.К.) танцевал мазурку с г-жою Пушкиной. Как счастливы они казались в эту минуту!».
Изменила ли Наталья своему мужу с Дантесом? И на этот вопрос Дантес дает четкий ответ в письме своему приемному отцу:
«...она не любила никого больше, чем меня, и в последнее время было достаточно случаев, когда она могла отдать мне все, и, тем не менее, дорогой друг, никогда ничего! так-таки ничего! Она оказалась гораздо сильнее меня, больше 20 раз она просила пожалеть ее и ее детей, ее будущность и была так прекрасна в эти минуты… как ангел, сошедший с неба. В мире не было мужчины, который не уступил бы ей в эту минуту, так велико было уважение, которое она внушала; так она осталась чиста; она может высоко держать голову перед всем миром. Нет другой женщины, которая повела бы себя так, как она».
Пройдут годы и он напишет: «Я имел всех женщин, которых желал, кроме этой женщины, которая отомстила мне за всех их и которая, словно в насмешку, была моей единственной любовью».
Судя по письмам и воспоминаниям современников, Дантес все же взволновал сердечко Натальи. Да и сам Пушкин в оскорбительном письме Геккерену хоть и косвенно, но признает это: «…моя жена, удивленная такой пошлостью, не могла удержаться от смеха, и то чувство, которое, быть может, и вызвала в ней эта великая и возвышенная страсть, угасло…». Пушкин признает, что со стороны Дантеса по отношению к его жене была действительно «великая и возвышенная страсть», иначе бы он эти слова взял в кавычки. Пушкин вынужден так же признать, что эта страсть возбудила в Наталье ответное чувство. Это признание хоть и оговорено фразой «быть может», но это «быть может» в данном случае ничего не меняет, ибо, если бы Пушкин не почувствовал перемены в своей жене не в свою пользу, он бы вообще не писал про то чувство, «которое, быть может, и вызвала эта великая и возвышенная страсть». Значит, было все же чувство, и Пушкин это не мог не видеть.
Продолжение http://www.proza.ru/2015/04/21/1234