Бульвар Кольде. На берегу залива - четыре аккуратных, высотных кирпичных здания. Свежий ветер свистит в зарослях прибрежной осоки, тревожит пышные кроны сосен.
На откосе берега, лицом против ветра - два морских офицера. Северянин и Балтиец. Подводник и Журналист. Уверенные, состоявшиеся в жизни, взрослые люди.
---------------------------------------
Аккуратно разматывай клубок былого. Относись к воспоминаниям бережно. Говори, тщательно подбирая слова. Походы в прошлое, помимо приятных ощущений, чреваты неожиданностями, подвохами, ловушками и болью. Здесь нет Сталкера. А посему ходи по полю памяти осторожно.
Помнишь, как мы стояли на этом берегу? Где-то со смехом, где-то с грустинкой, серьезно и с тревогой, вспоминали о событиях десятилетней давности. Десять лет - срок немалый. Можно подводить итоги, можно говорить о том, что сбылось, что получилось, а что нет.
- Помню, - вздыхает ветер, шурша в пушистых сосновых кронах.
---------------------------------------
Они идут вдоль моря, изредка, швыряя в воду камни. Прикрываясь от ветра, закуривают. Смеются, похлопывая друг друга по плечам, или молча, стоят, всматриваясь в море. Порой молчание красноречивей слов и молитв.
Ветер развевает их плащи, треплет волосы, сбивает вдруг набежавшую слезу, как тогда, десять лет назад, на другом берегу того же моря.
К вечеру ветер утих. Воздух - розовое парное молоко. Вторая половина июня.
Поднявшись на берег, друзья, по кромке леса, вышли на бульвар и двинулись в сторону центра, держа курс на ослепительно горящую в лучах солнца, колонну Длинного Германна. Тепло. Они сняли плащи: один забросил плащ на плечо, другой - повесил на руку.
О чем разговор? О существенном? О главном? Или о простом и сиюминутном. Сейчас не важно. Ведь впереди жизнь и служба длинная, как жизнь.
Подводник вернется на Север и пойдет по кругу учений, тренировок, курсовых задач, допусков в море, боевых служб, дежурств и длинных отпусков. И где-то на исходе цикла - «здрасте вам» - снова межпоходовая подготовка экипажа в родном Палдиски. Так было и так будет еще не раз. И кто знает? Бог даст, новые корабли, новые должности и назначения. Тут мимо Палдиски и Таллина не проедешь?
Потом он, остепененный звездами, бросит якорь на берегу, но всё равно не проедет мимо родного города. В результате, друзья будут видится. Будут встречаться. Будут беседовать. Будут ездить друг к другу в гости. Они, их жены, а потом и дети. Будут.
А, чем черт не шутит? А может лихая газетная судьба занесет Журналиста на Север. За материалом о флотах и весях. Прямо в Гремиху, на сорок первую дивизию АПЛ, одиннадцатой флотилии КСФ. Вот будет здорово!
- Что слабо? – озорно подначивал Подводник.
- Отчего ж? – учтиво отвечал Журналист.
- Смотри. Обещал.
- Смотрю.
Белые ночи упоительны и обманчиво светлы. Но последних электричек никто не отменял, а, посему, Северянин покидает Таллин и уезжает в город их юности, Палдиски. Служба есть служба.
Они прощались. Рукопожатия. «Давай». «Будь». «Завтра позвони». «Хорошо».
Что говорить, когда все спланировано? На крайний случай письма, межгород, оперативная связь и письма.
За спиной - зеленый огонек такси.
Уезжать не хочется. На душе - чувство недосказанности и незавершённости.
- Чего грустить-то? Еще не раз увидимся. Этот город вздрогнет от наших похождений! Нет, серьезно.
- Конечно. - Балтиец улыбается одними губами.
Но, отчего так тяжко на сердце? Отчего мается душа? Почему так тоскливо?
Почему его лицо - серо, а глаза – печальны? Почему? Неужели нам дано видеть и чувствовать грядущие события?
Перед тем как расстаться мы обнялись. Крепко. Молча. По-мужски.
Я поехал вперед в город, на вокзал. Он медленно пошел по бульвару назад, домой.
Так настороженно закончился июньский день 1985 года. Мы больше не виделись. Никогда.
---------------------------------------
Октябрь 1988 года. Афганистан. Насквозь простреленный вертолет МИ-8,
бортовой номер 76, дымя, вернулся на базу. Среди пассажиров «восьмерки» был Журналист. Выполнив редакционное задание, он возвращался с дальнего блокпоста. На подлете к перевалу Саланг вертолет был обстрелян с земли. Горсти пуль, горохом, ударили в борт, никто, даже, не успел отреагировать. Никого не задело, даже, не царапнуло. Кроме одного, кроме Журналиста. Его убило сразу. Прямо в сердце. Наповал.
---------------------------------------
Я отступил к кромке леса, задрал голову и посмотрел на окна седьмого этажа. В них горел свет, там шла своя жизнь. Но чужая жизнь. Я знал, что тех, кого я помню, там уже давно нет. Вообще, нет.
Никогда нет.
Нигде нет.
Нечаянная слеза сбежала с уголка глаза по щеке.
- Прощай, - вздохнул грустный ветер, задумчиво перебирая сглаженные верхушки сосен.
- Прости, - произнес я.
Покидая печальное для сердца место, я медленно всплываю в небо. Легкий бриз, пушинкой, подхватил меня и, бережно, понес над Приморским лесом. Я задумчив и безволен. Чувство вины от легкомысленного отношения к людям и встречам, к друзьям и близким, к тональности общения с ними, к памяти о них тянет к долу, мешает расправить крылья. Многие из них бесконечно далеки, и, увы, уже недосягаемы ни в пространстве, ни во времени. Не дотянуться, не осветить.
Очнувшись над Ыисмяэ, я делаю небольшой круг. Пробую надежность крыльев. Припомнив озорные серые глаза Велки, Виолетты, девчонки из спортивной команды одной из местных школ, улыбаюсь. Привет тебе, хорошая девочка Вела!
А вот и Мустамяэ. О, Таллинский Политех! Привет, и тебе. Вот интересно, кем бы я стал, если б поступил после школы в ТПИ?
Куда б меня занесло? Странно, один шаг в ту или иную сторону и уже другая жизнь, другая судьба… Лишь Рок един. Да. Тогда победила любовь к морю.
---------------------------------------
Подо мной проплывают узнаваемые станции: Кивимяэ, Хийу, Ярве, Тонди.
Я подлетаю к Старому городу. Слева, внизу - Вышгород, замок Тоомпеа и образцово ровный ряд крепостных башен. Над боевой башней Кик-ин-де-Кёк я замыкаю первый круг и ложусь на створ шпилей Нигулисте и Оливисте.
Отсюда я спланировал полого спланировать в сторону моря.
Да, стоит удивляться многообразности великого русского языка.
Продолжение: http://www.proza.ru/2015/04/22/2044