ЖАРКО БЫЛО ПОД МЕДЫНЬЮ В ОКТЯБРЕ
(исторический очерк)
В документах 1812 года Медынское сражение, или бой, как его называют некоторые историки, упоминается в двух военных рапортах казачьих полковых командиров: полковника Быхалова-первого и полковника Иловайского-девятого (в войске Донском из-за высокого числа родственников к фамилиям командиров полков добавляли цифру, определяющую старшинство данного офицера в его роду). Кроме того, «Медынское дело» упоминается в мемуарах полковника Дымбинского, представлявшего 5-й конно-егерский полк Войска Польского в составе великой Французской армии.
13 октября 1812 года близ Медыни, что в Калужской губернии, столкнулись два отряда: французской и русской армий. С каждой стороны в этой стычке участвовали примерно по 1200 человек. Войсками объединенного русского отряда командовал донской офицер, полковник Быханов-первый, в чью группу помимо его полка, усиленного отрядом самообороны, также входили казачьи полки Иловайского-девятого и Иловайского-одиннадцатого. Французский отряд возглавлял генерал Лефевр де Нуэт, под командованием которого состояли 4-й и 5-й конно-егерские, 12-й уланский кавалерийские полки, пять орудийных расчетов и около пятисот человек инфантерии (пехоты). Вся эта группа входила в польский корпус Понятовского (Войско Польское, как известно, в войне 1812 года выступало на стороне французов).
Предыстория этого сражения такова. Кутузов, узнав, что Наполеон бросил часть своих войск в сторону Медыни, дал предписание атаману Матвею Платову выдвинуть несколько своих казачьих полков в этом направлении, чтобы не дать неприятелю захватить стратегически важные дороги ( Верейский тракт и др.) и населенные пункты по пути их следования. Помимо этого для усиления непосредственно в Медынь Михаил Илларионович отправляет из Малоярославца пехотную дивизию генерала Паскевича.
Местность, где произошло это сражение, как 200 лет назад, так и сейчас, представляла собой крайне неудобную территорию для кавалерийского маневра или развертывания артиллерии: болотистая почва, перемежающаяся лесами. А основную часть как русского, так и французского отрядов составляла именно кавалерия. Но все же у русских (казаков) было преимущество в том, что донские кони были низкорослыми, неприхотливыми и юркими в отличие от крупных польских скакунов, которые вязли в болотной грязи. Кроме того, в группу Быханова входил отряд самообороны, состоявший в основном из крестьян окрестных сел , которые хорошо ориентировались на местности, знали каждую тропинку.
«Генерал Лефевр де Нуэт совершил большую ошибку, разделив в начале боя свои войска, - рассказывает известный калужский краевед, кандидат исторических наук Виталий Бессонов, - этим не преминули воспользоваться казаки. Два донских полка окружили поляков и ударили по ним с флангов. Неприятель мог бы в этом сражении потерять всю свою кавалерию, если бы ей на помощь своевременно не подоспела пехота, которая даже не построила каре, а встала перед казаками колонной и «ощетинилась» штыками…»
Позднее в своих мемуарах полковник Дымбинский напишет: «…перед этой сволочью (казаками. - Авт.) с нашей стороны достаточно было и колонны…» Каре пехота выстраивала, как правило, перед регулярной кавалерией, а разномастно одетые, гикающие и свиставшие казаки, производили на утонченных польских дворян впечатление дикарей-варваров, для которых построение пехоты в каре было бы большой честью.
В пылу сражения казаки полка Иловайского-девятого, вероятно, пикой, выбили из седла и легко ранили бригадного генерала графа Тышкевича, которому ошибочно потом приписывали роль командира всей неприятельской группы. Тышкевич командовал лишь частью кавалерии (польскими уланами).
«Воспользовавшись замешательством противника, казаки усилили натиск и принудили поляков отступать в направлении села Кременского, где стояли основные войска Понятовского, - продолжает рассказ Виталий Бессонов. - Надо сказать, что жертвы в этой битве были в основном с польской стороны: несколько сот убитых и 70 пленных во главе с генералом Тышкевичем, которые были конвоированы в Калугу…»
Бой под Медынью был скоротечным, стратегического характера эта локальная победа русских не имела, но после многочисленных побед Наполеона даже этот скромный успех, безусловно, воодушевлял нашу армию.
Казаки захватили и разграбили брошенные поляками обозы с продовольствием и вещами. Для трофеев по обеим сторонам седла казаки привязывали переметные сумы. Иногда трофеев было так много, что казак грузил отобранное у неприятеля добро на захваченную в бою вторую лошадь. Порой казачьи отряды, перегруженные такими трофеями, частично утрачивали свою боеспособность. Станичники нередко предпочитали совершить «поход за корыстью», то есть пограбить обоз, нежели провести разведку боем или рейд по вражеским тылам. Но если случалось столкнуться с неприятелем лоб в лоб, как это было в «Медынском деле», то здесь казаки проявляли свойственные им отвагу и лихость.
В рапорте полковника Быханова-первого указывалось, что в ходе боя был убит генерал Лефевр де Нуэт. Но это не так, раненому ему все же удалось бежать вместе с основной группой отступавших в село Кременское на соединение с корпусом Понятовского. Также в своем донесении Быханов преувеличивает и число потерь со стороны противника: свыше пятисот. Впрочем, подобные победные преувеличения в рапортах периода войны 1812 года не были редкостью, ведь каждому командиру хотелось особенно отразить вклад вверенного ему подразделения.
За это небольшое, но победоносное сражение и пленение польского генерала группа казаков и особо отличившийся полковник Иловайский-одиннадцатый были в рапортах командования представлены к наградам. А генерал Тышкевич около месяца находился в Калуге на излечении, а затем был отправлен как военнопленный в ссылку в Астрахань, где находился до окончания войны, получая генеральское жалованье, в антигосударственных делах он замечен не был, а после подписания мирного договора был выслан на Родину, в Польшу.
Некоторое время спустя на месте этого боя жителями Медыни был установлен деревянный крест, который простоял здесь до 1854 года. А обелиск из красного большемерного кирпича поставлен в период Крымской кампании, в которой, как известно, против России помимо других государств выступала и Франция. И тогда-то было самое время напомнить о наших победах над французами в 1812 году, чтобы дать русскому патриотизму новую пищу. Не случайно в селе Тарутине бронзовый орел, венчающий монумент сражения 1812 года, тоже был установлен в 1854 году.
Обелиск близ Медыни поставлен по инициативе медынского городского головы, купца Рябцова. Ранее в его верхней части была установлена икона, которая, по всей видимости, была снята в первые годы советской власти – в эпоху воинствующего атеизма. В годы Великой Отечественной войны этот памятник значительно пострадал и был отремонтирован лишь в 1970 году (явно не специалистами!), что можно видеть по чужеродным бетонным вставкам на нем. Тогда же, наверное, появилась и черная табличка с текстом в нижней части обелиска, из которой непонятно, кто и с кем здесь бился, что это было за сражение и на чьей стороне воевал «гр. Тышкевич». Тем не менее, этот обелиск свидетельствует о нашем славном прошлом. На этом памятном месте уже проведено несколько реконструкций Медынского сражения 1812 года силами членов военно-исторических клубов Калуги и Москвы.
Археологические раскопки на месте Медынского сражения не проводились: они невозможны по причине сильной заболоченности всей окружающей территории. Хотя, как утверждают краеведы, эти заболоченные земли хранят в себе немало уникальных артефактов – свидетелей этого короткого, но победоносного для Русской армии сражения. А именно из таких сражений и складывалась наша общая победа над Наполеоном…
Игорь Фадеев