Глава 1. Свадьба
"Не стерпится и не слюбится", - Мария смотрела на своего уже изрядно подвыпившего мужа и точно знала, что никогда не сможет его полюбить - это не тот человек, которого она ждала.
Гармонь рвала меха, половицы подпрыгивали под ногами разгоряченных хорошей порцией самогона танцоров, в пляс пустились все - от мала, до велика.
Гармонист был - хоть куда, гости выплясывали от души, когда придется танцевать в следующий раз.
Шел ноябрь 1941 года. В селе еще не получали плохих известий о тех, кто самоотверженно защищая свою землю, все же вынужден был отступить под натиском врага.
Свадьба была спешной, она обернулась для Марии настоящей трагедией - ее выдавали замуж за не любимого. Тот, кому она отдала свое сердце, был призван на фронт в первые дни войны, влюбленные даже не успели попрощаться, как следует.
Николай, так звали парня, давно влюбился в девушку, но врожденная застенчивость и скромность не позволяли ему долгое время объясниться в своих чувствах. Он осмелился, когда и сам заметил брошенный украдкой ее восхищенный взгляд в его сторону.
Их любовь стала яркой вспышкой, она только-только успела, как цыпленок, вылупиться из яйца, как все разом оборвалось - голос Левитана прервал все мечты...
Только один раз летним июньским вечером влюбленным довелось неумело объясниться, робко поцеловаться...
Война вторглась кровавым жалом в судьбы, растоптала грубым солдатским сапогом все нежное и дорогое, разрушила и забрала жизнь многих.
Молодежь угоняли в Германию. Ходили разные слухи о том, какая участь ждет молодых девушек и парней в стране врага. Ничего хорошего от фашистов не ждали, уезжали со слезами в полном отчаянии.
Семейных не забирали. Желая спасти последнего еще не женатого сына, мать Василия прислала сватов в дом Марии, где быстро обо всем договорились, и вот уже несчастная девушка сидела на месте невесты, а ее новоиспеченный супруг курил в окружении оставшихся дома немногочисленных мужчин, то и дело поглядывая в ее сторону.
Василий был высокий, широкоплечий, имел красивое лицо, широкие брови, синие озера глаз, чувственные губы. Многие девушки мечтали о таком женихе, но Мария не замечала его внешности по одной простой причине - ее сердце принадлежало другому.
Девушка любила песни и пляски, была веселой и заводной. Она окончила школу, много всего знала и тянулась к ребятам, имеющим серьезные планы на жизнь. Николай как раз соответствовал ее идеалу.
Конечно, девушка заметила, что и Вася к ней неравнодушен. Но этот парень ей совсем не подходил: он не умел танцевать, частенько был навеселе и курил самосад. Это уж совсем не нравилось девушке, на фоне его поведения внешняя красота меркла.
Родители Марии, наоборот, считали Василия достойным женихом, ведь он родом из хорошей уважаемой семьи и должен сделать счастливой их красавицу-дочь. Когда на пороге появились сваты - решение созрело быстро. Напрасно лила свои слезы Маша - противиться отцу в те времена было негоже.
Мария слыла в округе первой красавицей, а уж какая из нее вышла невеста! В темные густые волосы вплетены нежные белые цветы, платье персикового крепдешина обнимало ее точеную фигурку, ниспадая роскошными складками к ее изящным ножкам, обутым в маленькие, сшитые на заказ, туфельки на каблучке.
Округлые бедра, упругая грудь, светлое кровь с молоком лицо. Она и сама, прихорашиваясь перед зеркалом, невольно залюбовалась собой, пожалев, что никогда Николай не увидит ее в свадебном наряде, не назовет своей...
Слезы выступили из глаз, она быстрым движением руки смахнула их - не сейчас, она даст волю своим слезам потом, наедине с собой, не то сейчас время...
Свадьба отгуляла, ушли запоздалые гости, утром наступят будни новой жизни. Жить предстояло со свекровью, тут же в одном доме ютились еще два брата Василия со своими женами – Алексей и Максим. Мужчины были на фронте, дома оставались только их молодые жены с маленькими детьми.
Молодым постелили в чулане. Первая брачная ночь повергла Марию в шок. Изрядно напившись, Василий не стал утруждать себя ласками и нежностью, грубо и бесцеремонно сорвал с жены одежду, повалил на старую деревянную полать, укрытую сенником, и взял все, что хотел. Он как будто желал отомстить за девичью строптивость и отсутствие любви, которое чувствовал каждой своей клеточкой. Сделав свое дело, молодой муж провалился в глубокий сон.
"Ну, здравствуй, замужество!" – Мария, почувствовав себя почти изнасилованной и униженной, дала волю слезам, не вытирая их. Подушка под ее щекой промокла, только под утро несчастная девушка забылась коротким тревожным сном.
Ей исполнилось девятнадцать лет, не знавшая настоящей любви, не успев насладиться молодостью, девушка вступила разом и во взрослую жизнь, и в лихолетья войны.
Глава 2. Война
Война не приносит счастья. Никому. Врываясь в судьбы людские, рвет души горем и потерями, калечит и коверкает жизнь по своему усмотрению.
Дом, где с молодым мужем жила Мария, стоял на хуторе, в стороне от деревни - у самого леса.
В деревне господствовали немцы. Днем приходили они и на хутор, все проверяли, вынюхивали, не поддерживает ли семья связь с партизанами. Молодые солдаты вели себя развязно и грубо, требовали кормить и обслуживать, иногда даже норовили овладеть женщинами. И непременно такое случилось бы, не будь в доме Василия.
Увидев приближающихся к дому немцев, молодые женщины старались спрятаться в сарае или на чердаке, Василий сам выходил во двор по первому требованию, чтобы избежать худшего.
Ближайший лес подступал к хутору с двух сторон, полностью скрывая находившуюся в полукилометре дорогу, по которой следовали колонны немецких машин. Доносился только рокот мотоциклов, да тяжелый гул грузовиков. Благо, что и с дороги хутор не просматривался.
Время от времени по ночам на хутор наведывались партизаны. Так ли было на самом деле, воевали ли эти люди с врагом или просто отсиживались в лесу, никто этого не знал. Немцы партизан боялись. За связь с ними могли расстрелять без суда и следствия. Партизаны досаждали подчас больше немцев: забирали еду, скотину, теплые вещи. Чудом удавалось спрятать кое-что для себя.
Четыре женщины и столько же малолеток - это дети Алексея и Максима - могли надеяться только на Василия, он один был им надежда и опора - кормилец и защитник всей семьи.
Подальше от дома, в поле, метрах в трехстах, выкопали небольшую яму, в которой спрятали единственную оставшуюся в сарае свинью, остальную живность забрали партизаны.
Это была молоденькая свинка, лопоухая, с черными пятнами на спине. Конечно, ее мог задрать волк - много их водилось до войны в местных лесах. Над ямой сделали плотный настил из досок, сверху прикрыли ветками.
Сберечь животину - единственная надежда не умереть зимой от голода. Кормить ходили по очереди, старались быстро и незаметно отнести хрюше какой-нибудь еды, по большей части это была трава, смешанная с остатками отрубей, картофельными очистками, яблоками.
Человек приспосабливается к любым условиям. И Мария постепенно привыкла к своей новой жизни. Работы она не боялась, выросшая у строгого отца, она все умела делать, ни с кем не спорила, наладила добрые отношения с невестками, со свекровью.
Мать Василия, уже достаточно пожилая женщина, мудрая и степенная, никого из невесток не выделяла, это очень помогало молодым женщинам ладить друг с другом. Две Надежды, а обеих невесток звали одинаково, полюбили Марию за ее веселый характер, ее песни, юмор и оптимизм.
Она охотно возилась с малышами, часто затевала веселые игры, детский смех звучал колокольчиками, разряжая напряженную обстановку. На время забывалось, что суровая правда жизни ждет за стенами дома.
Василий оказался не таким грубым и наглым, как повел себя в первую брачную ночь. Он и сам стыдился того своего поведения, стараясь искупить свою вину нежностью и заботой.
Обладая романтической душой, он одаривал жену букетиками полевых цветов, удивлял шутками, читал стихи. Оказывается, Мария совсем не знала мужа с этой новой для себя стороны. Но любовь, увы, не поселилась в сердце молодой женщины. Василий чувствовал ее холодность, страдал от отсутствия взаимности, но сделать с этим ничего не мог.
Шли дни, недели, месяцы войны и выживания. Почта в оккупированные фашистами деревни не доходила, никто ничего не знал о родных, ушедших на фронт. Обе Надежды жили ожиданием, стараясь не думать о плохом. Они по-доброму завидовали Маше – ее-то муж находился рядом.
Изредка на хутор наведывались люди из деревни, рассказывали о новостях с фронта, которые скудными ниточками просачивались в оккупированные территории. В деревне немцы установили свои порядки, избрали старосту, нашлись и прихвостни, готовые служить новому порядку за обещанные "золотые горы".
До войны западная Белоруссия была под Польшей, отношение немцев к полякам было вполне лояльным. Можно так сказать, что та война с казненными или заживо сожженными жителями белорусских деревень, обошла хутор стороной.
Только извечный страх за жизнь себя и близких, голод и лишения, разруха, принесенная войной в родной край, не давали людям быть счастливыми, радоваться жизни, строить планы на будущее. И никто еще ничего не знал о том, сколько односельчан уже полегло на полях сражений.
Отступающая красная армия набрала-таки силу, поддерживаемая с тыла усилиями всей страны. Сталинградская битва стала началом конца. Отчаяние сменилось надеждой и твердой уверенностью в победе, ход войны круто преломился, черную нечисть гнали на всех фронтах, отвоевывая все новые и новые территории.
Вынужденные позорно бежать, не желая признавать свое явное поражение, фашисты зверствовали, слухи о массовых уничтожениях людей, о сожженных заживо деревнях доходили и до хутора.
Напуганные страшными известиями, женщины жались друг к другу, с тревогой засыпая каждую ночь, больше всего боясь за своих детей. Глядя на невесток, Мария радовалась, что пока не беременна - еще никто не знал, когда закончится война, чего ждать и на что надеяться.
В августе 1944 освободили белорусскую землю, но война не закончилась, она ушла на запад, в Польшу, Чехословакию, Германию. Пришла повестка и Василию. Его забирали на службу в армию, все понимали, в военное время - это фронт. Такова участь мужчин - защищать свою землю.
Девять месяцев оставалось до того памятного дня, когда над Рейхстагом водрузят красный флаг победы. Василий благополучно вернется домой, живой и здоровый, вернутся и братья. Но об этом еще никто не знал.
Впервые Мария что-то чувствовала к мужу - он уже не казался ей чужим, как первое время. Узнав его хорошие черты и привыкнув за эти годы, она с удивлением обнаружила, что предстоящая разлука болью отозвалась в сердце.
В какой-то миг женщине показалось, что сердце ее дрогнуло, в нем зашевелилось, еле-еле давая себя знать еще такое слабенькое, робкое, но уже вполне ощутимое теплое чувство. Но Мария удержала все в себе, лишь смахнув набежавшие слезы.
Василий очень ждал перемен и надеялся, что дорогая ему женщина его все-таки полюбит, но так и ушел, не услышав заветных слов и не почувствовав желанной нежности. Для него ее слезы были вполне объяснимы - женщины боялись оставаться одни.
Мария не понимала себя - тоска ли это, страх за жизнь мужа, предчувствие одиночества или что-то другое? Ей стало невыносимо больно, душа разрывалась от охватившего чувства, слезы омывали лицо.
"Что же это за доля такая?" - вопрошала она у Господа и не находила ответа. И не было силы, способной ей помочь в эту минуту или утешить.
Глава 3. Разлука
Женщины остались одни на хуторе. Работа и дети отвлекали от тяжелых мыслей, но происходящие события не давали покоя. В освобожденные деревни дошла полевая почта. Деревня содрогнулась от слез и горя - из 35 домов в 17 пришли похоронки.
Не обошла беда и семью Марии. На войне еще в первые дни войны погиб ее старший брат Михаил, похоронка опоздала на 3 года. Убитая горем, заболела мать Марии, и ей пришлось на время переехать в родительский дом. На ее руки легли заботы о больной матери и младших братьях.
После ранения вернулся домой Николай. Это известие принесла Маше подруга, она жила с парнем в одной деревне, расположенной в трех километрах за лесом.
Услышав новость, не думая о последствиях, Мария сорвалась с места - она должна его увидеть и объяснить, как все случилось, оправдаться. Она не дослушала подругу, выбежав из дома, в чем была.
Дорога через лес так знакома - по ней ходила она девочкой в церковно-приходскую школу. Ее встречала каждая березка, осинка, даже большой камень, который лежал здесь уже несколько веков, а вот и опушка.
Еще немного и Мария ступила на знакомый двор. Резные ставни открыты, дом жил своей послевоенной жизнью. Во дворе лежала только что выкопанная картошка - обсыхала под теплым сентябрьским солнцем.
"Не заперто, значит, в доме кто-то есть". Толкнула дверь, прошла в узкие сенцы, нащупала в непривычной темноте щеколду, вошла в комнату.
Сердце стучало учащенно, отдаваясь гулким набатом в голове, от бега ли, от волнения. Мария не задумывалась, что делает она здесь - замужняя женщина, повенчанная церковью с другим человеком. Ее могли осудить за такое безрассудство - деревенские нравы в те времена были строгими.
После яркого дневного света глаза не сразу привыкли, в комнате царил мрак - занавески на окнах плотно закрыты.
На кровати, укрытый старым линялым пледом, лежал мужчина. Лицо повернуто в стене, волосы давно не стрижены, щетина на щеках - Николая было не узнать.
- Коля, - тихо окликнула Маша, голос ее дрожал, руки вспотели от волнения, в ногах появилась слабость, казалось, что из-под них ушла земля.
Девушка сразу обратила внимание на непропорционально короткое тело мужчины. Так и было - Николай потерял на войне обе ноги: их раздробило разрывам снаряда.
Мучительная операция в полевых условиях прошла неудачно, отправленный в тыл, он долго добирался до госпиталя из-за заминированных дорог. По прибытии обнаружилось - развилась гангрена, ноги пришлось ампутировать.
Не поворачиваясь, узнав ее голос, низким грудным охрипшим голосом Николай скорее прошипел, чем сказал:
- Зачем ты пришла? Хочешь посмотреть на калеку?
Мария только-только открыла рот, чтобы хоть что-то сказать, но слова застряли в горле. Девушка растерялась, не понимая, какие именно слова следует сейчас говорить - она совершенно не была готова увидеть Николая таким, в ее воспоминаниях он оставался красивым и здоровым парнем из довоенного прошлого. Затянувшуюся паузу прервал сам Николай:
- Уходи! Прошу тебя! Нам не о чем говорить, ты замужем, иди к своему длинноногому красавцу. У нас ничего не было, никогда! Я ничего не чувствую сейчас, кроме боли. Не мучай меня, уходи!
Он так и не повернулся. Мария и сама поняла - лучше уйти.
Искалечила война не только тело когда-то любимого ею человека, но и его душу, вырвав из нормальной полноценной жизни навсегда. Безногий калека, как он сам себя называл, выбрал для себя отрешенное одиночество.
После смерти престарелой матери, Николая заберет к себе в город его сестра, и Мария навсегда потеряет его след. Но это случится потом, в другой жизни.
А теперь, гонимая чувством горечи, жалости и безысходности, Маша бежала домой. Туда, где ее приняли, как родную, где жизнь давала ей надежду на лучшую долю, стоило только полюбить человека, который стал ее законным мужем перед Богом и людьми. Только бы он вернулся живой...
В заботах и трудах пролетела зима, женщины управлялись со своим немногочисленным хозяйством, в котором остались только куры, да две чудом оставшиеся не съеденными утки. Их берегли для праздника, который приближался с каждым днем - война подходила к концу.
Сводки с фронта передавались из уст в уста с радостью и слезами на глазах: освободили Варшаву, наши были уже в Германии, Гитлер вот-вот капитулирует.
Газета "Правда" от 10 мая 1945 года, в которой Сталин поздравил народ с Великой Победой, была зачитана до дыр.
Отплакали глаза похоронки, отгремел салютами победный май, домой долгожданные и любимые возвращались сыновья, мужья, отцы - все те, кому посчастливилось выжить в долгой безжалостной войне.
Первым вернулся Алексей. Он пришел домой в четыре часа утра, пройдя 35 км пешком. Мужчине повезло, будучи сапером на передовой, он не раз рисковал своей жизнью, но беда обошла стороной.
Шум и голоса разбудили Машу, она открыла глаза и увидела, как на шее высокого мужчины повисла Надя, такая маленькая и хрупкая по сравнению со своим мужем. Алексей оказался такой же высокий и красивый, как и Василий.
Максим вернулся через неделю. Горячие встречи, долгие вечера воспоминаний, всеобщая радость царили в доме. Обе Надежды светились счастьем, ворковали до поздней ночи с мужьями. Только тихие вздохи матери заставляли их угомониться.
Щебетали дети, заново познакомившись со своими отцами. За четыре года они подросли, отцов своих по малолетству не помнили, теперь же им предстояло узнать, что это значит - "папа".
Оба брата, как и Василий, имели схожие черты лица, фигуры. Мария невольно залюбовалась мужчинами. Она тоже ждала возвращения мужа. Он прислал письмо, в котором сообщил, что лечился в госпитале и задерживается для заготовки рыбы в одном из немецких городов.
Не написал Василий причину, по которой оказался в госпитале, не хотел волновать семью, да и не мог короткий листочек вместить все то, что случилось с ним на чужой земле.
Расквартированные по домам, советские солдаты не всегда вели себя сдержанно. Озлобленные, потерявшие столько своих друзей в боях, дорвавшись, наконец, до тех, кто начал эту жестокую бойню, они хотели только мести, никого не жалея.
В одном из домов, хозяйкой которого являлась чисто арийской внешности молодая женщина с двумя малолетними детьми, расположилось подразделение Василия. Подогретые спиртом, они застрелили хозяйскую свинью и заставили немку сделать им крестьянскую колбасу.
Овдовевшая женщина ненавидела русских солдат, одержимая местью за все свои жизненные потери, она подсыпала крысиный яд в колбасу, которую сделала для ненавистных квартирантов.
Из двенадцати бойцов, ужинавших в тот злополучный вечер у «гостеприимной» арийки, в живых осталось двое – один из них мусульманин, он не ел свинину из религиозных побуждений, и Василий - он не закусывал после первой. Выпитая доза спирта нейтрализовала яд и спасла ему жизнь.
Утром, обнаружив своих бойцов мертвыми, командир приказал расстрелять немку вместе с ее малолетними детьми.
Василия, еще подававшего признаки жизни, отправили в госпиталь.
Только осенью 1946 года он вернулся домой.
Глава 4. Первенец
Война с ее тяготами, болью и горем уступила место мирной жизни. Люди восстанавливали свое почти утерянное хозяйство, строили дома, радовались наступившему мирному времени.
Хорошее настроение удвоилось - война закончена, никто в этой семье не погиб, все вернулись домой.
Мария жила спокойно, даже в мыслях не возвращаясь в свое далекое прошлое, не думая о любви, спрятав глубоко внутри нерастраченные чувства. Жила, как все, настоящим, благо - дел невпроворот.
Василий в своем поведении изменился, он стал по-настоящему взрослым мужчиной, работал от зари до зари, занимался хозяйством, заготавливал дрова в лесу, помогал братьям, которые, наконец, начали строить свои дома.
Мужчина не говорил больше о своей любви, ни о чем не спрашивал, словно война выжгла в его душе все чувства дотла. Важнее оказалось то, что все живы и здоровы. И только ночь будила его неистовые чувства.
В один из темных зимних вечеров Мария почувствовала себя неважно, ее подташнивало, кружилась голова - так проявились первые признаки беременности. Молодая женщина сразу все поняла, с этого дня ее жизнь целиком и полностью была посвящена будущему первенцу.
Мария никому не говорила о своем положении, но женщины вскоре и сами обо всем догадались. Беременной женщине отдавали самое вкусное и полезное, ограждали от тяжелого труда, давали вдоволь выспаться.
Василий жену особо не щадил, не в силах справиться со своей неуемной мужской страстью, он домогался ее при каждом удобном случае.
Мария же отбывала свой супружеский долг, как повинность. Она не испытывала ни страсти, ни желания. Стесняясь говорить на сокровенные темы с другими женщинами, она считала такую жизнь нормой.
Тяжелые и затяжные роды начались, к тому же, раньше срока. Отмучившись больше двух суток, Мария родила, наконец, мальчика. Она только взглянула на ребенка и заснула в полном изнеможении, глубоким сном.
Младенец плакал надрывно и долго. Его и к груди прикладывали, и в грелках грели - ничего не помогало. Он плакал все время, спал мало и неспокойно, словно ему что-то болело.
Через неделю из волости привезли доктора. Только взглянув на ребенка, он вышел в другую комнату, позвав за собой Василия.
- Ребенок неизлечимо болен, то есть он с пороком развития, он будет… умственно отсталым, я сожалею…
Позже этот диагноз назовут синдромом Дауна. Всего одна лишняя хромосома в организме сделала несчастной не только жизнь маленького человечка, но и целой семьи.
Это известие поразило Марию, как гром среди ясного неба. Молодая мать прижала к груди ребенка, сердце защемило от боли и тоски. И не находила она ответа, за какой грех ее так наказал Господь.
Назвали мальчика Мишей, в честь погибшего на войне брата Марии. Ребенка растили всей семьей: по очереди носили на руках, по очереди спали - в перерывах между его плачем.
Василий не выдержал, он отстранился от сына, словно тот был ему чужим, не брал его на руки, не качал в люльке.
Мария страдала, молча. Верующая женщина считала, что наказана за свою любовь. Она все еще вспоминала несчастного Николая.
Вскоре строительство домов подошло к концу и обе семьи - Алексея и Максима - ушли из родительского дома. Сразу стало непривычно тихо и одиноко.
Все три дома построили на одной усадьбе, принадлежащей семье, на расстоянии не более 300 метров друг от друга.
По привычке, почти каждый день кто-то наведывался к матери. Женщина сильно постарела, скучала по детям и внукам, так долго прожившим с ней рядом. И они ее не оставляли надолго, то Алексей зайдет, то Максим, забегали и внуки.
Мария даже и не думала, что так привязалась ко всем за время совместного проживания, она скучала по обеим Надям, тоже заходила к ним, когда удавалось с кем-нибудь оставить больного сына.
Вторая беременность стала полной неожиданностью, кормящая мать даже не знала, что носит под сердцем еще одного ребенка, пока не услышала шевеление. Все закончилась рождением здоровенькой девочки, которую в честь бабушки нарекли Еленой.
С рождением здорового ребенка, и Мария, и Василий заметно повеселели - появилась зыбкая надежда на счастье. Уже было, для кого жить и стараться.
Изменения наступили и в укладе жизни, и в стране. На дворе шел 1949 год - в западной Белоруссии образовывались первые колхозы. Успевшие уже восстановить свое разрушенное войной хозяйство, люди неохотно вступали в колхоз.
Но выбора не оставалось. Сдали на колхозный двор коня и овец, в сарае осталась только одна молодая свинка, да несколько облезлых куриц.
Начиналась новая жизнь, с новыми песнями и потерями.
Глава 5. Любовь
Мария, конечно, заметила, причем, давно уже заметила, что Алексей заходит чаще других. У него всегда была причина - проведать мать, угостить ягодами или грибами, пирогами или свежим хлебом. Придраться было не к чему.
Старше Василия на восемнадцать лет, он имел степенный характер, рассудительный и спокойный, он вызывал симпатию.
С каким-то благоговейным трепетом он относился к Маше. Смотрел добрыми глазами, словно в самую душу, всегда оказывался рядом, когда нужна была помощь.
Поначалу Мария не замечала его пристального взгляда, но в какой-то миг, встретившись с ним глазами, вдруг увидела в них, то ли тихую грусть, то ли страсть.
Она не могла подобрать нужных слов, чтобы и свое состояние охарактеризовать. Ей это понравилось! В его взгляде, как в зеркале, отражалась ее красота и молодость, ее боль и надежда, ее сокровенные мечты и нереализованные желания. Словно, Алексей прочел ее душу, заглянув в самые ее глубины, скрытые даже от нее самой.
Мария не ожидала всего этого, но приняла неизбежное – Алексей полюбил ее.
Трудно понять, когда это случилось, сейчас, или, может быть, в то первое лето после войны, когда он впервые увидел молодую женщину в своем дворе. Какая, в сущности, разница?
Алексей с восхищением смотрел на ее красивые густые волосы, упругие, шелковистые, цвета темного каштана - они всегда заплетены в тугую косу, уложенную венком на затылке.
Мужчина любил наблюдать за ней, когда тихим спокойным вечером, распустив волосы, она тщательно расчесывала их гребнем. В этот миг она походила на сказочную нимфу - волосы блестели здоровьем, отражая блики горящей лампы.
Эта красота находилась так рядом, пока они жили в одном доме.
Теперь же Алексей тосковал по своей нимфе, придумывая любые причины, чтобы хоть глазком посмотреть на нее.
И как-то само собой, постепенно, но верно, оба поняли, чтО между ними происходит. Судьба, как будто специально, расставляла ловушки, чтобы свести их вместе.
Надежда, жена Алексея, сильно заболела. Несколько недель они безуспешно боролись с ее недугом дома, но, живя на хуторе, не сумели обеспечить женщине должного лечения - ее отвезли в городскую больницу.
В один из дней за Марией зашел Алексей. Он собирался навестить жену и попросил помочь собрать необходимые вещи, а также присмотреть за детьми в его отсутствие.
- Пойдем, я покажу тебе, где у нас что лежит, - он не смотрел ей в глаза, чтобы не выдать своего волнения.
Некоторое время мужчине и женщине предстояло остаться наедине друг с другом в его доме – дети были в школе. Оба понимали одно - это судьба.
Взглянув на спящую в люльке дочку, Мария направилась вслед за Алексеем. Свекровь с Мишкой возилась в саду. Сын складывал какие-то щепки, он был увлечен настолько, что не заметил уходящей матери
Мария смотрела в спину идущего впереди мужчины, шагая за ним след в след. Триста метров, это так мало, но, как в замедленной съемке - время остановилось для нее, вся жизнь пронеслась перед глазами за эти несколько минут пути.
Что было у нее в жизни хорошего? Семья, муж? Все какое-то не настоящее - не трогало, не волновало. Старалась полюбить, старалась терпеть - не смогла.
Любовь приходит сама, не спрашивает разрешения войти в душу. Войдет, займет собой там все место, вытеснив, как ненужный хлам, все страхи, сомнения, запреты и правила.
А вот если хочешь, чтобы она туда пришла, как ни зови - не слушается. Вольная она птица и независимая. Взмахнет крылом раз, другой, и все - ты пропал.
С каждым шагом Мария все сильнее понимала, что не просто идет она сейчас за этим человеком. Она знала - он не станет больше ждать. И она покорно шла за ним - не в силах больше жить без любви.
Они не назначали свиданий, не планировали эту встречу специально, не выбирали дня, времени суток. Судьба сама выбрала их - у нее были свои планы.
Алексей распахнул перед желанной молодой женщиной дверь - она оказалась не заперта - пропуская вперед, нежно и бережно обнял за плечи.
Его легкое прикосновение трепетом разлилось по телу, всколыхнув такие струны ее души, о которых Мария и не подозревала.
Ошарашенная, она остановилась посредине комнаты. Алексей находился за ее спиной, он подошел близко, осторожно протянул руку и вынул гребень из ее волос - тяжелая коса упала на спину.
Бережно, чтобы не дернуть ни одного волоска, он начал расплетать ей волосы снизу вверх. Его пальцы нежно разбирали пряди, одежда стала неощутимой, кожей чувствовала Мария движения его рук от поясницы вверх по спине, по лопаткам, к самой шее.
Руки потянулись к вороту ее блузы, пальцы коснулись шеи, его горячие губы приблизились к виску:
- Люблю тебя, - с придыханием прошептал Алексей, разворачивая Марию к себе.
Он уже покрывал ее лицо поцелуями, нежно, едва касаясь.
Мария дрожала всем телом, непонятное, незнакомое чувство заполонило весь ее организм, сладкое, невыносимое томление разлилось по низу живота…
Свекровь смерила Марию с головы до ног внимательным взглядом. От нее не укрылось, что волосы заплетены наспех, щеки полыхают от волнения, губы горят от неистовых поцелуев.
Мудрая женщина молчала. Она любила своих сыновей, они оба имели право быть счастливыми…
Только для Маши это ворованное счастье обернется черными днями расплаты...
Глава 6. Разоблачение
От Василия не укрылась перемена, которая произошла с его женой.
Мария стала необычайно веселой и энергичной. Счастливая женщина - а именно так она выглядела - не просто работала, а будто танцевала, с такой ловкостью и проворством выполняла она всю работу по дому. То и дело с ее губ слетала напеваемая тихонько мелодия, глаза светились особым огнем, этот пламень шел из самого сердца, но был предназначен не ему.
Не замечая за собой всего этого, она старалась быть хорошей и ласковой женой, чтобы муж ни о чем не догадался. Только ее счастливые глаза менялись, когда она смотрела на него.
Сердце не обманешь. Наделенный чувствительной душой, Василий напрягся изнутри, силясь понять причину всего происходящего.
Он ничего не делал, просто жил, внимательно наблюдая за своей женщиной, сопоставляя все, что слышал и видел.
Казалось, все идет по-прежнему, только такая веселая днем, она все чаще стала отказывать ему ночью, ссылаясь на проблемы детей. Спала с девочкой или с сыном, придумывая несуществующие детские страхи и болезни.
Василий работал в колхозе с утра до вечера, каждый день, не имея возможности отлучаться с работы домой, да и хутор находился в отдалении от центральной усадьбы.
Алексея выбрали бригадиром, в его распоряжение выделили телегу с лошадью, на которой он ездил по хозяйству колхоза. Частенько он наведывался домой во время обеда, это ни у кого не вызывало подозрений.
Мария ждала своего любовника каждый день, выглядывая в окно на проселочную дорогу. Окно находилось в кухне, это позволяло женщине оставаться незамеченной - у хозяйки всегда на кухне много дел.
Надежда, жена Алексея, сильно ослабленная болезнью - чахоткой называли эту коварную хворь - ни о чем не догадывалась. Лекарства только немного облегчили ее состояние, женщина почти не выходила во двор, все больше отлеживаясь в постели. Что творилось в соседнем дворе - ей было неведомо.
Влюбленные использовали любую возможность, чтобы встретиться. Они любили друг друга в стоге первого сена, в поле поднявшейся пшеницы, в перелеске под сенью белых берез. Так мало выпадало счастливых минут, так горько расставаться - с каждым днем привязанность возрастала.
От нежных слов, которыми одаривал Алексей свою Марусю - как он ее называл - кружилась голова. Его поцелуи будили в ней такую страсть, о которой женщина раньше даже не подозревала. С ним было настолько уютно и сладко, что порой не хотелось просыпаться от блаженства, в котором она пребывала после его умопомрачительных ласк.
И только потом, оставшись одна, женщина с ужасом думала, что же случится, если все выйдет наружу.
«Сколько веревочке ни виться…», не зря существуют народные поговорки и пословицы. Они берут начало в реальных историях, основаны на многовековых наблюдениях людей за жизнью и всем в ней происходящим.
«Шило в мешке» обнаружилось внезапно - лето закончилось, с наступлением холодов все меньше стало возможностей для встреч.
Алексей все чаще стал наведываться к матери, под любым предлогом он приезжал днем, что-то привозил с колхозного двора, чтобы иметь возможность заехать с телегой в клуню. Туда же и бегала Мария, чтобы хоть на минуточку прижаться к любимому, ощутить сладость его губ, нежность рук.
Уже давно пора было возвращаться в дом - дети оставались одни. Мишка уже подрос, он становился опасен для своей маленькой сестры. Свекрови все чаще нездоровилось в силу преклонного возраста. Она уже не могла всюду успеть за неспокойным ребенком.
Но какая-то сила удерживала влюбленных, не давая расцепить объятия, словно в последний раз они любили друг друга в этом душистом сене.
Они не слышали, как открылась дверь, только полоска света вдруг высветила их тела на сеновале. Наступила звенящая тишина...
Марии не нужно было видеть человека, стоящего в дверном проеме, она «шкурой» почувствовала - это Василий.
Он стоял в дверях, сжимая в руках вилы, готовый на все. Алексей поспешно встал, за ним последовала и Мария.
- Не тронь ее, она ни в чем не виновата, это все я, - Алексей сделал шаг в сторону брата.
Глаза у Василия сверкали, желваки перекатывались, сквозь зубы он прорычал:
- Убью суку.
Один быстрый прыжок в сторону Василия, и Алексей уже опрокинул мужчину на спину, вырвав из рук и отбросив в сторону вилы. Они катались по земле, их схватка была смертельной - два брата, окрыленные одной любовью, готовы были сейчас убить друг друга.
- Сыночки мои, родные, перестаньте, милые мои, родненькие! Не надо! Вы же – одна кровь, не гневите Бога, - голос матери, неизвестно откуда взявшейся здесь, казалось, потряс всю округу.
Она бросилась к своим взрослым детям, силясь разнять мужчин, все еще причитая. У женщины дрожали руки, слезы лились рекой из глаз, страх за жизнь детей сжимал ее сердце.
Воспитанные в уважении к матери, в большой дружной семье, они не могли ее не услышать. Сквозь боль одного и силу воли другого, проникли ее слова в сердца сыновей, они отпустили руки и покорно встали.
От всего пережитого, Марию вдруг сильно затошнило, голова закружилась, в глазах потемнело, и она рухнула наземь к ногам своих обезумевших мужчин.
… Не хотелось просыпаться, открывать глаза - там, где она находилась, было так уютно и тепло. Тело было невесомым, ее всю окутывал божественный свет. «Это рай», - мысль не зафиксировалась, ее прервал чей-то незнакомый голос:
- Женщина беременна. Срок небольшой. Не переживайте, все обошлось - с ребенком все хорошо.
Глава 7. Час суда
Мировой судья приехал без опозданий. Впервые за историю существования деревни дело о разводе слушалось выездным заседанием суда.
Мария уже несколько дней не могла ни есть, ни спать. Предстать перед всей деревней в роли такой распутницы, какой ее сделала людская молва, это казалось выше ее сил, не пойти же туда она не могла - под сердцем уже стучало сердечко ни в чем не повинного ребенка.
Ноги не слушались, желудок свело от страха и стыда. Женщина умылась холодной водой, заплела свою косу, надела платок и, взяв за руки детей, вышла из дома.
То, через что ей предстояло пройти,- лишало разума. Вся деревня собралась у здания конторы, люди смотрели на приближающуюся женщину, кто - с осуждением, кто - с жалостью.
«Лучше бы он меня убил», - пронеслось у Марии в голове.
Василий стоял в стороне и курил. Думал ли он, какая шумиха поднимется в деревне, когда поехал в народный суд и подал заявление о разводе. Но боль от предательства любимой женщины острым кинжалом ранила сердце и была сильнее рассудка.
Прошло уже месяц с того злополучного дня, о многом думал Василий, пока ждал суда. Хотелось уехать, куда глаза глядят, да дома ждала его престарелая мать. Она пережила потрясение, когда догадалась, что происходит в сарае, куда он так стремительно побежал, увидев во дворе повозку Алексея.
Мария, после выписки из больницы, покинула его дом, жила у своих родителей, однако места там ей с детьми не было - в доме жил младший брат с женой.
Так уж принято, младший сын оставался жить в родительском доме, а старшие дети отделялись. Младшему и предстояло досмотреть родителей. Вряд ли Василию было под силу одному справиться со всем хозяйством, но простить жену он не мог.
Смутно помнила Мария весь процесс. Она сидела с детьми в уголке в полусознательном состоянии и молчала, опустив глаза. Что-то говорил судья, потом дали слово Василию. Мария от объяснений отказалась.
- Я предлагаю вам примирение, у вас как-никак двое детей, - порывшись в своих бумажках, судья выудил справку из больницы, куда отвезли Марию после потери сознания. Справка гласила об ее третьей беременности. – И скоро будет еще один ребенок, - он выжидающе глянул на Василия.
- Он - не мой.
- Вы не можете этого утверждать, вы жили вместе, вероятность того, что ребенок ваш - гораздо выше.
Василий ничего на это не сказал. Да, он любил свою жену, имел с ней интимные отношения постоянно, хоть она и старалась этого избежать. Уверенности у него ни в чем не было.
- Василий Игнатьевич, я понимаю ваше состояние, - не унимался судья, - вот пусть сейчас при всем честном народе Мария Леонидовна попросит у вас прощения, и мы прекратим процесс по примирению сторон.
Он еще что-то говорил про ячейку общества, про советскую власть, даже про товарища Сталина.
Мария, как во сне, встала со своего стула, отдала детей на руки сидящим рядом женщинам, и медленно, заплетающимися ногами пошла к Василию, упала перед ним на колени, плющом обвилась вокруг ног, заливаясь слезами, не в силах произнести ни слова - куда уж больше.
Это принародное унижение, ее боль и стыд передались присутствующим. Кто-то встал и вышел, зашумели женщины, «хватит, хватит», - послышалось со всех сторон.
Детей кто-то унес, Марию поддержали под руки ее подоспевшие братья, увели домой, уложили в постель.
Несколько дней пролежала женщина, не поднимаясь, отказываясь от еды, не разговаривая ни с кем. Думала об Алексее и Надежде, их отношениях, осознание действительности камнем упало ей на сердце.
Все знали о неизлечимой болезни Нади, Мария почувствовала себя предательницей - ведь невестка ее любила. Как вымолить прощение у них всех?
Надежда действительно обо всем узнала, но не подала виду. Страдая от болезни, она не могла дать Алексею всего того, что требуется здоровому и полноценному мужчине. Она не посмела запретить мужу, которого очень любила, жить полноценной жизнью и быть счастливым.
В семье Алексея не случилось ни скандала, ни даже простого разговора, словно ровным счетом ничего не произошло.
Алексей же больше переживал за любимую женщину, но не мог ничем помочь, лишь себя винил во всем, что случилось. Он несколько раз пытался поговорить с братом, но Василий даже близко его к себе не подпускал.
Забегая вперед, скажу: они будут врагами долгие годы. И только на похоронах своего брата Максима, на кладбище, уже стариками, подойдя к могиле матери, встретятся они взглядом друг с другом и обнимутся за ссутулившиеся плечи.
- Прости, - скажет Алексей.
- И ты прости, - ответит ему Василий.
По примирению сторон дело закрыли. На бумаге можно все записать, изложить в лучшем виде. Показательный суд состоялся - сохранили ячейку общества.
Только сохранить то, что утеряно навсегда в душах людских, невозможно.
Василий, хоть и вернул Марию с детьми в дом, сам как с цепи сорвался: пил, не ночевал дома, гулял. Усмирить его было уже некому, от потрясения мать так и не оправилась. Она ушла тихо, перед кончиной позвала Марию к себе:
- Хорошая ты, Марийка, пригожая, да несчастливая. И сын у меня хороший, только вместе вам счастливыми не быть - разные вы. Не обманешь судьбу, однако… Вот мы с его отцом т-а-к жили…. – мечтательно закрыла глаза. - Позвал он меня нынче…
Летом в теплый солнечный день прямо на сенокосе, Мария родила сына. Малыш родился здоровеньким, крепким, похожим на всех мужчин рода, в нем чувствовалась будущая мощь и сила, которой гордилась семья.
Появление ребенка на время остепенило Василия, в нем нуждались, и он не смог бросить на произвол судьбы своих детей. К мальчику он присматривался, но заметить ничего особенного не смог и постепенно все его подозрения улеглись в душе. Улеглись, но не забылись...
Сына назвали Дмитрием. Мария души не чаяла в ребенке, словно вся ее нерастраченная любовь только ему и была предназначена. Только она одна знала - дитя какой любви прикладывала к груди.
Семья нуждалась в деньгах. Мужчины в поисках заработка уезжали из деревни на Кубань - на уборку пшеницы. Кроме денег, оттуда отправляли домой контейнеры зерна, которого хватало и на хлеб, и на корм скоту. И Василий тоже уехал на заработки.
Миша подрос, и дальнейшее его пребывание на хуторе стало невозможным. Бедный ребенок не понимал, что хорошо, что плохо. Он стал опасен для младших детей, да и в хозяйстве, то и дело были от него убытки: то курице голову открутит, то свинье ухо отрежет, да и жители деревни все чаше стали жаловаться на больного мальчика. И Мария приняла непростое для себя решение поместить ребенка в дом инвалидов. Жизнь отмерила Мише восемнадцать лет.
Уборочная закончилась, но Василий домой не вернулся. Молва людская донесла, что он прижился у молодой женщины в Ставропольском крае. Остался мужчина у нее до Нового года, потом приехал, пил, гулял до лета, перед уборочной уехал снова. Так и ездил туда-сюда целых пять лет. Домой приходили только посылки и денежные переводы.
Мария жила с детьми, то ли мужняя жена, то ли уже брошенная. Она не могла его ни о чем просить, ни в чем упрекать, словно всю жизнь должна быть ему благодарна за то, что однажды он ее великодушно простил.
Нагулявшись вдоволь, Василий вернулся домой. Если жить по принципу «клин клином вышибают», то, наверное, ему стало легче.
Мария радовалась его возвращению, словно пробуждалась от тяжелого сна, в котором пребывала столько долгих лет.
Примирением послужило рождение еще одного ребенка - девочки. Маленькая, хрупкая, она дала зыбкую надежду своим сорокалетним родителям на то, что еще могут быть у них в жизни спокойные и счастливые дни.
Василий младшую дочь свою очень любил. Во-первых, он знал точно, что девочка - его кровиночка; во-вторых, малышка точь-в-точь унаследовала черты своей бабушки - матери Василия, а потому стала ему еще дороже.
К тому времени семья уже переехала с хутора в развивающийся совхоз, ближе к городу. Прежняя жизнь осталась в далеком прошлом, как дурной сон.
И только иногда, под воздействием лишнего алкоголя, будет черной кошкой драть ему душу память, возвращая в ту далекую пору. И Василий будет пить, чтобы забыть свою боль, спрятанную глубоко, но все еще живую...
Они проживут вместе долгую жизнь, даже отметят золотую свадьбу, на которой соберутся вместе их взрослые дети и внуки. Дети произнесут им хвалебные речи, пожелают счастья и здоровья на долгие годы…
Однажды, спустя годы, когда закончится поминальный вечер в годовщину смерти Василия, скажет Мария своей младшей дочери:
- Какое время сейчас хорошее, доченька. Не любишь человека - никто не заставит замуж за него идти. У тебя был выбор сердца, а я... ни одного дня не была счастлива с твоим отцом, прости…