Подходил к концу август. Река в это время казалась стального цвета. Ветра не было, но холодное дыхание Нижней Тунгуски ощущалось даже на берегу. Чувствовалось, не за горами уже холода.
У берега раздавались голоса женщин.
-Катька, ты, что не слышишь меня, что ли? Держи крепче бредень, дура, – кричала Евдокия, женщина с виду тридцати пяти лет.
Она находилась в метрах семи от подруги, у начала речной заводи. Катя же, которая была с виду моложе, находилась у другого конца заводи. Она шла по колено в воде и держала в руках конец бредня. Ноги её от холодной воды порозовели. Поношенная телогрейка, которая была на ней, не портила, а казалось, даже подчеркивала её красивые и правильные линии тела. Платок сполз с головы и обрамлял шею. Длинная коса темных волос, в самом низу украшенная белой ленточкой, виднелась за ее спиной. На щеках у Кати красовался нежный румянец. Молодая сибирская красавица крепко держала в руках тяжелый бредень, идя при этом по колено в ледяной воде. Весь её вид вызывал восхищение. От этой женщины веяло здоровьем и молодым задором.
Евдокия ловко опускала сеть в воду, говоря при этом подруге, чтобы она делала тоже самое. Рукава у ее телогрейки были задраны по локоть. Руки покраснели от холодной воды.
- Дай слабину, - крикнула она Катерине.
Та чуть подошла, сеть приняла форму полукруга.
-Нормально! - Евдокия, опустила бредень.
Женщины шли у противоположных берегов заводи, держа погруженную в воду сеть за клячи.
Они знали свое дело, рыбный лов уже давно освоили не хуже мужиков, которых не хватало в сибирских деревнях. Прошло всего лишь несколько лет, как кончилась война. Многих мужчин прибрала она проклятая. Бабы рыбу ловили и на охоту в тайгу ходили. Справлялись по хозяйству и в огороде, всю женскую и мужицкую работу делали сами. Много вдов было в деревне. Евдокия получила похоронку на мужа в сорок третьем, в ту пору ей двадцать пять лет всего было. Красавица Катя, которая моложе ее на четыре года, до войны не успела выйти замуж, а сейчас и не за кого. У подруги хоть сын подрастал, а у нее никого не было, жила она вдвоем со своей матерью.
-Ну что, теперь давай быстрей, – командовала Дуся, резко ускорив шаг.
Катерина ускорила шаг, крепко и ровно держа бредень за кляч. Женщины понимали, что от их сноровки сейчас зависит улов.
-А водичка-то здесь, теплее, – протяжно произнесла Катя, улыбаясь.
-Ух ты, ух ты! – вскрикнула она.
-Тугунок-то, как бьет по ногам, тьма его здесь.
Розовощекая Екатерина почти бежала, при этом аккуратно опуская свои красивые ноги в воду, стараясь не замочить платье.
-Быстрей, быстрей! – подгоняла Евдокия.
Рыбачки ловко бросили бредень с трепещущей рыбой на каменистый берег реки.
-Фу-у-у,- выдохнула Катя.
-Катька, принеси ведро, я его в лодку поставила.
-Есть, товарищ генерал!- звонко смеясь, отрапортовала та.
В бредень попался в основном тугун. Эту сибирскую рыбку можно было поймать только в Нижней Тунгуске да в Енисее. Ещё её звали царской рыбкой. Размером она не более двенадцати-пятнадцати сантиметров, зато на столе тугун был, действительно, царской закуской.
-Смотри, Кать, таймень какой попался, - держа в руках крупную рыбину и улыбаясь, радостно сообщила Евдокия.
Было еще несколько окуней и немного ершей.
-А ведь у нас, Дуська почти полное ведро рыбы,- любуясь красавцем тайменем, сказала подруга.
-Поставь ведро, помоги свернуть бредень.
Ещё через несколько минут довольные уловом женщины поднимались в гору по тропинке, которая вела в село.
-Катька, ведь сегодня баня, я совсем забыла, бельё ещё надо собрать,-вдруг неожиданно выпалила Евдокия и ускорила шаг.
- Ты что сдурела, куда понеслась-то?
-Катька, давай быстрей, мне еще сорванца своего надо найти, где-нибудь сейчас носится, отмыть его хочу.
У села, у самого леса пацаны играли в футбол.
-Коля, сынок, – крикнула Дуся, всматриваясь в ватагу мальчишек.
Колька, парнишка лет шести, сидел на траве у футбольного поля. Услышав голос матери, встал и побежал навстречу женщинам.
-Ты что такой чумазый, Колька?- улыбаясь, спросила его Катя.
Мать подолом платья ловко вытерла сыну грязный нос.
-Ну, вот видишь, да его каждый день надо мыть в бане, а не один раз в неделю.
-Ну ладно, бегите, я с рыбой за вами не побегу, встретимся в бане,-крикнула Катерина, удаляющейся подруге, перекинув ведро с одной руки в другую.
В селе по пятницам был мужской банный день, а по субботам топили баню для женщин. Мужчин после прошедшей войны осталось мало, к тому же многие из них летом охотились в тайге. Так что и по пятницам, уже после семи часов вечера мылись женщины. Мальчишек своих они брали с собой, мужья у многих погибли на войне, и их маленьким сыновьям не с кем было ходить в баню по мужским дням. Поэтому мамам или бабушкам приходилось брать их с собой.
В бане было очень шумно, бабы галдели, здесь можно было узнать все новости села и за одно помыться и попариться.
-Дуська, ну вы что-то запропастились сегодня?- увидев вошедшую подругу с сыном, сказала громкоголосая Варвара, женщина с виду лет сорока.
-Ну ка, Колька, дайка я тебя попарю, Дусь, веди его в парную.
В парилке стоял густой плотный пар, поэтому лиц парящихся женщин рассмотреть было трудно.
-Хорошо–то как,-протяжно произнесла Варвара и полезла куда-то, наверх.
И где-то там исчезла в густом пару. Колька стоял внизу у самой двери, и приоткрыв рот вдыхал горячий воздух. На верхней полке кто-то завизжал. Парнишка, прищурив глаза, всматривался, но кто там был так и не разглядел.
-Катька, не кричи, а подвинься, а то расселась тут, - слышен был сверху голос Варвары.
-Коль, пойдем сюда,- услышал он голос матери.
Мальчишка еще немного постоял и приготовился было выскочить с парной, но тут услышал голос Варвары и почувствовал, как она его взяла за руку.
-Так, голубок, рано еще уходить, сейчас я над тобой поработаю.
Колька хотел отказаться, ему было очень трудно дышать в парной, но постеснялся Варвары и промолчал.
-Так, мужичок, закрывай свой пирожок руками, он тебе еще пригодится, я тебя сейчас веничком побью.
Тот сообразил, прикрыл нужное место ладошками и прищурил глаза. Варвара ловко орудовала веником, чуть касаясь мальчишеского тела. Горячий воздух, исходящий от веника, обжигал его, тело стало влажным и красным. Колька тяжело задышал.
-Всё, всё, хватит! - крикнул пацан.
-Теперь всё, милый, беги, - скомандовала она и расхохоталась.
Колька пулей вылетел с парной.
Варвара, как и Евдокия, мужа своего потеряла на войне. Ушёл на фронт он в сорок первом, а в сорок втором она получила извещение, что муж ее без вести пропал. Жила Варя с десятилетней дочерью вдвоём. Так же, как и ее подруга, в семье была за папку и за мамку.
Из парилки показалась Варварина голова.
-Ну что, мужичок живой? с улыбкой спросила она.
-Живой, - тихо ответил Колька.
-Ну, отдыхай, - сказав это голова Варвары исчезла.
Когда возвращались с бани, уже потемнело. C реки тянуло свежестью и прохладой, c тайги доносился запах хвои. Женщины, повязанные полотенцами c красными распаренными лицами, медленно двигались по деревенской дороге и о чем-то говорили.
-Девки, завтра выходной, картошку, небось, копать будете?- спросила Евдокия.
-Мы свою уж выкопали с мамкой, - ответила розовощекая красавица Катерина.
-Мне сосем немного осталось,-сообщила Варвара.
- А мне вот придется копать завтра, вечерком ко мне девки, приходите, я сейчас тугуна засолю, и ещё ушицы сварим. Мы с Катькой неплохо сегодня поймали, - сообщила Дуся, поправляя кепку на голове у Кольки.
-Ну, это мы с радостью, -весело крикнула Варя, хлопнув в ладоши.
У своего дома Евдокия остановилась.
-До завтра, девчонки, - сказала она, открывая калитку и пропуская вперед сынишку.
Воскресный день выдался теплым. Евдокия с семи часов уже была в огороде. Тут же крутился Колька.
-Сынок, собирай картошку в ведро, - попросила она его.
Тот по одной картошине кидал в ведро, ведро при этом гремело, что мальчишке очень нравилось. Мать смотрела на него и улыбалась.
Картошка уродилась хорошая. По правде сказать, в этих северных краях плохой она редко родится. Несмотря, на короткое лето, этот овощ вырастает здесь просто на славу. Тоже и помидоры, огурцы, редиска, морковь, репа достигают немаленьких размеров. Бог всё продумал, лето короткое, а овощи поспевают крупные и вкусные.
-Бог в помощь, – услышала женщина.
-Вот пришла тебе помочь, Дуська, - весело сказала Катя.
-Помоги, помоги мы не откажемся.
-Мы свою уже выкопали, с утра дома убралась да вот к вам, - тараторила подруга.
-Колька а ты что филонишь? –обратилась она к мальчишке, видя как он с палкой бегает по огороду.
-Да ладно не трогай его, слабый ещё с него помощник,- одернула её Евдокия.
Через некоторое время пришла Варвара, шустрая, работящая, она очень ловко орудовала лопатой. Подруги не успевали собирать за ней картошку. Благодаря ей работу закончили засветло.
-Катька, теперь давай чисти рыбу для ухи,- скомандовала хозяйка.
-Есть, товарищ генерал, - выпалила та, приставила ладонь к виску и побежала в избу.
-У вас прямо все по - военному, - сказала Варвара и расхохоталась.
-А что мы, Варька, разве не военные бабы?
-Ну да, да,- с грустным видом подтвердила та.
Начало смеркаться, загудела мошка в воздухе.
-А я вот костерчик сейчас организую,- сказав это, женщина взяла топор.
-Давайте и стол тут накроем, да посидим у костра.
Подруги принесли с сарая старый деревянный стол, сколоченный ещё отцом Евдокии. Варвара занялась костром, а хозяйка побежала в дом за закуской. В мгновение на столе появились огурцы, помидоры, солёные рыжики. Катя к тому времени принесла чугунок с ухой.
-Ушица готова, - по слогам пропела она, поставив ее на стол.
Даже в огороде чувствовался ароматный запах ухи из ершей и тайменя.
-Ну, девки просто объедение, вчера вечером только засолила тугуна, -похвасталась Евдокия, неся в руках тарелку с солёной рыбой. Она взяла одну и откусила от неё кусочек.
-Прелесть, а вот хлеб я забыла,- добавила хозяйка и побежала в дом.
Костер разгорался, мошка тучами кружила вокруг, но близко к огню не приближалась.
-Бабоньки, всё, садимся за стол,- предложила Дуся, неся в одной руке тарелку с хлебом в другой залитую сверху сургучом бутылку водки.
-Катька, скамейки принеси, в сарае стоят, - попросила подругу она.
Ещё через минуту женщины сидели за столом. Огонь от костра прекрасно всё освещал.
-Ах, какой запах, -восхищалась Варвара, нюхая царскую рыбку. Тугун издавал запах свежего огурца.
-Ну, что, хозяйка, наливай, – сказала она, смотря на Евдокию.
Та ножом оббила сургуч на горлышке бутылки и вытащила пробку. Затем налила подругам в граненые стопочки.
Варвара, взяв одну из них, встала и произнесла:
– Здорово – то, как, девки! Давайте выпьем за все хорошее.
Евдокия с Катериной тоже встали.
-Спасибо, что помогли, - добавила хозяйка.
-Да ладно тебе, - тихо вставила Катя.
Женщины звонко чокнулись стопками, выпили и сели.
-Ушицу наливайте, -предложила Дуся, обращаясь к подругам и раздавая им тарелки.
Но женщины, как по команде, потянулись за тугуном. В тех северных краях закуски вкусней не сыскать.
Несколько минут прошло в тишине, слышно было, как трещали горевшие дрова, как гудела мошка. Евдокия взяла поварёшку и разлила по тарелкам уху.
-Люблю ершистую уху, очень она наваристая, - нарушила тишину Варвара.
-Девчонки, а давайте ещё по одной, - предложила Дуся и наполнила стопки.
-Знаете, за что хочу выпить...
- Она замолчала, Варвара и Катя медленно приподнялись со скамейки.
-За то, чтобы больше никогда, никогда не было войны, чтобы мужики наши не гибли, и дети не росли без отцов, – последние слова вдова сказала с трудом, в глазах были видны слезы. Варвара всхлипнула.
-Ну-ну…, Варя, - стала успокаивать её Катерина.
Справившись каждая, по- своему, со слезами, женщины выпили и присели. Почти совсем стемнело, а по реке еще скользили алые блики солнечного заката. Разгоревшийся костёр, потрескивая, излучал тепло и освещал округу.
-Девки, давайте-ка споем, - глядя на подруг, сказала Катерина и затянула песню:
"Ой, рябина кудрявая,
Белые цветы.
Ой, рябина, рябинушка,
Что взгрустнула ты."
Красивый голос молодой женщины, тихим эхом стелился над рекой и уносился вдаль таёжную. Она пела легко, завораживая всю округу. В конце песни Евдокия с Варварой не выдержали и стали подпевать:
"Оба парня смелые, оба хороши,
Милая рябинушка сердцу подскажи.
Ой, рябина рябинушка, оба хороши,
Ой, рябина рябинушка, сердцу подскажи."
-Да хоть бы один бы был, -вдруг громко сказала Катя, когда все замолчали. Подруги рассмеялись.
А Евдокия затянула:
"Вот кто-то с горочки спустился,
Наверно милый мой идет.
На нём защитна гимнастерка,
Она с ума меня сведёт."
Варвара с Катей тоже запели. Катерина пела и ещё успевала подбрасывать дрова в костёр. При этом искры от горящих дров фейерверком взмывали вверх. Женщины пели, они на некоторое время забыли про свою нелегкую жизнь и отдыхали.
"Зачем, когда проходит мимо,
С улыбкой машет мне рукой.
Зачем он в наш колхоз приехал,
Зачем нарушил мой покой."
Песня лилась над деревней, над рекой и уносилась вдаль, в тайгу. Глаза у подруг блестели, то ли от слёз, то ли от горящего рядом костра. Каждая из них думала о своём, и каждая из них проклинала войну, которая сделала их одинокими.