Я не буду вас нагружать научными данными, космическими терминами, формулами, вычислениями и т.д. и т.п. Это все немногим интересно и не всем понятно. Это все - раб нашей жизни, то, что выполняет работу, не всегда попадая на главную страницу истории. Это как Тесла: все слышали, а мало кто глубоко копал, чтоб узнать всё. Ну, не важно.
Все пятнадцать долго плакали! Знаете, я не повторяюсь. Смотря на землю с орбиты, ты понимаешь, насколько незначительны войны, человеческие недопонимания, ненависть. Это все кажется странным. Но теперь, когда смотря на землю, ты видишь уголь… ты, наконец, это понимаешь. Оправдывается, кого-то судить, ругать, смысла нет. Уже нет!
Мы начали приходить в себя по очереди, от сирен и пищания всяких сигналов. Спутник потерял контакт с землёй и не мог понять, в чем дело. Понемногу успокоившись, если это можно было так назвать, мы наладили систему и сели за стол переговоров. Это не было похоже на комиссию, или дипломатическое совещание разных стран. Теперь не было стран, были пятнадцать человек. Решение принято не было, мы просто продолжали своё существования, кружась вокруг своего некогда синего дома. Дома, в котором тебя уже никто не ждёт.
***
Через неделю, мы - пять женщин и десять мужчин - переговаривали о дальнейших действиях. Мы подумали запустить на землю космическую шлюпку с двумя пилотами, но посчитали это опасным. Потом подумали про зонд. Он бы точно долетел до земли, но вот прилетел бы обратно? Гарантий никаких. Можно было бы положиться на то, что он нам пошлет сигнал с земли, но температура поверхности росла с каждым днем и в скором времени должна была пересечь отметку в двести градусов по Цельсию. Несмотря что это не экстремальная температура для космических аппаратов, был большой риск, и решение так и не было принято.
***
Первым закашлял Энди. Да это был простой кашель, но лабораторный анализ вывел у него непонятный вирус, который быстро поражал дыхательные пути. Его изолировали и через пару суток Энди ушел. Нас осталось четырнадцать. Вот только вирус успел поразить еще девятерых.
И снова мы плакали. Теперь даже сильнее. Нас осталось пять. Три женщины, двое мужчин.
Через два месяца пребывания на орбите, мы медленно почувствовали, что все налаживается. Еды было предостаточно, ели мы здорово. Космос нам показался нам теплым и уютным, вот только нельзя забывать о том, что таится за металлической стенкой. Четверо играли в карты. Я спал в другом отсеке. Это был маленький камень, чуть больше кулака. Это можно было судить по двум отверстиям, одну через которую камень влетел, другую, через которую вылетел.
На этот раз я уже не плакал. Я просто чествовал что-то горячее разрывающее мне рёбра изнутри под названием «одиночество». Теперь я был на веки одинок. Наверное, самым одиноким из всех людей, ибо людей больше не было, лишь я один.