722013

Дорога, которая занимает 7 минут может показаться бесконечной. Хотелось выйти из машины и бежать, быстрее бы не было, зато мыслей в голове было бы меньше. Нечем было дышать. Беспорядок в голове. Хотелось приехать быстрее, чтобы успеть, хотя было уже поздно, но надежда же умирает последней. Не хотелось думать. Не хотелось слушать. Не хотелось говорить. Выбежать из машины и пробежать 7 лестничных пролетов, чтобы получить самое большое разочарование в жизни. Верить не хотелось. Хотелось орать и ломать все что было в поле зрения, хотелось ударить в грудь и закричать: "Ну какого черта, давай дыши", неадекватные мысли и никакой реакции. Молчание. Задыхаясь от отчаяния, гнева и злости или еще чего-то. Не умею различать чувства. Просто не хватало воздуха, просто не хотелось верить. Осознание того, что успеть уже нельзя, что ничего не изменить не давало покоя. Хотелось заснуть, а проснувшись понять что это сон. N-ое количество успокоительного и пара часов сна, проснуться и понять, что это не сон, 2 бесконечных адских дня, которые невозможно стереть из памяти, которая обычно подводила, теперь все виделось так ярко, как назло, запоминалось все в мельчайших подробностях и теперь вспышками всплывает в подсознании, эти воспоминания, как ком в горле, который не выплюнешь. Остаться на ближайший месяц в квартире, в которой все тревожит и без того больное подсознание. 40 бессонных ночей, когда просто хотелось, чтобы скорее наступило утро, поехать к себе, лечь и хотя бы просто закрыть глаза, не думая за что тебе все это, не думая ни о чем, ни с кем не разговаривая. А вечером возвращаясь назад вспоминались слова из книги: "Если вы знаете, что человек мертв, воздух в покинутом им помещении противится каждому вашему движению, даже мешает дышать", было похоже на пытку, на которую ты подписываешься из-за своего псевдоальтруизма, думая, что кому-то хуже, чем тебе, а потом проклинаешь себя, за лишние издевательства. От боли просыпается эгоизм. Было плевать на все. Было плевать на всех. Плевать мне было на чью-то боль, я ее не чувствовала, я чувствовала только свою и она меня изводила. И изводит до сих пор, проматывая в моей голове все эти дни, которые я не хочу вспоминать. Несколько месяцев видеть мучения умирающего человека оказалось проще, чем пережить его полное отсутствие, невозможность его видеть, говорить, слушать. Пережить его избавление от мук моему эгоизму не под силу до сих пор. Я невероятная тварь. Если бы я могла отдать свою жизнь, чтобы не видеть всего этого, я бы это сделала, не из благих намерений, а из-за любви к себе, слабости и нетерпимости тупой боли от воспоминаний, потому что так бы мне было проще.