Странно, мы ищем лекарства от разных болезней, а от лицемерия даже не пытаемся. Хотя нет, лекарство это людям известно уже довольно давно – надо жить в согласии со своей совестью, поступать так, как считаешь нужным, не забивать себе голову мыслями: «Что подумают обо мне мои друзья?». И всё у тебя будет нормально. Но это так непросто! И не всем это нравится! Лицемерие, как считают некоторые, вроде и не самая опасная болезнь. От неё, вроде, никто не умер. По крайней мере, в газетах мне об этом читать не приходилось. Более того, эту болезнь считают полезной и культивируют её, прививают, чуть ли не с младых ногтей. Не верите? Сейчас докажу!
У моей мамы есть старшая сестра, а у этой сестры, то есть у моей тёти, есть дочка Лиза. Эта Лиза на три года старше меня. Знаете, я всегда относился к ней как к сестре. То, что она моя «кузина», как любил говорить про неё мой отец, проработавший несколько лет в Великобритании, я узнал, когда мне было лет десять. А до этого момента воспринимал её, как полноценную, родную сестру. Меня даже не смущало, что у Лизы другая мама и другой папа. Подумаешь, мелочи жизни!
И всё время мы с Лизой были вместе. У нас даже секретов друг перед другом не существовало. Она мне рассказывала, что мама часто меняет работу, что её папа любит выпивать и бить маму. Лиза в ярчайших красках описывала, как она во время этих семейных драм пряталась в стенном шкафе, в прихожей, среди сапог, маминых шуб, отцовских курток, дрожала и бесшумно плакала. Она всегда боялась разреветься. Боялась быть найденной. Боялась, что отец её побьёт. А когда всё заканчивалось, то она преспокойно вылезала из своего убежища и шла в свою комнату играть в игрушки. Родители даже и не замечали, что их дочь где-то прячется и беззвучно плачет.
Иногда бывало, что тётя приводила к нам Лизу и говорила моей маме, что заберёт её через несколько дней. Нам с ней было хорошо. Только потом по прошествии многих лет, прокручивая в голове те дни, вспоминал, что мама принимала Лизу в свой дом, закатывая глаза и охая. И всегда по отношению к Лизе сквозила какая-то небрежность: на завтрак мне мама клала тарелку аккуратно, а Лизе как будто бы кидала. Или к примеру.
- Мама, можешь мне принести печенье,- просил я.
- Конечно! – улыбалась мама и тут же бежала на кухню.
С Лизой же всё было не так.
- Тетя Оля, а можно мне печенье?
- Сходи и возьми!
И много было таких мелочей, на которые ни я, ни Лиза в те годы внимания не обращали. Нам было хорошо друг с другом, поэтому ничто и никто не мог омрачить эти счастливые дни, часы, а иногда и считанные минуты.
И ещё. Моя мама часто ругала свою, как она говорила «глупую и непутёвую» сестру из-за её мужа. Мол, она поторопилась, вышла замуж за первого попавшегося мужчину, хотя были ребята намного лучше. А вот теперь она и Лиза расхлёбывают сполна из-за «ошибки юности». И я даже не подозревал, что очень часто даю своей маме лишние козыри для обличительного разговора с сестрой.
Вот как это происходило. Говорю-говорю я с Лизой, она мне расскажет про все свои беды, я утешу, как смогу, про свою какую-нибудь ерунду расскажу, она рассмеётся, перескочит на тему куда более приятную, чем тесный стенной шкаф. В общем, поговорим мы так час-два, Лиза уйдёт, мама ли её заберёт или просто гулять пойдёт со своими подружками. Мама моя тотчас подскочит ко мне и под видом невинного любопытства начнёт выпытывать.
- Как у Лизы дела?
- Да, как-то не очень… - замнусь я.
- А что такое стряслось?
- Папа её три дня назад напился, опять маму бил.
- Ай-яй-яй, какой нехороший человек! Говорила же я ей тысячу раз, не связывайся ты с ним, до добра не доведёт этот брак! А она ведь старшая! Самая умная! Зачем ей сестру слушать! А Лиза всё это видела?
- Нет, только слышала. Она в шкафу пряталась.
- В каком шкафу?
- У них в прихожей стенной шкаф есть. Там она и прячется обычно.
Покачает моя мама головой и уйдёт по своим делам.
И однажды эта её любопытность довела до ссоры с сестрой. И всё из-за меня. А случилось вот что. Был не то праздник какой-то, не то они просто к нам в гости забежали. Мне тогда было, наверное, лет шесть. Взрослые сидели за столом, а мы, дети, на полу играли в игрушки, ну и просто вели беседы о своих насущных проблемах. И тут моя мама, уже и не помню в связи с чем, начала нахваливать Лизиного отца на все возможные лады, получалось, что лучше него никого и нет на белом свете. А как раз за день до этого я рассказывал маме, что Лиза недавно безвылазно просидела в шкафу целый час. Помнится, мама была очень зла. А тут такое! Я прямо и не знал, что подумать. Решил, что, наверное, мама запуталась, надо её помочь.
- Мама,- раздаётся мой голос, чуть ли не из-под стола, куда мы с Лизой успели залезть,- ты же говорила, что он плохой человек!
- Что ты! Не было такого! – невинно улыбается она и пытается отпихнуть меня ногой подальше под стол, чтобы меня никто не видел и не слышал. А я, ровным счётом ничего не понимая, вылезаю из-под стола, выхожу, чуть ли не на середину комнаты и говорю буквально следующее.
- Ты же сама вчера говорила, что Лиза несчастная девочка, что ей только и приходится в родном доме, что прятаться по шкафам. И что если бы ты могла, то уже давно её удочерила!
Вот тут-то тишина повисла гробовая. Лиза покраснела. Мои мама и папа чуть не подавились яблочным пирогом, а дядя и тётя начали злобно переглядываться, а затем подхватили Лизу, что-то буркнули на прощание и убежали прочь.
Надо сказать, что следующие две недели были весьма сложными для всех: мама меня не выпускала гулять и запрещала звонить Лизе, Лизе, насколько я потом понял из её рассказов, впервые в жизни сильно досталось, а взрослые…. А что взрослые? Взрослые просто не общались! Мама всё это время пыталась вбить мне в голову, что не всё надо говорить, иногда что-то удобно, а иногда не удобно…. В общем, всё в таком вот духе. Я кивал головой, наматывал на ус. Маму ведь надо слушаться. Она точно плохого не посоветует…
Потом, конечно, нам разрешили гулять и общаться, просто теперь мы стали видеться намного реже. А потом, когда мне исполнилось десять лет, Лизина мама всё-таки ушла от мужа. И больше Лизе прятаться по шкафам и беззвучно плакать не приходилось. Её мама даже никого и не искала взамен. Наверное, она уже до конца дней своих разочаровалась в мужчинах.
А с Лизой как-то всё заглохло. Ей стало намного интересней общаться со своими сверстниками, и мы стали встречаться только на праздниках, то есть довольно-таки редко. Да, и мне потом уже стало неинтересно с ней. Просто проснулся однажды и понял, что нам как-то нечего обсуждать. Последний раз я её видел года четыре назад, на её свадьбе. Пообщались немного и разбежались по разным углам. Сердце моё не ёкнуло. Никаких особенных чувств, братских или ещё каких-нибудь, я не испытал. Вышла замуж, ну, и, слава Богу! Как будто никогда и ничего между нами не было.