Подумать только — она выгнала меня из-за носков. И не потому, что я разбрасываю их по всей квартире, — в этом плане я идеальный мужчина. Дело в том, что она носочница. Бывают кошатницы и собачницы, коллекционеры вазочек и монет, но моя Розетт — совершенно уникальный случай.
***
— Милый, ты не видел Джозефов? — металась она по квартире в поисках.
— Нет, дорогая, — со спокойствием слона ответил я, перелистывая страницу газеты.
Розетт пронеслась мимо моего кресла — я насладился дуновением ветерка.
Джозефами она звала голубые носки с сердечками. Честно говоря, пару дней назад я случайно сцапал одного Джо и помыл им машину, но признаваться в этом любимой было бы крайней степенью мазохизма. Носком больше, носком меньше… Какая разница?
Розетт увеличивала скорость. Листья цветов в горшках на шкафу возмущенно качались; полки гремели, будучи перевернутыми нежными ручками моей возлюбленной, а я сохранял безмолвие и покой, достойные высшей награды. В сотый раз пробегая мимо меня, Розетт сочла нужным посетовать на несправедливость судьбы:
— Куда они могли деться, черт подери?!
Я даже струхнул, глядя на ее взъерошенные волосы, раскрасневшееся лицо и бешеные глаза, полные маниакальности.
— Зайчик… — начал я осторожно, откладывая газету. Встал с кресла и на цыпочках, словно ступая по минному полю, подошел к ней, обнял за плечи. — Зачем тебе эти Джозефы? Неужели меня не хватает? — Попробовал состроить милую рожицу — обычно она на это ведется. Сработало и на этот раз.
Розетт глубоко вздохнула, улыбнулась так, как я люблю, и уткнулась носом в мое плечо.
— Извини, Карлос, милый. Я чуть-чуть погорячилась. Наверняка Джозефы лежат где-то в укромном местечке и хихикают, глядя на то, как я их ищу.
— Да, конечно, — охотно согласился я, стараясь выбросить из головы образы смеющихся носков.
Это случилось через неделю. Розетт нашла одинокого Джо за ванной, куда я его совсем неосмотрительно кинул, уповая на нелюбовь жены к уборке. Конечно, я мог бы сохранять молчание на допросе. Мог, но не сумел.
Знаете ли вы, как опасна женщина? Нет, я говорю не о манящих чарах, способных соблазнить любого мужчину… Если бы. По-настоящему женщина опасна с чем-нибудь тяжелым в руке. Утюг, сковорода… любое, что подвернется! А если при этом она повышает голос до уровня летучей мыши, могу посоветовать лишь одно: бегите. Вам все равно не уйти здоровым, а в некоторых случаях даже живым.
— Подумать только — она выгнала меня из-за носков…
— Все, брат, тебе уже хватит, — бармен отодвинул от меня очередную рюмку, несмотря на мои слабые возмущения. — Отоспись, а с утра приди к ней с огромным букетом ее любимых цветов. И носки не забудь.
Не помню, как я добрался до гостиницы, — все было будто в тумане.
Очухался я на следующий день, обнаружив себя лежащим на полу около окна. Сквозь приоткрытые шторы был виден кусок неба с ватным облаком. Слово «вата» напомнило мне злополучные носки, они в свою очередь — Розетт, а после в памяти всплыли чудеснейшие спагетти, что она готовила по воскресеньям… Путь до уборной я преодолел со скоростью света. Все-таки надо было остановиться на седьмой рюмке…
— Проваливай.
— Розетт, котенок… — заискивающе бормотал я, переминаясь с ноги на ногу и протягивая любимой букет лилий с подарочным пакетиком. В магазине носки долго выбирать не пришлось — взял голубые с сердечками, вроде бы похожие на канувших в Лету Джозефов.
— Карлос, я не желаю тебя видеть. Ты не уважаешь мои вкусы, значит, не любишь меня…
— Розетт…
— Не перебивай! — рявкнула жена. — Я всегда мирилась с твоими недостатками, но с меня хватит. Если ты не можешь принять мое хобби, нам следует развестись. — Ее ледяные глаза прожгли во мне дыру напоследок, и дверь захлопнулась.
Я возвратился в опостылевшую гостиницу, полный раздумий. Почему она так сказала? Неужели она и вправду так считает? Я уважаю ее вкусы! Иначе почему бы я… эмм… что же…
Так и не придумав обоснованного доказательства своей невиновности, я тревожно задремал, откинувшись на спинку кресла. И приснился мне развод… Тетка с орлиным носом в черной мантии, читающая приговор, Розетт с каменным лицом, выходящая из зала суда под руку с каким-то мужиком в костюме носка…
Я вскочил с кресла как ошпаренный с криками «Чур меня!» и уставился на горничную, застывшую с тряпкой в руках. Бормоча извинения, она попятилась из номера.
Извиниться перед Розетт. Остановить ее. Сказать, как я ее люблю…
Захватив бумажник и море энтузиазма, я вылетел в коридор, чуть не сбив бедную горничную. Бегом в цветочный магазин — от лилий я избавился сразу после фиаско. Почему-то путь оказался очень длинным, и я, высунув язык, приводил дыхание в норму, облокотившись о перила магазина. Стоило мне поднять взгляд, как я увидел ее. Розетт, цокая каблучками, направлялась в мою сторону. Ее растерянный взгляд ошеломил меня, а тонкая фигурка вызвала небывалое волнение, как в первые месяцы нашего знакомства… Она порхнула в мои объятия, и я глубоко вдохнул аромат ее духов — пряных, со сладким привкусом.
— Прости, прости меня, — шептала она горячо. — Я раздам все носки бедным, я избавлюсь от них, слышишь? Только не уходи…
— Не надо раздавать, — улыбнулся я. — У меня есть идея получше.
Спустя девять месяцев мы открыли наш первый носочный магазин.
27.06.12