Мы сидели с Радамантом и Миносом, разбирая книги. Добрые отправлялись в стопку слева, злые – в кучу справа.
Авторам добрых книг давался еще один вдох, откладывая их визит к судиям подземного мира. У авторов злых книг жизнь внезапно становилась несчастной, и они уже не могли более писать.
Их умы и руки отсыхали, а сами они летели в бездну беллетристики, напрасно пытаясь выбраться из нее: даже сложив все свои фолианты в виде лестницы, им не удавалось достать до ее вершины.
Радамант с презрением бросил книгу очередного любителя правды в кучу справа и произнес: «Как же я устал от его идей!» А Минос, лизнув палец, перевернул последнюю написанную его любимым подлизой страницу и аккуратно положил ее в ровную стопку слева, тихо улыбнувшись.
Минос был доволен: ни одной опасной идеи не было обнаружено – лишь слова, океаны слов о доброте и понимании, об относительности всего и трудностях, что не решаются насилием.
И тут я осознал нашу ошибку:
«Братья, мы делаем все неправильно! Если писатель пишет о том, что все вокруг плохо, разве стоит ему мешать?
Пусть пишет, ведь он создает определенную меру ожидаемого от власти зла. Его сложные и лукавые мудрствования, его душевные блуждания выкапывают яму отчаяния, в которую полетят слабые, чтобы стать еще слабее.
И ни один из таких сломленных людей не выйдет потом на площадь, он не выйдет даже из собственного дома: ведь мир жесток и полон страхов. Создавая ожидаемый, законный слой зла, от которого невозможно избавиться, мы расширяем права олицетворяемых нами сил.
Пусть пишут про насилие и заговоры, даже если это насилие якобы исходит от власти, с которой, как им кажется, нужно бороться. Ведь только здоровые, воспитанные на идейных историях люди устремятся на улицу при первом же расхождении действительности с их утопией.
А больные лишь скажут: так и должно быть, никогда не было иначе и не будет. Так и в книгах написано...»
Братья услышали меня и задумались. Их покой был нарушен. Это я заронил зерно сомнений в наш монотонный труд. Братья не спали всю ночь... А утром, осознав притягательную силу сомнения, мы начали перекладывать книги из одной группы в другую.
(Автор: Казимир Либанов)