За что мне это? Слышал в такую минуту перед глазами проносится вся жизнь. Если предположить, что спасти меня из цепких лап железнодорожного чудовища могло разве что чудо, допускаю что нечто подобное пронеслось и у меня. Первым делом я стал вспоминать свои грехи, за которые я возможно должен понести наказание, ведь то что происходило со мной, если не случайность, не иначе как наказание за вину. А я за собой вины, соразмерной наказанию не упомню.
Не вознамерился же этот железнодорожный каток расплющить мой автобус уже за то, что во втором классе я называл девочку из нашего класса Рыжей. Её звали Лариса, она мне нравилась, а во втором классе ещё не очень понятно каким образом привлечь внимание девочки. И потом, так её называли все мальчишки нашего класса, которым она нравилась. А нравилась она всем. Отличница, дисциплинированная и строгая, она казалась нам недоступной, потому при посредстве обидного прозвища, мы пытались сократить дистанцию, на которой она нас держала. Учительница, чтобы нас утихомирить, сказала как то, что она вовсе не рыжая, а белокурая. Истинная правда, её называли так за конопушки на лице. Мне они казались очень милыми. Какой то острослов тут же мысль развил и назвал её Белой Курицей. Так её называть я уже не осмелился, потому что у неё не было никакого сходства с курицей. Она была фигуристкой, и когда летом, чтобы не потерять форму, на роликовых коньках каталась по асфальтированной площадке у Дома Культуры, горожане смотрели на неё как на пришелицу с другой планеты. Наш провинциальный город тогда имел счастье посмотреть фигурное катание только по телевизору. Признаюсь, я и сам не раз тайком любовался ею. Она с родителями по всей видимости приехала из другого города ненадолго, и проучилась в нашем классе всего год.
Или может за то, что обзывал пацанёнка с нашей улицы Пятитонкой. Его звали Сашкой, он был младше нас, совсем ещё маленьким, он имел неосторожность быть упитанным толстощёким карапузом, с тех пор прозвище за ним закрепилось. Он обижался, а я жалея его, не слишком усердствовал, одёргивая и наших пацанов.
А может за то, что дрался с Вовкой по прозвищу Мангышлак? Он был старше и сильнее меня, но я не уступал, и наши поединки раз за разом заканчивались вничью. Стычки в детстве случаются, не без этого. Но я и не искал драки, да и давно простили мы друг друга, оставив в детстве детские обиды и привычки. В связи с этим хочу спросить: Так за что было меня так наказывать?
Какая чушь! Не мог я этого думать. Нет, мысли о детстве конечно приятные мысли, но до того ли мне было? В такую минуту каждый будет думать о пути к спасению, потому что соответствующие мысли соответствуют минуте. И не было у меня этой минуты, всего несколько секунд. Глупо попался, хотя не раз и не два выкручивался из сложных ситуаций на дороге. Потомок паровоза двигался быстрее, чем хотелось мне, и я не успел бы сделать больше чем успел. Открыл дверь, а там, как говорится, как карта ляжет.
Когда то в детстве цыганка предсказала, быть мне счастливым. Однажды в лесу меня застал сильный ливень. Внезапно налетевший с дождём неслабый ветер, обламывал крупные ветки и они падали поблизости. Если одна из этих увесистых приложилась бы ко мне, такое приложение могло стать опровержением словам о моём неминуемом счастье. Укрыться было негде, от чего я сразу и вымок. А чего ждать? Вот тогда мне вспомнились слова цыганки. Больше с иронией чем с огорчением, не удержался и произнёс вслух: Да! Счастливый! Иронизирую? Не единожды замечал за собой, чтобы справиться с трудностями, начинаю шутить. Юмор стремится наружу, как преданный друг спешащий на помощь. Как видно он из тех, кто не мельтешит перед глазами когда его не просят, но тут как тут когда тебе непросто, даже если его об этом никто не просил. Но когда монолит на колёсах таранил мой автобус, он посчитал себя лишним. Тут не до шуток, случай не тот. Таран, судя по повадкам, намеревался добраться и до меня, не считаясь с пророчеством цыганки. И напрасно.