Глава 250. Любовь зла…
1. Крест Павла очень сильно отличается от креста Христа.
30.07.96. Размышления Эллис на тему, как соединены Марина (подруга Павла Г.) и его жена:
Появился свет, как из огня заженной спички. Свет ровный, и в нем виднеется церковная луковица. От света выходит лучик. Свет начинает вращаться и этим превращает лучик в светлый жгут. Иду взглядом по светлому жгуту, он не длинный. Дальше продолжается темным точно таким же жгутом. И он длиннее светлого. На конце темного жгута крупный цветок: сердцевина светлая, и длинные оранжевого цвета лепестки. Цветок вращается.
Спрашиваю, где же здесь Павел? Светлый жгут начинает изгибаться, будто кто одевает его на шею.
Комментарий Эллис: Свет от пламени – это свет домашнего очага, освещенного церковью. Побочная связь Павла не освещена – греховна. Но там чувства, которые развиваются. Павел выпал из домашнего очага, но не пытается разорвать связь ни с одной из женщин, а будет нести свой крест на себе.
2015-03-15: Сравним крест Иисуса, который несет он на Голгофу на своей спине, с крестом Павла Г. В первом случае распинает человек себя на кресте чувствами своими между небом и землей. Во втором случае человек занимается удовлетворением своих чувств, которые лучше развиваются, когда есть греховная связь. Крест получается во втором случае такой сладкий, что полная противоположность кресту первому, чувства уничтожающему. С превеликим удовлетворением сейчас несут Павлов крест очень многие мужчины. И не хотят они, как правило, сбрасывать этот крест с себя. Не сбрасывают до тех пор, пока жена не узнает и сама не разорвет отношения с так называемым крестоносителем.
2. Крест удовольствия это полная противоположность кресту расплаты за удовольствие.
Размышления Эллис о связи Иоанна и Мазепы: По свету, поднимающемуся клином, попадаю в темное небо. Там дверь. Пытаюсь её открыть. Дверь выпускает небольшой свет. Всё небо становится исписанным арабскими буквами. По этому свету спускаюсь на землю в археологические раскопки. У передней стены раскопа лежит, как в коконе, мумия. У боковой стены в агонии мужчина в шелковых восточных шароварах и в туфлях с загнутыми вверх носами. На него падает массивный посох Иоанна.
1996: Связь Душ Иоанна и Мазепы, как выше мы выяснили, существует так давно, что начинается с ветхозаветных Каина и Авеля. Назвал я их главными строителями мира Зла, опустив из вида действительно главных строителей (Сатану, Дьявола, Черта и Зверя). Строили мир Зла эти последние, а Каин с Авелем были их инструментами. На протяжении всей истории строительства эти две Души появляются на стройке так же, как появлялись бы на обычной стройке два больших мафиозных начальника в самые важные моменты строительства, по воле Замысла обреченные на совместную работу.
Институт воплощения Души в тело таков, что не знают эти две Души о своих прошлых воплощениях, где расстались они совсем не в том качестве, в каком родились: рождаются в одной семье, а расстаются такими врагами, что вплоть до убийства друг друга. Не знают они, что причиной тому их извечное изначальное соперничество, благодаря которому создаются такие сложные ситуации в жизни, что прямо бы на сцену их в трагедии Шекспира. Однако театра во времена фараона Эхнатона не было, потому что сама жизнь на земле в это время была для Высших как театр: жизнь на земле изначально строилась Высшими так же, как строился бы на сцене режиссерами спектакль: есть общий Замысел, есть сценарий в целом, а детали режиссеры сами додумывают. В переносе на физическое сознание людей, попадавших в этот мир на сцене путем воплощения Души в теле, получалось нечто, что можно было бы сравнить с игрой актеров, не знающих, что они играют какие-то роли. Таково (физическое) сознание было у людей первых времен, что не очень они сами себя осознавали в пространстве: это состояние человек имел довольно долго, весь период времени, названный Язычеством, когда отделенная частица еще не очень отделеа от Пространства и ощущает себя заодно со всей природой и другими людьми.
Высшим интересно было манипулировать этими несмышленышами, помещаемыми в те или иные условия бытия. Интереснее получалось, когда создавались более сложные условия внешнего бытия: чем сложнее, тем интереснее. Это интересно, когда два таких острых инструмента, как ОДИ и ОДСМ рождаются родными братьями Каином и Авелем, а потом один фараоном Эхнатоном, а другой – следующим фараоном Тутанхамоном, который, вроде бы, должен быть наследником Эхнатона. Однако исследователи до сих пор не могут найти в этой семейной драме концы: кто кого в этом семействе рожал и откуда взялись наследники у Эхнатона, если законных детей у него было шесть, и все они были дочерьми? Еще при жизни Эхнатона соправителем был назначен Сменхкара, который по одним данным умер еще при жизни Эхнатона, по другим – правил два-три года после смерти Эхнатона. И лишь после Сменхкары официальным правителем стал трехлетний Тутанхамон.
Цитата из Википедии:
«Надписей, в которых указано точное происхождение Тутанхамона, не существует. Египтологи выдвинули две теории о происхождении Тутанхамона. Большинство египтологов принимают версию, что он был сыном фараона Эхнатона, однако существует версия о том, что его отцом был фараон Сменхкара, брат или, по другой версии, сын Эхнатона».
«Сменхкара — египетский фараон из XVIII династии, преемник Эхнатона и предшественник Тутанхамона.
Зять (возможно, младший брат или сын) Эхнатона (Аменхотепа IV), муж старшей дочери Эхнатона Меритатон; коронован ещё при жизни тестя (вероятно, в 1351 до н. э.). Был соправителем Эхнатона, правил на протяжении двух с лишним лет после смерти Эхнатона (1347—1345 до н. э.) до правления Тутанхамона.
По мнению отдельных египтологов, умер ещё до смерти Эхнатона, поэтому не правил самостоятельно».
Примечательно, что именно этот период времени, когда правил Эхнатон, потом заинтересовал исследователей так, что они стали копать. Нашли археологи мумию Тутанхамона, современными методами исследовали её на предмет, от чего умер совсем еще молодым фараон (18-19 лет). Вначале было решили, что отравили его, потом обнаружили перелом ноги и пришли к выводу, что умер он от гангрены. Фараон Эхнатон прожил тоже немного (35 лет). За это время успел с женой Нефертити сделать духовную революцию в Египте, нарожать массу детей, не только законных, что и дало возможность исследователям гадать в отношении наследников, построить новую столицу во имя нового учрежденного им Бога Ахетатон. Страсти на сцене египетской жизни того времени бушевали такие, что разбираться с ними исследователям хватило на все будущие времена. Отличаются спектакли жизненные от сценических тем, что остаются тела. А чтобы они оставались, было дано египтянам придумать способ сохранения – бальзамирование тел.
Сценические спектакли появились позднее: остались в истории человечества пьесы древнегреческих драматургов Эсхила, Софокла и Еврипида (пятый век до нашей эры). Еврипид специализировался на трагедиях (90 штук). Запомнился мне Еврипид своим некоторым сходством с испанским драматургом Кальдероном, автором пьесы «Жизнь есть сон» (шестнадцатый век). Пьеса Кальдерона напомнила мне индусские истории, в которых почти во всех фабула такая, что родственников вначале судьба разлучает, а потом они вдруг встречаются в таких неожиданных ситуациях, что влюбляются или ссорятся из-за чего-то, и всё это заканчивается счастливым браком. Все поют, все танцуют. Только у Кальдерона, пока дело доходит до счастливой женитьбы, столько всего происходит, что голову можно сломать, запоминая всех родственников, которые не знали, что они родственники, а потом узнали. Однако смысл всех этих происходтвших с людьми событий – в названии пьесы, что жизнь есть сон, и такой это сон, что заснув, люди забывают о том, что с ними было до сна. Потребовалось Высшим (уже в шестнадцатом веке) сказать людям прямо, что их жизнь со всеми их треволнениями может быть всего лишь сном.
Мне все эти детали, в которые углублялась Эллис своими видениями, в 1996 виделись как некая ветвь на дереве, уводящая в сторону от главного. Интересная ветвь, поскольку свидетельских источников история оставила нам множество. Сейчас (2015-03-15) в Интернете я даже форум нашел, на котором специалисты и все желающие разбираются в происхождении арабов и какое отношение имеют арабы к египтянам. Для нас, знакомых с Африкой только по пирамидам Хеопса на картинках учебников, все северные африканцы это арабы. Оказывается, что египтяне, тоже северные африканцы, совсем не арабы. Египтяне совершенно другая нация (белее они, чем арабы), которой дано было принять в качестве рабов прибывших из затонувшей Атлантиды евреев (в Библии говорится лишь о том, что они прибыли). У египтян к тому времени уже была своя многовековая история жизни на материке и свое представление о Пространстве. Бог Амон Ра у них считался Пространством, Воздухом.
Справка:
Амо;н — древнеегипетский бог небесного пространства, воздуха. Позже, при Новом царстве — бог солнца (Амон-Ра).
История культа
Амон в мифологии Египта сокрытый бог небес. Баран и гусь (символы мудрости) — это священные животные Амона. С эпохи Среднего царства его изображали в антропоморфном облике и перьями шути на головном уборе, заимствованные у бога плодородия Мина (Коптос). Первоначально Амон — местный бог Фив. Помимо этого локального культа, Амон считался также одним из сокрытых божеств гермопольской Огдоады, состоя в паре со своей женской ипостасью (Амаунет). Мифологическая проработка образа Амона скудна. Считалось, что его супругой является Мут, хотя в более ранних источниках в этом качестве фигурировала Усерет (что касается Амаунет, то она была лишь женским воплощением Амона и собственного образа не имела). Сыном Амона и Мут являлся бог луны Хонсу. Амон, Мут и Хонсу вместе составляли фиванскую триаду. В связи со связью с Мином, к нему прилагался эпитет «Камутеф».
Переводится Амон как сокрытый, то есть главное его качество, заключенное в самом имени, это сокрытие своего образа (Личности).
Личность есть, но она пока сокрыта от человека. Соответственно и человек как личность тоже есть (в перспективе), но пока не осознаёт себя в этом качестве, как не осознают себя баран и гусь, хотя думают, что они есть сама мудрость. Так думать им помогает единое сознание Бога, от которого они еще не очень далеко отошли. Жена Бога Амона Амаунет вообще не считается личностью, она женское воплощение Бога Амона. А сын у них Бог Луны. Луна это (рисунок 8) предыдущий (по отношению к нынешнему) период развития человека, названный лунным, то есть развивающим чувства. По этой причине, что жена это часть Бога (его воплощение), женщина не имеет статуса самостоятельной личности. И ни у кого не возникает никаких вопросов о несправедливом отношении к женщине, которая, как раба, должна подчиняться мужчине: в еврейской Библии как должное принимается подчиненное положение Сары.
Размытость (сокрытие) личности Бога Амона было таким, что его иногда считали непосредственным царем Египта, поскольку появлялся он периодически то в виде погонщика скота, например, пригонявшего стада сыну в Фивах, то еще как-то. Изображали его с рогами на голове. Всё вокруг было Богом: и скот, и люди. Это нормальное языческое представление о взаимосвязи божественного и земного. Так мыслили себя люди в предыдущей расе на Атлантиде. Задачей древних египтян, как я это вижу, было передать эстафету предыдущей расы, названной атлантической, следующей расе. Следующая раса это не египтяне. Египтяне только передатчики.
Следующая раса это люди совсем с белыми телами, которые, как у Шюре, написано, вышли из лесов поднявшейся из воды земли (Европы). Эти люди разделилась на две части, одна из которых во главе с Ману пошла на Восток. На Восток пошли богопослушные, на Западе остались жаждавшие чувственных удовольствий.
Вернемся к египтянам, которым Эхнатон дал нового Бога (Атона).
Павел Г. как раз в это время раздобыл массу книг о том времени, стал приносить их мне. Первое, что он сказал при встрече, было: «Эхнатон вводил единобожие». И подтвердил свои слова свидетельством, которое нашел у Даниила Андреева: сказал он, что местом первого введения единобожия мог быть Египет, поскольку Эхнатон начинал прокладывать там первые рельсы новой веры. Такая мысль и мне пришла в голову, когда я прочитал, что Эхнатон вводил культ единого Бога Атона. Стал я думать об этом. Не очень единобожие Атона вязалось с еврейским единобожием. Атон олицетворял Солнце, что больше похоже на Язычество, а еврейский Бог был уже Личностью с именем Иегова. Ближе был культ Атона к культу Амона, поскольку тот и другой назывались Богами Солнца, с тем отличием что Амон олицетворял всех Богов (все стихии, всё пространство), а Бог Атон – больше предпочитал Солнце. Очевидно, культ Амона был нормальным периодом развития человека в период, называемый Язычеством, а культ Атона это репетиция перехода к личностному Единобожию. В переносе на человека, то же самое должно было происходить с мировоззрением человека, о мировоззрении которого я говорю здесь чисто условно, поскольку не очень он еще самостоятельно мыслил: личностное строение человека только начиналось и требовало много своего времени. Культ Атона по Эхнатону еще можно сравнить с поездом, который вдруг резко вырвался вперед (рванул на десять тысяч, как на пятьсот) и сошел с дистанции. Так потихоньку дожили египтяне со своим Амоном до древнегреческого Зевса.
Справка:
«Зевс в римской мифологии отождествлялся с Юпитером.
Атрибутами Зевса были: щит и двусторонний топор (лабрис), иногда орёл; местопребыванием считался Олимп (Зевс-Олимпиец). Зевс мыслится «огнём», «горячей субстанцией», обитая в эфире, владея небом, организующее средоточие космической и социальной жизни.
Кроме того, он распределяет добро и зло на земле, вложил в людей стыд и совесть. Зевс — грозная карающая сила, иногда его ассоциируют с судьбой, иногда — сам выступает как существо, подвластное Мойрам — судьбе, року. Он может предвидеть будущее. Он возвещает предначертания судьбы с помощью сновидений, а также грома и молний. Весь общественный порядок был построен Зевсом, он покровитель городской жизни, защитник обиженных и покровитель молящих, подарил людям законы, установил власть царей, также охраняет семью и дом, следит за соблюдением традиций и обычаев. Ему повинуются другие боги».
Зевс больше похож на Личность своим постоянным местопребыванием: отделяется Зевс от людей горами, живет на Олимпе и оттуда руководит жизнью людей, которые, благодаря отдалению Бога, начинают чувствовать себя более самостоятельными, то есть Личностями.
Спросил я Лену П., когда она познакомилась с книгами, привезенными Павлом Г. (через неё должен ответить мне Дух, заведующий всеми религиями): «Можно ли сказать, что Эхнатон вводил единобожие». «Нет», – ответила она очень уверенно. – Эхнатон хотел освободиться от влияния жрецов.
Таков принцип жизни в мире Зла, что причину всякого действия надо искать в «шерше ля фам» (в скрытых мотивах). Декларациями призываются люди к изменениям ради их блага, а вторым планом имеется в виду усиление собственной власти. Весь западный мир трубит повсюду о радостях Демократии, а сам думает о собственных выгодах в других странах. Если находятся непослушные, с ними проводят соответствующую воспитательную работу: весь западный мир сейчас воспитывает Россию, стараясь вернуть её в лоно послушных всемирной американской Демократии. Главная цель – подчинить Россию, а средства могут быть любыми, вплоть до ложных провокаций и прямой войны. В 1996 я усмотрел в этом утверждении Павла Г. о вводе единобожия Эхнатоном, во-первых, возможность возвеличения собственной роли в деле внедрения прогрессивной религиозной идеи, что, конечно, имеет некоторый смысл, но больше видел я в этом попытку увести меня в сторону от дела вскрытия невидимых мотивов.
Понимал я, что ложные идеи нужны, специально они подаются, чтобы в борьбе с ними, когда они покажут себя как ложные, ярче высветить настоящую линию развития. Однако если все круто закрученные ложные идеи раскручивать до конца, на что и хотят меня направить те, кто делал их невидимыми, то либо времениу меня не хватит, либо мозги свернутся. В видении Эллис показали нам мужчину в шелковых шароварах и в туфлях с загнутыми вверх носами (в агонии). Посох Иоанна на него падает. Это наводит меня на мысль, что разбираться во всем, что может придумать Дух и что, в целом, становится лишь фоном, не надо. Это как разбираться с чудесами маленького мука. Почему Иоанн убил единственного здорового наследника? Кто ответит?! Могу ответить я, но кто мне поверит, если в Замысле заложено каждому самому отвечать на свои вопросы?
А вот Павел Г. говорит, что Сменхкара, преемник Эхнатона на престоле, есть воплощение Души Иоанна, и прямо назвал Сменхкара сыном Эхнатона. Предположить это можно, но больше похоже на правду утверждение специалистов, что Сменхкара муж его старшей дочери. Хочет, судя по всему, Павел Г. изменить свою карму, согласно которой рождались у него только дочери. Казалось бы, какой смысл изменять то, что уже было? Однако вот на примере Украины мы видим, что она меняет свою историю, желая предстать хотя бы перед теми, кого обмануть удастся, нацией не окраинной второстепенной, а важной центровой: украми, оказывается, по их версии, были их древние предки. Вообще-то тогда и название «Украина» лучше было бы изменить украинцам, потому что укр (украсть) это воровство. А укроп, как еще называют себя укры, это такая приправа, которая хороша только как приправа и то лишь строго в меру. Переложил я сухого укропа в фарш, так теперь при одном воспоминании о пельменях с этим фаршем, мне тошно становится, хотя вначале объеденьем мне показались те же самые пельмени. Ложь, воровство и все прочие подобного рода вещи хороши только в небольшом количестве. Если все ворами будут, то у кого воровать тогда?
Смотрю я на Павла Г. и сравниваю с Эхнатоном. Историки пишут, что таз у Эхнатона был широкий, женственный. Гордился Эхнатон своей фигурой, думая, что её особенности это признаки божественности в нем. Сейчас подобные признаки стали бы причиной принять его за гея. Присмотреться надо, чтобы обнаружить в нем сходство с фигурой Эхнатона. Сходство точно есть: и осанка, и наклон головы, и сутуловатость сразу во всей фигуре, к которой именно надо присмотреться, чтобы заметить её вообще, и природная холеность тела, – всё в нём энергетически напоминает фигуру Эхнатона (эфирное тело сохраняет и передает следующему эфирному телу особенности предыдущего). И самое важное сходство – это отсутствие продолжения рода в сыновьях, хотя любвеобильности этой Души равных немного найдется. У Эхнатона шесть дочерей, у Павла Г. – три. У Мазепы вообще детей нет.
Бракоделами называют таких мужчин в народе. Бракоделы такие Души и в качествах своих, если считать, что сами они себя своим выбором выстроили.. Эхнатон отдаляет свою любимую жену Нефертити, и с Кийей мечтает о наследнике, Мазепа о наследнике мечтает, а если о нынешнем Павле говорить, то это целая трагедия была, когда вместо ожидаемого сына у Павла Г. получилась дочь. Говорит, что от этого известия на некоторое время вообще потерял себя: был как в стоячем шоке: ходил, что-то делал, что-то говорил, как на автомате. Говорит, была стопроцентная уверенность, что родится мальчик. Желание родить мальчика, судя по шоку, тянется к Павлу Г. из прошлых воплощений. Накладывается одно расстройство на другое и получается, что очередная девочка это как камнем по голове.
В Кийе, которую Эхнатон любил в последние годы своего правления, Павел Г. и Марина дружно признали Марину. Действительно, достаточно взглянуть на изображение Кийи и больше свидетельств не требуется. Так же Нефертити вибрационно стопроцентная наша Лена П. Вообще-то заканифолить мозги, в том числе на вибрационном плане, сильный Дух может так, что одновременно две личности покажутся воплощением нынешнего Миши А.: улавливаю я вибрации нашего Миши А. и в Сменхкаре, и в Тутанхамоне. Отсюда и разночтения у исследователей, что, мол, Сменхкара и Тутанхамон могли быть сыновьями Эхнатона. Однако ближе к правде было бы предположить, что Сменхкара, муж старшей дочери, вполне мог понравиться Эхнатону: судя по всему, бисексуалом был Эхнатон. Потому и с сыновьями у фараонов не очень складывалось. И на этот случай, если сыновей нет, введен был порядок наследовать царский престол мужу дочери, если он царских кровей. А царских кровей были все в царском семействе, поскольку царь всех имел. То есть большого значения не имело для царя, зять это его или сын: он всех любил как сыновей и дочерей своих. Исследователи делают свои выводы, исходя из собственных соответствующих своему времени представлений о жизни, то есть из-за этих своих не соответствующих данному времени представлений они могли ошибаться.
Могли исследователи ошибаться как по объективным причинам, так и по субъективным. Жизненный спектакль игрался Высшими так, что на ходу переигрывались линии сюжетов. Такова была жизнь в те времена, что постоянства не было ни в чем: вокруг царила свободная творческая атмосфера. Это как если бы на сцене режиссер ввел такой порядок, чтобы каждый актер был свободен гнуть свою линию, сообразуясь с линиями других актеров, особенно царя: мол, играй-играй да не заигрывайся. Похожее настроение некоторой вседозволенности передается исследователям. В результате, возникает у них много версий того, что было. А было оно или не было, я улавливаю по вибрациям. В случае ложного следа возникает ощущение легкости, не просто легкости, а излишней легкости. Так излишне легки бывают воздушные пузыри, которые только тронь. Мы, современники, дожившие до развитого конкретного ума, многосторонность версий квалифицируем как незнание факта. Читаю в книге М.Э. Матье «Во времена Нефертити», «Искусство», Л., М., 1965: «Сменхкара умер почти одновременно с Эхнатоном или пережил его очень недолго (стр. 92)». Или-или. А для нас факт, когда без или. Иду по ссылке на 92-ю страницу и нахожу там сообщение, что Сменхкара царствовал не более трех лет, а об одновременной смерти Сменхкары и Эхнатона сообщается на странице семидесятой. Читаю я всё это, сравниваю и потихоньку улавливаю во всем этом вибрации отдаленного во времени обмана. Дальше: «Еще в последнем году правления своего тестя Сменхкара был назначен соправителем, как это часто бывало в Египте. Об этом известно по надписи на одном из черепков, найденном в Ахетатоне. Здесь сохранились даты «год семнадцатый и год первый (стр. 92). Расхождений столько, что не вписываются они в один логический порядок.
А вот другой ряд фактов: Тутанхамон стал царем лет 9-10 (вспоминается сразу Иоанн, ставший царем трех лет). И похож Миша А. на Тутанхамона (уши крупные, оттопыренные кверху, словно бы в ушах кристаллизовался головной убор Тутанхамона, по форме напоминающий крылья летучей мыши), и самое главное сходство… когда я энергетически помогал Мише А. пробить его задеревеневшую левую ногу, огонь туда никак не хотел идти. Как будто ветром его оттуда выдувает, сказала Лена П., в этом процессе участвовавшая. В книге (стр. 105) читаю: «В работе, посвященной открытию гробницы Тутанхамона, Картер живо описывает, с каким чувством он, проделав в кладке второго входа дыру и просунув туда руку со свечей, прильнул к отверстию глазами… Теплый воздух устремился из комнаты наружу, и пламя свечи замигало». Когда второй ряд фактов я выстроил в один ряд, соединилось вдруг во мне то, что почти физическим пробоем подтверждает верность чего-либо. Окончательно ясно стало, что Иоанн был Тутанхамоном, а не Сменхкара, как об этом говорил Павел Г.
Умер же Тутанхамон, как описывает Гулиа в своем романе «Фараон Эхнатон» от сердечного приступа. Мысль: «От яда скорпиона умер Эхнатон, который умели тогда так приготовить, что создавалась видимость смерти от сердечной болезни».
Изложенное мной едва ли кому-то что-то докажет, потому что неясностей остается море. Чтобы прояснить ситуацию, надо обратиться к женщинам, которые хоть и не имели прав, но правили, вопреки всему (шерше ля фам) с помощью советов, рекомендаций и ядов.
Вопрос, кому из женщин был смысл отправить Эхнатона на тот свет? Вроде бы, у Нефертити была причина, поскольку удалил её из дворца Эхнатон, когда Кийей увлекся? Но по характеру Лена П. у нас такая, что каких-то чувств (эмоций) снаружи у неё не бывает, хотя у таких внешне малахольных внутри могут бушевать такие страсти, какие откровенно эмоциональным не снились. И всё равно больше на эту роль инициатора акта убийства Эхнатона подходит мать Эхнатона Тия, которая пережила не только отца Эхнатона, но и следующих фараонов, постоянно оставаясь во дворце неким флюгером, выбирающим очередного правителя. Вот как описывает её М. Матье: «Матерью Эхнатона была Тия, одна из очень интересных личностей периода, энергичная, волевая женщина. Она занимала положение официальной царицы (при Аменхотепе III), хотя и не была царской крови: Её отец Юя, был начальником колесничих и начальником стад храма бога… Мать Тии, Туя, была одной из обитательниц царского гарема, а брат Тии, Онен, – первым жрецом святилища Ра в Карнаке и вторым жрецом Амона. Своим необычным положением при дворе Тия была, очевидно, обязана исключительно личному отношению к ней Аменхотепа III (стр. 66-68).
Аменхотеп III правил 39 лет, а вот его наследники из упомянутых, все вместе взятые, – гораздо меньше. И причиной тому я вижу Тию, которая при муже никак не могла смириться со своим положением «чернячки». Официально царицей она была, но шлейф «чернячки» тянулся за ней. Смерть мужа ей была выгодна так же, как выгодна была смерть царя Василия III Елене Глинской, которая после смерти мужа возглавила царство (тоже неофициально). С любовником своим отправила она на тот свет муженька своего, а дальше царями назначаются такие дети, которые из детских штанишек еще не выросли. История повторяется с тем отличием, что в первом случае фараон Тутанхамон сумел дожить лишь до своего совершеннолетия, а царь Иван, словно бы усвоив прошлые уроки, матушку свою сумел раскусить. Эхнатон обо всех этих женских закулисных делах, похоже, не очень думал, ни к чему ему было, что мать может испытывать комплекс неполноценности, Эхнатон думал о собственном возвеличении, которое сдерживалось властью жрецов. На жрецов стал Эхнатон накатывать потихоньку, что значит, накатывал он на мать свою, для которой опорой было её родство со жрецами (родной брат). Мотив есть. Дальше нужен исполнитель: какой-нибудь мужчина, неровно дышащий в сторону этой женщины. Такой тут же находится: «Эйе вообще одна из интереснейших и далеко еще не ясных фигур периода, – пишет о нем Матье. – Возможно, что он был братом царицы Тии, на что указывают достаточно убедительные факты: одинаковые титулы его и отца Тии, несомненная связь с Коптосом, родным городом царицы, первенствующая роль при дворе. Во всяком случае, он был воспитателем Эхнатона… Возможно, что он ведал и воспитанием Сменхкара и Тутанхамона» (стр. 95).
Учитывая, что жениться в Египте в то время можно было на своей сестре и даже дочери, тем более – иметь в любовницах-любовниках, легко можно догадаться, что Тию и Эйе связывало нечто большее, чем родственные чувства. Именно Эйе правил вместо мальчика фараона Тутанхамона, а затем, после его смерти, просто продолжил свое правление, несмотря на глубокую старость. До глубокой старости дожила и Тия.
Такое представление о царских взаимоотношениях при дворе создали Высшие, что Тийе при живом муже постоянно требовалось доказывать свою царскую значимость. Тем же самым был озабочен и Аменхотеп III: дабы подтвердить право своей жены на звание царицы, он постоянно что-то предпринимал в этом направлении, что замечает и Матье: «Недаром он приказал сделать в память своего брака с Тией скарабей (священный жук, символ солнца) с многозначительной надписью: «Да живет царь Южного и Северного Египта… сын Ра, Аменхотеп, которому дана жизнь, и великая жена царя Тия, живущая».
Первопричина всем этим событиям, конечно, не Тия, а Высшие режиссеры, которым именно такой ход развития сюжета требовался, для чего они специально подбирали на роли таких исполнителей, которые, как Тия, были бы несколько ущербными психологически и тем самым имели бы мотив в себе для совершения нужных для общего дела поступков.
Казалось бы, трудно заподозрить мать в желании смерти своему сыну, тем более что она так горько оплакивает его на похоронах, словно это конец света, однако вспоминается мне тут же любовь Сталина к похоронам тех, кого он отправил на тот свет с помощью яда. Хоронили их с самыми величайшими почестями. И еще я знаю, как жестока может быть женщина в крайних ситуациях: именно матери во времена голодомора убивали одних своих детей, чтобы спасти других или себя. Женщины действуют в соответствии с чувствами, которые отличаются от ума тем, что правил не имеют. Все правила находятся в уме, и если ума нет, то возможным становится всё, что чувствам хорошо. А на чувства можно надавить сверху. Главное, чтобы были в Душе такие чувства, надавив на которые, Высшие могли бы получить нужный им результат. А результат нужен был такой, чтобы вернуть действие обратно к старому миропорядку. Можно ли это было сделать через того же самого Эхнатона, который этот миропорядок нарушил? Повторю, что нарушал Эхнатон миропорядок по воле высшего режиссера, которому пришло в голову провести репетицию.
Через Нефертити Эхнатона настраивали на духовную революцию, и настроили, как видим, так, что он против всех пошел, в том числе народа, склонного к привычному культу. Эхнатон сделал на удивление много: в противовес жреческому Амону построил в Фивах храм Атону, затем в течение трех лет на голом месте создал город Ахетатон, который строился из кирпича-сырца, что быстрее, чем строительство из камня, привозилась в город плодородная земля и сажались уже большими деревья. Перенес царский двор в Ахетатон, искусство было освобождено от известной стилизации и приближено к реальному воспроизведению действительности, благодаря чему мы можем видеть сейчас сравнительно настоящие фигуры и лица.
И вот репетиция кончилась. Что делать с Эхнатоном? Не возвращать же ему старое имя Аменхотеп? Не только Эхнатон, но и девятилетний наследник, которого мы знаем как Тутанхамона, уже называется Тутанхатоном, что означает рожденный богом Атоном, а не Амоном. Изменения на возврат к прошлому надо произвести такие, что не годится на эту роль человек, который всю свою трудолюбивую душу вложил в дело. Поэтому возникает шерше ля фам: со сцены Эхнатон исчезает, его хоронят как великого реформатора, и тут же начинается возвращение к старому культу. Тутанхатона переименовывают в Тутанхамона. Открывают закрытые Эхнатоном храмы старых Богов. Издается декрет, в котором говорится, что культ Атона навлек бедствия на страну и что открытие храмов древних богов умилостивило их и вернуло Египту благоденствие».
Матье: «То, что возврат к прежним порядкам произошел так быстро, не удивительно. Закрыв храмы старых богов, уничтожая их изображения и даже самые имена, Эхнатон не мог истребить вековые верования». Харемхеб, преемник Эйе на престоле, «захвативший власть», пошел еще дальше: все изображения фараонов Эхнатона, Сменхкара, Тутанхамона он переделал так, чтобы в истории они остались как изображения Харемхеба. Так нововведения Эхнатона и его имя буквально были стерты с лица земле и не упоминались, как указывает на то Матье, до 19 века нашей эры. Не упоминались, добавлю, потому, что не нужны были все те перипетии народу Египта в свое время: репетицию пережили – и забыли. Историю Высшие в данном случае как бы наглядно делали, оставляя то, что в действительности было, лишь для будущих времен, когда появится такой исследователь, как я, и оценит их работу в качестве режиссеров.
Я появился в конце двадцатого века, а раскопы между тем начались в девятнадцатом веке. И это нужно было, чтобы именно в девятнадцатом веке раскопали археологи гробницы, извлекли из них фараонов и всё это подробно изложили в книгах, которые остались бы в веках, да не просто так, а чтобы прославили Нефертити как несравненную красавицу и запомнили нынешние современники имена Тутанхамона и Эхнатона. А чтобы интересно было археологам, хоронили фараонов так, что гробницы их, замурованные в скалах, делались подобными историческим музеям, наполненным невиданными богатствами. Поэтому с восторгом археологи открывали древние гробницы, а писатели описывали всё это: «…на самой мумии (Тутанхамона) надеты различные предметы царского одеяния – всего 143 вещи! Под маской нашли еще диадему, а на голове плотно прилегающую шапочку, на которой были бисером вышиты священные кобры. К изумлению исследователей, на кобрах оказались имена Атона!»
О будущих временах думали Духи-режиссеры, специально так изобретательно выстраивая жизнь фараонов, чтобы интересно было исследователям заниматься раскопками того, что, если объективно, есть могила. Во всём этом, что до нас дошло, я обратил внимание, повторю, на похожесть ситуации наследования царского титула мальчиком, который в Египте назывался Тутанхамоном, а в России – Иваном. Во-первых, как выше я сделал вывод, мальчик Иван оказался более сведущим в отношении своей матери, чем мальчик Тутанхамон. А чтобы он стал таким сведущим, надо было пройти этой Душе через определенные ситуации, в которых нарабатывается жестокость и, соответственно, знание о жестокости самых близких людей по отношению к нему. Самым известным из воплощений будущего Ивана стало воплощение в Александре Македонском, где в нем склонность к убийству обнаруживается уже такая же, как у Эллис, когда убийство делается с удовольствием. Известно, что мальчик Иван уже в детстве показал себя на редкость жестоким (любил производить экзекуции над кошками) а чуть позже, еще не став совершеннолетним, – над людьми. Напомню, когда в детстве в человеке что-то проявляется, это значит, что в прошлых воплощениях это наработано.
В мальчике Мазепе обнаруживаются такие качества, о которых мы потом будем говорить как о символе предательства. Первой лицемерие в своем ребенке обнаружила родная мать.
Цитата:
«Мать часто наблюдала за ребенком и подсмотрела, что когда его начинали качать и монотонно петь «у котика, у кота, колисочка золота», он скоро закрывал глаза и, по-видимому, засыпал; но тотчас же оказывалось, что он притворялся, чтоб только скорей перестали его качать и оставили с его любимыми «цецами» – кистями. Притворство и лукавство росли в «Ивасе» с годами, и эти качества тем более укоренялись в нём, что развитие ребенка совершалось под двумя несходными нравственными влияниями: отец, старый шляхтич Мазепа, души не чаял в своем «Ивасе Коновченке»… а мать, вспоенная немножко молоком польской культуры, мечтала выработать из своего сынка «панича» с лоском, грацией и манерами отборного паньства. Способный и сметливый мальчик гнулся в ту и в другую сторону, словно угорь, обманывал мать, которая была баба не промах, попадался впросак, вился перед нею, как змееныш, а потом, когда мать окончательно пристроила его ко двору короля Яна-Казимира, где тоже приходилось виться и так и этак, – юный Мазепа окончательно превратился в беспозвоночное существо. Лукавить, притворяться, лгать – стало его природой, и он так выходил в себе лукавую Душу, что сам иногда не осознавал, лукавит он или действует искренно. Эта внутренняя, приросшая к душе лукавость, в свою очередь, выработала и внешние органы для своего проявления, превратив образ Мазепы в какие-то неуловимые лики — именно лики, несколько ликов, а не лицо: лик кротости, целомудрия, смиренномудрия, терпения и любви перед сильными мира сего, лик добродушия и даже простоватости перед равными и лик милого беса, которого не отличишь от ангела, перед прекрасным полом…» (стр. 161-162, «Царь и гетман», Д.Д. Мордовцев, Минск, «Беларусь», 1994).
Это первое издание в ХХ веке Мордовцева, который и в ХIХ веке плохо издавался, несмотря на явно талантливое проникновение в характер героя. Четко описал Мордовцев, как нарабатывается то или иное качество в душе человека, только описал он это, привязав наработку к одному воплощению. В действительности происходит всё это медленнее и в течение всех предыдущих воплощений. Во многих местах этого удивительного произведения (по яркости воспроизведения действительности) можно обнаружить знаки высших режиссеров, которые знают, что оно понадобится мне для «Слова», и именно к нужному времени (1994) издастся эта книга. В этой книге, что ни слово, то шедевр: «Оттого Петру он казался добрым, умным и преданным стариком, полякам казался своим братом-шляхтичем, а женщины были от него без ума, – и только народ, дети и собаки сторонились его глаз, как ни старался он сделать их добрыми и ласковыми» Цитировать надо всю книгу, потому что вся она есть описание характера ОДСМ. Вот упоминание о Каине, о котором много говорим мы, в связи с грехом родового убийства (стр. 169), вот упоминание об Александре Македонском, с которым автор сравнивает Карла XII (стр. 203). Но нам ближе по делу ненависть матери к своему сыну, которая была в Тие к Эхнатону и которая тщательно описана Мордовцевым в его романе у матери Мазепы: «Он лукавил и перед собой и перед Богом — лукавил на молитве, стоя дольше на коленях перед образами, чем того желало бы его лукавое сердце и подагрические ноги. Зная это, хитрая старуха-мать, увидав, бывало, своего сынка-гетмана, как он, заходя иногда во Фроловский монастырь, где его матушка была игуменьей, распинается на людях перед Спасителем в терновом венце, бывало, нет-нет да и шепнет, проходя мимо молящегося гетмана: «Ивасю! Али ты не знаешь, что у Бога очи лучше моих? Я и то вижу, а он …» (стр. 163).
«Вот и теперь, перед женитьбой он надумал навестить эту ведьму-матушку и испросить у неё родительского благословения…»
«Мать указала своему сынку, что не может он жениться, седовласый и седоусый на крестнице своей, которая ему во внучки годится, против воли её родителей и не только не благословила его, но и…:
– Не нужно!.. Тебе материнского благословения не нужно, змееныш! – И она подняла посох. – Так вот же тебе – на!
Она, шатаясь и дрожа, пошла на него с посохом…
– Будь же ты проклят, аспидово отродье! Проклят, проклят, про-клят!..
– Матушка!..
– Буди проклят, проклят!.. Аминь – буди проклят!
– Мамо! Мамо! – он хотел поднять её.
– Прочь, прочь, проклятый! Сгинь с очей моих» (стр. 169).
Она бы, поскольку Тию я в ней обнаруживаю, и во второй раз убила бы своего сынка, да не то положение у неё сейчас и не то время. Здесь мы можем видеть, какие были у матери основания ненавидеть своего сына. Раздражало мать то, что в лукавстве сын явно перещеголял её. И у сына лучше, чем у неё, получалось радоваться жизни, благодаря своим способностям: совсем молоденькую Матрену очаровал, и никто ему не помеха. Вроде бы, радоваться должна мать, что он любит, его любят, при обычном порядке вещей все бы матери радовались взаимной любви детей и были бы счастливы, но здесь не обычный порядок вещей, здесь мать Мазепы, она же Тия, это сильная, умная, волевая женщина, понимающая, что обман это, а не любовь. В то же время женщина всегда остается женщиной, то есть не совсем разумной: всегда женщина мечтает о любви (к самой себе), а старая женщина мечтает вдвойне, потому что, как она считает, недополучила она в своей жизни от мужчины той любви, какую заслуживает. И когда она видит эту любовь, о которой мечтала, в другом мужчине к другой женщине, а у Мазепы любовь была на грани помешательства (из-за очень большой глубины его тела чувств), то в ней возникает зависть, а вслед за завистью приходит ревность и ненависть. И неважно, что это сын, неважно, что это может составить его счастье. Мать начинает ненавидеть его. Мазепа между тем в этом направлении совсем не думает, он думает лишь о своих чувствах, с которыми спит и встает и которые выражает в своих многочисленных письмах к ненаглядной Мотреньке. Каких только слов восхищения Мотренькой он ни напридумывал, и его любовь к ней кажется Мазепе таким прекрасным явлением, что он рад поделиться своим счастьем со всеми: матери читает он свои письма к Мотреньке. Здесь, из-за этих романтических писем, воспылали к нему ненавистью не только его родная мать, но и мать Мотреньки, и молодой Павел Ягужинский, который вел следствие по этому делу. Именно за эту любовь он готов был обвинить Мазепу в измене, хотя улики и отсутствовали. От чтения этих писем у Ягужинского так закружилась голова, что у него сил не было отвечать Петру. Никто из завистников, конечно, не знал, что подобного рода любовь обычно называется роковой, а роковая любовь, как правило, плохо кончается. У Мазепы из-за Мотреньки крыша съехала с катушек, в результате не сумел он вычислить последствий с переходом к Карлу XII, у Эхнатона его любовь к Кийе подняла на ноги, начиная с матери, всю придворную знать.
Текст: 28 лет было Эхнатону, когда он во второй раз женился.
Первой жене Нефертити при этом пришлось удалиться из дворца. Официально Нефертити осталась царицей, первой женщиной в царстве, но реальная власть перешла к той, которую возлюбил Эхнатон. У египтян и многоженство, и наложницы, и любовь уживались в одном пространстве. И нормально бы ужились, если бы любовь к Кийе не была роковой: при роковой любви, то есть усиленной высшими Силами, человек так влюбляется, что ни на кого больше смотреть не хочет, или, другими словами, становится рабом этого.
Так многопланово действуют Высшие, когда им надо повернуть что-то в нужную им сторону, что одновременно несколько рычагов приводятся в действие. Ненависть матери к сыну из-за его роковой любви – один рычаг, лишение жрецов их власти – это второй рычаг давления на Тию и не царских кровей она – третий рычаг, который заставлял её идти на всё, ради обретения царской власти.