Есть у меня в жизни история одна, которая не дает мне покоя. А ты любишь слушать истории про прежнюю жизнь. И слушаешь ты хорошо. Молчишь, не перебиваешь меня, а только глаза твои все время меняются. То улыбка во взгляде светится, когда я тебе о смешном рассказываю, то понимание, а то и слезы покажутся от сострадания.
Смешная ты девочка. Всех любишь, всех жалеешь, а кто же тебя любить будет такой любовью, которой ты достойна? А может быть и найдется и для тебя счастье? Ты зла от жизни не ждешь. Привыкла к хорошему. А мир во зле лежит. Дай Бог, чтобы тебя оно не коснулось. Я за тебя молюсь. Уж так ты мне по сердцу! Такие люди как ты – редкость. А ты уже невеститься стала. А Сергей с тебя глаз не спускает. Так взглядом и следит за тобой. Парень больно хороший! С таким не пропадешь! А твое сердечко спит. Я же вижу. Носишься с малышней, носы им вытираешь, сказки рассказываешь, в парк водишь, в кино. Общественная нянька на нашей улице. А на Сережу посмотри. Жалко парня. Мается.
Устраивайся удобнее и слушай мою историю. Лет мне уже много. Родился я в 1917 году. Ровесник Октября. Вырос я в деревне. Хорошая такая деревня! Петровкой называется. Все что нужно для жизни – есть! И поля вокруг, и перелески и протока Зеи невдалеке. Такое прекрасное место для купания! И школа семилетняя была. По тем временам большое достоинство было в этом. Семилетка серьезным образованием считалась.
Мы с мамой вдвоем жили на самом краю села. Семьи вокруг были большими, в домах у всех было шумно, а у нас чисто, тихо, спокойно. Мы козу держали, которую за двором на привязи пасли да птицу, да двух баранов, да поросят. Огород возделывали с мамой, орехи собирали, ягоды, грибы. Отец мой погиб в бою во время Гражданской войны, а мама замуж больше не пошла. Меня оберегала. Мало ли какой отчим попадется? Для меня одного так жизнь свою и прожила.
Рядом с нами избушка была с подслеповатыми оконцами. В ней никто не жил. Маленькой она была для крестьянской семьи.
Вдруг однажды приходит к нашему двору незнакомая и по виду городская женщина и говорит, что она – наша новая соседка, что будет работать в сельской библиотеке, а жить – в этом домике.
Мама всех женщин собрала, кто свободен был в этот весенний день, на помощь. За несколько часов избушку в порядок привели. Даже печь отремонтировали и затопили. И всего в домик нанесли. Мама топчан отдала и чехол для матраса дала, в который сена набили мягкого и душистого. Другая соседка столик грубо сколоченный принесла. Кто-то принес скамейку, кто-то табуретку. В избушке чугунок нашли и старый кованый ковшик. Мама дровами поделилась на первое время.
Звали соседку странным именем – Капитолина Аркадьевна, и была она из другого мира. Интеллигентная очень была женщина. Всех по имени отчеству стала называть. Маму мою звала только Раисой Александровной. Я впервые в жизни слышал, как к маме так обращаются.
Уютно стало в маленьком домике. На окнах появились вышитые занавески, на столе – вязаная скатерть, на топчане – накидка из невиданной прежде ткани. Это потом я узнал, что она бархатом называется.
Моя мама подружилась с новой соседкой. Вечером сойдутся они, на скамеечке сядут и говорят, говорят. Судьбы у них были похожи. Оба рано овдовели и больше ни с кем жизнь свою не связали. Сыновей своих тоже родили в один год. Только Капитолина не уберегла своего. Какая беда стряслась с её сыночком, она никогда не рассказывала, а мама никогда её об этом и не спрашивала. Была только та разница между мамой моей и новой соседкой, что муж Капитолины и мой отец погибли по разные стороны баррикад. По разные!
Подружился и я с новой соседкой. Понятно, что там, где ребенка привечают, где ему рады, туда он и идет! Мне у Капитолины Аркадьевны всегда было особенно хорошо. Она меня чаем поила из красивого фарфорового чайника. Я такой красоты никогда прежде и не видел. Чайник был литра на полтора. Красивой круглой формы, а носик в виде головы дракона, даже глазки ему были нарисованы. А ручка была похожа на хвост драконы. Удивительной была и крышка у чайника! Её можно было использовать, как чашечку, как пиалу. Она была по форме похожа ни бутон розы с закругленными лепестками. Тоненькой кисточкой на стенки чайника нанесен был рисунок - какой-то волшебный сад с деревьями и садовой дорожкой. По дорожке прогуливались кавалеры и дамы в своих кружевных нарядах и огромных шляпах причудливой формы. А рядом с ними изображены были охотничьи собаки с белой кудрявой шерстью. Чайник можно было поворачивать по кругу, и тогда казалось, что картинка оживает. Неторопливо идут куда-то и дамы и кавалеры и даже собаки. Краски на рисунке были яркими, сочными!
Мне казалось, что если в чайник налить простой воды, то и она приобретет особенный вкус!
Тогда ведь мало красок было в мире. Одежда была темной очень, книги – черно-белыми. Даже детские!
-Это редкий чайник! – говорила Капитолина Аркадьевна. – Венский фарфор прошлого века. Единственная память о нашем доме.
Я думал тогда, что если в доме такие чайники были, то каким же был сам дом?
Попоит меня соседка чаем, а потом истории всякие начинает рассказывать, а я готов был слушать её хоть до утра. Она говорила, что я сильно ей сына её напоминаю.
Жила Капитолина Аркадьевна и никому в деревне не мешала. К каждому уважительно относилась, каждому слова привета говорила, но только кому-то в деревне все-таки дорогу перешла.
Пошел слух, что у новой библиотекарши дурной глаз. Посмотрит на скотину, и она заболеет, посмотрит на человека – и с ним обязательно что-то плохое случится. Придумают же люди такое!
Мои приятели тоже стали доказывать, что наша соседка ни много, ни мало, а настоящая ведьма! Я защищал Капитолину Аркадьевну как мог.
-Ну и что, что глаза у неё черные? У Васьки вон тоже черные. У него отец – цыган! Она никому ничего плохого не сделала!
-А давай проверим её!
-А как?
-Мне бабушка говорила, что нужно войти в дом к ведьме, взять кочергу и в потолок её упереть прямо в середине самой большой комнаты.
-И что?
-Если она станет бегать из стороны в сторону, значит – ведьма!
Как они меня уговорили устроить проверку Капитолине Аркадьевне – я не знаю. Привел я их к соседке, и напросились мы книжки у неё в доме посмотреть. У неё была книжка про царя Салтана очень старая, с твердым знаком напечатанная и с такими картинками, которые перекрыты были вощеной бумагой. Открываешь страницу, перелистываешь вощеную бумагу, а там корабль под парусами над синими волнами мчится куда-то.
Соседка осторожно положила нам книжку на чистый стол. Всякий раз, когда она брала книгу с полки, она бережно прижимала её к сердцу своему точно так, как матери прижимают детей своих.
Ребятам книга настолько понравилась, что они забыли, зачем пришли. Капитолина Аркадьевна сидела в сторонке и вязала себе платок. Никто и не заметил, как Гена встал, подошел к печурке, взял кочергу, упер её в потолок и громко крикнул:
-Потолок, подлетай, душу ведьмы выпускай!
Капитолина Аркадьевна молча встала, забрала у нас книгу и сказала строго:
-До свидания!
А глаза у неё были грустные очень. На меня она не смотрела. Я даже не пытался оправдываться. Веришь, вот была бы щель какая рядом, я бы в неё спрятался! Так мне стыдно было! С опущенными головами вышли мы пристыженные из домика соседки. И за порогом я так вцепился в Генку, что мы кубарем по земле покатились! Мальчишки нас еле растащили.
-Она хорошая, она хорошая! – кричал я, но заступничество мое опоздало. Засобиралась соседка уезжать из села.
Осенью она позвала меня к себе в гости.
-Зайди, Гриша, зайди! Не бойся.
Я зашел. В доме уже все свернуто было, все в чемоданы упаковано.
Только на краешке стола лежали стопкой вышитые занавески и большая книга сказок.
-Разыскала я сестру свою старшую. Десять лет не виделись. Зовет меня к себе. Найдется у неё для меня место. Поеду через всю страну нашу. Навряд ли мы увидимся с тобой. Книжку тебе на память оставляю. Только не ту, что ты ждешь, а другую. А Пушкин пусть тебя оберегает. Где бы ты ни был, в трудный час скажи: «Ветер по морю гуляет…» Я услышу и приду тебе на помощь. Честное слово! Занавески маме твоей в подарок. Я себе новые вышью.
Капитолина Аркадьевна наклонилась, обняла меня крепко и заплакала горько.
-Беги, беги! – отпустила она меня.
Так мы расстались. Домик опустел. Его потом разобрали и новый дом построили на этом месте. Я после семилетки учиться в техникум поступил и стал механиком. Война началась когда я в армии уже был. Я служил в десантных войсках. Забросили нас в тыл к немцам на парашютах, чтобы ударить по врагу в двух направлениях. А нас на земле уже немецкие пулеметы ждали. Стали ребят прямо в воздухе косить. Гибель мне пришла. «Ветер по морю гуляет, ветер по морю гуляет, ветер по морю гуляет…» Говорю и говорю эти слова. И попал я прямо в сосну и запутался в ней стропами. Немцы выстрелили, но только ранили меня. А наши все - таки прорвали немецкую линию, и сняли меня с этого дерева. Уцелел я. И верю с тех пор, что меня Капитолина Аркадьевна спасла.
Внук у меня на доктора учится и подшучивает надо мной, когда я ему эту историю рассказываю.
-Ну, верь, дедушка, в эти сказки.
А я и верю. Я думаю, что в каждом из нас есть какая-то тайна.
Вот как хорошо ты меня послушала. И Капитолину Аркадьевну мы добрым словом вспомнили . Добрых людей нельзя забывать. Пусть хоть в слове нашем оживут и постоят рядом с нами.