новелла
Я сидела в кресле, подобрав под себя ноги, и решала, как потратить семьдесят рублей – купить золотую цепочку или заказать осеннее пальто. С одной стороны цепочка – не предмет первой необходимости, с другой – пальто можно бы сшить и самой, чтобы сэкономить деньги, в крайнем случае, поносить старое, еще довольно приличное. Но цепочку я хочу давно, и они редко бывают в магазине. А самой шить пальто ужасно не хочется, и значит, придется все же заказывать его портнихе.
Ход моих мыслей прервала мама, появляясь в дверях с пачкой газет:
– Два письма Асе, одно от мужчины.
– Почему от мужчины?
– По почерку, – сказала мама и ушла.
Сестра, которая готовилась к зачету и страшно скучала над теоретической механикой, оживилась:
– Для молодой, симпатичной девушки, вернувшейся с минеральных вод, это само собой разумеется.
– От мужчины не жду, – восстанавливало я истину.
Мне двадцать пять лет, и я не замужем. Для родителей это – проблема, и она приобретает катастрофические размеры с каждым годом. Они убеждены, что все должно идти по порядку: сначала девушка учится в университете, потом выходит замуж, потом – все остальное. Кроме того, в это свято верят знакомые и родственники, которые при встрече спрашивают:
– Ася не вышла замуж?
– Умной девушке трудно выйти замуж, – гордо защищает мои позиции мама.
Меня считают умной и симпатичной девушкой. Что ж, может быть я и симпатичная, а вот сообразительностью, кажется, отличаюсь только на работе. Я инженер-программист, и могу сказать, что общение с машинами мне удается легче, чем с мужчинами. Им становится со мной откровенно скучно, ведь я совсем не умею кокетничать. Но на судьбу не обижаюсь: мне-то пока тоже никто не нравится.
Чтобы как-то поучаствовать в решении проблемы, родственники «организовали» мне путевку в санаторий. Собственно, на знаменитом курорте в Пятигорске было безмятежно и хорошо, но надежды остались неоправданными, потому что к курортным романам я отношусь отрицательно, поэтому писем не жду.
– А вот это совсем непонятно, – пользуется случаем мама, чтобы выразить общественное мнение, – с твоей внешностью давно пора принимать ухаживания. В твои годы я имела двоих детей.
Сестра рада отвлечь маму от грустных мыслей, чтобы одновременно отвлечься от теоретической механики.
– Мама, как ты не понимаешь! – она прижимает к груди мои письма и старается вложить в голос больше страсти. – Мужчины страдали на источнике, наблюдая за гордой, полной достоинства девушкой. Все терзались вопросом: кто эта пожилая, благородная дама, которая везде ее сопровождает? Одни говорили, что тетка, охраняющая покой и целомудренность племянницы. Другие были склонны думать, что просто богатая родственница. Никто не решился к ним приблизиться, но теперь, когда таинственная незнакомка уехала, мужчины не пережившие разлуки и не справившиеся с чувствами, пишут пылкие послания, а некоторые даже отправляют их по адресу, с трудом добытому у администрации санатория.
– Дурочки! – не выдерживает мама и, под наш дружный смех, удаляется с ворчанием: – ну, когда вы только повзрослеете?..
– Держи, – кидает мне письма Аленка и начинает собираться на консультацию.
Одно письмо от Зинаиды Дмитриевны, моей соседки по комнате. Это пожилая ленинградка. Бухгалтер с большим стажем, она, видно, так насиделась в своей бухгалтерии, что, выйдя на пенсию, начала путешествовать. Весь год собирала деньги, экономила, подрабатывала, а летом совершала паломничество то на Золотое кольцо, то в Прибалтику, то еще куда.
– В Среднюю Азию мечтаю, – вздыхала она. – Дорого, одна дорога чего стоит. Но я туда еще доберусь.
Выглядела она бодро в свои 60 лет и откровенно рассчитывала дожить до глубокой старости с полным запасом оптимизма и неиссякаемого интереса к жизни. Прежде, чем приехать в санаторий, она изучила литературу, какую только могла найти о Лермонтове и Пятигорске. Было иногда просто стыдно, что кроме:
Тебе, Казбек, о страж востока,
Принес я, странник, свой поклон, –
я не нашла в памяти ничего, что говорило бы о моей эрудиции.
Мы гуляли по живописным окрестностям города, было удивительно слушать ее рассказы, и что-то замирало внутри от сознания своей причастности к тому, что со школьных лет считала далекой историей. Я настолько привыкла к ее мягкому голосу, что, приехав домой, сразу послала ей подробное письмо и теперь получила ответ. Но вскрывать не спешила, потому что больше заинтересовал твердый почерк на втором конверте. Письмо начиналось так:
«Здравствуйте Ася!
Оказывается, трудно писать незнакомому человеку, но напишу, как получится. Мы с Вами отдыхали вместе в Пятигорске. Но там я не решился к Вам подойти, у Вас такой строгий вид. А приехал домой и понял, что мне не хватает именно Вас. Глупо, конечно, что я оказался таким дураком:: ходил мимо девушки и не решился к ней подойти.
Не сердитесь, это, наверное, очень смешно выглядит, но мне будет приятно получить от Вас ответ. Напишите по адресу: Москва, п/я 121. Андрей Петров».
Зинаида Дмитриевна писала:
«Милая Ася! Я позволила себе познакомиться с тем молодым человеком, на которого Вы украдкой поглядывали. Не смущайтесь, вы ведь ему тоже понравились. Дала ему Ваш адрес. По-моему, Вы с ним подходите друг другу. Лучше бы вам познакомиться там, на курорте, но по переписке даже романтичнее. Целую Вас, моя дорогая, и желаю счастья. Пишите. Ваша З.Д.».
– И что ты собираешься делать? – услышала я нарочито строгий голос сестры, которая все прочитала через плечо.
– Ну, я не знаю... – замялась я, – это как-то...
– Мама, она не хочет ему отвечать! – ябеднически закричала Аленка.
– Да?! Придется замуж силой отдавать, как в старину, – мама вновь появляется в дверях.
– Да вы с ума все посходили?! – пытаюсь я защищаться.
– Мы-то в своем уме, а вот ты? Мама, ей такое письмо написали! Сейчас же садись за стол! – приказывает Аленка и пытается усадить меня за стол.
– Ну, это уже произвол! – я хотела пошутить, но вместо этого разозлилась. – Это уже не смешно.
– Да нет, как раз смешно! – Аленка смотрит на меня большими серьезными глазами. – Какое письмо! Мама, что же ты молчишь?!..
– Ну вас, разбирайтесь сами.
– Это даже не XIX век, – обиженно ворчит сестра, натягивая платье. – Хуже! Дебри, непроходимые джунгли! Тибет! – почему Тибет, она и сама, наверное, не знает, но повторяет: – Тибет, Тибет...
– У меня есть друзья, – машинально огрызаюсь я.
– Друзья?! Ха! – Аленка распаляется. – Твои друзья давно замужем. Ангел Хранитель! Другим устраиваешь сердечные дела, а сама сидишь на диване.
– Знаешь что! – я вскакиваю, письмо все еще в руке. – Вот вам ваши письма! – конверт порван, я сама прихожу в ужас от этого, но отступить уже не могу и торжественно несу его в мусорное ведро. – И клуб знакомств туда же! И знакомства по переписке! И вообще весь этот бред! Когда вы отвяжитесь с вашим замужеством?! Шагу нельзя ступить: замуж, замуж! – я задыхаюсь слезами и, чтобы окончательно не разреветься, умолкаю.
Обидно, что постепенно мир вокруг стягивается к одному – я не замужем. Как будто нет других проблем, как будто я не могу быть никем, кроме как будущей женой. Настроение испорчено на весь день.
Ночью почти не спала, часто ходила пить воду и, стоя у окна в темной кухне, думала: «Зря порвала письмо. В нем ничего плохого нет, даже приятно». Самое интересное, я не знала, как себя сейчас вести. Ответы приходили в голову самые разные. И было как-то стыдно слов, которые звучали фальшиво к человеку, которого я не помню. Да, впрочем, конверт с адресом выброшен, а лезть в ведро – это надо включать свет – проснется мама, будет сокрушенно вздыхать, потом лежать и думать все на ту же тему. Ведро, правда, я открыла и в бледном свете улицы поняла, что оно пустое. Ох, Аленка-шестеренка-настырная девчонка. Главное, не скажешь ничего, поймут сразу, что жалею… еще хуже. Боже мой, и угораздило меня – такое, может, раз в жизни бывает!
Я заплакала и сразу почувствовала, что замерзла в этой темной кухне. Стало обидно за себя. Ну, пусть из лучших побуждений, но помешали мне мама с сестрой. Помешали самой спокойно прочитать письмо и подумать. «Всегда так – сначала все испортят, а потом я же и виновата». Хотелось хоть как-то оправдать глупый поступок. Но делать нечего, и, оставив в глубине души надежду, что где-то завалился кусочек конверта, я легла и кое-как заснула.
Снилось, что лечу в стеклянном лифте вдвоем с маленьким ребенком в жуткий омут. Вода вокруг мутная, и все глубже, и все страшнее – не за себя одну, за ребенка. А в тоже время я мечусь по краю омута и кричу: «Господи, как глубоко! Надо на помощь, задохнутся же! Как потом вытаскивать!»
С этим двойным ощущением опасности предстояло начать первый день после отпуска. Встала я рано и сразу бросилась на кухню. Ничего, конечно, не нашла, кто-то по-хозяйски вынес мусор и газетку в ведро постелил. Вот тебе и все.
Мне стало вдруг очень тоскливо, словно этот парень, Андрей, бросил меня одну среди обывательских надоевших вопросов, и никуда мне теперь не выбраться. Я понимала, что семью создавать надо, но сделать это в таком сумасшедшем ажиотаже не видела возможности. Я не выдерживаю конкуренции. К тому же мне хорошо в нашем уютном доме, и замужем я пока себя не представляю.
Не представляю рядом какого-нибудь охламона который будет мелькать перед глазами или лежать на диване, да еще и права качать. И надо будет с ним ссориться, что-то доказывать, восстанавливать мир, – это и сложно, и скучно, и неинтересно. «Ты просто не полюбила, – уверяла подруга Светлана. – Это ведь так прекрасно, когда о тебе заботятся. Ты чувствуешь себя слабой женщиной, и не надо все решать самой». Разве в этом дело? Семья должна быть дружной, и заботиться надо друг о друге. Иначе получается, что муж будет обо мне заботиться, а я что в это время буду делать?
И потом непонятно, почему подруги мужьям постоянно доказывают свою значимость? Как соперничество в спортивных состязаниях: «У меня зарплата больше. – А у меня работа уважительнее. – А тебя, зато начальник не ценит». И так до бесконечности. Все это волновало меня, как школьницу, поэтому, знакомясь с парнями, я была такой серьезной, что они разбегались в разные стороны. Ну и пусть, а вот Андрей, наверное, хороший парень. И письмо его приятно, необычно для нашего времени. Но я, конечно, его выбросила, дура! Так мне и надо…
– Роден. «Мыслитель». Обратите внимание на пластику скульптуры. Она вся выражает напряженную работу мысли, – сестра, веселая и отдохнувшая, накрывает меня худенькими руками, потягивается. – Надеешься, найти в этом пустом сосуде письмо Петрарки XX века? Чуяло мое сердце, что опомнишься.
– Хочешь по попке получить? – я слабо улыбаюсь, хотя и не до шуток. – Я все же старшая сестра, могу и ...
– Милая старшая сестра, – продолжает Аленка, пропуская мимо ушей мое замечание. – Девушки должны спать по ночам, иначе у них портится вид – синяки под глазами, блеск в юном взоре пропадает... Ладно! – она ставит рядом стул и, как пасьянс, с демонстративной медлительностью раскладывает клочки моего письма. – Вот! – с широким жестом говорит она – Знай мою добрость!
Я до смешного поспешно сгребаю все в карман.
– Теперь-то напишешь?
Я неуверенно жму плечами.
– Ну, мочало – начинай сначала, – и она безнадежно махнув рукой, принимается готовить завтрак.
Проза большого города : сборник рассказов и новелл; Воронеж: Типография Воронежский ЦНТИ ; филиал ФГБУ «РЭА» Минэнерго России , 2015.
ISBN 978-5-4218-0245-7