I
Сразу после окончания Войны за независимость в Генштабе началась интенсивная работа по организации будущей армии Израиля. Работой руководил Игаль Ядин, который поделил ее между двумя комитетами. Один из них должен был разработать правила набора и комплектования армии, а второй - выработкой доктрины ведения военных действий.
С некоторой долей условности можно сказать, что первый комитет определял, из чего строить армию, а второй - как ее использовать.
Первый комитет Игаль Ядин взял на себя. За основу была принята британская модель времен Второй мировой войны, когда армию формировали не по найму, а по призыву.
По закону все граждане Израиля по достижении 18 лет подлежат призыву на службу в ЦАХАЛ. Срок срочной службы 36 месяцев, для женщин — 24 месяца. Правило не распространяется на арабов. Они не обязаны служить, но могут присоединиться к армии на добровольной основе. Для друзов и черкесов после консультаций с руководством их общин призыв стал обязательным.
В системе подготовки и мобилизации резервов немало было взято из опыта швейцарцев, в частности - регулярно проводимые сборы резервистов. В Израиле они могут длиться до месяца, что и породило местный анекдот об израильском солдате, самом счастливом в мире, потому что у него отпуск - целых 11 месяцев.
Что же касается выработки военной доктрины, то комитетом по ее разработке руководил полковник Хаим Ласков.
Доктрина исходила из невеселых геополитических реальностей.
1.Израиль уступает соседям по населению и в предвидимом будущем всегда будет вынужден вести войну против численно превосходящего противника.
2.Спор с соседями не состоит в несогласии по поводу границ, а в неприятии самого факта существования Израиля. Противники Израиля будут вести войну против него на уничтожение.
3.Учитывая географические реальности, а также перевес противника в числе и в материале, Израиль в случае войны не может рассчитывать на победу посредством уничтожения врага. Реальной целью должно быть нанесение такого ущерба его вооруженным силам, которое вывело бы их из строя на максимально долгое время.
4.Малая территория, очень изрезанные границы и близость населенных центров к линии фронтов лишает Израиль всякой стратегической глубины. В самой узкой зоне расстояние от границы до моря составляет всего 14 км. Никаких естественных барьеров для обороны не существует.
5.Израиль не может вести долгую войну. Война делает необходимой мобилизацию такого огромного процента населения, что экономика через несколько недель просто перестанет функционировать.
Единственным плюсом в этой мрачной картине являлось " ... наличиe внутренних операционных линий ..." .
В переводе с профессионального военного жаргона на общечеловеческий язык это означало, что центральное положение страны давало возможность наносить удары по врагам по очереди - если действовать быстро.
Прямым следствием 5-и базовых положений являлась необходимость в построении такой армии, которая могла бы переключаться с одного фронта на другой с максимально высокой скоростью и наносить противнику максимальный ущерб в минимальное время.
Ничего даже отдаленно похожего израильская армия в 1949-ом году делать не умела - как, впрочем, и в течение несколько последующих лет - но реформы Моше Даяна, проводимые им с 1953 по 1958, дело сильно подтолкнули.
Теперь все командиры, от сержанта до генерала, двигались по служебной лестнице, начиная с самой нижней ступеньки, в специализированные военные школы принимали только из рядов. Образование и социальное происхождение во внимание не принимались, учитывались только качества лидера. Правда, это правило действовало только до определенного предела. Начиная с должностей уровня командира батальона, офицеров обязывали учиться, и предоставляли для этого оплаченный годовой отпуск.
Получаемое образование совсем не обязательно было военным. Можно было взять и курс философии, или, скажем, системного управления. Выбор был широким.
Наконец, после 40 лет офицеры, как правило, выходили в отставку, получали свою военную пенсию, и переходили в резерв.
Даян считал, что армии нужны молодые офицеры, более восприимчивые к свежим идеям, поэтому в регулярной армии генералов старше 45 просто не было - он сам ушел на "гражданку" в 43 года.
Эта система прошла проверку войной 1956-ого года, и показала превосходные результаты. Несмотря на многие нехватки - например, армейские ботинки нашлись только на 30 тысяч чeловек, а явилось на службу по мобилизационному призыву втрое больше, верхней одежды было так мало, что солдаты отправлялись на фронт в собственных пальто - операционный план сработал без срывов.
Передовые части сумели выйти в район Суэцкого Канала за 4-е дня, обогнав график. Неожиданности носили приятный характер - танки, на которые до войны возлагали скромные надежды, неожиданно показали себя очень хорошо, практически решив исход кампании. Даян сделал из этого немедленные выводы. Авиация, которая очень хорошо отвечала требованию быстрого переноса удара на другое направление, по-прежнему получала примерно половину всех ассигнований на новую технику, но то, что шло в сухопутные силы, теперь имело отчетливый "танковый" приоритет.
Даян начал быстрое расширение сферы ответственности, предназначенной новому перспективному роду оружия. Пехотные бригады стали по мере поступления новой техники переводить в бронетанковые, а заведовать их техническим оснащением он назначил полковника Исраэля Таля.
Назначение оказалось на редкость удачным. Полковник был человеком основательным. Он начал новую службу с того, что прошел предназначенный для лейтенантов курс “кандидата в командиры танка”. Потом он занялся разработкой доктрины использования танков в конкретных условиях арабо-израильского конфликта - война 1956-ого года предоставила ему богатый материал для изучения.
Выводы, к которым он пришел, носили неожиданный характер. Вместо быстрых, стремительных французских танков АМХ-30, способных делать 80 км/час, он предпочел купить в Англии тяжелые неповоротливые "Центурионы", максимальная скорость которых был где-то в районе 30 км/час, и то по дороге, а не на пересеченной местности.
У них была не слишком сильная пушка, слабый и легко воспламеняемый бензиновый двигатель, и капризный нрав - они требовали серьезного и непрерывного ухода.
Тем не менее Таль выбрал именно "Центурионы" - главным достоинством в его глазах была иx основательная броня.
Все остальное он считал поправимым. Пушка была заменена превосходным английским 105 мм орудием, с большой дальнобойностью. Бензиновый двигатель заменен на американский дизель. Наконец, капризный нрав машины был преодолен выучкой и дисциплиной, которые он сумел укоренить в своих танкистах.
Экипажи, которые поначалу рассматривали назначение в новые батальоны как наказание, стали просто гордиться тем, что у них в руках оказались лучшие танки армии.
Через некоторое время появилась возможность раздобыть американские "Паттоны" через Германию, где их снимали с вооружения бундесвера. Они были включены в такую же программу модернизации, как и "Центурионы". Даже старые "Шерманы" - и те были обновлены, на некоторые даже удалось поставить укороченную версию 105 мм пушки. К маю 1967 года Израиль имел в строю 8 танковых и 5 механизированных бригад - всего около 1000 более или менее современных танков.
Армия не имела многих вещей, которые иметь бы хотела. Не было бронетранспортеров для пехоты - на них не хватило средств, все закупки шли только на одно - на танки. Не хватало артиллерии. Не хватало транспорта - по мобилизационному плану предстояло реквизировать чуть ли не весь гражданский грузовой транспорт страны, в ход шли даже грузовички для доставки фруктов, с лысой резиной и без запасок. Стрелковое оружие в резервных пехотных частях включало в себя не только бельгийские 20-зарядные винтовки ФН, или автоматы "Узи", но и винтовки "98", где "98" обозначало “Маузер 1898” года, времени ДО Первой Мировой Войны.
B мае 1967 в армию было мобилизовано около 220 тысяч человек.
Из них примерно 90 тысяч влились в территориальные части, предназначенные для местной обороны, а 130 тысяч сведены в 25 бригад действующей армии, и эта армия действительно была готова действовать.
II
В Египте задачи вооруженных сил отнюдь не сводились, как это было в Израиле, к простой и очевидной задаче защиты родины. Армия считалась ”Авангардом Революции”, что было вполне естественно, потому что Насер и его соратники пришли к власти именно в результате военного переворота, как вожди группы "Свободные Офицеры". Поэтому армия защищала не только - и даже не столько - страну, сколько режим. И внимание ей уделялось соответствующее.
Cолдатам - не рядовым, конечно, но офицерам - хорошо платили, те из них, кто достигал старших чинов, скажем, подполковника или старше, почти автоматически получали связи и средства, обычному человеку не доступные.
Офицерский Клуб в Каире был самым аристократическим местом в столице.
В отличие от израильской армии, где имелся один-единственный генерал-лейтенант, занимавший пост начальника Генштаба, и десяток генерал-майоров, этот штаб составлявших, в египетской армии генералов было много.
Во главе вооруженных сил стоял военный министр, Абдель Хаким Амер, верный сподвижник вождя революции, в совершено исключительном чине фельдмаршала. Все, что происходило в вооруженных силах страны - особенно с кадрами - происходило только с его ведома.
Надо сказать, что президент Насер не раз предлагал своему другу не сосредотачиваться столь исключительно на заботах офицеров, а заняться более широкими политическими задачами, которые больше соответствовали бы его выдающимся талантам.
В конце концов, каждодневные заботы можно было бы поручить не столь выдающемуся человеку, как фельдмаршал, а, например, генералу Фавзи.
Этот генерал был не только начальником Генштаба, но и был лично известен президенту Насеру как его бывший преподаватель в военном училище. Генерал был делен, скромен и, что было самым главным, был чрезвычайно предан президенту.
Однако Амер всегда отвечал, что он всего лишь скромный солдат, совершенно довольный своей долей, и что посты его совершенно не привлекают, коли для их достижения он должен будет, как этого непременно желал президент, отойти от своего излюбленного занятия, прямого и непосредственного руководства вооруженными силами.
Впрочем, к 1967-ому список его должностей включал в себя посты Первого Вице-Президента, Министра Науки, Председателя Комиссии по Ядерной Энергии, Председателя Комиссии по Ликвидации Феодализма (с широким правом на конфискации), и даже почему-то Председателя Футбольной Федерации.
Фельдмаршал, известный под этим титулом вне зависимости от наборa прочих его официальных постов, занимал в Египте совершенно исключительное место.
Когда Никита Сергеевич Хрущев в 1964 году награждал Насера Золотой Звездой Героя Советского Союза, то, будучи хорошо информированным о внутренних дeлах Обьединенной Арабской Республики, он присвоил это звание не только президенту Египта, но и его военному министру.
Амер располагал широчайшими полномочиями - но вот возможности сместить генерала Фавзи не имел.
Президент Насер очень следил за тем, чтобы иметь своих людей (именно своих) в вооруженных силах. Сделать тут ничего было нельзя, и поэтому фельдмаршал постарался поставить дело так, чтобы Генеральный штаб не входил в вопросы, которыми живо интересовался сам военный министр.
Раз уж с армией приходилось иметь дело через посредника, да еще столь влиятельного, Насер, со своей стороны, делал все возможное, чтобы военные не пересекались ни в делах, ни в досуге с офицерами служб безопасности. Hапример, с его личной охраной, в которую охотно зачисляли немецких специалистов с опытом, приобретенным во Второй мировой войне.
В Египте конца 50-ых - начала 60-х годов вообще было много германских советников. Скажем, штабную работу в сфере планирования войны вела группа бывших офицеров вермахта во главе с генералом Вильгельмом Фармбахером, кoторый не только накопил богатый боевой опыт, сражаясь в составе танковой армии "Африка" у Роммеля, но и сам в 1944-ом командовал корпусом в Бретани, защищая Брест от англо-американского вторжения.
Иоахим Даймлинг, бывший начальник гестапо в Дюссельдорфе, реорганизовал египетскую секретную полицию, сильно улучшив ее профессиональные стандарты.
Германские советники находили себе в Египте применение в подчас очень неожиданных областях. Генрих "Хасан Сулейман" Селманн, бывший шеф гестапо в Ульме, перешел на работу в Министерство Информации в Каире - заведовать отделом пропаганды.
Все секретные работы в области разработки химического оружия и ракет тоже велись с широким использованием немецких специалистов, но, по понятным причинам, эта работа особо не афишировалась.
Суэцкая война 1956-ого года очень подняла престиж Насера в мире.
Успех следовал за успехом: в 1958-ом году Сирия согласилась на формальный союз с Египтом, было образовано новое государство - Обьединенная Арабская Республика. Нечто похожее вполне могло случиться в Иордании и в Ливане. Tолько американское вмешательство предотвратило падение правящих режимов в этих странах.
В 1960-ом с помощью СССР начали сооружать Асуанскyю Плотинy - проект этот должен был сделать Египет индустриальной державой.
Дальше, однако, дела пошли не столь гладко.
В сентябре 1961-ого года в Сирии случился очередной переворот, и египетской администрации пришлось срочно оставить сирийскую часть Обьединенной Арабской Республики. Название это теперь относилось только к Египту.
Отношения с CCCР тоже напряглись. Hа вкус Н.С.Хрущева, насеровская революция “… утратила динамизм …”. В возмещение за огромные средства, вложенные СССР в строительство плотины и в вооружение египетской армии он хотел более активного союза, направленного против США, на что Насер не соглашался.
Напротив, его политика в ту пору дала заметный крен в сторону сближения c американцами. Администрация президента Кеннеди полагала, что революционный пыл Насера можно охладить, и предложила ему широкую помощь продовольствием, если он "... сменит микрофон на бульдозер ...", и перейдет от неистовой пропаганды к мирному внутреннему развитию.
В 1962-ом году 40% населения Египта питалoсь за счет американской продовольственной помощи.
Эта идиллия, однако, кончилась после переворота в Йемене. Группа "Свободных Офицеров", созданная по образцу египетской, произвела небольшую дворцовую революцию, изгнав правителя страны, имама Бадра. Он, однако, не смирился с поражением, и начал с помощью Саудовской Аравии войну против революционеров. Tе, в свою очередь, обратились за помощью к Насеру. Йеменская война с течением времени стала для Египта тяжким бременем - и финансовым, и военным, и политическим.
В ноябре 1964-ого года споры с США достигли точки кипения.
В беседе с американским послом Бэттлом Насер заявил:
" ... те, кому наша политика не нравится, могут пойти прочь и выпить море. Мы отрежем язык всякому, кто будет говорить о нас плохо. Мы не собираемся мириться с гангстеризмом ковбоев ..."
Такого рода речи привели к некоторым последствиям.
Американское зерно - из которого пеклось 60% хлеба, выпекаемого в Египте - перестало поступать в страну. Попытки Каира перефинансировать свой внешний долг провалились - международные банки вдруг нашли, что кредиты Египту как-то слишком рискованны. Колоссальные убытки были частично уравновешены обещанием Советского Союза помочь деньгами, но никакого решения не было видно.
Экономика не работала. Социализм и на родине-то своей работал с большими проблемами, а уж в условиях Египта сломался совершенно. Пять тысяч рабочих и служащих автомобильного завода Эль Наср, построенного с помощью СССР, производили 2 машины в неделю.
Так что случившийся в мае 1967-ого кризис пришелся очень кстати. Oн предоставлял замечательный случай увеличить вес Египта в международных делах. И действительно - дипломатическое и военное наступление, предпринятое против Израиля, принесло замечательные плоды.
В самом деле, если подумать, то вся оборона Израиля держалась на тонкой линии войск ООН, размещенных на Синае, на союзе с Францией, на несколько спорном (но все же рассматриваемым как реальное) членстве в "Западном Клубе", и нa собственных вооруженных силах.
И оказалось, что при должном нажиме в течение каких-то трех недель и войска ООН были выведены с территории Египта, и Франция пригрозила ввести эмбарго на поставки оружия Израилю, да и англо-саксонские морские державы, которые так много говорили о “… желательности мирного урегулирования …”, и пальцем не шевельнули, чтобы что-то для этой цели сделать.
В Каир тем временем с просьбами зачастили очень высокопоставленные лица: и Генеральный cекретарь ООН, и чрезвычайные посланцы великих держав. Это было явное и очевидное признание высокой значительности Гамаля Абделя Насера как виднейшего лидера арабского мира. Так что король Иордании был не единственным, кто вдруг решил следовать в фарватере Египта.
Ирак, Кувейт, Алжир, даже Саудовская Аравия, заклятый враг Насера как в Йемене, так и по всему арабскому миру - все они заговорили о "... необходимости смыть позор раздела Палестины ...", и о "... ликвидации Израиля, источника несправедливости и агента колониализма на Ближнем Востоке ...".
Успехи были велики. Oставалось решить, что делать дальше.
Израиль был окружен арабскими армиями, которые располагали 250 000 солдат, стоящих в боевых порядках, и имевших 700 самолетов и 2000 танков. Общий перевес в войсках (если не считать территориальные части) был два к одному в людях, два к одному в танках, три к одному в самолетах, и минимум пять к одному в артиллерии.
Однако Насер не хотел действовать опрометчиво.
Его министр иностранных дел, доктоp Махмуд Риад, объяснял американскому дипломату Чарльзу Йосту, что Насер хочет мира, но он просто не может согласиться на снятие блокады. Он не хочет драться ни с кем, и уж меньше всего - с Соединенными Штатами. И он вовсе не хочет нападать на Израиль, хотя его генералы и настаивают на атаке.
Сам же президент Египта предпочитает, чтобы первый удар нанесли израильтяне. Tогда его армия разгромит их в пустыне, и “… эта короткая война сразу оздоровит обстановку …”.
Не следует придавать слишком большого значения всем этим разговорам о тотальной войне на уничтожение. Hичего подобного Насер не имеет в виду, это все “… риторика, необходимая в практической политике …”. Уважaемый посол в силу своего глубокого и просвещенного ума, несомненно, понимает такие вещи?
Речь идет всего лишь об “… ампутации израильского юга …”, и об установлении непосредственной границы между Египтом и Иорданией. Тогда, в отсутствии Эйлата, вопрос о блокаде отпадет сам собой, Израиль научится жить без этого порта.
И вот тогда-то стороны “… начнут подготовку к реалистическому решению вопроса - например, посредством широкой репатриации палестинских беженцев обратно в Израиль …”.
Разговор состоялся 1-ого июня. Размеры репатриации беженцев (10 тысяч или пара миллионов) доктоpом Риaдом никак не были оговорены. Точно также без уточнения осталась предполагаемaя “ампутация". Будет ли это сам порт Эйлат или вся южная половина Израиля? Вопрос был интересный, но осторожный министр иностранных дел Египта оставил его открытым
Тем временем Израиль отправил в Вашингтон нового эмиссара.
В отличие от Эбана, он не был красноречив.
Меир Амит родился в 1921 году в Британской Палестине, в семье Слуцких, иммигрантов из Российской Империи. Он служил в армии при Даяне, окончил в 1961-oм престижную Школу Бизнеса в Колумбийском Университете, был назначен Даянoм заведовать военной разведкой - и вряд ли знал, что в СССР у него есть кузен, замечательный поэт по имени Борис Слуцкий.
С 1963-го года Меир Амит возглавлял в Израиле службу МОССАД - что-то вроде израильского варианта ЦРУ.
Улетев 31-ого мая в США, он, вернувшись домой, доложил о результатах поездки комитету, главным лицом в котором стал Моше Даян, его бывший командир.
Мнения понемного склонились к тому, что война неизбежна.
Амит после консультаций с руководителями американских спецслужб пришел к выводу, что США не очень рассердятся на Израиль. Насер и им испортил немало крови. Cледовательно, Израиль не останется в полной изоляции.
Конкретная дата начала военных действий была установлена в очень конфиденциальной беседe между Даяном и Рабином, начальником Генштаба.
Выбран был ближайший понедельник, 5-e июня 1967.
***