Столовая была очень большая. В ней в два ряда стояли длинные столы на 10 человек и скамейки. На каждом столе стоял бачок с кашей, в большой тарелке посредине стола вместо хлеба лежали какие-то черные сухари. Еще на входе в столовую все обратили внимание на огромное меню на стене, на котором было написано большими буквами «Каша ячневая».
- Мы такой кашей свиней дома кормим.- послышалась чья-то реплика.
- Сдись! Раздатчики пищи, встать! Приступить к приему пищи!- усатый старший прапорщик, очень похожий на Розенбаума, отдал команду и ходил между рядами столов.
Незадолго до ужина была команда уничтожить за ужином все свои съестные припасы, которые привезли с собой из дома. На столы тут же посыпались пакеты с бабушкиными пирожками, кто-то резал остатки колбасы, даже банку варенья кто-то достал.
«Вот идиоты- подумалось Сашке- «Ну зачем было в такую даль тащить с собой какое-то варенье? Неужели не знали куда едут?»
Вид каши в бачке явно не способствовал аппетиту. Парень, который сидел напротив бачка, взял тяжеленный половник и попытался зачерпнуть им кашу. Половник с трудом проткнул с краю верхнюю корку каши и зачерпнул порцию. Каша дрожала в половнике, как желе. Наложив в соседнюю миску кашу, парень отложил в сторону половник и взял бачок обеими руками, перевернув его. Из перевернутого бачка каша даже и не думала вываливаться. Парень тряс бачок, но каша так и оставалась в нем. Тогда кто-то взял половник и постучал им сверху по бачку. С хлюпаньем из бачка на тарелку вывалилась каша, которая полностью сохранила форму бачка и дрожала на тарелке, абсолютно не желая рассыпаться или растекаться.
- Офигеть! Да пусть сами жрут такую кашу.- выкрикнул кто-то за столом.
Кашу почти никто не стал есть- решили обойтись остатками домашней еды и чаем. Следующим удивлением были сухари. На вид это были обычные сухари из черного хлеба. Откусить их было невозможно- они были как из железа. Надо было размачивать их в чае. Но когда Сашка попробовал этот сухарь, то по языку резко ударила сильная горечь. По выражению напротив сидящих физиономий стало ясно, что они чувствуют то же самое.
Прапорщик ехидно улыбался, наблюдая за этим:
- А вы думали на курорт приехали? Знакомьтесь- это спиртовой хлеб из НЗ!
Впоследствии, когда приходилось стоять в наряде по столовой, Сашка сам разгружал ящики с таким хлебом. На вид это были обычные зеленые ящики из-под боеприпасов, внутри сухари были упакованы в бумагу. Но на всю жизнь запомнилась этикетка «Хлеб спиртовой. Дата упаковки 1947 год». Это были обычные сухари из черно хлеба, но пропитанные спиртом- в таком виде они могут храниться 50 лет. На дворе был 1998 год и у сухарей подходил к окончанию срок годности. Не выбрасывать же- пусть люди кушают… Обычная ситуация для армии…
Все абитуриенты были разделены на 2 огромные роты. В общей сложности поступать приехало почти полторы тысячи человек. Из них наверно процентов 80 хотели поступить на факультеты ВДВ или морской пехоты. Но вся соль заключалась в том, что в ВДВ и морскую пехоту набирали всего по одному взводу- по 34 человека. Ну и 250 человек в наземную артиллерию. Но пока все находились в абсолютно одинаковых условиях. Вечером абитуриентам Сашкиной роты представили командира. Это был капитан Зарин, высокий и крепкий мужчина, очень уверенный и спокойный, с пшеничного цвета усами и огромнейшим размером ладоней и обуви. Зарин в свое время тоже окончил это училище, служил в войсках, воевал в Первую чеченскую, был награжден. Сейчас его перевели на командирскую должность в родное училище- передавать боевой опыт курсантам- будущим офицерам. Для Сашки он тогда показался богом. Это же был первый офицер- десантник, с которым он общается и который что-то объясняет ему. Сашка очень хотел стать таким же и с каким-то трепетом наблюдал за ним, жадно впитывая каждое его слово. Капитан Зарин медленно и спокойно ходил вдоль строя и также спокойно объяснял, что от этого строя в конце концов останется маленькая безобразная кучка, которой суждено будет быть зачисленным для обучения и что из этой кучки он будет делать людей. Больше всего напрягли Сашку его слова о том, чтоб никто не тешил себя надеждой попасть в взвод ВДВ, мол там отбор особый будет. «Но ведь кто-то же туда поступит все равно. Значит реально. Значит, все равно поступлю»- подумалось Сашке в тот момент.
Утром начался дождь, забарабанив тяжелыми каплями по брезенту палатки. Сашка проснулся от этого звука. Было холодно. Кто-то храпел в дальнем углу палатки, кто-то, как и Сашка, проснулся и протирал глаза.
- Рота, подъем! Выходи строиться на зарядку! Форма одежды номер раз!- прокричал дневальный снаружи.
Сашка знал, что форма одежды номер один- это в трусах. Но все почему- то стали напяливать спортивные штаны и футболки и в таком виде посыпались на улицу из палаток. Ему ничего не оставалось, как тоже одеться, выскочить и встать в строй.
На линейке уже прохаживался капитан Зарин- он был одет в камуфляжные штаны, берцы и десантную тельняшку. Дождь поливал вовсю, но Зарин как будто бы не замечал этого дождя и ходил невозмутимо туда- сюда.
- Ну живее, тараканы беременные!- крикнул он, поторапливая абитуриентов.
Все построились и стояли под дождем втянув головы и ежась от холода. Учебный центр был окутан утренним туманом от реки, в нос бил приятный запах сосновой смолы. На всю жизнь запах соснового леса Сашка запомнил именно там.
- Запомните на всю жизнь- форма одежды номер один- это трусы!- внезапно крикнул Зарин. – Бегом марш переодеваться! Время пошло!
Строй мгновенно рассыпался, все в спешке снимали одежду и бросали ее в палатках и вновь выбегали в строй уже в трусах.
- Тааак… Я что, на языке папуасов что ли изъясняюсь? Я же сказал- форма одежды номер один- это трусы! А ну, бегом марш переодеваться!
Никто не понял сначала, что требует командир роты, ведь все итак стояли в трусах. В строю воцарило замешательство. Спустя несколько секунд Зарин крикнул:
- В трусах- значит в одних трусах! Снять обувь, быстро!
И опять все забегали, швыряя обувь в палатки и становясь в строй уже босыми.
-Вот так то лучше… Рота! Нале-во! За мной, бегом марш!
И капитан как заправская скаковая лошадь огромными шажищами побежал впереди строя. Толпа абитуриентов, словно тупое стадо, побежала вслед за ним. Грунт в Сельцах был преимущественно песчаным, поэтому бежать по такой дороге босиком было нормально. Рота пробежала вдоль всего учебного центра к воротам, затем выбежала через них и по лесной дороге побежала в сторону реки. Спустя метров 500 на дороге стали появляться упавшие сосновые шишки и бежать по ним было очень больно. То тут, то там слышались чертыхания и мат. Но самое тяжелое было впереди. Как только закончился лес, Зарин вывел роту на свежевыкошенный луг и дальше уже бежать предстояло по этой скошенной траве. Мат в строю усилился, у многих на ногах появилась кровь. Оставшиеся короткие и крепкие стебельки травы, словно щетина, врезались в подошвы ног и до крои резали кожу. Зарин бежал как машина, даже дыхание его казалось не сбилось совсем. Темп был очень быстрым и все «стадо» сильно растянулось. В то утро они пробежали всего 5 километров, но эта зарядка под дождем босиком отсеяла около половины абитуриентов…
На передней линейке под грибком висела как колокол стрелянная гильза от снаряда. Это был позорный колокол, в который заставляли бить тех, кто не выдержал и решил уехать домой. Звон колокола тот день не утихал наверное минут 30. Офицеры презрительно смотрели на тех, кто сломался. Сломавшиеся в свою очередь радовали оставшихся тем, что уезжая, они добавляют шансов им на поступление.
- Ну, что, бей в колокол, чего стоишь!- худой длинный парень с грустным и виноватым лицом ударил в гильзу и пошел собирать вещи.
- Следующий!- орали офицеры.
- Да в гробу я видел ваше училище!- выпалил парень с наглой физиономией и ударил в гильзу.
- Следующий!...
***
Так тянулись долгие дни «абитуры». Ежедневные зарядки в трусах и босиком, несносная еда в столовой, после обеда самоподготовка к вступительным экзаменам. На второй и третий день была строгая медкомиссия, которая отсеяла очень много народа, а кого-то просто забраковала для ВДВ, приговорив его поступать только в «наземку». Строй абитуриентов каждое утро становился все меньше и меньше. Начались вступительные экзамены. Физика, математика, русский язык. И опять строй уменьшался и уменьшался, превращаясь в пророченную капитаном Зариным кучку.
Однажды Сашка стоял в наряде дневальным по лагерю. Ночью офицеры отмечали чей-то день рождения- пили, громко разговаривали, играли на гитаре песни, которые Сашка хорошо знал. А на утро к Сашке подошел капитан Зарин и очень спокойно так, совсем не по военному, попросил:
- Мы там посидели. Пока на занятиях будем, ты помой пожалуйста посуду. Ладно? Дежурному скажешь, что я попросил.
- Так точно!- ответил Сашка сделав огромными глаза.
Не очень то и хотелось Сашке стоять тупо под грибком. Лучше уж посуду помыть, да заодно заглянуть в офицерский домик- интересно что там внутри. Сказав дежурному, что командир поставил ему отдельную задачу, Сашка зашел в пустой офицерский домик. На столе стояла грязная посуда- несколько тарелок, вилки, ножи. В нос ударил своеобразный военный запах. Его нельзя описать. Тот, кто был в казарме, сможет сразу понять, что это за запах такой. Это смесь запаха ваксы, нового чистого ХБ, кожи от портупеи, чего то еще неописуемого. На кровати лежала гитара- Сашка взял ее и сел на кровать. На обратной стороне гитары была нарисована огромная эмблема ВДВ и подписано «Энгеной. Июнь 1995» Сашка сразу понял, что гитара была в Чечне. Он попробовал несколько простых аккордов, но тут же понял, что гитара расстроена и положил ее обратно на кровать. На стуле висел камуфляж с десантными эмблемами в петлицах. Сашка заворожено потрогал их. Как же он хотел, чтоб у него на камуфляже красовались такие же эмблемы… Для него вопрос был решенным- или в ВДВ или никуда.