Очередное событие всемирно-исторического значения взволновало демократическую общественность страны – наш город посетил широко известный на западе писатель-диссидент, Соломон Абрамович Колдыряев-Ковыряев. Встретился и побеседовал с ним представитель редакции, Авдей Пустомелин. По многочисленным просьбам мы публикуем это интервью с небольшими сокращениями.
А.П.: Господин Колдыряев, или может правильнее Ковыряев, расскажите нашим читателям, как Вы, истинно русский человек, вдруг очутились на Западе?
– Да, я действительно русский, из донских казаков. Ещё моему деду, бежавшему от ненасытных кредиторов из Житомира, было разрешено жить вблизи казачьей столицы – Новочеркасска. А на Запад я попал не по своей воле, после того, как бросил школу. Но сперва пришлось поработать на скотобазе, художником.
А.П: Очень интересно, художник на скотобазе! Не могли бы Вы рассказать об этом подробнее?
– В мои обязанности входила покраска ограды в защитный цвет на случай агрессии со стороны возможного противника. В общем, работа интересная, творческая.
А.П.: Что же случилось потом?
– Директор от моих способностей пришёл в восторг и приказал к приезду какой-то комиссии изобразить на заборе голову лучшего хряка-производителя.
А.П.: Интересно, не сохранилось ли Ваше бессмертное творение до наших дней?
– Увы, нет. Руководитель примчавшейся комиссии, увидев нарисованное, заявил, что на портрете не хватает государственных наград, очень расстроился и устроил большой скандал после протрезвления. Пришлось всё замазать извёсткой.
А.П.: За это Вас незаслуженно осудили?
– Да нет же, осуждён я был раньше и вполне заслуженно, но начальство, чтобы замять свою промашку, решило послать меня подальше. Пришлось лететь в Канаду для приёма и сопровождения закупленных у них бычков. Я, конечно, намёк понял и попросил там политического убежища.
А.П.: Ах, как интересно! И Вы там сразу стали знаменитым художником?
– Нет, я стал крупным писателем, правда, чисто случайно. Оказалось, какой-то американец использует вместо псевдонима мою фамилию! Пройти мимо столь оскорбительной акции было невозможно, пришлось подать на него в суд, однако вскоре мы договорились. Он не отказался от псевдонима, но согласился платить за него приличную сумму.
А.П.: Простите за нескромный вопрос. Фамилия у Вас довольно сложная для понимания, он использовал её полностью или по частям?
– Сначала он назвался Петровым, а потом поменял на Иванова, да разве это имеет какое-то значение? Дело ведь в принципе.
А.П.: Очень показательный поворот событий! И много Вам удалось опубликовать таким способом?
– Вполне достаточно, чтобы вести достойную жизнь. Первое время он даже присылал мне переводы написанного на русский язык, но потом перестал, всё равно у меня времени не хватало на просмотр этой белиберды.
А.П.: Прожив почти двадцать лет на Западе, Вы, конечно, свободно владеете иностранным языком, интересно, каким?
– Ну, что Вы, совсем наоборот! Я и по-русски то с трудом объясняюсь, а иностранный для меня – тёмный лес. Университетов мы, как говорится, не кончали, но нужные дипломы я, конечно, уже купил. Так что образование у меня самое высшее, вполне законное и достаточное.
А.П.: Понятно. У Вас в руках книжка, наверное, новое произведение?
– Кажется, да. Правда, без перевода о чём оно и как называется, сказать трудно, но автор, без сомнения, я.
А.П.: Скажите, не собираетесь ли Вы вернуться сюда, ведь у нас произошли большие изменения?
– Нет! Нет! Нет! Таких мыслей у меня и близко не было, почему Вы так решили?
А.П.: А что бы Вы хотели передать в заключение нашим читателям?
– Читателям желаю в заключении жить также свободно и счастливо, как я живу на Западе.
А.П.: Благодарю за содержательное интервью, и в знак глубокого уважения разрешите вручить Вам от группы почитателей небольшой сувенир в виде негритянского фаллоса с лампочкой внутри. Пусть этот скромный подарок постоянно напоминает о коротком пребывании в родных местах.