IV. 2. Поистине замечательный человек

 
    Пример такого служения  - пламенные памфлеты Лунина (письма к сестре Е.С.Уваровой), "филиппики", как называл их  М.Фонвизин. Декабрист обличал самодержавную Россию. Клеймил "посредственностей, стоящих во главе управления", "ложь и лесть" официальной печати и т.п.  Стремился  "дразнить медведя (царя и  жандармов) в берлоге его", понимая, что "бич сарказма так же сечет, как и топор палача".  Через 20 лет их опубликовал Герцен в «Полярной звезде».

    Михаил Сергеевич Лунин, подполковник лейб-гвардии Гродненского гусарского полка,  был настоящим русским богатырем (поднимал девять пудов одной рукой и почти в шестидесятилетнем возрасте купался в проруби). Человек несгибаемой силы воли и исключительной отваги: участвовал почти во всех крупных сражениях 1812-1814 гг. и во взятии Парижа.  Награжден золотой шпагой с надписью «За храбрость». Отличаясь исключительной честностью и выдающейся храбростью, Лунин  «дерзкими выходками» заслужил нелюбовь начальства. Защищая честь полка, осмелился вызвать на дуэль самого великого князя Константина Павловича. Был уволен со службы. Жил в Париже, где  встречался и «спорил» с Сен-Симоном, на которого произвел столь сильное впечатление, что известный французский социалист-утопист даже намеревался через Лунина распространять  свои идеи  в России. «Поистине замечательный человек», - говорил о нем Пушкин еще до восстания декабристов. А французский писатель  и друг Ипполит Оже вспоминал: «Способности его блестящи и разнообразны: он был поэт и музыкант, и в то же время реформатор, политэконом, государственный человек, изучивший социальные вопросы, знакомый со всеми истинами, со всеми заблуждениями». Михаил Сергеевич не только владел польским языком в совершенстве (как и многими  другими), но и писал стихи на этом языке. Сам Мицкевич  отнесся  к ним благосклонно.

    Наблюдения и размышления над жизнью, серьезные книги (даже в Сибири имел уникальную библиотеку, собирать которую помогала сестра Екатерина Сергеевна Уварова, присылая латинских, греческих и французских авторов), знакомства с интересными людьми сделали его убежденным революционером, самостоятельной  крупнейшей политической фигурой того времени. Лунин – единственный дворянский революционер, который состоял во всех тайных обществах и первым из декабристов предложил в качестве революционной меры уничтожение царя: «партия в масках» должна была ночью на Царскосельской дороге подстеречь Александра I и его свиту и поразить кинжалами.  Впоследствии Пестель,  задумав создать специальную группу цареубийц, предполагал «поручить  ее Лунину».

   В начале 1822 г. Лунин переезжает в Варшаву и вновь возвращается на военную службу, становится адъютантом наместника царя в Польше великого князя Константина Павловича, у которого и состоял на службе до ареста - в апреле 1826 г.

   После разгрома восстания 14 декабря 1825 г. в ходе расследования прозвучало  имя Лунина как одного из  активных членов.  Великий князь Константин знал, что Лунин причастен  к делам Тайного общества, но относился к нему с большим доверием и уважением.  Вручая заранее приготовленный заграничный паспорт, предложил бежать.
   
  - Бежать за границу, избегая той участи, которой подвергнутся товарищи, было бы малодушием. Я разделял с товарищами их убеждения, разделю и наказание.
В Варшаву из Петербурга прибыл фельдъегерь. Михаила Сергеевича арестовали (последним из декабристов) и доставили  в Главный штаб. В тот же день «Лунина высочайше повелено отправить  в крепость немедленно». В конце августа 1826 г. его  отправили в крепость Свеаборг, затем перевели  в Выборгскую тюрьму. 11 апреля  1828 г.  доставили  в Читинский острог и позже - в тюрьму Петровского завода. В 1835 году Михаил Сергеевич поселился  в Урике, где жили и Волконские.
Уже в отзывах близко знавших людей  Лунин представал как человек совершенно исключительный, выдающийся. М.Н.Волконская вспоминала: «Это был человек твердой воли, замечательного ума, всегда веселый и бесконечно добрый».

   Михаила Сергеевича уважали крестьяне, с которыми  он завел в ссылке большую дружбу и даже бывал третейским судьей в  ссорах и недоразумениях.
На нем лежал отпечаток «байроновского трагизма»: бурное стремление к сильным впечатлениям, к борьбе, к подвигам.  Некоторые психологические черты Лунина  Достоевский отразил в образе Ставрогина  в «Бесах».

   В сибирских письмах Лунин разворачивает целую программу, «чтобы обозначить органические вопросы быта общественного, которые разрешать необходимо». Уже первые послания обращают на себя внимание жандармов. Ему запрещают официальную переписку.  Он находит другие пути, отправляя письма с оказией. «Тело мое испытывает в Сибири холод и лишения, но мой дух, свободный от жалких уз, странствует… Всюду я нахожу Истину и всюду счастье».

   В Иркутске сложился кружок переписчиков и распространителей политических писем  и произведений Лунина. Однажды копию с рукописи Лунина «Взгляд на Русское тайное общество» увидел чиновник особых поручений, служивший при иркутском губернаторе, провокатор и карьерист. Заполучив ее якобы  для прочтения, снял копию и вместе с доносом переслал Бенкендорфу. Это послужило поводом к вторичному аресту  Лунина в марте 1841 года. Из Урика его увезли и заключили  в Акатуевский тюремный замок при Нерчинских заводах – одно из самых гибельных мест царской каторги, («не землю, а некое подобие ада» – по словам В.А.Чивилихина). Туда ссылали самых «безнадежных» и «неисправимых» преступников и мало кто  возвращался в мир. Изолировали от общества и  строжайше запретили переписку.

   В Акатуе Лунин прожил четыре года – в сырой и темной камере,  лишенный книг и возможности писать. Он мужественно переносил лишения и писал М.Н.Волконской: «Я погружен во мрак, лишен воздуха, пространства и пищи, окружен разбойниками, убийцами и фальшивомонетчиками. Мое единственное развлечение заключается в присутствии при наказании кнутом во дворе тюрьмы. Перед лицом этого драматического действия, рассчитанного на то, чтобы сократить мои дни, здоровье мое находится в поразительном состоянии, и  силы мои далеко не убывают, и, наоборот, кажется, увеличиваются… Все это совершенно убедило меня в том, что можно быть счастливым во всех жизненных положениях и что  в этом мире несчастны только дураки и глупцы».

   3 декабря 1845 года   Михаил Сергеевич скоропостижно и загадочно умер – от апоплексического удара. В Сибири долго ходили слухи, что его убили. Отбывавший вместе с ним ссылку в Акатуе поляк В.Чаплинский утверждал, что его задушили по приказу из Петербурга. Современные исследователи также считают это политическим убийством.