Особенная встреча

Юлия Грушевская
Рассказ номинирован на соискание литературной премии "Наследие-2015".


Есть одна поразительная особенность у некоторых вещей: кажется, живут они своей, собственной жизнью и не мы владеем ими, а они нами. Причем, если в этом нелестном для нас союзе наступает некий разлад, особенные вещи могут и не простить - и тогда жди разлуку. И абсолютно неважно, книга ли это, купленная на уличном лотке возле вокзала, или же передаваемая в вашем роду старинная брошь - особенной вещью может стать все, что угодно.
Такая вещь есть и у меня. Попалась она мне совершенно случайно.
Или не случайно?

В тот жаркий июльский день выпала мне неприятная необходимость окучивать картошку. Огород у нас знатный, и землю вспахать, посадить петровскую наследницу, окучить и собрать урожай - тут целая наука, поэтому в семье у нас то по очереди, то все вместе становятся научными сотрудниками.
Вышло так, что на поле была я одна, боролась с усталостью, жарой и мошкой, и  именно в тот не располагающий на находку сокровищ момент моя проворная тяпка вместе с землей выловила и нечто интересное. Старинную монету.
В том, что монета старинная, сомневаться не пришлось. Уже дома я очистила её и рассмотрела. Медная, потертая годами и землей, в руку она легла мне удивительно легко и даже с каким-то комфортом. По весу - грамм двадцать, не больше. В диаметре сантиметра три.

На одной стороне красовался замысловатый вензель "Е" с римской цифрой "II", окруженный ветвями и увенчанный короной Императрицы. На другой - всем известный Георгий Победоносец, пронзающий копьем змия. Отчеканили монету в то далекое время - а было это двести с лишним лет назад - криво, да и сама она на вид оказалась очень уж неказиста: неровная, затертая, номиналом всего-навсего в две копейки. Словом, не чета современным красавицам.

Позвонила я своему знакомому, нумизмату-любителю. Он монету оглядел со всех сторон, в интернете что-то поискал и развел руками: увы, монета эта редкой и исключительной не считалась, много за неё не выручить, но для его коллекции она пригодилась бы.
Я была не против, только вот незадача: монета из рук выскользнула и под шкаф закатилась. Я уже за фонариком и шваброй побежала, как тут знакомому позвонили и ему пришлось уехать по срочным делам.
- За монетой завтра заеду, - кинул он напоследок.
Беглянку я все же извлекла из темной пещеры, покрутила в руках, и вдруг мне подумалось, что больше двух столетий она пролежала в земле и стала свидетельницей стольких событий! Интересно, кто её потерял?
Монету я положила на прикроватную тумбу и напрочь о ней забыла.

И в ту же ночь снится мне дивный сон! Как будто двести лет назад не было еще нашего поселка, а на том месте, где мы живем, раньше лес жил. И вижу я, как деревья колышутся на ветру, высокие, еще не покоренные; слышу кукушку и шелест травы, еще не стоптанной; запах одуванчиков и ромашек ловлю, осмелившихся на полянке прижиться, несмотря на суровый переменчивый климат. Меж стволов невдалеке река блестит, и тихо повсюду.

Тут со стороны речки мужик идет. На вид совсем безобидный, хиленький, нескладный, с куцею бородкою. Одет по-простому: в перепачканную грязью рубаху навыпуск, заплатанные портки, старые сапоги с высокими голенищами, видно, с чужой ноги. Подпоясан обычной бечевкою, на плече сеть рыбацкая да холщовая котомка, в руках мешочек с уловом.

Чувствую я во сне, что печален мужик. Не везет ему сегодня. Все утро до полудня рыбачил, маковую росинку в рот не брал. Устал сильно, то тут, то там заболит - годы и бедность уж берут свое. И рыба в сеть не идет, не хочет, проклятущая. А семья у мужика большая, семь ртов, да еще у Маньки, младшей доченьки, праздник. Три года ей исполнилось. Негоже в такой день с пустыми животами сидеть.

Вот и печалился рыбак. На поляну присел, достал из котомки кусок хлеба, пожевал, запил водой. Потом извлек со дна котомки маленький мешочек с монетами. Бережно пересчитал - и потеплело у него на душе. Улов пусть и скудный, зато есть пять копеек Маньке на подарок. Купит он ей леденец, когда сил наберется на обратный путь.

Засунул мужик себе монетки в карман, немного отдохнул и стал собираться.
Вдруг услышал он топот копыт - и на поляну выскочила, нетерпеливо вздымаясь, взбудораженная лошадь. Всадник попытался утихомирить строптивицу, да все без толку. Лошадь нервно подпрыгнула, сбросила с себя ношу и понеслась дальше в лес, ломая ветки. Вскоре шум от её бегства стих. С того места, куда упал всадник, раздался стон.

Только тут мужик опомнился. Бросился к страннику. Тот держался за голову, видно, ушибся, но сознание не потерял.
- Господин, живы ли? - взволнованно спросил мужик и помог подняться.
- Жив. И ничего не сломал, - голос был низким, говор нездешним, но странник точно был русским. Не мог басурман  так чисто на чужом языке говорить.
- Что ж вы, окаянный, в такой глуши и на лошади! - покачал головой мужик. - Здесь в болото угодить - дело нехитрое! Сами-то выберетесь, пока лошадка ваша топнуть будет, а ей-то одна дорога! Жалко!
- Понесла, испугалась чего-то, - странник присел на поляну, принялся стряхивать с одежды грязь.

Чудной незнакомец, подумалось мужику. Вроде из господ, да стати нет. В костюме городском, и камзол, нитями расшитый, и кафтан с костяными пуговицами - да будто с чужого плеча. Плащ пыльный, грязный, лицо путника загорелое, небритое. Пряжка на левом башмаке затерялась, на подошве слой засохшей глины.  Стало быть, не первый день путь держит. Взгляд голодный - вон как на кусок хлеба глядит. Чудной.
- Вы, господин, отведайте хлеба, - сказал рыбак. - А я пока вашу лошадку приведу. Нельзя её в лесу бросать: утопнет иль медведь разорвет. Я по следам её пойду, свистом приманю. А вы отдохните пока.
Странник помрачнел вдруг, но ничего не сказал, взялся за хлеб.

Мужик тем временем лошадку пошел искать. Недалеко она убежала, паслась рядом в чаще, беззаботная, не подозревая о таящихся в лесу опасностях. Мужик набрасываться на неё не стал. Присел поодаль, посвистел, ягоды в ладони собрал и лошадку поманил. Недолго думала та гулять одна - скоро и подошла.
- Эх ты, - гладил он её по гриве. - Дурёха ты, дурёха! Вон и ножка у тебя поранена, дай перевяжу.

Оказав животному помощь, мужик повел её обратно к хозяину. И стал думу думать, что же в такой глуши кому-то понадобилось.
Не охотник, не рыбак этот странный человек. Ни снастей, ни дичи с собой нет. Что господин - это по одежде, по речи видно, но господин какой-то неправильный. Те обыкновенно важны, говорят свысока, по лесным чащобам не путешествуют, костюмы пыльные не по размеру не носят. Даже барский поверенный на этой земле - и тот важничал непомерно, словно царь-батюшка. "Ассустентами" себя окружал, крестьян по записи принимал, всякого прохожего челядью называл. А тут вроде и господин, да не такой как все и не к месту совсем попался. Торопится куда, взгляд волчий...

Чем больше думал мужик, пока шел обратно, тем мрачнее становился. Вспомнил он, что крестьяне в деревне поговаривали, о чем предупреждали - и совсем нехорошо ему стало. Шаг замедлил, постоял, подумал. Покачал головой, вздохнул горько да зашагал дальше.

Странник уже откушал, одежду от грязи отчистил и ждал с тяжелым взглядом возвращения случайного помощника.
Рыбак молча поводья передал и тут заметил под плащом у господина странный предмет, который только у заезжих драгунов видал. Палашом назывался. У здешних прохвостов отродясь такого не было. И все, страх сковал мужика, он даже невольно перекрестился.

Путник проследил за взглядом рыбака и покачал головой.
- Догадался, кто я, - недобрым тоном сказал он.
- Догадался, - промямлил мужик, не зная, что ему теперь делать: то ли бежать, да не успеет, то ли звать на помощь, да не кого, то ли бороться, да ни умений, ни сил не было. А, может, отдаться на милость судьбы?
Выбрал последнее.
- И кто же, по-твоему?
- Тут в верстах десяти селенье есть одно, ссыльнокаторжных там держат за грехи темные перед Богом и Царицей-матушкой нашей. Кажись, пропал оттудова кто-то. Его солдаты искали, всю деревню нашу вверх дном перевернули. Грозились  наказать, кто сдуру поможет. Вещали, что убивец это и грешник страшный. Поли-ти-ческий.
- Хороший ты человек. А хорошим людям лучше не попадаться беглецам на пути. Чего ж ты не убежал, старый дурак? Зачем вернулся?
- Жалко лошадку, - вздохнул мужик.
- Взял бы с собой.
- Грешно чужое брать. Да и вы, господин, ничего плохого мне не сделали. Грешно и человека в лесу без лошади оставлять, заплутаете же быстро.  Разве смогу я потом людям честным в глаза смотреть?

Беглец натянул на голову перепачканную в земле треуголку. Посмотрел на небо.
- Дурак ты. Оттого и добрый. Гонятся за мной. Прятался я, след скрывал. Нельзя мне возвращаться, нельзя! А ты и лошадь мою видел, и одежду. Все расскажешь ведь как на духу!
- Расскажу, врать не буду, - совсем уж жалко протянул тот, понурив голову и шмыгнув носом.
Тут рука беглеца потянулась к палашу, сжала рукоять. Но потом безвольно упала.
- Жалко мне тебя. На отца моего похож, такой же добрый...

Путник какое-то время молчал. Потом хмуро сказал:
- Была у меня в юности одна дурная привычка, европейская. Монетку бросал, ежели не знал, что делать. Провидение за меня решало. Пусть и тут решит. Дай монетку. Знаю, что есть.  Слышал лязг в твоем кармане. Дай одну.
Мужик замялся. Но делать нечего, вытащил монетку и передал беглецу.
Тот покрутил её в руке.
- Коли Георгий выпадет, счастлив будешь. Ну а коли Екатерина...Не пеняй, мужик.
- Монетку только не забирайте с собой, коли Екатерина, матушка наша, выпадет, - взволнованно проговорил мужик. - Найдут меня, так, может, монетки женушке передадут. А та Маньке леденец купит - обещал я дочурке.

Смолк мужик и голову еще ниже опустил. Путник хотел уж монетку подкинуть, да посмотрел на неё, неказистую, криво отчеканенную, и дрогнула у него рука.
- Хороший ты, - выдохнул он, смирившись. - Мало таких осталось на земле. Живи дальше и Маньке своей сам леденец купи. И солдатам про меня все расскажи, когда искать будут, не таи. Не нужен мне еще один грех на душу - и так черна она. А этот грех не простит мне Господь, не простит... Прощай, мужик!
Беглец на лошадь взобрался, крепче поводья натянул и со словами "держи свою монету!" был таков.

Рыбак монету-то поймал, да с волненья в руках не удержал и выронил. Упала она в грязь, и сколько ни искал, все толка нет. Как сквозь землю провалилась.
- Охохо, - покачал рыбак головой. - Ну да ладно, пущай свободная будет. Спасибо тебе, монетка. Жив остался. А Манька, добрая душа, меня простит...

На этом месте я проснулась.
Вот так сон! Какой странный! Словно и не сон вовсе, а чье-то воспоминание! Неужели мне монетка свою историю рассказала? Я ведь накануне об этом и думала.
Я взяла монету, в ладонь положила. И почудилось мне, что не случайно она ко мне в руки попалась. Выбрала зачем-то.

Наутро я позвонила своему знакомому и сообщила, что монету из-под шкафа извлекла, но отдавать передумала.
- С чего бы вдруг? - удивился он.
- Не хочет она к тебе. Не зря ведь за шкаф закатилась.
- Ну и ну. О куске метала говоришь.

Объяснишь тут ему. Он и мой сон всего лишь сном назовет. Правильный монетка выбор сделала: он её куском метала величает, а я её беречь буду.
С тех пор она моим талисманом стала. И в жизни у меня с того дня все налаживаться стало, что еще не налажено было.

А однажды потеряла я её случайно. Сколько ни искала - все без результата. Тут мне мужик из сна вспомнился, и решила я, что, если монетка захочет, сама найдется. Трех дней не прошло, как нашлась! Причем там нашлась, куда я лично раза три заглядывала!
Вот и думай тут, то ли плохо искала, то ли мистика!

Зачастую гляжу я на свой талисман и спрашиваю себя, а что через двести-триста лет будет? Кому она достанется, кого в хранители выберет? И расскажет ли она через тьму столетий, когда уже и правнуков-то моих не будет, эту историю?