Глава 15
Рейнольф лежал в своей клетке, отвернувшись от кровати Александры. Он не спал, вспоминая прошедший вечер в покоях госпожи Эннабель, где ему пришлось пережить весьма неприятные моменты.
Когда маркиза уговаривала царицу наказать зарвавшегося раба, Рейнольф уже подумал, что ему сегодня точно не избежать порки. Перспектива лежать перед этими девицами со спущенными штанами, да еще терпеть издевательства, в планы шургарта никак не входила. Он надеялся быстро умереть от удара магии, а не становиться игрушкой госпожи и ее подруг. Над ним потешались и это бесило, хотелось вскочить и выйти из комнаты или хотя бы отвернуться к стене носом и чтобы его оставили уже в покое.
А еще эти раздражающие лобзания наложника маркизы, который буквально прирос к ножкам царицы и не отлипал от них долгое время. Странным образом это злило стороннего наблюдателя, которому по статусу было положено смотреть в пол, а не пялиться на госпожу. Нет, он конечно же не ревновал, он убедил себя в этом. И совершенно не хотел занять место наложника у ножек Александры, этого еще не хватало… Но почему-то в душе вскипала ярость и глаза застилала пелена гнева, Рейнольф еле сдерживал себя, чтобы не броситься на парня и не наподдать ему хорошенько. Хотя шургарт прекрасно понимал, что тогда уж ему точно не избежать наказания. У него ведь нет никакого права на возмущение или гнев, его хозяйка вольна развлекаться как и с кем хочет, а ему лишь отводилась роль раба, застывшего в позе ожидания, бесправного и даже бессловесного.
Вечеринка стала и вовсе невыносимой, когда в гости к кузине императрицы зашла Розалия сол Гофрей, которая притащила с собой еще пару девушек статусом пониже. Рейнольф не знал их по именам, но видел пару раз на приемах, когда его мать еще была наместницей. Они тоненько хихикали над шутками маркизы и заискивали перед всеми, но после пары коктейлей расслабились, стали поглядывать с игривым интересом на наложника, который наконец-то оторвался от прелестных ножек царицы и теперь прислуживал гостьям своей госпожи. И конечно же, к неудовольствию шургарта, сам он тоже вызывал неприкрытый интерес у всех присутствующих в комнате женщин, ну может быть за исключением его собственной хозяйки.
Девушки веселились и смеялись, начали играть в карты, но Александра, сыграв одну партию, отказалась, сказала что не очень любит азартные игры. Беседы как-то сами собой сошли на нет, все тихо попивали коктейли и чувствовали себя несколько неловко. И тут Эннабель решила немного разрядить обстановку.
– Розалия, милочка… – Обратилась она к наследнице клана Гофрей. – Вы же были знакомы с шутом нашей царицы раньше, говорят, что в детстве он был просто невыносимым ребенком, капризным и неуправляемым?
– О да, так и есть! – Розалия мгновенно и с радостью подхватила предложенную тему. – Этот мальчишка, которого кстати пророчили в гарем к моей старшей кузине, показывал чудеса невоспитанности. Когда графине, его матери советовали обуздать своего отпрыска, она лишь рукой махала, мол, бесполезно. Многие наши знакомые отдали своих сыновей в закрытые интернаты с самыми жесткими условиями обучения сразу после знакомства с этим несносным Рейнольфом. Представляете, однажды на приеме, думаю, тогда ему было лет семь или около того, он взял и описал платье госпожи баронессы, владелицы золотых приисков одной из доминерий Ледогоры.
– Вот это скандал так скандал!
Девушки засмеялись в голос, оглянувшись на зардевшегося раба, все так же покорно стоящего у стены в позе ожидания.
Рейнольф закрыл лицо руками и сжался в своей клетке, со стыдом вспоминая все то, что рассказывала про него Розалия. Хотя, что она могла знать про тот случай? Она сама тогда была еще слишком мала, а историю эту слышала, наверное, от своей матери.
Ему было всего шесть, его впервые допустили в торжественный зал для приемов, чем мальчик очень гордился. Он важно расхаживал среди гостей, выслушивая комплименты, направленные к графине, которая недавно стала кандидаткой в наместницы Ледогоры. Все вокруг казались доброжелательными и счастливыми. Привлеченный оживленным разговором дам в броских нарядных платьях, маленький отпрыск семьи Легордов подошел к ним и весь мир, который только что был расцвечен яркими красками вмиг сделался черным. Малыш услышал, как баронесса насмехалась за глаза над его матерью, беспардонно и вульгарно. Думая что ее никто не слышит кроме подружек, дама отпускала нелестные комментарии по случаю неудачного банкета, безвкусного наряда госпожи и в целом ее фигуры, а так же бестолковых слуг и плохого обслуживания гостей. Это были несправедливые и жестокие обвинения. Похоже провинциалка, впервые попавшая в такое великолепное общество, элементарно завидовала хозяйке приема, а еще хотела таким способом самоутвердиться и покрасоваться перед подругами, бахвалясь своей значимостью и связями. Но что мог сделать маленький мальчик, оскорбившийся за свою маму и не умевший еще обуздывать своих эмоций?
Его за этот проступок наказали очень сильно, пороли на конюшне так, что он охрип от крика, потом заставили на коленях просить прощение у баронессы, а когда он отказался, мать отхлестала его со всей силы по щекам и приказала запереть на трое суток в холодном подвале, посадив на хлеб и воду. Да еще и пригрозила, что после заключения, если он не смирит гордыню, его ожидает более жестокое наказание. После всех этих мук мальчик сдался, он покорно встал на колени перед баронессой, умоляя ее о прощении. И хотя был милостиво прощен, сама графиня Легорд долго еще злилась на своего сына, даже когда узнала причину его поступка, все равно продолжала наказывать своим молчанием и полным игнорированием целую неделю. И конечно же больше маленького Рейнольфа на приемы и даже к общей трапезе не допускали. Когда собирались гости, провинившегося мальчика запирали в темной коморке для наказаний личных слуг, где ему надлежало думать о своем неподобающем поведении и каяться за проступки. За одну единственную ошибку ребенка наказывали целых три года. Кого-то это возможно и сломало бы, а Рейнольф наоборот все больше ожесточался. Тогда впервые в жизни он ощутил горькое разочарование в матери и, наверное, этот случай стал переломным моментом в его жизни, послужившим стимулом к последующему порицаемому обществом поведению и к такому неуважительному отношению к женщинам.
Розалия находилась в центре внимания и с удовольствием рассказывала истории про Рейнольфа, глумясь над мужчиной, которого еще совсем недавно панически боялась и которому готова была принести клятву верности вместе со своим кланом, теперь же, когда он упал так низко, она со злой радостью втаптывала его в грязь.
– Он много куролесил, вызывая негодование даже у мужчин. А когда ему исполнилось шестнадцать и он вошел в гаремный возраст, к нему на смотрины приехала моя кузина, вознамерившаяся взять его в свой дом. И этот несносный мужлан заявил, что не желает быть наложником. Когда же его заставили проявить смирение и поцеловать край платья госпожи, он запустил под ее юбку крысу, представляете! И после этого, вы же конечно понимаете, разговоров о его устройстве больше не возникало. Кто бы захотел завести в своем доме этакое чудовище? Он развратник, говорят, ни одной служанки мимо себя не пропускал. А года четыре назад, одна отважная амазонка, бывшая воительница, рискнула сделать предложение наместнице и взять Рейнольфа третьим мужем в свой гарем. И тут он снова что-то такое отчебучил, что амазонку как ветром сдуло, она улетела с Ледогоры сразу же, даже не стала дожидаться выяснения всех подробностей. Правда клан Легордов постарался замять его проступок и не придал это дело огласке, но ходили слухи, что этот парень сделал нечто воистину гнусное и ужасное. Хорошо хоть его старшие братья уже стали гаремными, а то и их репутация была бы испорчена, благодаря чудовищной «славе» младшего братца.
– Вот поэтому, повелительница… – Эннабель серьезно посмотрела на Александру. – Я и говорю вам, что этого раба следует держать в строгости и за каждый проступок угощать плетью. Иначе он описает еще чье-нибудь платье!
Все вновь прыснули от смеха.
– А мне кажется, что все это не так и страшно… – Подала голос Александра. – Ребенок, описавший платье, ну и что? Может быть баронесса сделала что-то мальчику и он ей за это отомстил, дети не умеют выражать свои эмоции, поэтому совершают иногда необдуманные поступки. Все остальные истории известны лишь на уровне слухов, им бы я вообще не придавала особого значения, а крыса под юбку… – Она хмыкнула. – Ну ведь он сказал, что не хочет быть наложником, я бы тоже совершила нечто подобное или даже что-нибудь похуже, если бы меня заставляли сделать что-то против моей воли.
Девушки замахали руками, уверяя госпожу, что женщине позволено возмущаться, тогда как мужчина должен безропотно принимать свою судьбу.
– Вот вы его защищаете, ваше величество, а этот раб и сейчас недоволен! – Неожиданно выпалила одна из девиц, пришедших вместе с Розалией. – Фатэ рассказала моей матушке о «несчастном господине» Рейнольфе, который так страдает, что уже и сам не знает, может быть он зря попросил об отсрочке наказания. Представляете, он готов отдать свое тело толпе мужланов, нежели быть шургартом у трона ее величества!
Рейнольф вздрогнул от этих слов как от пощечины. Не ожидал, что Фатэ своим болтливым языком подставит своего бывшего господина, а ведь он был просто раздосадован и сказал те слова в сердцах, не подумав, теперь же в устах девушки это его недовольство выглядело действительно чересчур нагло и самоуверенно.
– Это неслыханно, он переходит все границы приличия, это просто верх неуважения! – Вскричала Розалия.
Александра от ее неожиданного выкрика чуть не подавилась коктейлем, кстати за вечер это был ее уже четвертый бокал. В душной комнате и от этих всех сплетен ей реально хотелось напиться, а вкусные, освежающие коктейли пьянили, отодвигая на второй план события прошедшего дня, в голове появилась легкость и захотелось веселиться, а не киснуть, укоряя себя за ранения, которые она нанесла надору и шуту.
– Знаете, а давайте его проучим! – Предложила Эннабель. – Устроим недостойному рабу «порицание», конечно не публичное, но пара слуг для такого случая у меня найдется.
– Точно, точно! – Охотно поддержали маркизу девицы. – Это будет весело и послужит хорошим уроком мужлану! Может быть тогда он научится ценить оказанную ему милость!
Рейнольф вскинулся, побледнев, с отчаянием посмотрел на госпожу. Она же, отставив пустой бокал, медленно поднялась с диванчика и указала на своего шута пальцем.
– Рэй!.. – Мужчина напрягся, решив, если она сейчас прикажет ему подчиниться, он не послушается и пусть его лучше убьют. Александра нахмурилась и строго проговорила. – Рэй, блин, я хочу домой, пошли!
– Ну!.. Так нечестно… – Заартачились девушки, пытаясь уговорить царицу остаться. Она пьяно хихикнула и отмахнулась от их назойливости.
– Все, спасибо за гостеприимство, но я пошла спать! Рэй, за мной!
Она вышла из покоев маркизы, обернулась к Рейнольфу и посмотрела на него.
– Значит жалеешь, что стал шургартом?.. Хотя, я об этом и так знала… – Александра кивнула и едва не упала, ухватившись за своего раба. – Напилась! – Грустно констатировала она этот очевидный факт.
Он молча поднял девушку на руки, проигнорировав вялое сопротивление, и понес в покои. Исполняя приказ царицы, ее невольник молчал, хотя с языка рвались слова благодарности – хозяйка неожиданно заступилась за него, а теперь еще и спасла от неминуемой расправы пьяных женщин, вознамерившихся провести «порицание». И кому как не ей нужно было бы выступить инициатором «казни», это ведь она была обижена на него, от него терпела унижение и насилие, его проклинала в подвале и ненавидела всей душой. Рейнольф посмотрел на раскрасневшееся личико госпожи и почувствовал как сжимается сердце, как делается тепло на душе и захлестывает невероятной волной невозможно приятной и одновременно очень болезненной.
«Что это?» – Он даже остановился на мгновение, перевел сбившееся дыхание, против желания прижал девушку покрепче к груди, наклонился и коснулся губами ее губ. Будто током шарахнуло и этот ток мурашками побежал по телу, создавая вибрацию и разжигая такое невероятное возбуждение, что в глазах потемнело.
– Александра… – Прошептал непослушный голос, никак не желавший оставаться взаперти по приказу хозяйки.
Он не помнил как дошел до покоев и принес девушку в спальню, очнулся уже около ее кровати, словно кто-то пихнул в бок, заставляя прийти в себя. Молодой человек бережно уложил царицу на постель, борясь с желанием наброситься на нее и воспользоваться ее беспомощностью.
– Не думаю, что это хорошая идея! – Неожиданно проговорила Александра, словно прочитала мысли слуги, заставив его вздрогнуть, хотя на самом деле имела в виду совершенно другое. Она быстро поднялась и прошипела сквозь зубы. – Мне нужно в ванную.
Зажав рот рукой, бегом побежала в ванную комнату и закрылась, потом там зашумела вода, а чуть позже девушка вышла, завернувшись в халат, хмуро посмотрела на Рейнольфа, будто осуждая его за что-то, буркнула.
– Можешь пойти в ванную и потом марш на свое место!
Он с радостью выполнил ее приказ, ему как никогда сейчас нужно было уединиться. Быстро скинул робу, пустил воду и буквально свалился, оглушенный возбуждением, режущим живот. Услужливая память подкинула образ обнаженной Александры, скованной цепями и подвешенной за руки в камере подвала. Ее вынужденная покорность и сладкие стоны, вызванные его ласками, ее невероятные глаза, не сдавшиеся, все еще продолжавшие сопротивляться и даже ее угрозы, все сейчас смешалось в сознании, все работало на сильнейшее возбуждение.
– Я хочу тебя… Хочу!.. – Стонал Рейнольф, чувствуя горячую волну надвигающегося оргазма, он закрыл глаза и увидел ее губы, манящие, запретные и такие обжигающе желанные, сладкие, что не было сил остановиться, хотелось целовать и целовать их без остановки, вырвать вздох возбуждения и увидеть желание в жемчужно-серых глазах царицы, в ее невозможно прекрасных глазах.
Он выплеснул все свои несбыточные фантазии на дно ванны, свернулся в позу зародыша, сдавив руками живот, и сжал зубы, чувствуя как сотрясается тело, отходя от недавнего оргазма.
На кровати зашевелилась Александра, заставив своего раба насторожиться и развеять воспоминания прошедшего вечера. Девушка вздохнула, зашуршала одеялом, села и потянулась, сладко зевнув. Поднялась и переместилась к столу, включила лампу, достала лист бумаги и карандаш и, низко склонившись, принялась что-то писать или рисовать. Рейнольф тихонечко повернулся, принялся наблюдать за госпожой. В неярком свете светильника, в своей полупрозрачной ночной сорочке, такой соблазнительной и невольно подталкивающей к новым фантазиям, она выглядела нереальной, будто сотканная из ночной тьмы и лунного света фея спустилась в комнату и решила оставить какое-то послание. Видимо почувствовав его взгляд, Александра обернулась и недовольно цыкнула.
– Вот же… От тебя ни днем ни ночью покоя нет! – Она взяла покрывало и потащила его к клетке, Рейнольф замотал головой в немом протесте, но не осмелился произнести ни слова. – И чего тебе не спится? Спокойной ночи!
Покрывало накрыло клетку и закрыло собой весь обзор. Пришлось смириться и вновь улечься на свою подстилку. Слух чутко улавливал движения хозяйки, ее сосредоточенное дыхание и скрип карандаша по бумаге. И Рейнольф слушал, закрыв глаза, четко представляя Александру, ее тоненькую фигурку в полупрозрачной, белой сорочке, такую всю изящную и прекрасную, желанную и недостижимую мечту.
– Госпожа, пора вставать, что-то вы разоспались! – Фатэ уже явилась к царице, принесла выстиранный и выглаженный спортивный костюм, прибрала разбросанные с вечера вещи, а девушка даже не пошевелилась. – Вы будете сегодня бегать или мне приказать подать вам завтрак?
– Буду… – Буркнула из-под одеяла Александра, возмущенно зевнула и села на кровати. – Фатэ, ты принесла то, о чем я тебя вчера просила?
– Конечно, ваша служанка хоть и в возрасте, но в маразм еще не впала, вот там я положила.
Женщина подошла к клетке и сняла покрывало.
– Вам бы тоже следовало уже проснуться! – Недовольно проворчала она, глядя на шургарта, с трудом продирающего глаза. Он с силой зажмурился и тряхнул головой, присаживаясь.
Александра уже упорхнула в ванную, принимала душ и пела какую-то веселую песенку.
– Странно… – Удивилась Фатэ. – А мне госпожа Эннабель велела принести настойку от головной боли, сказала, что у царицы сегодня будет болеть голова.
Рейнольф хмыкнул, вспоминая в каком состоянии была его хозяйка вчера и тут же осекся, вместе с этим напомнив себе о поцелуе. Если госпожа на самом деле не спала в его руках и знает, что совершил ее своевольный раб, то ему точно назначат «порицание» с особо тяжелыми последствиями.
Девушка выскочила из ванны, глянула на шута, отчего-то смутившегося и внезапно покрасневшего.
– Иди в ванну и не задерживайся там, у нас пробежка, я не намерена тебя ждать.
Он кивнул и кинулся выполнять ее приказ. От робы пахло неприятно, а после пробежки ему вообще нельзя будет находиться в приличном обществе.
«Да, становлюсь грязным квертсом…» – Уничижительно подумал раб, ухватившись руками за свой железный ошейник.
В дверь постучали и уже через мгновение в ванную заглянула Фатэ.
– Чуть не забыла, это подарок от госпожи. – Она протянула ему одежду и пару ботинок, предназначенных для тренировок. – Примите душ и одевайтесь! Робу положите в корзину, я позже заберу белье в стирку.
Фатэ довольная собой и сегодняшним утром вышла из покоев госпожи и засеменила на кухню, проверить все ли готово к царскому завтраку. Александра все еще что-то дорисовывала на листке, ожидая, когда ее шут выйдет из ванны. Неожиданно раздался звонок, кто-то вежливо просил пустить его в покои. Это была редкость, от которой царица уже успела отвыкнуть. Она открыла и увидела надора, застывшего в поклоне, он был молчалив и скрыт под своим капюшоном.
– Ты что здесь делаешь? – Обескуражено спросила девушка.
– Знаю, что не имел права приходить к вам, повелительница… – Глухо отозвался служитель, еще ниже склоняя голову.
– Что за чушь ты несешь? Заходи уже!
– Вы мне позволите переступить порог ваших покоев?
– Я же тебе вроде брюхо вспорола, а не голову, с чего это ты умом тронулся? – Александра даже рассмеяться не могла, осознавая всю трагичность момента. – Раньше влетал в спальню даже без стука, а сейчас что произошло, не понимаю?
– Я знал, на что способна ваша сила и все же спровоцировал вас… Должен был поддерживать, а вместо этого принялся злорадствовать и этим разозлил, подвергнув опасности и вас и обитателей дворца. Непростительное ребячество, которому нет никакого объяснения, кроме глупости. Как наставник я провалился, как служитель ордена недостоин почитать вас более и быть вашим слугой не имею права. Мне нет прощения, я это понимаю, и если вы решите сменить меня на другого наставника, я приму ваше решение и уйду из ордена, только тогда, повелительница, даруйте мне смерть, поскольку без вас жизнь не имеет никакого смысла. Впрочем, я любую участь приму безропотно и с покорностью.
Александра насупилась.
– Зайди в комнату! – Жестко приказала она, надор не посмел ослушаться, переступил порог и, минуя прихожую, вошел в комнату царицы. – Сними капюшон!
Приказ был немедленно выполнен. Девушка увидела бледное, осунувшееся лицо и темные круги под глазами служителя. Он выглядел подавленным и несчастным, по-настоящему убитым горем, со взглядом грешника, готового совершить ритуальное самоубийство, если на то будет воля его бога. Александра вытянула руку и коротко приказала.
– Целуй!
Служитель поднял на нее глаза, в которых плескались слезы, потом перевел взгляд на протянутую руку и, рухнув на колени, осторожно, с трепетом взял в свои широкие ладони узкую, хрупкую кисть девушки, прикоснулся губами к пальцам, в благоговении закрыл глаза, по его щекам потекли слезы.
– Я не гневаюсь и прощаю тебя, Харалд, и прошу остаться в ордене, не складывая с себя полномочий надора, так же хочу, чтобы ты служил мне как прежде и был моим наставником.
– Повелительница! – Выдохнул служитель. – Вы так милосердны, благодарю.
– Поднимись на ноги или лучше вот присядь, давай, ты же ранен! – Александра ухватилась за спинку стула, но надор опередил ее, не позволил царице ухаживать за ним, попросил разрешения остаться на ногах.
– Ты ведь должен быть в медблоке, ну зачем ты пришел? Понимаю, что переживал, но ведь все в порядке, я хотела после завтрака тебя проведать.
– Меня?! Я не достоин…
– Вот же глупый! – Девушка погладила служителя по щеке и он замер, не смея шелохнуться, принимал неожиданную ласку, затаив дыхание. – Ты мой наставник и ты мне дорог, я никого больше не приму в качестве своего служителя, никто не сможет заменить тебя. Так что возвращайся в медблок и, пожалуйста, выздоравливай и не заставляй меня волноваться.
– Владычица, вы вернули недостойного к жизни, нет на этом свете человека счастливее, чем я… Только вот не нужно за меня волноваться и отправлять в медблок, я больше не нуждаюсь в помощи лекарей.
– Я рада это слышать! – Несмотря на сказанное, царица выглядела удивленной. – Смотрю вы с Рейнольфом очень быстро восстановились, а Грегер все еще валяется в койке.
– Ну так Грегер не обладает магией и не привык к ее воздействию, а мы с шургартом вполне восстанавливаем силы и тело за сутки, а при менее серьезных ранах, так и вообще за несколько часов. Поэтому для роли вашего шута Рейнольф с его лекарской магией подходит как никто другой. Он излечивает себя сам, и в этом даже моя сила проигрывает ему, ведь мне для быстрого восстановления все-таки нужна сторонняя помощь лекаря.
– Кстати, о шуте… – Александра взяла со стола листок. – Вот, отдай это мастеру, пусть для Рейнольфа сделают новый ошейник и браслеты. Раз уж это необходимая атрибутика, хочу чтобы мой раб носил красивые вещи, а не эту кучу ржавого железа.
– Госпожа, это баловство… – Начал было надор, но осекся, вмиг вспомнив, что осмелился противоречить своей повелительнице. С поклоном взял листок и увидел рисунок ошейника и браслета.
– Все что я закрасила карандашом – это кожа, обязательно с мягкой подкладкой. Посредине, раз уж рабу положено носить железо, пусть идет стальная пластина с гравировкой, орнамент может быть тот, который я изобразила или любой на усмотрение мастера. Подвижные кольца должны крепиться к стальной пластине, как и положено: на ошейнике три, на браслетах по два. Замок – магический, я такой вчера на ошейнике у наложника Эннабель видела, но я хочу чтобы размыкающее заклинание срабатывало не только по отпечатку пальца как у нее, а еще и с помощью речевого ключа. Маркиза сказала, что поскольку я владею магией, то могу использовать такой вариант антизаклинания. Замок я замкну сама и фразу-ключ тоже придумаю лично. Передай мастеру, я не тороплю, пусть сделает качественно и красиво.
И еще на сегодня, предупреди слуг, что после пробежки завтракать я буду в трапезной, если среди придворных найдутся желающие, пусть присоединяются. Это будет моя компенсация за вчерашний несостоявшийся обед. Сегодняшнюю тренировку я отменяю, тебе приказываю отдыхать и возражений не приму. На этом все, можешь быть свободен!
Надор, хотевший было возразить, передумал, не осмелившись спорить, выполняя приказ, покинул покои госпожи. Буквально сразу же и Рейнольф вышел из ванной комнаты. Он, одетый в нормальную одежду, больше не выглядел жалким рабом, и если бы не позорный железный ошейник и кандалы каторжника, то вполне мог сойти за обычного свободного человека.
– Пошли! – Скомандовала Александра и они отправились на пробежку.