Разбирая с мужем бумаги, оставшиеся после смерти его матери, мы обнаружили потертый, пожелтевший листок. И удивились находке. Оказалось, что это - письмо погибшего в войну отца. Письмо с фронта, написанное им. Ночью, перед его последним боем.
Об этом письме никто из нас не знал. Мать хранила его все годы своей вдовьей жизни.
Мы трепетно, с болью в сердце, прочли его. В наше мирное время, в наш мирный дом ворвалось дыхание давно минувшей войны. Брызнули слезы из глаз,остановилось дыхание.
Война, казавшаяся уже такой далекой, оказалась рядом. Вот она! Зримо, ярко предстала перед нами картина далекого волховского леса, заснеженного, ночного. Тесной землянки, в которой спят глубоким сном, подхрапывая, солдаты, свалившиеся после трудного перехода. Мигающий огонь теплой печурки, гаснущий огарок коптилки И фигура отца, склонившегося над этим листком. Химическим карандашом, которых давно уже нет в нашей жизни, он описывает солдатские будни, делится откровениями, тоской по дому, жене и сыну. Отец в составе наскоро сформированной роты только что обучившихся автоматчиков готовился тогда к тяжелым боям на Волховском фронте, оборонявшем Ленинград в конце зимы 1942года. Письмо наполнено надеждой уцелеть, вернуться, обнять своих любимых. И надеждой, что этот листок дойдет до адресата. И письмо дошло. Мать всю жизнь хранила его, как самую дорогую реликвию. И оставила его для нас. Мы так же храним его. Для наших внуков.
«Здравствуй, Нюся! Привет вам, мои дорогие! Давно, очень давно я не вижу твоих писем, соскучился по тебе, и сынку, милому Валерке. Напишу тебе, Нюсик, несколько слов о себе из далекой землянки, что стоит неведомой в чаще волховских лесов. Ветер за стеной насвистывает как-то заунывно, огонь в печурке полышет с шумом, а рядом дневальный греется. Все улеглись спать, коптилка мигает, и пламя ее ветер бросает. Слышен храп товарищей. Они спят. И думается мне, Нюся, в эту минуту, что ты ждешь моего письма, убаюкивая малютку. Только где? Где теперь вы, мои птенчики? Война есть войной. Скажи, кто не знает трудностей войны в нашей стране? И потому я не склонен тебе описывать трудности нашей жизни на фронте. Всяко приходилось. И хорошее, и плохое видели и ко всему привыкли. Фронт ты видела тоже, град войны сыпался и на твою голову, а она была обнаженной, и нечем было защитить малютку… Трудностями все теперь наделены. Коптилка моя гаснет, иглой чуть приподнял я лоскутный фитиль, все думая исписать этот измятый листок. Нюся! Представляешь ли ты меня, какого знала? Недавно я нарядился в полушубок, одет в шапку и в валенках, и когда приходится лазать по лесу и снегу, мне кажется, на медведя похож. Оно то бы ничего было, да вот погода слякотная стоит – оттепель часто: валенки промокли, полушубок размяк, отяжелел. Недавний переход измотал в таком виде . Туговато таким ходить. Придется менять шкуру, но чорт знает, опасаться зиму еще надо, она еще не ушла. Часто я вижу вас, только по разному и всегда мило и тепло душа принимает. Знал бы, что адрес сохранился, что вы дома в Нальчике, совсем по другому бы стало. В нашей роте на днях встретил земляка – парень тоже из Нальчика, и долго его расспрашивал, но, к сожалению, он там не был с 1939 г. Плохо теперь с письмами, наверно, долго придется не получать. Мы, видишь ли, пехота, на одном месте не стоим. И будут ходить, может быть, следом по пятам, как говорят, а читать не придется. Подожду, бог даст, листик ветром занесет. Служу я в роте автоматчиков. Сейчас учимся и скоро вступим в бой. Живем в лесу, по походному. Шалаши и костры сменили на землянки. Представь, и на снегу можно спать. После утомительного перехода я уснул, лежа на снегу, так что жить в землянке это просто благодать. Многое мне, Нюся, думается в этот час. Дойдет ли письмо, не на воздух ли божий пишу я это и получу ли ответ, застанет ли он? Как бы то ни было, я надеюсь, что вы живы – я крепко люблю тебя и сыночка, ну, а что до письма, я отвел за ним душу: в этот час я смотрел в вашу сторону. Пока, мои дорогие. Привет всем знакомым. Твой Яков».
Он еще не знал, что этот бой – последний в его жизни. Не знал, что получит тяжелое ранение, после которого домой, к жене и сыну, уже не вернется.
Осталось это письмо, теплое, светлое, хотя и очень грустное.
Когда отец ушел на фронт, его сыну, моему мужу, не было и года. Письмо воссоздает его светлый живой образ, хранит память о нем.
Каждый год, 9 мая, мы всей семьей возлагаем цветы к памятнику Неизвестному солдату и Вечному огню. Он горит и в честь наших отцов, не вернувшихся с этой войны...