Новелла. Быль.
Работал я после войны в стройтресте, где было много женщин. На меня
заглядывались большинство из них, особенно овдовевшие. Иногда изменял жене,
но семьёй дорожил: подрастали трое детей.
Удивила меня,однако, замужняя женщина лет тридцати, стройная, симпатичная,
кареглазая. Она явно заигрывала со мной, а потом однажды попросила:"Придите ко
мне в гости, прошу вас. Я давно не знаю мужской ласки: у мужа проблемы... Я с
ним договорилась и он не возражает".
Согласился я не сразу,но позже ей всё-таки удалось ласково уговорить меня.
Дома она познакомила меня с мужем. Он – мужчина среднего возраста (я был
постарше его), крепкого телосложения, с приятным лицом. Тут же увидел их двоих
детей-дошколят - раньше семейные отношения были лучше.
Хозяйка, одетая в бархатное платье василькового цвета с пышной причёской
своих каштановых волос, показалась мне тогда особенно привлекательной. Она стала
подавать ужин на стол, при этом, как бы невзначай, прикасалась к моей руке, спине,
будто поглаживала слегка. Шутила остроумно, но безобидно для всех, стараясь
произвести на меня приятное впечатление.
Вместе с её мужем распили коньяк, постепенно разговорились, избегая
сексуальных тем. Чувство любопытства и желание позабавиться,с которыми я пришёл в
гости, вскоре сменились на товарищеское расположение к нему и… жалость. Я понимал
его страдания – обиду, уязвлённое мужское самолюбие, ревность - и мне стало
неловко за свой легкомысленный визит. Захотелось извиниться, поблагодарить за
гостеприимство и поскорее откланяться.
Но как теперь уйти после застолья в мою честь?! Такой званый роскошный ужин
с коньяком в то голодное послевоенное время редко кто мог себе позволить.
Предполагал, естественно, что муж должен уйти из дома. Вопрошающим взглядом я
посмотрел на хозяйку, затем перевёл взгляд на хозяина и недоуменно пожал плечами:
дескать, как будет дальше? Она меня поняла и, наклонившись ко мне, тихо сказала:
"Он не уйдёт. У нас дом свой и комнат достаточно".
Затем повела меня в спальню через смежную комнату. Проходя через неё, я заметил
на стене большой цветастый ковёр, а на нём – подвешенное охотничье ружьё. От
неожиданности я остановился и уточнил:
_ А не придётся ли мне познакомиться с этим ружьём?
_ Не-е-т…, что вы, оно не заряжено,- ответила она.
Потом, среди ночи, я услышал, как её муж беспокойно ходит, стуча обувью, по
комнатам; доходит до самой двери спальни и… останавливается перед ней на некоторое
время. Она тоже насторожилась и прошептала: «Он места себе не находит - душа болит..., ему обидно». Вздохнув тяжело, продолжала: "Я ещё удачливая: муж работает, детей любит,
ко мне бережно относится. А другие женщины – без мужей – маются с детьми одни.
А если есть мужья – чаще инвалиды после войны – не работают, да ещё выпивают.
Так что не к кому, некуда уходить, да и незачем».
Я рассеянно слушал её, больше прислушиваясь к шагам её мужа. И вдруг
представил: хозяин в состоянии эмоционального аффекта сейчас откроет дверь
в спальню и выстрелит в меня. Его даже не осудят. Смерть моя в этом положении
позорна с точки зрения родных и знакомых.
«Зачем мне эти игры?! Одиноких женщин полно вокруг, - с досадой сожалел я. –
Войну прошёл – уцелел, а тут такую глупость допустил".
Было уже два часа ночи. Я находился в тревожном раздумье: и всё-таки решил
остаться до утра. Но спать не мог, и другого больше ничего не мог:
был в напряжении, сильно взволнован, мысленно ругал себя.
Когда рано утром уходил, я увидел его. Он сидел бледный, зло исподлобья посмотрел на меня.
А рядом с ним, возле стены, стояло РУЖЬЁ.