- Смотри, Майки, они и цветную лазерную гравировку изобрели, - отец Вейкван был счастлив, как малое дитя, хотя, казалось, всего двадцать с небольшим лет назад это показалось диким простым людям.
Человечество так и не получило бессмертия, хотя семимильными шагами приближалось к нему. Зато смерть стала настолько привычной, что люди стали возрождать культ смерти, возвращая его к викторианским истокам. Теперь любой более-менее обеспеченный человек разменяв лет пятьдесят-шестьдесят задумывался над тем, где успокоить свои бренные останки. Простой человек, Давид Маккенсон, первым задумался над тем, что множество людей уже хотят не просто быть похороненными в лакированном гробу, а хотят запомниться своими похоронами, устроить эдакий карнавал. Бизнес-центр «Путь вечности», что за несколько лет вырос из крохотной будки до необъятных размеров огромного здания, принимал ежедневно до сотни тысяч клиентов. Вертолётные площадки, парковки для машин и велосипедов, улыбающиеся сотрудники, доктора, консультанты и психологи, все готовили человека к одному.
Но Майкл Рикмонд был не простым клиентом. Давид Маккенсон, его одноклассник и хороший друг, сам настоял на том, чтобы он с отцом обратились именно к нему, хотя к тому времени, когда на календаре уже красовался 2034 год, было много таких заведений, «Путь вечности» оставался самым лучшим.
- Майк, - Вейкман был еще не совсем старым (хотя лет семьдесят пять в запасе уже насчитал), а вот кашель душил его днем и ночью, - Майк, они рисуют лазерным лучом цветные фотографии на граните. В мое время это было абсолютной фантастикой.
Майк натянуто улыбнулся, но его улыбка сползла с лица, лишь только он отвернулся.
- Я могу чем-то помочь, сер? – вежливо поинтересовался один из консультантов в красивом черном костюме. На груди был приколот значок компании – Простое серое надгробие в черной рамочке.
- Я к Давиду Маккенсону, - ответил Майкл, - у меня назначена встреча.
- Одну секунду, - консультант отошел в сторону и зашептался с одним из охранников. Но тут, к счастью, пискнул лифт и из него мягкой походкой вышел низенький толстячок, который и был самим Давидом Маккенсоном. Увидев друга, он легко, но властно оттолкнул и охранника, и консультанта и короткими шажками поспешил к Майклу.
- Привет, привет, старый друг, - нараспев сказал он, - не такой старый, чтобы быть моим клиентом, но излишняя осведомленность никому не повредит, верно?
Он хихикнул и повернувшись, увидел отца Майкла, Вейквана. Улыбка у него застыла на устах, но затем он снова улыбнулся. На этот раз улыбка была фальшивой.
- Мистер Вейкман! Я сейчас выделю вам лучшего из консультантов, пока мы с Майклом переговорим. Можете спрашивать все, что угодно, он все вам покажет.
- Спасибо за заботу, Давид, - тепло ответил Вейкман, вспоминая того толстяка, которого вечно обижали в классе, а его сын один заступался за него.
Уже другой консультант, без улыбки, но с планшетом в руках, мягко прикоснулся к его плечу, и они ушли на второй этаж. Майкл, в свою очередь, направился следом за Давидом, в котором никто сейчас и не узнал бы того школьного неудачника…
- Многое изменилось с того времени, как умер самый первый человек, - нарушил молчание консультант, которого звали Бейкером. Они шли через большой зал, в котором были расставлены надгробия самых разных форм, размеров и гравировок.
- Мистер Маккенсон не просто управляет компанией, он изучает историю Танатологии, науки, которую придумал он сам – науки о смерти. Он вкладывает много денег в развитие новых технологий и, напротив, в изучение истории. И хотя, кажется, что религия и смерть неразрывно связанны, но это не совсем так. Один из первых вариантов похорон был крайне непривлекательным. Хотя, смею заметить, в последнее время он снова входит в моду – быть погребенным без следа и памяти. К сожалению, Земля, настолько изученное и обжитое место, что это нереально, поэтому мы проводим похороны, по просьбе родственников, без их участия, а затем, через несколько лет, они могут получить карту, детектор для обнаружения маячка и поучаствовать лично у раскопок костей и останков своего сородича.
Затем, люди, создав первые более-менее стойкие догмы религии, начали как-то стараться обозначить место захоронения, чтобы можно было тосковать по своему умершему родственнику, отдавать ему должное и просто вспоминать, как хорошего человека. Это был самый расцвет похоронных организаций, а памятники были еще разнообразнее, чем здесь в зале – и плиты, и кресты, и памятные камни и мемориальные статуи с обелисками.
Вейкман кивнул, показав, что слушает, и с интересом склонился над мраморной плитой.
- Здесь уже были замечены первые попытки отклониться от восприятия смерти, исключительно как культа зла, насилия и трагедии. Различные химеры и горгульи, всякие твари, сидящие у изголовья похороненного, исполненные в мраморе, выделяли могилы зажиточных граждан среди остальных.
Они поднялись на следующий этаж и перед ними развернулся целый лабиринт маленьких комнат, украшенных красивыми коврами и небольшими вазочками.
- Следующий этап – кремирование. Опять религия, которая молча смотрела тысячи лет на то, как людей бросают в землю, на съедение червям, вдруг заявила, что, лишь пройдя очищение огнем, они становиться чистыми праведниками. Людей жгли. Иногда добровольно – после смерти, иногда принудительно – во время войны, - когда огонь и был непосредственно причиной, а не следствием перехода в иной мир. Пепел отдается родственникам, но, разумеется, за плату, как отдельную услугу, мы можем его захоронить или развеять в тех местах, что хотел покойный.
Вазы и горшки были самых разных расцветок и форм. Вейкман сел на корточки, чтобы лучше рассмотреть расписанный кувшин с прахом Леопольда Гарфильда, инженера, убитого током на заводе, как сообщала табличка.
Внезапно он зашелся кашлем. Если бы в другое время консультант и стоял на месте, то сейчас он наклонился и с силой, пару раз хлопнул Вейкмана по спине. Сгусток крови вылетел на мраморный пол и размазался, оставив следы.
- Прошу прощения, - отдышавшись сказал Вейкман, - в последнее время кашель стал совсем невыносимым.
- Ничего страшного, -- спокойно ответил Бейкер, - может вернемся?
- Нет-нет, - замахал руками Вейкман, - я готов слушать дальше.
- Тогда продолжим. После кремирования появилось множество различных направлений, и, смею признать, у каждого есть свои последователи. Большинству из них мы, конечно, обязаны Давиду. Например, крио заморозка. Это удовольствие еще лет пять назад было не всем по карману, а лет десять назад о нем никто и не слышал. Теперь же мы арендуем в Антарктике землю, площадью в две сотни квадратных километров, и все желающие могут пройти глубокую заморозку, которая сохранит тело в полной сохранности до того момента, пока не найдут лекарство от смерти или его родственники не решат захоронить его окончательно. К сожалению, нет возможности показать, но поверьте на слово, там все на лучшем уровне. А дальше…
- Стареет отец, - Майкл взял в руки бокал с вином в две тысячи долларов и чуть отхлебнул.
- Своего похоронил в позапрошлом году, - ответил Давид, сев на край стола и болтая короткими ногами, осушил свой бокал до дна, - заморозил. Веришь или нет, Майк, но я думаю. Что дождусь до того дня, когда он сможет вернуться к жизни.
- Мой долго не протянет, - с горечью заключил Майкл.
- У нас есть новые разработки, - вдруг оживился Давид, - думаю тебе будет интересно посмотреть.
Он взял его за руку и потащил к маленькому лифту, что опустил их на самый низ офиса, подземный уровень.
- Здесь есть комнатка, куда я прихожу, когда мне очень грустно, - сказал Давид. Перед этим, конечно нужно будет подписать целую кучу бумаг, и пройти не одну неделю процедур, но результат превзойдет все твои ожидания. Чтобы не томить тебя – смотри.
Давид толкнул дверь и включил свет. Возле выключателя была небольшая зеленая кнопка, которую Давид тоже не замедлил нажать.
В центре комнаты вспыхнул синий свет, завертевшись волчком, словно торнадо, и превратился в пожилого мужчину, в фермерских сапогах, протертых джинсах и клетчатой рубахе. В зубах он держал самокрутку и только чуть слабое мерцание выдавало то, что он – всего лишь голограмма.
- Привет папа, - натянутым голосом сказал Давид, и Майкл понял, что тот едва ли не плачет.
- Привет сынок, - неожиданно ответил старик, голосом, который он очень хорошо знал, - дождливая погодка сегодня, верно?
- Да папа, - ответил Давид, - обещают дожди на все выходные.
- Не забудь укрепить балки на чердаке, - поучительно сказал старик, - еще когда я был жив, они шатались как зубы твоего деда. А теперь – иди, у тебя гости, вернешься, когда все закончишь…
- Это совсем новая технология, - пояснил Давид, - я сам ее разработал. Программа снимает все показатели с человека, его голос, привычки, мысли, память. Его проекция, постоянно подключенная к вычислительным приборам, к Всемирной сети, ведет себя как настоящий человек – говорит, помнит, может посоветовать или предостеречь. Я вписал в программу все эмоции, характеры, все, что только мог.
- Я подумаю над твоим предложением, Давид, - медленно сказал Майкл, - но не знаю, смогу ли я хоть раз пережить такую встречу, после смерти отца.
- Я назвал его «Технология вечности», - добавил на прощание Давид, - тебе будет все бесплатно, разумеется. Все, что выберешь ты или он сам…
- Майки, - Вейкман был доволен, как никогда, - знаешь, оставь свои грустные размышления. Я нашел превосходный камень у них – с одной стороны вырезано дерево, а с другой они могут сделать цветную гравировку. Я могу принести им несколько фотографий, и они наложит их друг на друга. Это будет лучшее, чем все, что я у них видел.
- Да, папа, - сказал Майкл и отвернулся, чтобы он не увидел, как бегут по щекам слезы…