В своё время в тогда ещё Советской Уураине был издан, увлекательный приключенческий роман вестерн "Долина Гневного Потока"
Поскольку далеко не все российские читатели понимают и тем более могут прочесть книгу изданную на украинском языке, я предлагаю вам мой перевод с украинского на русский язык. Надеюсь любители вестерна получат свою долю удовольствия.
Виктор Агафонов.
Бенно Фелькнер
Долина Гневного потока
Когда Билл Лик подъезжал к городку Новый Тондерн, солнечный диск уже опирался своим нижним краем на западную кромку горизонта. Позади Билла оставалась бескрайняя прерия. Покрывавшая равнину трава, кое-где поднимавшаяся человеку по самую грудь, пожелтела и порыжела, а местами уже и полегла. Холодный осенний ветер шуршал пожухлыми стеблями, распевая свои заунывные песни, и разнося запахи сухого сена и пыли прерий.
Мерцающий мутным фонарём сквозь облачную дымку круг солнца висел над самым горизонтом, но вот его лучи из последних сил пробились сквозь завесу облаков, и степь заблестела и запылала, как море расплавленного красного золота.
Билл Лик не обращал внимания на красоты окружавшей его природы; бурная и суровая жизнь, которую он вёл последние годы, сделала его равнодушным к таким сантиментам.
Вдоль широкого тракта, выбитого копытами множества прошедших здесь за годы лошадей и рогатого скота, появились первые деревянные домики. Слева над долиной возвышались, окутанные вечерней мглой, высокие и могучие горы. Билл Лик пытливым глазом поглядел на них из-под широких полей своей запылённой с белыми соляными разводами шляпы. Он хотел, как можно скорее перебраться на другую сторону горного кряжа, и поэтому был вынужден спешить. Там, за перевалом, в долине пасынков закона, среди своих товарищей, таких же сорвиголов, как он, Билл Лик мог безопасно перезимовать. Они всегда собирались поздней осенью в преддверии зимних холодов среди этих крутых обрывов, и лабиринтов каньонов, где никакая власть была не в силах их достать. Билл хотел завтра же податься в горы, пока ещё не начались холодные бури, и снежные метели не перекрыли тропы через горные перевалы.
Он придержал бежавшего рысью коня, и, выпрямившись в седле, проехал шагом мимо крайнего дощатого домика. Здесь, в Миссури, ничто ему не угрожало, и никто не знал его в лицо, хотя имя его и в этом штате будило страх в сердцах услышавших его. Каждый из здешних шерифов мигом вскочил бы на ноги и взлетел в седло своего коня, если бы получил известие, что в его округе появился Билл Лик. Для разбойников, вольных стрелков и прочих авантюристов наступали плохие времена. Закон набирал всё большую силу. И теперь только в редконаселённых местностях, среди широких прерий, в глухих лесах и диких горных ущельях ещё царило право кулака и первого выстрела.
Поселок Новый Тондерн, который его жители гордо величали городом - насчитывал десятков пять или шесть деревянных домов. В свое время его основал один швед, построив первый дощатый дом на перепутье и открыв в нём гостиницу и постоялый двор. Летом хозяева находившихся в округе ранчо гнали через поселок скот для продажи на восточных рынках. Через перевал в горах проходили торговцы, золотоискатели, охотники на бизонов, странствующие ковбои, спекулянты землей и поселенцы, которые хотели осесть и основать ферму на свободных землях запада. Всех их манил к себе богатый ещё почти неисследованный и не заселённый край, и его дешёвая земля.
Билл Лик соскочил с жалобно, и устало скрипнувшего под ним седла наземь, и с удовольствием расправил затёкшие ноги, и усталую спину. Семь часов подряд он не слезал с седла. И человек и лошадь к такому привыкли. На сапогах белых от степной пыли зазвенели серебряные мексиканские шпоры. Он очень заботился о своей внешности, но теперь похвастаться ему было нечем. Пока он ехал через осеннюю прерию, серая пыль толстым слоем укрыла его одежду, лицо и жилистую шею; даже светло-зеленый шёлковый платок на шее потерял свой цвет. На запылённом лице блестели, как угольки, тёмные, ничего не упускающие зоркие глаза. И в них светилась неуёмная дерзость. Не один человек унёс с собой в могилу огонь этих мерцающих углей, как последнее впечатление, что он увидел в этом мире. Приятели Билла предвещали ему, что он в своё время тоже умрёт не своей смертью. По крайней мере, все шерифы-законники и просто порядочные люди, едва заслышав о Билле, от всего сердца желали ему именно такой смерти. Однако Биллу безразличны были, все эти пророчества и пожелания друзей и недругов. Он привязал свою кобылу к коновязи перед постоялым двором. Затем быстро, но незаметно оглянулся вокруг, и привычно поправил широкий пояс с поблёскивающими медными верхушками патронов в патронташе, так, чтобы рукоять тяжёлого револьвера системы Смита и Вессона торчавшая из полуоткрытой ганфайтерской кобуры была под рукой. И только после этого он поднялся по застонавшим противным скрипом под его сапогами деревянными ступенькам на крыльцо, и вошёл внутрь через распашные двери.
В питейном зале трактира уже сгущались сумерки, и только возле окон было чуть светлее, заходящее солнце ещё бросало сквозь мутное стекло давно не мытых окон свои последние багровые лучи, суля зловещее окончание этого осеннего дня. За столом у окна сидели четверо мужчин, похожих на разбойников, и весело наливались местным самогоном. Их голоса и громкий хохот разносились не только по постоялому двору, но и по всей округе. Никто из них не обратил внимания на вошедшего в помещение Билла. Подходя к прилавку, Билл окинул пьянствующую компанию быстрым изучающим взглядом: скорее всего странствующие торгаши, решил про себя. Он насторожился, как дикий кот. Торгаши везде бывают, многих людей запоминают, многое слышат и переносят известия дальше. И вообще - это шершавый народ, ни бога, ни чёрта не боятся. Низенький, но коренастый хозяин кабака с плоским лицом и крючковатым совиным носом стоял за прилавком в несвежей рубашке и замызганном переднике. Кто знает, что он за человек, надо быть с ним осторожным. Билл поздоровался с хозяином, коснувшись пальцами широких полей своей шляпы.
- У вас можно переночевать? - спросил он. - Завтра я еду дальше.
- Можно, чужестранец, - кивнул хозяин и щёлкнул пальцами. – Но только наверху в каморке, потому что обе спальни уже полны, - он кивнул головой на торгашей.
- Мне безразлично, в каморке, так в каморке - сказал Билл. – Налейте пока стаканчик, я хочу смыть степную пыль с языка и горла.
Хозяин быстренько налил высокий пузатый стакан. Билл сполоснул рот той жгучей отравой, которую здесь называли виски, спокойно и словно даже растягивая удовольствие, так, как некоторые дегустируют кофе, или другие изысканные напитки, и почувствовал, как на зубах заскрипел мелкий песок. И только после этого он проглотил всё и удовлетворённо выдохнул. Напиток был крепкий, и обжёг горло жидким огнём. Билл любил все крепкое.
- Плесни ещё одну порцию, хозяин, в Миссури такое виски редко встречается.
Коренастый трактирщик забулькал смехом: «Чтобы выпить моего виски, ко мне бог знает, откуда клиенты приезжают. Особенно те, кто привыкнет, а привыкнуть не штука. Может и вы...»
- Может, - оборвал не в меру разговорившегося трактирщика Билл. Он знал, что хозяину хотелось что-то выспросить у него, и он решительно заткнул ему рот. Люди умеющие слушать, некоторые вещи схватывают с полуслова. А скажешь им напрямик - ещё и обидятся.
Хозяин имел хороший слух и понимал своих посетителей с полуслова, а потому мигом перевёл разговор на другое: « Моя старуха покажет вам каморку, где вы сможете отдохнуть» – Сказал он, и прошмыгнул в дверь за стойкой.
Билл обернулся, и, опершись локтями на край прилавка, окинул взглядом зал, в котором было уже так темно, что он не мог разглядеть лица гостей возле окон. Они находились уже в ещё более (если конечно такое вообще было возможно вообразить) приподнятом настроении.
Виски из бутылок, что теперь стояли пустыми вокруг стола, уже перешло сквозь их глотки в кровь и изрядно вскружило головы разгулявшихся постояльцев. А, возле боковой стены Билл заметил ещё двух гостей.
Вернулся хозяин и засветил две керосиновые лампы, висевшие на балках под закопчённым и прокуренным потолком. Лампы тихонько закачавшись, зачадили, отбрасывая желтоватый свет на лица людей и грубые - неопрятные столы, стулья и скамьи.
Билл был доволен: ни одного из сидевших в зале выпивох он не видел раньше, а на свою память он мог положиться. Теперь, когда он разглядел их, стало понятно, что гости у окна были скорее бандитами, чем купцами. Двоих из них, высоких и костлявых, можно было издалека признать за техасцев. К тому же происхождение их сразу же выдавал говор незнакомцев. Они тянули слова так медленно и с таким скрипом, словно осел не смазанную телегу. Билл, пройдя мимо их столика, вышел на улицу, похлопал по шее свою кобылу, и пообещал ей покой кормёжку в конюшне, и, отвязав от седла завернутый в одеяло пакет, вернулся в трактир. Там, его уже ждала хозяйка, и они вместе пошли вверх. В каморке, в которую его провели, стояли кровать, табурет и стол. Хозяйка поставила на него свечу, и оба снова спустились вниз. Кроме сухого приветствия, они не обмолвились ни словом. Заведя свою старушку в конюшню, Билл тщательно вытер её попоной, а затем напоил и насыпал в кормушку овса. Затем он и сам почистил от дорожной пыли одежду и умылся над ведром воды.
Снова поднявшись в отведённую ему каморку, он сел на кровать и задумался. Свечу зажигать он не стал. В открытое окно лилось прохладное с запахом сухих трав прерии дыхание вечера. На темно-синем ночном небе, словно фонарь висел серпик месяца. Из питейного зала на первом этаже доносился глухой шум.
Может, сойти вниз? Сильно хотелось выпить чего нибуть покрепче. Собственно, выпивка, а проще говоря, пьянство было не последней причиной того, что он, сойдя с путей праведных, ступил на скользкую дорожку.
Всё, как обычно бывает, началось с малого – он привык бездельничать и играть в карты, потом, связавшись со скотокрадами, стал угонять чужой скот, а там - глядишь - дошло и до убийства. Билл, застрелил одного картежника. И после этого первого убийства шулера, он, быстро покатился вниз. Тот первый выстрел в человека произошел много лет назад. Ещё и сейчас Билл пытался себя убедить, что тогда он просто защищался, однако теперь он уже давно был среди тех, кто стоял вне всякого закона.
Иногда выпадали такие часы – и чем дальше, тем чаще, когда он не находил себе места, проклинал свою жизнь, эту страну в которой его угораздило родиться, и презирал самого себя. Он никому не показывал своего отчаяния, потому что у него не было друзей, а были только приспешники и подельники. Родительский дом в городке на восточном побережье, казался ему потерянным раем, в котором его давно уже считали погибшим. На семнадцатом году жизни Билл убежал от своих родителей-пуритан. Ещё ребенком он ненавидел всякий принуждение, его влекла синяя даль и мечты о приключения. Прошло уже четырнадцать лет, как он отправился на Запад, и за это время он не снискал ничего, кроме дурной славы: его имя в каждом слышавшем его будило страх. Он был силён, как кугуар, но силы стать хозяином своей жизни у него не было – всё и всегда шло у него наперекосяк. Глубоко в сердце Билл лелеял образ родительского дома, как потерянный рай уже поблекший и почти истаявший. Когда его занимали тяжелые, мучительные мысли, когда душу терзали какие непостижимые желание, тогда он искал спасения в одном в пьянстве, и тогда в душу его вселялся дьявол. И каждый раз всё тонуло в каком-то багровом – кромешном тумане. Это был его тяжкий рок, зловещее предначертание его несчастной судьбы, так считал он сам.
Билл нерешительно поднялся, ему не хотелось идти вниз. Ведь он был в опасном месте, и к тому же здесь он был один. Наконец он заставил смолкнуть предостерегающий голос, который казалось, предвещая, что-то недоброе звучал в его сердце: «Надо же поесть и позаботиться о пище на дорогу, потому что в горах путешествовать тяжело, да и купить припасы больше будет негде» – Искушая, нашёптывал ему другой голос. Билл зажёг свечу, разобрал револьвер, почистил и смазал его, и затем спустился в питейный зал трактира.
Там была уже совсем другая картина. В Бульвера – хозяина трактира, прибавилось работы. Зал был полона. В Нью Тондерне редко случались, какие либо развлечения, и почти все жители городка каждый вечер собирались в трактире обменяться скупыми новостями; одни приходили, другие выходили. Трактир Бульвера был как справочное бюро для местных жителей. Билл, встал на пороге и оглянулся, высматривая для себя свободное место. Только несколько гостей бросили на него мимолётные изучающие взгляды, и тут же отвели глаза.
Воздух в кабаке был душный, насыщенный табачным дымом, запахом пищи, самогона и пива. Билл ловко скрутил сигарету, но закурить не успел, распашные двери позади него открылись, и появился один из техасцев. Его кривые длинные ноги, обутые в сапоги на высоких скошенных каблуках, уже слегка заплетались и нетвердо держались земли. Техасец споткнулся о порог и, качнувшись, повалился Биллу на спину. От неожиданности Билл пошатнулся и уронил сигарету, но тут же обернулся и спокойно, с опущенными и расслабленными руками, стал перед техасцем. В этот момент Билл, выглядел вполне безобидно. В этом было его большое преимущество в подобных ситуациях: своим безмятежным видом Билл вводил в заблуждение противника. Глаза у него были прищурены и только слегка поблескивали. Билл широко раскрывал их только тогда, когда бросался на врага.
Техасец был на целую голову выше Билла, а это что-то да значило. Какое-то мгновение они стояли друг против друга. Бульвер, закусив губу, искоса поглядывал на них из-за прилавка. Рука с бутылкой замерла над рюмками, и только совиный нос нервно дергался. Из своего богатого опыта, полученного за время содержания трактира здесь, на Западе, Бульвер знал, что обычно бывает после таких вроде бы незначительных столкновений. Если бы это были здешние люди, он бы вмешался и несколькими словами помирил их, но столкнулись чужестранцы, и судя по всему люди дикого нрава.
Техасец ещё несколько мгновений покачивался на своих высоких каблуках, пока, наконец не обрёл равновесие. Только теперь он, видимо, понял, что произошло. Он смахнул со лба жёлтые, как солома, волосы и подошёл ещё ближе к Биллу. Тот стоял как вкопанный. Бульвер медленно поставил бутылку и глубоко вздохнул. По нему видно было, что он напряженно размышлял, вмешаться ему, или нет. Гости у барной стойки замолчали, и во всём зале наступила напряжённая тишина.
Наконец техасец обратился к Биллу, медленно и неуверенно выговаривая слова: «Прошу прощения, человек добрый, но хозяин этой кадильни торгует таким пойлом, от которого и голова, как в тумане и, ноги ватными становятся. А я и без того на земле чувствую себя не так уверено, как в седле. Не держи на меня зла. А?»
Билл улыбнулся, техасец ему понравился. Тот схватил Билла под руку и потащил к барной стойке. Бульверу слегка полегчало, он длинными руками раздвинул посетителей перед стойкой, чтобы освободить место для Билла и техасца. Крючковатый нос его уже не дёргался. Трактирщик, быстренько налил новым друзьям виски, и они чокнувшись выпили. Однако техасец на этом не успокоился и потащил Билла к столику, за которым сидела его компания. Билл охотно пошёл с ним, чувствуя, что эти техасцы чем-то ему близки.
Бульвер смотрел, как они шли между столами и лавками к столу у окна. Он налил себе полрюмки виски и выпил одним махом, чтобы погасить неприятное томление, которое приподнялась под грудью, и слегка сжало сердце. Эти гости у стола лихие ребята, но в случае пьяного дебоша с ними, в конце концов, можно справиться, к тому же мебель в его заведении крепкая, и лампы подвешены высоко. Техасцы, это народ, который полностью рассчитывается за нанесённый ущерб на другой день, после того, как протрезвится. А вот новый гость ему совсем не понравился, движется с ленцой, как кот, а как зыркнет из-под бровей, то словно насквозь тебя глазами своими кошачьими пронизывает. Хозяин трактира знал: такие люди, как этот незнакомец, в случае чего сразу хватаются за оружие, а уж потом хлопот с ними не оберёшься!
Бульвер пережил большую золотую лихорадку тысяча восемьсот шестьдесят девятого года в низовьях Бигхорн Ривер и знавал всяких людей, в том числе и разного рода авантюристов и проходимцев. Их тогда слетелось и поналезло на запах золота, как саранчи, словно все подонки со всей Америки сошлись на рандеву. Господи Боже! Два года длилось такое!!! Но те времена давно прошли, таких находок, как на Бигхорн Ривер, наверное, уже не будет, а о сорвиголовах, которые заслужили себе в те годы кровавую славу, уже мало кто помнит. Но когда эти двое стояли друг против друга, Бульвер, как будто снова увидел тогдашних своих знакомых. И сейчас Бульвер готов был всем гостям поставить по кружке пива, чтобы только узнать имя чужака. Кто бы это мог быть? Он налил себе ещё одну рюмку, потому, что первая ему не помогла. Обслуживая дальше своих гостей, он не спускал глаз с сидящих у окна. Хорошо ещё, что помощник шерифа был в зале. Бульвер неплохо с ним ладил.
Подойдя к столу, Билл коротко поприветствовал всех за ним сидящих. Приятели техасца взглянули на него мутными глазами и прервали разговор. Билл на мгновение пожалел, что пришел сюда: они уже были такие пьяные, что трезвый среди них чувствовал себя плохо и неуместно. Но уже было поздно сожалеть.
- Это наш новый друг Билл, - представил его техасец и слегка толкнул Билла в бок. Потом он притащил стул и ткнул Биллу под колени.
Этим, по его мнению, он сделал всё, что от него требовалось.
- Наш? - Буркнул второй техасец. - Кого ты приволок к нашему столу, Гай?
Билл присмотрелся к нему и моментально догадался, с кем имеет дело. Наверное, это был Берт. Ответ Гая подтвердил его догадку.
- Будь джентльменом, Берт, когда я привожу гостя к столу, - обратился Гай к своему брату. - Ты хочешь меня обидеть?
Берт икнул и примирительно махнул рукой. Бульвер принес рюмку, и Берт собственноручно налил новому гостю виски, и тем самым инцидент был исчерпан. Билл, который уже успел выпить с Гаем по стаканчику возле бара, заказал у хозяина ещё одну бутылку виски. Он хотел, чтобы новые знакомые как можно скорее приняли его в свой круг.
Он много слышал о братьях Берте и Гае Джильбертах, хотя никогда их не видел. Эти техасские сорвиголовы или как их на мексиканских манер называли в родном Техасе десперадос, были известны своими лихими «подвигами» и желтыми, как солома, шевелюрами. Теперь Билл знал, что попал в общество рыцарей удачи и легкой добычи. Один из их компании, которого, как пса, все называли просто Кудлай, и он, вероятно, другого имени и не знал. Его шевелюра была словно вырезанная из медвежьей шкуры.
У всех четырёх сидевших за столом к моменту прихода Билла от выпитого виски уже заплетался язык. Через какое-то время Билл тоже догнал их. И тогда на удивление быстро всему наступил конец. Билл, хотя и был уже пьян, но всё же видел, что Берт Джильберт только делал вид, будто послушался брата. Он всё время пытался задеть Билла, а остальные трое так напились, что ничего уже не замечали, зато Билл чувствовал, как закипает в нём кровь, и знал ещё немного, ещё одно какое-нибудь слово, и он уже не сможет сдержать себя.
Долговязый Берт хвастливо рассказывал какую-то запутанную историю. Рассказывая, он раскачивался на стуле, и вдруг перевернулся назад и упал на какого гостя сидевшего за соседним столом. Тот возмущенно оттолкнул его и выругался. Берт Джильберт, недолго думая, обернулся и ударил противника наотмашь в лицо. Однако, как говорится: «Нашла коса на камень!» противник вскочил и одним ударом повалил расходившегося пьянчугу на пол. Всё произошло быстро и неожиданно.
Берт Джильберт быстро вскочил на ноги, и оказался как раз перед Биллом. В его затуманенном выпитым виски пьяном рассудке всё перепуталось: он увидел перед собой лицо Билла, к которому с самого начала ощутил неприязнь, и без всякого повода, как бык, бросился на него, отчаянно размахивая руками во все стороны.
Билл даже обрадовался наступившей развязке. Он выскочил из-за стола, ловко уклонился от удара и ударил Берта кулаком в лицо, при этом раздался такой звук, словно кто-то с треском стукнул деревом о дерево. Билл тенью метнулся в сторону и стал спиной к стене. Берт Джильберт повалился навзничь, перекинув несколько стульев и скамеек.
В зале поднялся шум, все-таки недаром Бульвер ожидал от этой встречи чего-то неладного. Посетители вокруг места драки вскочили из-за столов, и между ними и пятью разбышаками образовалось свободное место. Гай Джильберт остекленевшими глазами смотрел на брата, который неподвижно лежал на полу. Он, никак не мог собрать свои мысли в кучу, да и скорее всего, видел у стены, как минимум двух Биллов, его приятели тоже были пьяны в стельку.
Билл понял, что этих троих можно уже не опасаться, он поправил пояс, протиснулся через группу любопытных и, озираясь, двинулся к прилавку. Его тонкие губы насмешливо и презрительно морщились в некоем подобии улыбки. Душой Билла Лика вновь овладел дьявол.
Посетители вздохнули с облегчением, и только Бульвер ещё не мог расслабиться. Трактирщик желал, чтобы вместо техасца, которого в этот момент поднимали с пола, лежал этот пришелец.
Билл, как победитель на ринге, подошёл к барной стойке, все посетители расступались перед ним, как лисы перед волком.
- Налей-ка стаканчик, - резко велел он Бульверу, так словно он был здесь хозяином.
Бульвер заранее знал, что произойдет. Раньше или позже. А поскольку он был не таким человеком, чтобы растягивать подобные ситуации надолго, то решил сразу положить всему этому безобразию конец. Да и помощник шерифа стоял уже у Билла за спиной.
- Больше не дам, - спокойно сказал Бульвер.
Билл насторожился. Бульвер ни на минуту не спускал его с глаз. Ситуация изменилась. Помощник шерифа встал рядом Биллом.
- Опомнись, парень, - сказал он. - Бульвер прав, так будет для тебя лучше. Когда ...
- На твои советы мне плевать, так же, как на вон то, чучело за прилавком, - перебил его Билл и, чуть повернувшись, смерил помощника шерифа презрительным взглядом с головы до ног.
Бульвер набрал полную грудь воздуха, немного отступил в сторону и оказался позади Билла. Их разделяла барная стойка. Бульвер понимающе обменялся взглядом с помощником шерифа. Но тот поступил глупо: попытался дружелюбно положить руку на плечо Билла. Билл размахнулся, однако его противник не был болваном, да, к тому же нанести удар Биллу помешал прилавок. Помощник шерифа отклонился, и кулак Билла только чиркнул его по лбу. Дальше все произошло за секунду, взглянув Биллу в глаза, помощник схватился за револьвер. Однако схватился поздно. Бульвер так же замедлил нырнуть под прилавок.
Билл выстрелил помощнику в плечо, и того отбросило назад. При звуке выстрела все люди в пивном зале вскочили со своих мест. И в этот момент Бульвер, сзади, безжалостно нанёс дубовой дубинкой сокрушающий удар по затылку разъяренного стрелка. Билл, как подкошенный рухнул на пол.
- Эта мерзость другого разговора не понимает, - сказал Бульвер, заглядывая через прилавок на распластавшегося на полу Билла. И после этого бросился на помощь раненому помощнику шерифа.
***
Когда Билл Лик очнулся, уже был вечер следующего дня. Он лежал на деревянной кровати в тюремной камере, сквозь маленькое зарешеченное окошко в его камеру падали последнее солнечные лучи.
Красный свет заката, как пламя, танцевал на неструганых досках пола и у него перед глазами. Билл тихо охнул, ухватился за голову и нащупал на затылке огромную шишку, только теперь он заметил справа перед собой толстые железные прутья решётчатой перегородки. Он лежал на голых деревянных нарах в камере на двоих, разделённой этой решёткой пополам; соседняя клетка была пуста.
Медленно и неохотно Билл, мысленно вернулся к недавним событиям, и наконец, вспомнил Бульверов кабак. Сколько же он валялся здесь без сознания? А, собственно, разве теперь это не всё равно?!
Будучи тяжело подавленным своими мрачными мыслями, он подпер голову рукой. Что же он, сам вскочил в эту западню. Да-а-а, видимо, повенчает его выпивка с палачёвой дочкой… и может быть, уже скоро прямо в этом городишке!
Билл сел на край кровати и огляделся. Его тело затекло от долгого лежания на жёстких досках и каждая мышца в нём, от каждого движения ныла и болела. Он вспомнил о путешествии через горы, в которое собрался. Вот чёрт! Что же теперь будет дальше? Да, плохи были его дела…
Так он просидел с полчаса и почувствовал, что к нему медленно возвращаются силы, да и мысли в голове постепенно светлеют. Между тем в камере начало темнеть, а потом, как-то вдруг стало совсем темно. И тут, Билл услышал на крыльце за решеткой нетвердую походку, а затем, дверь со скрипом отворилась, и, Билл увидел приближающийся к нему свет. Какой-то седобородый мужчина повесил фонарь на вбитый в стену крюк, и, шаркая, подошел ближе к решётке.
- Ага, уже очухался, сынок?
Билл пристально посмотрел старику в глаза и наконец спросил:
- Этот человек умер?
Седобородый покачал головой: «Ты ему только плечо прострелил».
Билл облегченно вздохнул. Следовательно, ещё не всё было потеряно.
- А долго я здесь лежу?
- Да, сутки уже валяешься. Тот, кого Бульвер подлечит своей дубинкой, обычно скоро не встаёт. Хорошее лекарство, а, как тебе понравилось? У тебя парень котелок, как у быка, потому, что после этой палки обычно лежат дольше, - а один вообще не проснулся. Это было, как раз два года назад.
- Значит, мне ещё здорово повезло. – Снова ощупав шишку на затылке. Сказал Билл.
- Это как сказать. Четыре или даже пяток лет за решёткой тебе обеспечено. А вы, бродяги и убийцы, плохо их выдерживаете, когда не видите высоких гор, широких прерий перед собой и чистого неба над головой, то понемногу сходите с ума, и становитесь совсем без башенными, чем на свободе. Вы готовы через дымоход вылезти, чтобы только оказаться на свободе. Ну и, конечно, получаете пулю в спину «при попытке к бегству», так, видимо, и с тобой будет, разбойник.
Билл задумчиво покачал головой, косясь на болтливого деда.
- Добрая душа у тебя дедуля, видишь, какое замечательное будущее мне предсказываешь. – Сказал он с ехидцей надсмотрщику, а потом, напустив на себя вид деревенского простачка он наивно спросил:
- Почему это вы дедушка называете меня, то убийцей, то разбойником?
Старик подмигнул ему:
- Ишь, ты, какой внучёк у меня выискался? Чёрт тебе дедушка! Уж мы-то знаем таких, как ты бродяг.
Биллу, вдруг стало жутко, но он не показал этого. Ведь он теперь находился в западне, и они долго с ним церемониться не станут. Что им известно?
- Этот человек первый схватился за оружие, - сказал он решительно.
Старик махнул на него рукой.
- Он имел на это право, как помощник шерифа.
- Я здесь ...
- Все это ты расскажешь завтра Бренкеру.
- А кто такой Бренкер?
- Ну, наш шериф.
Седобородый повернулся и направился к двери.
Билл крикнул вдогонку:
- Эй! Принесите мне что-нибудь поесть и хоть каплю виски!
Старик снова подошел к решётке.
- Вот безобидный ягненочек, ишь чего ему захотелось - виски! А потом опять поднимет бучу ...
- Это моё право. Я могу потребовать ...
- Вот здесь теперь наше право! – резко перебил его старик и похлопал по револьверу на поясе. – Молчи уж, разбойник! Подстрелил одного из наших лучших людей! А теперь ещё и права качает!
Седобородый вышел сердито хлопнув дверью. Билл остался один. Он сидел и думал. Нечего и пробовать проломиться сквозь решетку – но он и не останется так просто в этой конуре!
Через некоторое время старик принес ему еду и кружку воды. Теперь он не отвечал ни на один вопрос, и словно онемел. Билл наелся досыта, укрылся одеялом и проспал до утра.
Перед полуднем седобородый пришел ещё с одним надзирателем, чтобы отвести Билла к шерифу Бренкеру. Билл шёл между ними спокойно, соблюдая видимое безразличие. В узком коридорчике, ведущем в канцелярию шерифа, он украдкой взглянул в окно. За ним была залитая солнцем улица.
Бренкер, довольно-таки плотный, однако живой человек, сидел за столом. Он прищурился и пытливо посмотрел на узника. Оба надзирателя тоже сели. Все трое законника были очень уверены в себе. Отсюда, да ещё и среди бела дня, заключенный убежать не мог. Без коня и оружия он не ушёл бы и на сто метров от конторы шерифа.
- Я могу позаботиться, чтобы вы на пять лет исчезли из прерий, - спокойно произнёс Бренкер и откинулся на спинку стула. - Всё быстренько образуется, как только я поставлю вас перед окружным судьей. Конечно, вы предстанете перед ним, так или иначе. Но я сначала хотел бы узнать, кто вы, откуда, и как вас звать-величать?
- Меня зовут Джо Хигинс.
- Гм, - буркнул Бренкер и задумчиво покачал круглой и лысой, как биллиардный шар, головой. – Другого имени, или прозвища, у вас нет?
- С Чего бы это я должен иметь другое имя, да ещё и прозвище? - Улыбнулся Билл. Он придвинул стул, сел перед столом и положил ногу на ногу. – У вас нет щепотки табака? -Спокойно спросил он, и окинул комнату взглядом.
Шериф Бренкер не обратил внимания на его вопросы.
-Может, Вы только в Миссури называетесь Джо Хигинсом, а в другом штате как-то иначе?
- Это допрос? - Огрызнулся Билл. - Мне впервые в жизни приходится терпеть такое отношение.
Бренкер уперся подбородком в расстегнутый воротник, так, что над ним налилась жирная складка, как зоб у токующего самца, какой-то экзотической птицы. В глазах его засветилась злость.
- Таких проходимцев, как ты, в нашем городе не много появлялось. Думаешь, ты, крепкий орешек? - сказал шериф тихо, но грозно. - Однако мы быстро тебя быстро расколем.
- Шериф, - спокойно ответил Билл, - я протестую против такого обращения.
Бренкер выдвинул ящик стола - для этого ему пришлось немного втянуть живот, - и положил перед собой разряженный револьвер Билла.
- Что означают эти пять зарубок на рукояти твоего револьвера, Хигинс? - Спросил он и снова чуть прищурился.
- Конечно, по здешнему обычаю каждая зарубка означает одного убитого, - Сохраняя невинное выражение лица, ответил Билл.
Бренкер, понемногу начинал закипать.
- И вы, видимо хотели сделать здесь у нас шестую зарубку? - Процедил он сквозь
зубы.
- С чего бы? – возмущенно возразил Билл. - Я бы тогда стрелял не в плечо.
- Вы были так пьяны, что ...
- Нисколько! - Дерзко прервал его Билл.
Надзиратели сзади заёрзали на стульях. Шериф с трудом сдерживался. Он с нажимом сказал: «Но пятерых-то вы уже имеете на своей совести.
- Эй, мистер, по осторожнее в выражениях! - Прошипел Билл, на этот раз уже грозно. - Я не позволю, чтобы мне здесь чёрт знает, что вешали на шею! Вы может это доказать? - Вдруг он успокоился и весело, как ребенок засмеялся. - Я купил это оружие на Востоке у одного старьёвщика. Зарубки на нём уже были, собственно, поэтому я соблазнился на эту покупку, чтобы было чем похвастаться. Но здесь, перед шерифом, я говорю правду и не хочу притворяться изображая из себя сорвиголову.
Шериф вскочил, со стула, и выскочил из-за стола. Его лицо налилось кровью и потемнело от гнева.
- Хигинс! Предупреждаю вас, хватит здесь дурака валять! Я вам не какой-то сопляк, и я вырос в этом краю!
- Ну, что выросли, то это вы преувеличили, - заметил Билл с ехидным сочувствием и тоже поднялся со стула. Он был выше Бренкера на целых две головы.
Шериф с большим трудом овладел собой и начал ходить за своим столом туда и обратно. Билл же снова спокойно сел на стул.
- Ну, хорошо ... Хигинс, - произнёс через минуту шериф. - Вы предстанете перед судьей, но сначала я хочу кое-что выяснить.
- Тот человек, в которого я выстрелил, первым схватился за оружие, - заявил Билл.
- Мой заместитель имел на это право.
- Я принял его за какого-то бродягу, у него не было значка.
- Его и так здесь хорошо знают.
- А я нездешний. Разве я должен был ждать, пока он вытащит револьвер и выстрелит? Я имею право быть более быстрым и метким, когда на меня нападают.
- Он даже не вытащил револьвер, Хигинс. Может, он только имел такое намерение, но
- Этого было достаточно. – Спокойно произнёс Билл.
Бренкер сдался:
- Ну, достаточно. Пусть судья выясняет, что к чему. В любом случае вы первым напали на него, и попытались ударить! А сами вы откуда?
Это был для Билла одна из неудобных и наиболее острых тем. Когда Билла спрашивали о его происхождении, он не мог врать, что-то претило ему плести глупости – да и всё равно они обо всём рано или поздно узнают.
- Я приехал из Канзаса, - ответил Билл и подумал о своих тамошних подвигах.
Бренкер, не успел больше ничего спросить. Во дворе послышался топот, дверь открылась, и в офис шерифа вошли двое фермеров. Они сразу поняли, что здесь происходит.
- Что, Бренкер, поймали зубастого зверя? - Спросил один из них, подавая руку шерифу.
Тот пожал плечами. Он не хотел, чтобы фермеры ждали, пока он закончит допрос, тем более, что он сам их вызвал. По этому, Бренкер сказал надзирателям:
- Отведите его обратно. Скоро мы с ним иначе поговорим.
Надзиратели снова встали по обе стороны от Билла и вывели его из комнаты в коридор. Билл знал, что ему будет плохо, если местные законники проследят его путь из Канзаса сюда. Когда его снова посадят в камеру, то уже ничем не поможешь. Он, как рысь, стрелял глазами вокруг. Когда они дошли до окна в коридоре, Билл увидел лошадей, на которых приехали фермеры, прибывшие к шерифу, и понял, что это его последний шанс. Дальше всё произошло за какие-то секунды. Билл, подставил ногу седобородому и толкнул его плечом, так, что старик, потеряв равновесие, рухнул на пол, а второго надзирателя он с разворота ударил кулаком поддых, и вторым ударом в челюсть отправил его в нокаут. Тотчас Билл потянулся за его оружием, но тут ему не повезло: когда надзиратель упал, револьвер выскользнул у него из кобуры и отлетел в сторону. Пытаться дотянуться до него не было времени. Поздно! Седобородый уже поднимался на ноги, да и привлечённые шумом, в коридоре в любую секунду могли появиться шериф и прибывшие к нему фермеры! И тогда Билл со всей силой навалился плечом на оконную раму, и она, треснула, со звоном, посыпалось разбитое стекло, а за ним и вся рама, а с ней и Билл вывалились наружу. Билл упал головой в песчаную почву под стеной, но мгновенно, вскочил на ноги и, сорвав с коновязи узду длинноногого рыжего коня, одним скачком, как кот вспрыгнул в его седло, а затем сорвал с привязи и второго коня, пронзительно вскрикнул и, пришпорив жеребца, что было духу, помчался по улице. Второй конь, испуганный криком Билла, тоже поскакал туда, куда его глаза глядели.
Седобородый с револьвером в руке сопел, высунувшись из окна. Он не мог стрелять, не видя цели, Билл по-индейски свесился с лошади на сторону, прикрываясь лошадиным боком от пуль. Старик, опасаясь подстрелить фермерского коня, выстрелил все шесть раз в воздух. Жители Нового Тондерна высыпали из домов, сбегаясь к офису шерифа.
Билл, мчался по улице и уже видел перед собой солнечную прерию, справа вновь поднимались высокие горы, и он, пришпорив коня, направил его туда к их синеющим вершинам. Да собственно кроме, как в горах больше ему негде было скрыться.
Через два часа, доехав до лесистого предгорья, Билл оглянулся назад на равнину и увидел своих преследователей: они мелькали на горизонте маленькими черными точками. Рыжий конь легко мчался по прерии, но в горах он замедлил шаг. Билл, ласково приговаривая, похлопал коня по шее и поехал дальше. Теперь ему осталось только одно: бегство.
Вечером конские копыта застучали по твердым камням, и Билл облегченно вздохнул. Здесь преследователи уже не найдут его следам, он поднялся ещё чуть выше, потом свернул в сторону: нельзя было удаляться от леса, где была вода, корм для коня и съедобные корни и ягоды для него самого. Когда уже совсем стемнело, он наконец, дал отдохнуть себе и коню. Измученное животное, пощипав листьев с небольшого кустика, опустилось на землю. Ночь была холодная, и Билл примостился под теплым конским боком. Над ним поднималось черное небо с мерцающими звездами. Отвесные скалы в ущелье, казалось, готовы были раздавить и человека, и его лошадь.
Вокруг царила тишина. Неожиданно Билла просто жаром обдало, и мурашки побежали по спине. Ну и чего достиг своим бегством? Оказался в грозной скалистой пустыне, с голыми руками, без оружия и без пищи. И по пятам за ним, шла погоня.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...