Химера
Выползло однажды нечто подозрительное и очень страшное из-за спинки моего дивана и поползло наискосок вверх по стене. Жена моя в это время лежала на этом самом диване и кашляла. Она немного приболела, простудилась при поездке в Москву к дочери, наверное, подхватила там инфекцию. В руках у неё было вафельное полотенце, к которому она постоянно прикладывалась, чихала в него и сморкалась.
Я – парень не робкого десятка и живу на белом свете достаточно долго, но, признаться, «страшности» такой ещё не видывал. С первого взгляда можно было подумать, что это насекомое, но для насекомого оно было слишком крупным, в пол моей ладони величиной. Спина его была грязно-рыжей с подпалинами по бокам, ножек было много, не меньше двадцати, и были они почти прозрачными. Значит, появилось на свет это чудище в полной темноте, откуда к нам и прибыло. С какой стороны находилась у него голова, понять было невозможно, скорее всего с той, в какую сторону оно ползло. Короче, это было очень необычное насекомое - большое, полупрозрачное, плоское. Одним словом - жуть.
Жена моя боится любых таких тварей, даже меньших по размеру, боится их до ужаса, поэтому чтобы не напугать её (человек всё же болеет), я начал действовать крайне осторожно. Медленно перевёл взгляд с насекомого на пол, затем также медленно повернулся, сел рядом с ней на диван и спросил, не нужно ли ей принести чего-нибудь с кухни. В это время я лихорадочно соображал, как мне выйти из этого положения. Соображать нужно было быстрее, иначе тварь могла либо убежать, либо, чего доброго, свалиться на голову моей жене. Этого бы она не вынесла.
Говоря ей, что иду на кухню, я задержался в прихожей у моего заветного шкафа. В нём у меня хранятся снасти для зимней рыбалки. Я их недавно пересматривал, готовясь к новому сезону, а потому точно знал, где что лежит. Сейчас мне нужны были мои толстые кожаные перчатки. Внимательный читатель уже заметил, что шкаф этот уже однажды фигурировал в одном из моих рассказов-снов. Там я победил потустороннюю нечисть, вернее, не я, а мой незабвенный котик Изя. Но теперь это был не сон, всё происходило на самом деле, и по стене ползла не потусторонняя нечисть, а Божья тварь, которая имела на жизнь такие же права, как и я.
Для победы над ней я мог рассчитывать разве что на помощь моей мамы, восьмидесятичетырёхлетней старушки (до её юбилея осталось совсем немного, 9-го Мая ей стукнет 85-ть). Но в данный момент она находилась в другой комнате, дальней, а с учётом того, что двигается она теперь со скоростью два метра в час, ждать от неё помощи пришлось бы достаточно долго. Поэтому, надо было всё решать самому и немедленно, тем боле что я - единственный в доме мужчина. Не долго думая, я открыл шкаф и вытащил из него мои рыбацкие перчатки.
Пока я их натягивал, представляя исход будущего сражения, в голове у меня закопошились совсем иные мысли, например, вот такие…
Сейчас в нашей стране кризис (впрочем, как и всегда), а потому люди стали - либо вредными, нервными и неадекватными, либо, наоборот, - апатичными, вялыми и квёлыми, которым всё по барабану. Но что их всех роднит, так это всеобщий страх. Люди теперь боятся всего: будущего, прошлого, предстоящих перемен, даже самой жизни. По мере сил я стараюсь противостоять этой тенденции - не смотрю телевизор, не читаю газет, продолжаю ходить на тренировки… но, но и я чувствую, что в последнее время беспричинный страх всё больше меня одолевает.
И ещё, разные предзнаменования постоянно лезут мне в голову, но и им я стараюсь противостоять. Чёрная ли кошка дорогу перебежит или придётся обогнать похоронный кортеж, я всё равно не поворачиваю обратно и еду дальше. Хотя кто из нас не видел десятков машин, упёршихся в покойника, как в дорожный знак «Стоп». Покойник едет себе впереди спокойненько, потому что спешить ему уже некуда, а раздражённые водители выстраиваются сзади в длинную очередь, и никто из них не решается его обогнать. Знакомая картина? Думаю, да... Так вот я и от перебежавшей дорогу кошки теперь не шарахаюсь, а еду дальше, и покойников всегда обгоняю, не опасаясь того, что и те и другие обо мне подумают.
Я перестал обращать на это внимание уже достаточно давно, с тех пор, как умер мой тесть. Умер он внезапно, не предупредив нас о своей скорой смерти и никого не подготовив к этому неприятному событию. За день до его кончины я нечаянно разбил трёхлитровую банку берёзового сока. Сок этот был мой, то есть из моей, лично посаженной мною в детстве берёзы. Банка с соком была последней, или крайней, как говорят лётчики, а мне очень хотелось пить. И так как я человек нетерпеливый, то по горячности своей начал торопиться, суетиться, и как результат - банка выскользнула из моих рук и .... и остались от неё лишь мокрые осколки зеленоватого стекла. Сказать, что я расстроился тогда, и что мне было жаль пролитого сока, это ничего не сказать. Мне его было так жалко, что моя жена еле меня успокоила. Для этого ей пришлось сбегать в магазин за покупным соком и уже им меня отпаивать.
А на следующий день ни с того ни с сего умер мой тесть, Виктор Васильич, участник войны и глубоко уважаемый всеми человек. Почему-то эти два события переплелись в моей голове и связались между собой. Я потом долго не мог от них отделаться и всё размышлял о жизненных перипетиях и случающихся в ней совпадениях. Чтобы отвлечься от этих пагубных мыслей, я даже начал ходить по невезучему для меня маршруту и делал это четыре дня подряд. Проверял свою несгибаемость, как «дикий помещик» у Салтыкова-Щедрина. Три дня некто строго выполнял свои пакости по отношению ко мне, но потом, видя мою «непреклонность», плюнул на это дело, и дальше всё пошло, как обычно. Пришлось после этого и мне плюнуть на мою «непреклонность» и начать ходить нормальным маршрутом. Я понял, что не надо специально искать приключений на ту часть тела, которая ниже спины, жизнь и так их пошлёт нам сполна...
А вот почему я так уверен в себе и не обращаю внимания на всякие там приметы и предзнаменования, сейчас объясню. С самого раннего детства (может, даже с рождения) я знаюсь с «этими силами», назовём их так. Не моя в том вина, хотя и не беда тоже, но только суть дела в том, что «силы эти» благоволят ко мне. Я даже боюсь иногда, пусть и невзначай, просто подумать плохо о неприятном мне человеке. Только сделаю это - ан, глядь, как уже всё исполнилось, и неприятный мне человек получил по-полной. Поэтому я стараюсь гнать от себя такие мысли. И даже если мне здорово насолили, я всё равно не обращаюсь к иным сущностям и не призываю их к себе на помощь в этот мир. Потому что я видел, какие они страшные, и знаю, что заигрывать с ними, даже понарошку, не стоит. Эти сущности с детства меня преследуют в моих кошмарных снах. Иногда эти сущности столь ужасны и так пугают меня, что я кричу, кричу, кричу и не могу проснуться. Жена потом долго не может меня добудиться и переживает за моё здоровье. Она думает, что всё это происходит со мной наяву. Как знать, может она и права?
Проснувшись, а точнее, возвратившись в этот мир, я ей стараюсь ничего не рассказывать, слишком неприглядны мои картины «иного». Раньше я их очень боялся, но с определённого момента перестал это делать, потому что понял, почему вижу такие сны. Эти жуткие сущности не чужды моей природе, они часть меня, часть моего естества. Может быть когда-то, в иных воплощениях, я сам был одной из них. Жена просит, чтобы я записывал эти мои страшные сны, но мне кажется, что время этому ещё не пришло. Да и побаиваюсь я, как бы они не проникли в нашу реальность…
Но иногда, мне всё же кажется, что они пролезают в мой мир, и неприятности случаются с теми, кто мне насолил. Некто проделывает это без моих просьб, но, как бы зная, что это не будет мне неприятным. Хотя я и не прошу «этих» делать гадости для неугодных мне людей… но не прошу и не делать их…
Пока я искал и одевал мои тёплые перчатки, страшный зверь прополз по стене метра два, из чего я заключил, что бегает он всё же достаточно быстро…
Чтобы поудобней прихлопнуть химеру, назовём это животное-насекомое так, жену мне всё же пришлось потревожить. Увидев меня в чёрных зимних перчатках, приближавшегося к дивану, и, переведя взгляд вдоль линии моего взгляда и посмотрев на стену, она чуть не упала в обморок. Рот у неё покривился, словно она хотела закричать, но не могла этого сделать, а глаза стали быстро быстро моргать. Я осторожно помог ей подняться с дивана и быстренько сопроводил её на кухню. По дороге полотенце, в которое она полдня сморкалась, выпало из её рук. Я поднял его и, вернувшись в зал, храбро ринулся на диковинного зверя. Почуяв опасность, химера-зверь припустил во все лопатки. Но не тут то было, он не знал, с кем имел дело. Я прихлопнул его полотенцем и придавил диковинное существо к стене. Оно жалобно закричало (вру, запищало). Подспудно, я всё же не хотел лишать его жизни.
Откуда мне знать, может, в его глазах я выглядел не менее страшным чудищем, чем он, но он ведь не бросался на меня из-за этого. И это ещё неизвестно, у кого больше прав жить в нашей квартире: у него, или у меня?
Может, мы, люди, вскорости все исчезнем (и не только из квартир, но и с лица всей планеты), а они останутся. Как часто мы решаем всё за других - быстро и просто, особенно, когда никто нас об этом не просит…
Но, как бы там ни было, я тоже перепугался вида этой животины до мурашек, а потому придавил её к стене чуть сильнее, чем следовало. Она ещё раз жалобно запищала и затихла. Я аккуратно сгрёб её в охапку и вместе с полотенцем на вытянутых руках направился к окну. Распахнул обе его створки настежь и выбросил поверженного зверя на улицу. Тот упал в траву, полежал в ней немножко, затем очухался и, пошевелив сразу всеми своими ножками, задал стрекача.
Ура, я победил. Но радоваться было рано. Из кухни уже доносились всхлипывания моей жены вперемешку с икотой. Она сидела за столом и, трясясь от страха, чистила апельсин. Слёзы ручьём текли по её щекам, и было непонятно: от насморка они текут, от испуга, или от едкого апельсинного духа. Я обнял её за плечи и стал успокаивать.
- Где оно? – поинтересовалась жена.
- На улице, - ответил я, перебирая в руках влажное полотенце, - я не стал его убивать.
Супруга благодарно посмотрела на меня и прижалась к моей руке.
В это время, почувствовав неладное, покинула свою комнату и направилась в нашу сторону моя мать, старушка-одуванчик. Когда нет надобности, слышит она очень даже хорошо и, хотя двигается мама в последнее время со скоростью два метра в минуту, силуэт её в проёме кухни появился подозрительно быстро.
Раскрытое полотенце, в котором остались две дрыгающие ножки, я всё ещё держал в руках. Я намеревался отнести его в ванную и бросить в стиральную машину, но не успел.
- Что тут у вас случилось и что это был за шум, признавайтесь? – сразу взяла инициативу в свои руки седовласая старушка….
- Ничего, - ретировался я, - мы тут беседуем...просто так.
- А почему на повышенных тонах, - поинтересовалась мама, - и что это ты в руках держишь?
- Сопливое полотенце жены, - ответил я как можно спокойнее.
- Покажи, - старушка протянула ко мне руку и взяла полотенце себе.
- Я в зале над диваном насекомое раздавил, – нехотя признался я.
- И куда ты его дел? - поинтересовалась мама.
- В окно выбросил.
Старушка приблизила полотенце к своему лицу и посмотрела на две дрыгавшиеся ножки.
- Большое оно было, - спросила она озабоченно, - и как оно выглядело?
- Я ещё таких не видывал, - объяснил я, - похожа на гусеницу, только большая и плоская.
- Надо помолиться, - сказала мать, - и с горящей свечкой пройтись по всем комнатам.
- А ты диван отодвинь, - приказала мне жена, - и посмотри, нет ли там ещё какой-нибудь гадости...
Вечером на кухне все втроём мы молча пили чай.
- Это кто-то на нас порчу наслал, - неожиданно сказала мама.
- С чего ты взяла? – сказал я чуть громче, чем следовало.
- А с того, что наши два котика умерли - и Вася, и Изя, а теперь ещё эта гадость откуда-то взялась.
- Не рви мне душу, - в сердцах ответил я, - и не говори ерунды. Котики наши пожили на славу, Вася - 17-ть лет, а Изя – 14-ть. Вспомни, как ты с ними нянчилась, словно в детском саду (моя мама проработала няней в яслях 26-ть лет).
Другие только мечтают о такой жизни, не всем людям дано так пожить, - я встал из-за стола и стал нервно расхаживать по кухне.
- А и то правда, - неожиданно согласилась мама, - Изя умер быстро, слава Богу не мучился, а за Васей ты три месяца ходил, как за малым ребёнком.
Она отхлебнула чаю из своей кружки и ласково на меня посмотрела.
- Это и за мной ты так будешь ходить? – спросила она, уже смеясь, - и мне не будешь давать помереть, из ложки будешь кормить, как своего Васю?
Я открыл рот, не зная, что ответить.
- Не надо, сынок, убиваться по уходящим, это всё естественно, - сказала мама и жалостливо на меня посмотрела. В то же время я уловил восхищение в её глазах. Сыном, сынком, она восхищалась. Он, то есть я, приютил её в старости, но в то же время слезинка незаметно скатилась по её щеке.
- Это я, дура старая, - продолжила она, волнуясь, - наговорила вам всякого. А вы у меня дети хоть куда, другим матерям только помечтать о таких.
Она с трудом поднялась из кресла (на кухне у неё вместо стула есть своё кресло) и подошла к нам с женой.
- Идите ко мне мои дети, я вас обниму.
Потом она пошептала нам что-то, кажется, молитву «Отче Наш», и после этого всем нам на самом деле стало немного легче.
Так закончилась моя история с химерой. Слава богу, в ней никто не пострадал. Все мы остались живы и здоровы, и необычная живность тоже. Мы даже вычислили, откуда она взялась. Кажется, я принёс её вместе с картошкой, купленной на рынке. По крайней мере, эта версия устроила всех, а мама даже божилась, что видела подобных тварей на своём почепском огороде, когда вскапывала его в последний раз перед отъездом к нам…
15 апреля 2015 г
http://www.proza.ru/2016/05/20/844