Тюрьма

Алексей Честнейшин
Я родился и жил в тюрьме.
Одиночная камера, 6 кв. м..(2 х 3).Кирпичные стены, бетонная плита потолка. Металлическая кровать и металлический стол привинчены к цементному полу. Над чугунной дверью с окошечком для подачи еды тусклая лампа на 40 W. Еду подавали два раза в сутки.
За 18 лет моей жизни в этой камере (зимой в тюрьме становилось холодно, летом – душно, и поэтому я мог различать сезоны и считать года) я изучил здесь всё: каждую царапину на потолке, любой мельчайший скол кирпича в кладке стены.
Пришедший вчера надзиратель снял с двери моей камеры замок, выдвинул чугунный засов и ушёл, оставив дверь открытой нараспашку. Минуту подождав, я вышел из камеры в тюремный коридор, прошёл по коридору, спустился вниз по лестнице (все эти лестницы и коридоры я видел впервые и шёл, стараясь запомнить дорогу), прошёл ещё один коридор и вышел за стальные входные ворота тюрьмы.
Я прислонился спиной к нагретой солнцем каменной стене и молча смотрел на то, что никогда не видел: ярко освещённый луг, полоса леса на горизонте, голубое небо и белые облака. Ветер шевелил мои волосы и проникал под одежду.
После захода солнца я вернулся в свою камеру. Надзиратель за мной закрыл дверь на засов и снова повесил замок.
 Я думал про себя: ”Ведь эта камера – моя родина, мой родной дом. Как я могу её покинуть?” Я лёг на кровать. “Здесь я под защитой, здесь мне дают еду. А там? Куда я там пойду? Кто меня накормит?” И, кроме того, я ещё вспомнил, что снаружи от яркого света у меня очень болели глаза.