- Даже воздух здесь какой-то тяжелый и мрачный. Ну и город!
- Не удивительно. Ты же знаешь, что надвигается…
- Знаю. Но я не только об этом. Надеюсь, что ошибаюсь, но… Трусость, подлость… роскошь, нега, жажда удовольствий… Тебе это ничего не напоминает?
- Напоминает…
- Содом.
- Он и есть. Нью-Циан и есть…
Чтобы не привлекать лишнего внимания к Тэри и не выставлять ее как сумасшедшую девушку, разговаривающую сама с собой, Амариил слепил иллюзию и выглядел как обычный цианский подросток лет 15-16. Это не было настоящее, совершенное, воплощенное тело, как у Тэри – всего лишь игра цветов. На Тэри Амариил смотрел с некоторым восторгом – давно такого не случалось, чтобы Господь в Своем бесконечном милосердии позволил ангелу-хранителю воплотиться. При этом он знал, что Тэри это заслужила как никто другой, потому что ее никогда, даже самым краешком, даже тонким лучиком не касались те искушения, которые может дать настоящая, материальная, прекрасная человеческая плоть.
К сожалению для Амариила, он сам был совсем иной породы, чем Тэриил, и Господь никогда не позволил бы ему воплотиться. То ли сам Амариил был не в меру любопытен к делам человеческим и тому, чего знать не должно и не следует, то ли сопровождать по жизни Яри Смита было куда сложнее и неоднозначнее, чем сопровождать Маркуса Ульфа.
Человеку дана от Бога в дар полная свобода воли, свобода совершать доброе, либо дурное. И не понимать своих ошибок. Или повторять их снова и снова, потому что… Как ни касайся плеча тогда еще совсем юного янгра и не шепчи: «Не ходи к Куртцу Вейнеру!» - все равно пошла, все равно развесила доверчивые уши лживым, порочным, сбивающим с толку, развращающим речам. А чего еще ждать от невинного, неиспорченного подростка, которому не повезло родиться в семье, которая служит Вейнерам? Противоестественное и жуткое растление Яри-девочки пережить было сложно. Увы: со своим счастливым и кротким характером Тэри, когда Маркус делал что-то дурное, отворачивалась, не впуская в себя ни зрелище, ни звуки, а Амариил словно против воли, хоть и внутренне содрогаясь, не мог оторвать от наблюдаемого любопытного, пытливого, пытающегося понять взора. Наверное, это и легло на душу хоть и легким, но все же искушением – попытка понять, не осуждать, включить эмпатию. Пережить растление Яри-мальчика было еще сложнее. Хоть сам Амариил в Содоме никогда не был, говорилось об этом столько, что интуитивное отвращение перед содомским грехом все же наконец заставило Амариила отвернуться. Такое не может понравиться. Янгр сбежит – и больше не вернется. Так Амариил думал, пока не услышал сквозь всхлипывания стоны наслаждения, и шепот: «Глубже…», и насмешливые интонации Куртца Вейнера: «О, да тебе это нравится, молодой человек!» Отвращение сменилось леденящим ужасом – здесь было что-то неправильное, что-то загадочное, древнее, как Сотворение. Всеблагой Господь и Творец создал тело, которое способно получать невероятное, острое наслаждение от противоестественного, от содомского греха? Для чего? Чтоб стало больше искушений, которые надо мужественно преодолевать? Значит, если бы я был красивым юношей и со мной бы такое делали, я бы тоже испытывал… ???
Легко, когда знаешь, что делать. Когда подопечный испытывает страх или боль, или как сейчас – стыд и унижение, ему поможет сострадание и любовь. Коснись его крылом – дай почувствовать уверенность в себе, надежду, теплоту. Но что делать, когда подопечный испытывает наслаждение, запрещенное… и недоступное тебе?.. Даже коснуться его страшновато, а вдруг и тебе передастся какая-то частичка, какое-то эхо волны от этого удовольствия?
С той поры Амариил в своем сердце хранил вопросы, которые делали для него возможность воплощения как невероятно притягательной, так и невероятно пугающей. Последствия грехопадения для ангелов много страшнее и сильнее, чем для людей. Если плоть искушает тебя… лучше никогда и не пытаться понять, что это такое и что она может дать.
- Интересно, по какому принципу отбирает Господь нас, которые должны сопровождать людей в их земной жизни? – говорила Тэри. – Ведь это так трудно: столько всего, с чем приходится иметь дело людям, видеть и знать – и все-таки не ужаснуться.
- И не искуситься, - отвечал Амариил. – Порой это еще страшнее.
- И продолжать их любить, хотя иногда они делают такое…
Как, например, тогда, когда Тэри стояла, опустив глаза, как виноватая (хотя виноватой не была) и не смела поднять глаза на Амариила. Это было, когда Маркус пытал Яри. Наверное, если бы все хранители были обычными людьми, они бы давно перессорились и передрались, ведь столько раз подопечные одних убивали, били, пытали, ломали подопечных других. Но, к счастью для Тэри, Амариил был из той же разновидности Божьих творений, что и она.
- Я пришел сказать, что мой собирается убить твоего.
- Я предчувствовала, - печально покачала головой Тэри. – Но все равно спасибо. Береги душу своего от греха и зла, а я в свою очередь постараюсь сделать все, что от меня зависит. И да поможет нам Бог!
- Аминь. Тебе будет легче, чем мне, Тэриил – ты… воплощена…
- Нет никакой моей заслуги в том, что Господь одарил меня этой благодатью. Я согласилась пойти с Маркусом после смерти туда, куда бы он ни попал.
- Бог в помощь.