Почему-то у многих создается впечатление, будто я всегда знаю, как поступить. Словно я – какой-нибудь восточный мудрец, сидящий в позе лотоса в красивой резной беседке посреди огромного зеленого сада. Ну, или давно устроившая свою жизнь, пережившая все взлеты и падения и достигшая пика счастья.
Нет, мне льстит такое отношение, спасибо, что считаете, будто я могу справиться с любым горем, найти выход из любой сложившейся ситуации…
Я слышала, как обо мне говорили (за глаза), будто бы я железная. Что у меня на лице не отражается никаких эмоций, что я идеально контролирую себя, и что так вообще нереально, потому что я совсем не волнуюсь и не беспокоюсь ни по какому поводу.
Нет, я рада, что все выглядит именно так со стороны. Рада, что моя маска (оказывается) так хорошо работает. Неужели мне действительно настолько успешно получается сохранять самообладание?
Как-то кто-то отметил, что я слишком спокойна и терпелива. На самом деле, так говорило несколько человек, только по разному поводу.
Что ж, опять-таки, спасибо. Хорошо, что это выглядит именно так. Пожалуй, терпения у меня действительно предостаточно.
Только вот всему есть предел. И терпению, и спокойствию, и контролю.
Знаете, иногда я представляю, как запираю весь негатив в сундук на замке. Он напоминает старинный, проржавевший, обмотанный железными цепями ларец из каких-нибудь детских книжек или мультиков. Ну, или сундук Дэви Джонса из «Пиратов Карибского моря». Так вот, туда я кладу все плохие воспоминания, негативные эмоции и переживания, упреки и пререкания, крики и слезы – все то, что может расстроить меня и что мешает мне наслаждаться жизнью изо дня в день. После того, как тщательно запереть сундук, я еще раз обматываю его цепями крест-накрест и убираю его куда-то далеко-далеко, в темную комнатушку в глубине моего подсознания. Там нет света, а значит и сундука не видно. И эта маленькая каморка тоже запирается на ключ.
Первое время это работает безотказно, однако в какой-то момент я начинаю слышать в своей голове треск. Треск от деревянной двери той темной комнатушки. С каждым днем это становится все громче и громче, и чем дальше, тем хуже получается не обращать на это внимание.
Обычно это случается тогда, когда содержимое сундучка начинает совпадать с тем, что происходит вокруг меня. Словно все мои воспоминания и эмоции хотят вырваться из заточения и объединиться с реальностью.
И наступает такой момент, когда грохот и треск в голове становится невыносимым. И тогда я медленно приближаюсь к той каморке, открываю дверь и освещаю едва горящей свечой (почему-то в моей голове это выглядит именно так) комнатку. Я не сразу замечаю сундук, стоящий в темном углу. На вид он выглядит совсем безобидно. На всякий случай я ощупываю его и проверяю замок. Он по-прежнему надежно заперт.
Успокоившись, я выхожу из каморки и закрываю за собой дубовую дверь. Однако я еще не успеваю отойти от этой двери на пару шагов, когда снова слышу грохот за спиной. Я оглядываюсь на дверь, словно обвиняя ее в том, что она не заглушает эти громкие звуки. Все стихает, и я вздыхая с облегчением.
Вдруг, когда я уже снова начинаю отходить от тайной комнаты, я слышу тихие крики. Я снова бегу к двери и прижимаю ухо у ней. Теперь я могу даже различить голоса. Это кричат мои воспоминания. Все громче и громче. Еще чуть-чуть и они проскользнут под дверью, и перед моими глазами появятся картинки, и моему вниманию представится не только аудио, но и видео файл.
Я зажмуриваюсь и опускаюсь по двери вниз, на пол. Закрываю уши руками, пытаясь заглушить голоса в собственной голове. Какое-то время я так и сижу, однако в какой-то момент я словно попадаю под действие какого-то наркотического средства и вхожу в транс. Я медленно встаю и, ощущая соленые слезы на щеках, открываю дверь.
На этот раз я сразу вижу сундук. Звенья цепей разбросаны по всей комнате, а мой потайной ларец взломан изнутри, его крышка зловеще открыта.
«Беги» - шепчет мне разум.
«От себя не убежишь» - горько отвечаю я и делаю шаг вперед.
Когда от сундука отделяют какие-то сантиметров тридцать, из него начинает идти какая-то дымка. Все происходит слишком быстро, и темный дым заполняет всю комнату прежде, чем я могу помешать этому, закрыв сундук. В дымке мелькают образы людей, сопровождаемые озвучкой прямо у меня в голове.
Один образ, резко ставший более четким, почти осязаемым, подходит к двери и с грохотом захлопывает ее изнутри. И я понимаю, что мне нет смысла бежать к ней и дергать за ручку, потому что назад уже пути нет.
И я остаюсь в этой комнате наедине со своими воспоминаниями, переживаниями, образами из прошлого, сожалениями и горькими ошибками. Я сижу на холодном каменном полу, обхватив колени руками, стараясь отгородиться от всего этого. Это же мой голова, мой разум! Я должна просто захотеть отказаться от всего этого, я могу создать некий заслон, невидимую стену и изгнать весь этот темный дым, полный негатива, прочь. Могу!
Только вот почему-то не получается.
И все это длится до тех пор, пока я не пересмотрю по нескольку раз все содержимое злосчастного сундука и не развалюсь на кусочки. А затем я снова могу все запереть. Только в этот раз сундук начнет действовать раньше. Теперь у него есть преимущество, которое раньше было у меня.
Я хорошо умею скрывать то, что я чувствую. Наверное, потому что всю жизнь хотела быть сильной. Раз не получается быть сильной, можно хотя бы делать вид, может, когда-нибудь и получится, не так ли? Так вот, у меня не получилось, а этот образ «сильного» человека начал самостоятельно разрушать меня. Потому что он всегда требовал воли и жизненной силы, самоотверженности и самоотдачи, рвения и чувства собственного достоинства. Когда все это в огромном недостатке, а образ все так же продолжает пожирать уже уходящие в минус положительные ресурсы, на саму жизнь их категорически не хватает.
У меня есть принципы, появившиеся откуда-то. Какие-то мне привили родители, каким-то, видимо, научили книги, фильмы и еще, кто знает, что. В общем, у меня их целая куча и, в основном, они только усложняют мою жизнь. Ну, например, нужно поступать правильно, не нарушать правила. Так что каждый раз, когда я делаю что-то не так (например, даю однокласснику списать), в моей голове происходит целый бунт против меня самой. И таких вещей очень много. Например, я должна быть самодостаточной, не должна нуждаться в чьей-либо помощи, должна справляться сама со всеми своими проблемами, не грузить окружающих, мной должны гордиться и т.д. и т.п. Проблема в том, что все эти «принципы» в какой-то момент начинают превращаться в глюки и бзики. И они тоже порядком вредят моему внутреннему спокойствию.
Я просто промолчу о том, что и сама жизнь редко отвешивала мне волшебный поклон, обычно удача повернута ко мне не той стороной, какой хотелось бы.
Меня слегка забавляет, когда кто-либо начинает говорить мне, как все плохо. Люди бояться, что упустили свой единственный шанс найти любовь, подружиться с нужным человеком, наладить отношения с кем-либо, завести семью. Я всегда чуть усмехаюсь про себя, ибо верю, что в нашем возрасте (в пределах восемнадцати лет) еще рано говорить о « том единственном», о потере шанса на счастливое будущее, выбор, повлиявший на всю оставшуюся жизнь и тому подобное. Ну, рано, ребят, рано. Еще столько времени, еще все можно переиграть.
Да, я верю. Имею полное на это право. Если хотите, это очередной принцип. Да, я верю в добро, верю в хороший исход, верю в счастье. Верю в крепкую дружбу и настоящую любовь. Верю во взаимовыручку и поддержку друг друга. Верю в то, что когда-нибудь каждый найдет своего человека.
И я говорю не про вторую половину, не про любовь всей жизни, хотя и это тоже наверняка ждет каждого. Я же имею в виду человека, который будет просто «твоим». Я говорю именно о дружбе. О веселье, смехе и радости встреч. О счастье от переписок. Об общих воспоминаниях, об общих интересах. Возможно, для кого-то это и ассоциируется с человеком, который должен в дальнейшем создать с вами семью, что ж, может быть. Но это не так важно. Для меня.
Наверное, у каждого свои приоритеты. Их расставляет жизнь, на них сложно повлиять. Просто один человек ищет любовь, а другой строит карьеру. Я же лишь хочу избежать одиночества. За свою жизнь я так к нему привыкла, что уже смирилась, свыклась с ним, и почти не расстраиваюсь.
Только есть одно «но». Я бы могла всю жизнь быть одной, правда, могла бы. Я спокойно переношу тишину, пустоту. Я вполне удовлетворена собственным обществом, у меня есть много занятий, которым я могу посвятить себя. Чтение, рисование, изучение истории, японского, восточной культуры, просмотр фильмов, сериалов, собственная писанина… Все и не перечислить. Поверьте на слово, что я могу. Могла.
Только вот таким людям, как я, нельзя давать глотка воздуха. Я спокойно жила под одой, и мне хватало кислорода, содержащегося там, но когда мне дали подышать на поверхности… Я больше не могу обходиться без воздуха. Я могу задержать дыхание и нырнуть под воду, однако там, внизу, я быстро начинаю задыхаться. Теперь я не могу жить там.
А мне дали вздохнуть. Мне дали вздохнуть во всю грудь. Мне дал наполнить легкие свежим воздухом.
И теперь, снова находясь под водой, я постоянно испытываю резкий недостаток кислорода. И зачем я только всплывала на поверхность? Неужели меня не могли предупредить, насколько больно возвращаться назад, в одиночество? Почему мне не дали прочесть контракт, не объяснили, что нужно обратить внимание на то, что написано мелким шрифтом? Почему мне не сказали, что все быстро закончится?
Вот, все говорят, мол, упустили свой шанс. Что нужно было поступить по-другому. Сказать что-то не то, сделать что-то иное, побежать, догнать и объясниться. Или, наоборот, не торопиться. «Но ведь тогда я не видел(а)/не знал(а)…»
Так вот, у меня такого шанса не было. Его просто не было. От меня никогда ничего не зависело, просто, когда я пыталась постучаться в дверь кого-то нужного мне, дверь никогда не открывали. На меня смотрели через глазок и переговаривались, чуть приоткрыв дверь, словно боясь меня впустить внутрь. Может, их тоже уже шарахнуло? Или они боялись поранить меня? Может быть. Только мне, не имевшей и того, даже пятиминутная беседа через замочную скважину казалась чем-то необыкновенным. А когда вдруг в это маленькое окошко, от света в котором фактически стала зависеть вся моя жизнь, вставили ключ, меня словно спустили с высокой лестницы.
Поверьте, вы не знаете, что скрывается за моей маской спокойствия. Вы не знаете, и не можете узнать. Я никогда не поднимаю этой темы, хотя продолжаю верить, что когда-нибудь, может быть, найдется человек, которому я смогу открыться.
А знаете, что самое ужасное во всей этой истории?
Надежда.
Надежда и моя глупая вера в хорошее.
Потому что каждый раз, когда все настолько плохо, что хуже же некуда, я продолжаю верить, что сейчас кто-нибудь появится на горизонте. Появится и поможет мне. Обнимет и успокоит. Возьмет за руку и просто посидит рядом. Хотя, знаете, мне бы хватило и просто вопроса, все ли в порядке.
Неужели я прошу слишком многого?
А самое ужасное, что надежда вспыхивает ярким пламенем каждый раз, когда мимо сидящей на полу в темной комнате меня проходит кто-то знакомый. Согласитесь, не так уж просто подойти к плачущему незнакомцу и предложить помощь. Так вот, мой рассудок это тоже понимает, и поэтому включает свою идиотскую «веру» в тот момент, когда рядом кто-то относительно знакомый. Потому что так больше шансов. Только мой мозг не учитывает тот факт, что шансов нет в принципе.
А разочаровываться в том, во что сам веришь, больнее всего.