Что касается огрызошной… Это очень уютное местечко, можно сказать, место нашего отдохновения. Конечно, и здесь есть мелкие недостатки, но они ни в коей мере не умаляют достоинств нашей расчудесной огрызошной.
Во-первых, здесь не хватает воздуха, так как, естественно, в помещении отсутствует какая-либо вентиляция, ибо не для чего дышать в стороне от производственного процесса. Высидеть в огрызошной более пяти минут нереально, поэтому планктон, обедающий за фанерным столом, иногда не успевает проглотить в один прием свой сиротский обед, и время от времени выбегает в коридор, судорожно загоняя в деформированные легкие спертый воздух офиса. Ну, и что за беда – пару раз выскочил, подышал, и все в порядке, обед проглочен.
Во-вторых, в огрызошной маловато места для двухсот человек. На столах, тумбочках и просто на полу стоят, дружно шипят и плюются кипятком чайники, кофеварки, бойлеры. Из холодильников, под завязку забитых гниющими не один месяц продуктами, доносится характерный трупный запах. Время от времени дверцы тарахтящих вовсю агрегатов самопроизвольно распахиваются, вываливая наружу свое разлагающееся нутро. Бывает, что, пробираясь к столу, планктон и обварится, и вымажется.
Зато на самом видном месте стоит огромный, занимающий треть огрызошной, кофе - автомат. Он прекрасен – мигает разноцветными лампочками, демонстрирует на маленьком экранчике завлекательную рекламу ароматного кофе. Казалось бы, к чему этот автомат в нашей крошечной огрызошной, места и так мало!
Но этот автомат – кого надо автомат, и, наверное, приносит неплохой доход своему владельцу. Копеечка к копеечке – все в дом, все на пользу! Автомат, кстати, единственный на все девять этажей нашего опенсклепа, поэтому к нему не зарастает толпа кофеманов, что опять же не прибавляет кислорода.
Ну что это мы все о недостатках, да о недостатках. Несмотря на них, огрызошная – это волшебное место. Это наш Эдем, место наших исповедей и вакханалий. Да-да, и в опенсклепе случаются вакханалии! Мы отмечаем дни рождения планктона именно в огрызошной!
В этих случаях планктон набивается в огрызошную под завязку, дверь закрывается (с трудом, как в вагоне метро). Чмойловцы замирают на некоторое время в ожидании начальства, вдыхая аромат яств, услаждающих потускневших было от работы взор, пуская слюну на плечо стоящего рядом соседа!
Начальство редко заставляет себя долго ждать, час-полтора, не больше! Это, конечно, происходит не из вредности, а для дисциплины, чтобы в нашей дружной чмойловской патриархальной семье все понимали - пока старший за стол не сядет, никто не смеет прикоснуться к еде.
Вот, наконец, начальник заходит в огрызошную, народ расступается, и нарядно одетый именинник с поклоном подает на рушнике (естественно с вышитыми 10 заповедями) три обязательных аксессуара – наши символы веры. Это керн (т.е., кусок породы, извлеченный из пробуренной скважины), баночка с нефтью и плетка!
Начальник заталкивает в рот именинника кусок керна, щедро смоченный нефтью из баночки, приговаривая "Тело Господне, кровь Господня", и легонечко охаживает плеточкой. При этом народ вдохновленно распевает 10 заповедей. Именинник размазывает по лицу остатки нефти и принимает поздравления от коллег.
Потом начальник окропляет стол и разложенные на нем яства буровым раствором, говоря при этом: "Благословляю эти колбасы, эти яйца, этот хлеб и пироги". Все эти чудесные ритуалы настолько проникновенны и умилительны, что наши утонченные дамы иногда рыдают от избытка чувств, а некоторые падают в обморок от счастья, попав под благословляющий дождь.
Наконец, начальник удаляется, и планктон, размякший от трогательного благословения и соприкосновения со святым, приступает к долгожданной трапезе, щедро смоченной буровым раствором, и сопровождаемой нескончаемой музыкальной композицией, производимой обитателями опенспейса в унисекс-туалетошной.