Есть страны, в которых даже на похоронах веселятся и танцуют.
Есть такие праздники, в дни которых грусть и плохое настроение, можно сказать, находятся под государственным запретом.
Ницше вообще считал справедливым и разумным «дать вымереть» всем печальным и унылым людям.
Справедливо ли мнение, что россияне – это самый неулыбчивый в мире народ?
То, что люди не улыбаются всем встречным в общественном транспорте, ещё ни о чём не говорит. Если люди в метро избегают смотреть друг другу в глаза, будто, все в одно и то же время вдруг подумали о чём-то грустном, ещё ничего не значит.
Умение сидеть, вальяжно закинув ногу на ногу так, как это могут делать американцы, тоже ещё не признак внутренней раскованности.
Хотя и есть всё же в наших мироощущениях то чувство, которое испытывают водители после свистка инспектора ГИБДД, видя, как он идёт медленной походкой к их автомобилю, поигрывая жезлом. Что-то держит нас в том тонусе, который не даёт расслабиться.
Какая-то грусть засела в нас так глубоко, что не исчезает даже после длительных новогодних каникул и ежегодного общения с президентом по прямой линии в открытом эфире.
А, казалось бы, народ, как дитя, всё выплачет, и уже ничего грустного не должно остаться, а нет… Полная просветлённость – это тупик! Это страшнее, чем когда желать больше нечего.
Немножко неразделённой ни с кем грусти – это отблеск того мира, где уже нет ни печали, ни воздыхания …
Ещё не забыто, как президент В.Путин, не моргнув глазом, пошутил о том, что не знает, какая у него зарплата.
И вот недавно он объявил о снижении своей зарплаты на 10 процентов.
Мало кто сообщал об этом так не грустно.
Почин уже встретил поддержку в широких слоях чиновников, хотя, и не нашёл ещё полного понимания в узких кругах трудящихся и временно безработных:
их немного смущает, что понижение подано не как оценка труда, а как желание помочь народу в трудную минуту. Некоторые вообще это восприняли, как бутылку шампанского «от нашего стола вашему». И уже подумывают, чем ответить на красивый жест.
Примерно в это же время и на такую же величину повысились трудовые пенсии.
К таким «повышениям» уже привыкли, потому что они идут систематически вот уже 20 лет, вдогонку за инфляцией и с отставанием в несколько месяцев.
Деньги, может, и невелики, но народу приятно от мысли, что его участь кто-то разделяет …
У нас были проблемы, которых быстро не решишь и большими деньгами. Теперь есть и такие, для решения которых надо «подтянуть ремни» ровно на 10 процентов.
Прошли те времена, когда сбережения людей просто обесценивали за одну ночь, а время для Мининых и Пожарских, которые призвали всех скинуться для спасения страны, ещё не наступило. Небольшая задержка в наметившемся неуклонном росте благосостояния понятна.
Страна привычно наполнилась решимостью потерпеть некоторые трудности ради светлого будущего, до которого нынешнему поколению уже рукой подать, потому что оно уже виднеется в конце трубы, через которую скоро потечёт нефть.
Не успели мы глубоко тронуться этой новостью, как появилась новая:
президент призвал не хранить деньги за границей!
Он не сказал, что хранить резервы на чужбине это плохо. Сказал, что это рискованно.
Часть населения насторожилась в предчувствии долгожданных перемен, а другая призадумалась: уж, не намёк ли это на то, чтобы вернули по-хорошему назад то, что взяли по-плохому и спрятали подальше?
Тут уж к гражданам подступает такой прилив чувств, что гордость за власть просто взыграла младенцем.
Потому что больше всего наш народ любит справедливость, хотя и понимают её все по-разному.
Некоторым стало так стыдно за критику власти, что они пообещали себе впредь не делать трагедий из печальных реальностей.
Ну, да: кризис… цены…
А когда и кому было легко? Что за низменная привычка: чуть что, сразу вспоминать, откуда рыба гниёт?
Вот недавно весь Таиланд чуть волной не смыло.
У нас бы запричитали: «Стихия обнажила пороки … Куда смотрела власть…».
А там – ничего.
И в будущее смотрят с улыбкой, не смотря на то, что мужчины из материальных соображений становятся женщинами.
Вся Латинская Америка из нищеты не выбирается. Но и там улыбаются, поют, танцуют и выигрывают в футбол. А мы?
В Китае от землетрясения сотни тысяч погибли. Целые города исчезли. Это вам не лесной пожар или наводнение. И где теперь Китай?
У нас в Южной Сибири за одну ночь сгорели десятки деревень. И уже поговаривают: а где же наша доблестная МЧС? Или они мастера только трупы из под завалов вытаскивать да кошек с деревьев снимать?
На Японию вообще атомные бомбы сбросили. А это не только смерть и разрушение, но и обидно.
Но они сейчас там, где нас долго не будет.
Лет 20 назад на всю страну показали фильм, где японский бизнесмен – вежливый такой, душевный, улыбчивый – «снимает» нашу валютную проститутку.
Показали натурально. Лица крупным планом: у неё – красивое, с выражением глубокого разочарования в марксизме-ленинизме. У него – обычное японское лицо с выражением глубокого удовлетворения.
Один этот фильм возместит японцам позор поражения под Халкин-Голом.
У нас ещё Цусима не зажила, а тут, как нарочно, все нюансы во всей натуральности …
Японец в фильме за услугу щедро заплатил.
Зрители поняли смысл образа; но им заплатили намного меньше, а то, и совсем ничего.
Почему же мы так не любим свою власть?
Зачем пугаем её беспощадным бунтом, импичментом и снижением рейтинга?
Бывает, и проворуется кто-то…
А кто без греха… Арест какого-нибудь губернатора за взяточничество или хищения - это всегда больше праздник, чем позор.
У Петра 1 лучший друг и помощник воровал, но окно-то в Европу открылось.
А мы, не смотря на рекорды казнокрадства и взяточничества, уже не только окна, а и двери все настежь, хотя, нефтепроводу надо только рыло просунуть, а там и весь пролезет.
Что мы всё попрекаем президента олигархами? Не он же их породил.
К тому же, даже от волков польза есть.
Вот обязали чиновников писать декларацию о доходах.
С одной стороны: это до чего же надо докатиться, чтобы всех подозревать!
Это, фактически, чиновникам сказано: «Знаем вас, все вы – шельмы…». Где презумпция?
А с другой: почему такая дискриминация?
Пусть народ тоже пишет! Непонятно, на что он живёт. При его зарплате и пенсии, да с его-то нормой потребления алкоголя не должен он выжить. А он ещё размножается!
Бедно, говорят, живём. Правильно сказал один из непосаженых пока губернаторов: «Есть надо меньше!»… И реже.
Каждый год инфляция и повышения цен, а ему хоть бы что. Пусть пишет декларацию и трепещет.
Сколько верёвочке не виться…
А что же такое имеет народ, что его так боятся президенты?
Что такое он может дать или не дать, что ради его голоса президенты и пляшут, как медведи в цирке, и птицами в стае летают, и рыбами в море плавают, и в церкви молятся?
Почему президенты хотят нравиться народу до заискивания?
Так он и возомнить о себе может лишнего…
И так, уж: типа, богоносец… «Аршином общим не измерить…».
Сейчас-то уже Сингапуром попрекают: почему, мол, он без нефти и газа, без революций и перестроек стал третьей страной мира, а мы уже больше 20 лет ищем себя на дороге прогресса, как зёрнышки в кучах западного навоза?
Нас назвали «господами»…
«Какие же мы господа? - застенчиво говорим мы – у нас и слуг-то нет…». –
Дали нам приезжих. Радуемся, что мы не такие, как они. А всё равно не чувствуем себя господами.
Наоборот, всё больше кажется, что не дома мы у себя…
Кто же слуги у нас?
«Мы-ы!» - скро-о-мно так говорит народу власть. И народ представляет себя в пробковом шлеме, с карабином за плечом, с плёткой в руках… А чиновники и политики, как рабы на плантациях.
И галеры, конечно… Чуть кто опустит вёсла – хлесть его бюллетенем для голосования…
… Тут что-то не совсем всё сходится. Даже совсем не сходится.
Уже поговаривают в эфире: «Народ стал нерентабельным»….
Отношения у страны с президентом ни холодные, ни горячие: в среднем, тёплые.
Есть в них что-то такое, что мы видели в комедии «Ирония судьбы…» у Ипполита и его сексуальной невесты.
Он мужчина положительный. Не пьёт. И машина у него есть.
И портрет его в доме на видном месте.
Чего не хватало?
Умом невесту не понять…
Счётная палата сообщила, что очередная реформа нанесла удар по здравоохранению: медицина становится всё менее доступной, люди стали чаще умирать в больницах, скорая помощь не выезжает на вызов к детям по причине занятости…
Но, скорее всего, умирают именно те, кто перед этим долго о чём-нибудь грустил.
Потому что, в среднем, народ стал жить веселее.
Хотя, и кажется, будто смотрит кто-то, как мы преодолеваем наши трудности и печали, и посмеивается над нами.
В самые грустные минуты на помощь приходит иногда скромная на вид, но спасительная мысль: «Другие-то ещё хуже живут!».
Оптимизм от неё оживает, как рефлекс от удара молоточком под коленку.
И возвращается, как блудный сын, готовый питаться отечественными желудями, но досыта.
Главной особенностью нашей национальной печали является неудовлетворённая потребность любви к тем, кто олицетворяет власть. Народ хочет гордиться ими, служить им изо всех сил, чувствовать себя причастным к их доблести и достойным её…
А нам из года в год внушают:
«Не лезь в калашный ряд… Знай свой шесток… Нечего на зеркало пенять, коли достоин своего правительства…».
И приходится довольствоваться, в лучшем случае, тем, что они не пойманы за руку с поличным, не продали последнее, и делают иногда красивые жесты социального партнёрства и духовного родства.
И уже не знаем, что печальнее: сам пессимизм или мираж, спасающий от него.