Я подумал, что в стройной системе мировой гармонии не может быть случайностей, если даже простая лошадь не будет скакать, утратив желание, повредив одну из своих четырёх ног. Разве может Карма играть в жмурки и с завязанными глазами подавать одному — одно, а другому — другое, не видя, чем одаривает род человеческий? Весьма сомнителен такой порядок вещей. Причина является тем зерном, из которого вырастает дерево следствий. Нырнувшие в океан материи, мы не можем вынырнуть на поверхность, опасаясь смерти. Но ведь смерть есть рождение в другой мир, где свободы для мыслей и действий гораздо больше, чем среди острых скал земных высот.
Весь день молодая Ляси испуганно слоняясь по замкнутому пространству двора, оглашая округу чередующими беканьем и меканьем. Другие козы, потрясывая бородками китайских мудрецов, уминали порции сена, совершенно не обращали на неё никакого внимания. К вечеру роженица затихла, забившись в самый тесный уголок курятника. И легла…
Ночь разорвали её душераздирающие протяжные крики, наподобие тех, что издают попавшие в беду люди. Я кинулся во двор, едва не расплескав заготовленную второпях тёплую воду. Кудахтали куры, заливался тревогой петух. Неестественно изогнутая, Ляси продолжала лежать на соломенной подстилке, не сводя жёлтых испуганных глаз со слюдяного комочка загадочно появившемся под хвостиком. Это и был долгожданный плод, ещё не освобождённый от родовой оболочки. Таинственный, как из голливудского фильма про моллюскоподобных пришельцев, такой же беспомощный, как и мамаша. Однако стоило мне слегка потянуть его, как коза облегчённо замурчала, обратившись в большую кошку с шевелящим куцым хвостом. Комочек содрогнулся и порвался, чтобы я почувствовал, как в мои ладони ткнётся чья-то влажная плюшевая мордочка. Я даже не успел перевести дыхание, как мордочка издала слабый и тоненький крик, подтвердив генетическую причастность к вполне земным, а не залётным существам. Налобный фонарик, что я предварительно закрепил на голове, вырвал из мрака чёрные начищенные копытца, белоснежное брюшко, антрацитовые глазёнки и мохнатый пёстрый загривок. Почему-то подумалось, что это козлёнок, а не козочка, с уже существующим характером и сложившейся счастливой судьбой. Ведь, как - никак, а родился он в самую, что ни на есть крещенскую ночь и уже тем самым подпадал под особое памятование человека и самой природы.
Ляси сделала усилие, чтобы встать на шатающиеся ноги, но словно переоценив свои силы, слегла снова. Из неё продолжал медленно выходить тёмно-малиновый послед, который мне обязательно надо было отделить и уничтожить. Тёплой водой я подмыл роженицу, дал ей вволю напиться слегка подсоленной воды. Перетащил на свежую золотистую солому. Накрыл ветхим пальтецом. И только потом обнаружил странные ритмичные шорохи. Они распространялись из мрачного угла, куда я поместил новорождённого. Оказалось, что в курятник со мной тайно проникла вездесущая собачка Чундра и, на виду матери, показательно вылизывала дитёночка, как своего щенка.
Ночь сияла цветастыми апельсинами звёзд, качались в дымчатой вуали созвездия Ориона, медведиц, слегка сплюснутая луна пульсировала воздушными поцелуями, важно усаживались по своим местам куры, мудро поглядывали из всех щелей рогатые китайские бородачи и ядрёный январский морозец досушивал остатки тёплой испарины. Я спешил в тёплый дом, унося комочек чьей-то новой неповторимой жизни.
Так началась новая жизнь первенца отряда копытных по кличке Тиря.