В ночном воздухе витал горький запах полыни и смятой травы. Но спустя пару минут с прохладным ветром к девушке принесло сочный аромат свежего яблока. Толпа зевак столпилось вокруг её изнуренного тела, и один из любопытных детей стоял с красно-зеленым плодом в руках. Мальчик маленькими, горящими интересом глазами изучал выставленную на позор юную ведьму. Легкое белое платье было мокрым, оно плотно прилегало к тонким очертаниям босой девушки, привязанной к деревянному столбу. Вокруг все перешептывались – взрослые, не отводя взор от ведьмы, с бойким негодованием осуждали её колдовство и сношение с дьяволом, а дети без особого интереса склонялись между своих родителей, терпеливо ожидая казни.
Ребенок, откусывая от своего фрукта очередной кусок, посмотрел на лицо обвиненной и смутился, она слабо улыбнулась, поймав его взгляд. Он её знал, эта девушка часто угощала мальчика и его старших братьев ягодами, которые собирала в лесу за деревней.
Ведьма едва ли могла стоять на ногах после шестичасовой пытки, она уставши наблюдала за людьми. Ей и не исполнилось шестнадцати, когда её младший брат умер. Он провалился под лед, играя с друзьями зимой на озере. Для всей деревни её брат был мертвым, но не для самой девушки. Юная ведьма видела его и в доме, и на улице. Он словно тень ходил за ней, изредка предупреждая о каких-нибудь неприятностях. Их мать, однажды увидевшая, как девушка сидит на кровати напротив зеркала и с кем-то разговаривает, ужасно отлупила несчастную и строго настрого запретила кому-либо говорить о том, что видит девушка. Минуло полгода, и ведьма взрастила свои силы - другие умершие стали частыми гостями в её доме.
Неожиданно толпа раздвинулась, и священник с помощником прошли вперед, вплотную подойдя к столбу с повисшей на нём пленницей. Позади них плелся худосочный парень, будто пошатываясь от ветра. Его поступь была неряшливой и тяжелой, а руки болтались как мокрые тряпки. Служитель Бога что-то сказал помощнику, и тот побежал обратно в деревню. Девушка укоризненно смотрела на своих обвинителей, покусывая сухие, потрескавшиеся губы.
- Ты знаешь, зачем мы здесь собрались, дитя? – громкий голос священника вознесся над головами присутствующих.
Молодая ведьма отвернула голову, тем самым обнажив состриженные волосы и синяки на шее. Она медленно опустила веки и начала беззвучно открывать рот, что-то шепча про себя. Некоторые дамы воскликнули в ужасе, ближе прижимая к себе детей.
- Ты отвернулась от веры Господней и отреклась от покровительства Бога, заключив сделку с дьяволом. Об этом свидетельствуют показания жителей деревни и твое собственное признание. Перед казнью будет оглашен список твоих зловредительств, что ты нанесла верующим в Бога, ибо они слушались Его и не признавали власти дьявола. Ты же, напротив, поносила рай Божий и милости Всевышнего, оказанные нам. Теперь внимай, ведьма. Тебя судит служитель Бога, и в моих устах Его правда. Ты признана виновной в колдовстве, посему будешь сожжена на костре, - священник недовольно оглянулся, так как помощника до сих пор не было. – Сейчас я зачитаю список твоих ужасных деяний. Абигэйль Пейдж, ты обвиняешься в том, что насылала на людей болезни и ужасные язвы; в том, что затуманивала рассудок мужчин и напаивала их магическими зельями, после чего они не могли выполнять супружеский долг со своей женой; в том, что ходила ночью голышом в лес к таким же колдунам, как и ты, дабы наслать на мирных жителей всякие беды; в том, что разговаривала с дьяволом, когда никто не мог увидеть, и просила его об услугах, которые были совершены потом, и о которых ты знала; в том, что ты очаровала молодого парня и заставила его воровать свиней у других жителей, дабы принести их в жертву. Санни Дэй выступал в роли обвинителя, он нам и рассказал, как ты говорила с дьяволом и демонами его и готовила зелья для своих злодеяний, чтобы поселить грех и разврат в сердцах верующих.
Парень, все время смотревший в землю, поднял глаза и посмотрел на Абигэйль в замешательстве. Его светлые волосы были вымазаны грязью, как и льняная блуза – он целый день работал в лесу, поэтому и ничего не слышал о поимке ведьмы. Губы парня сжались в тонкую полоску, а брови, как грозовые тучи, хмуро нависли над чернеющими глазами.
- Я ничего не говорил, - молниеносно воскликнул он, отчего взор ведьмы снова упал в толпу.
Девушка одарила парня улыбкой и покачала головой, указывая взглядом на дорогу. В ночной тиши трещал огонь, его жадные языки пронизывали непроглядную темноту своим мерцанием. Пара мужчин с факелами подошли к столбу, ожидая последних слов священника, но она молчал, гневно взирая на Санни.
- В то время, как вы заберете огнем мое тело, считая его самым важным и дорогим для меня, я заберу вашим же огнем, что дорого вам, - ведьма вложила в свои последние слова всю мощь, что осталась у её уставшего тела. – Я умру телесно, и это не страшно, ведь моя душа будет свободна от оков. А вы будете жить дальше… но с мертвой пустотой внутри, и от этого должно быть страшно вам!
Мужчины, дождавшись утвердительного кивка служителя Бога, кинули факелы в хворост, разложенный под ногами девушки. Кровавое пекло не спеша растекалось вокруг столба, все ближе подбираясь к ступням юной ведьмы. Она молча посмотрела на звездное небо, ощущая жаркие объятия костра, после чего вскрикнула и разошлась нечеловеческим хохотом. Зеваки стали переглядываться в неподдельном страхе, а священник, кинув упавшему на колени Санни пару неприятных слов, стал вертеться вокруг оси, высматривая своего помощника, который так и не вернулся… Но взглянув на дорогу из деревни, служитель Бога замер в оцепенении - там, где была деревня, пылал огненный восход, напоминая врата Ада.