Она еще спала, но уже слышала, как болит голова. Нет, не просто болит, а раскалывается на четыре части. А еще, очень хочется пить.
Валерия открыла глаза. В углу комнаты горел тусклый свет, освещая лишь небольшой участок помещения. В глаза сразу бросилось незнакомая комнатка. Огляделась, не сразу соображая, где она, что с ней и даже кто она. Первым на пути «познания» попался стол. На нем стояла пластиковая бутылка воды и дюжина перевернутых, таких же стаканов. С трудом открыла крышку, пила жадно, прямо из горлышка, не обращая внимания на то, что вода льется по телу. Оторвалась от бутылки и остаток вылила себе на голову. Стало немного легче. Но едва качнула головой, как боль вернулась с новой силой. Превозмогая ее и желание снова впасть в спячку, она села, согнувшись в три погибели, раскачиваясь, принялась вспоминать, что было до сна. Отрывки врывались в память, проносились, не оставляя следа. Ничего не складывалось, не прояснялось. Почти пустое помещение походило скорее на больничную плату, чем на жилую комнату, а уж тем более не напоминало ее «светелку», где все было ею обставлено. А тут: кровать, стул, шкаф, узкий, от потолка до пола. Пустые полки в противоположном углу, так же как шкаф, от пола до самого потолка. Окно плотно зарыто наружным ролетом, а на самом окне нет даже ручки. Почему-то это ее развеселило, и Лера выпустила подобие смешка наружу. Веселилась не долго. Между шкафом и полками разглядела дверь, пошла к ней. Нащупала выключатель, зажгла яркий свет, сощурилась от яркой вспышки, ухмыльнулась еще раз, и потянула дверь на себя. Ванная комната, халат, два полотенца, мыло и зубная щетка с тюбиком. Зеркало, вросшее в стену. Собственный вид привел в ужас:
- И где это я? Вообще, что происходит? – присмотрелась к себе еще раз. Голова грязная, потеки косметики просто въелись в кожу. Ногти сломаны, на губах запекшаяся кровь, причем выглядело это так, словно она кого-то загрызла. Отвернулась, мотая головой, будто отнекиваясь от самой себя, сорвала разорванную одежду, закрылась в душевой кабинке. Стало немного легче, и она присев на корточки, отдалась воде. Боль потихоньку оставляла ее и память возвращалась.
Надев халат и обмотав голову полотенцем, направилась к входной двери, та оказалась запертой. Подергав ручку, принялась стучать, сильней и сильней.
- Эй, вы там! Выпустите меня отсюда! Эй! Кто-нибудь слышит меня? – кричала, стучала и дергала ручкой, долго. Затем развернулась, привалившись к двери спиной, принялась стучать ногой. Замок щелкнул и вошел Михаил. Лера не ожидала увидеть именно его, отскочила, но ощетинилась.
- Чего шумишь? – спросил он просто, без каких-либо эмоций.
- Так это ты меня сюда определил?
- Я. – не стал скрывать или оправдываться он. – Только не говори, что не помнишь причины.
- Где Игорь?! – Лерка пыталась себя контролировать, сжимая кулаки и стискивая зубы.
- Ребенка кормит. Лера! – Михаил хотел еще нечто сказать, но ограничился только одной фразой: - Посиди тихо, сейчас есть принесу.
- Миша! – взяла она его руку. – Не хочу я вашей еды. Отпусти ты меня.
- Не имею права. – Жестко отдернул руку и сразу ушел. Лерка так и стояла у двери, выбитая из равновесия. Почти сразу вернулся, принеся ей пакет молока, хлопья, нарезанный сыр и хлеб уже промазанным маслом. Одноразовые приборы и фрукты.
- Что это? – Глаза Лерки расширились, глядя на поднос. Подняла пластмассовую ложку и с пренебрежением бросила.
- Буйных вообще кормят с пипетки. – отозвался мужчина, глядя на нее с недоверием. - Вот почему-то не верю, что ты не помнишь, что творила накануне.
- Помню! – ее лицо мгновенно стало злым. – Надо было вам головы размозжить!
- Дура ты, Лерка, а не лечишься. – Михаил подошел к ней, поднял голову за подбородок и посмотрел прямо в глаза. Ком в горле девушки перекрыл рвущуюся из нее ругань. У Михаила так же, с большими усилиями не вырвалась нецензурная брань. Он резко отпустил ее и ушел.
Даже не притронувшись к еде, Лерка улеглась на кровать, укрылась с головой, жалея себя и накручивая для нового буйства.
****
День Игоря начался обычно – кормление Лины, прогулка, кормление, сон. Все это он делал размеренно, спокойно, с большой любовью. Правда, сегодня, именно сегодня, он не думал о жене, не спешил к ней, не обронил ни слова о ней, говоря с дочуркой. Подошло время дневного сна и вот тут дочь, преподнесла сюрприз, принялась капризничать, отказывалась засыпать:
- Ну, что с тобой, Ангелинка? – произнес он, прервав колыбельную, зашагал по комнате. Но девочка не обращала на его слова никакого внимания.
- Игорь! Давай я ее уложу. – Галина попыталась взять девочку. – Ты же от нее неделю не отходишь.
- Дай нам минутку, мы уснем сами. Правда, лапушка? – И тут же, не отводя глаз от дочки, в том же ритме, продолжал разговор с няней. – Ничего не понимаю, за столько времени, первые капризы.
- Она за мамой скучает, вот и нервничает. Почти месяц не видела ее. Давай ее мне! – требовательно заявила Галина: - Лина знает мои руки, я все время ее укладывала. – и забрала ребенка. – Лапочка моя, куколка! Мы дадим папочке сделать все дела. А проснешься, пойдешь с ним гулять, в море плескаться. – Девчонка устало зевнула, закрыла глазки. – Ну вот, почти уснула. Как там Лера?
- Плохо. – Честно признался парень. – Вчера в особенности, был такой всплеск истерики, что я просто не знал, что с ней делать. Вот и сейчас, сижу и думаю, идти к ней, или уже и не беспокоить своим присутствием.
- Сходи! Ей нужна твоя поддержка. Да, без сомнений, иди, быстрей оклемается.
- Ой, не знаю. – Игорь не пошевелился. Галин попыталась положить малышку в кроватку, но та сразу открыла глаза. Женщина сделала по комнате кружочек и присела, продолжая качать ее.
- Сходи, хоть глянь, что бы самому успокоится.
Игорь неспешно поднялся, постоял у двери и решился. Только пошел не к жене, а Михаилу:
- Как она там?
- Поспокойней, но все так же, не в духе. Ты, если заходишь, будь осторожней. Я хоть и убирал все острое, но это же Валерия, найдет, чем сделать больно. – Мужчина косился на шею и Игорь невольно потер рукой последствия последней встречи с женой.
- Михаил, не надо так, она же не зверь. – сказал тихо, с болью в голосе.
- Ага, вот только шея твоя не похожа на следы страсти.
- Заживет. – Смутившись, опустил глаза.
- В пакете что? – Михаил слегка раздвинул пакет, бросил внутрь беглый взгляд.
- Ты что, страж тюремный? Вещи, что же еще. Переодеться ей надо, или как? – Игорь разозлился, но не на друга, а на саму ситуацию.
Лерка лежала лицом к стене, услышав приход, даже не повернулась. Игорь поставил пакет, достал ее костюм, развесил на стуле:
- Я принес переодеться.
Девушка резко села и зло уставилась на него. Брань уже повисла в воздухе, и Игорь приготовился окунуться в «помои» ее любви, но она его не удовлетворила:
- Вот что вы за люди, а?! Живого человека, в подвале, взаперти держать. Знаешь, как я себя чувствую?
- Это не подвал, а моя комната. Я здесь с большим удовольствием прожил долгие годы и ничего, человеком стал. А насчет того, как ты себя чувствуешь, прекрасно знаю и поверь, мне не легче.
- Сравнил! Ты же на свободе, а я…, я словно наложница. Сижу тут и жду, когда же придет моя очередь и хозяин возьмет на ночь. – Она саркастически улыбнулась.
- Лера! – Игорь хотел прекратить этот разговор.
- Что Лера?! Да сутенеры и то добрей!
- Тебе-то, откуда знать? Сутенеры! Ну и сравнения, у воспитанной девушки, из высшего сословия, живущей на всем готовом!
- Да не беременей мою голову! Высшее сословие…, в этом-то хлеву. – Халатик ее распахнулся, показывая голое тело. Лера не спешила прикрыться, а Игорь, бросив скользкий взгляд, вернулся к ее глазам:
- Давай поговорим серьезно.
- НЕ ХОЧУ! – Поднялась и, одернув полы халата, стала, уперев руки в бока, смотря на него надменно. – Видеть тебя не хочу, слышать не хочу! Опротивел!
- Спасибо и на этом. Мне даже легче стало. Только, прежде чем я оставлю тебя в полном покое, скажи, неужели тебе совсем не интересно, как Линочка?
Лерка молчала. Видя боль в его глазах, не понимала и не принимала в свой адрес.
– Лера, Лера! А мы же в тебе души не чаяли!
- Вы? Ты уже себя размножил?
- Мы с дочерью. Да и не ошибусь, сказав, что всей семьей.
- Вы, значит, всей семьей! С душою? – Она опустилась на колени и подалась к нему, протягивая руки. – А где она, душа-то, ваша? Где? – Ее глаза блестели, а лицо побледнело до самых губ. Руки вцепились в брюки. Игорь не понял этот театральный выпад, от этого не стал спешить поднимать ее, выжидая, что будет дальше. – Молчишь…. – прошептала она и тут же сорвалась на крик: - Нет у вас души, нет! – Держась за его вещи, передвигая руками, поднималась с колен. Вот и дыхание ее обожгло его щеку и губы у его уха: – Потеряли вы свою душу, в своей вечной молодости. И ты, как не меняешь маски, а такой же, как и твои Гаи, сгоревший в адовом огне.
Игорь чуть отстранил ее, погладил щеку, провел по плечу, вернулся к шее и, сняв полотенце, расправил волосы:
- Лерочка! Любимая моя. Зяблик мой! Мы не бездушны, поверь. Не продали ее и не прогуляли. Каждый из нас думает вперед о спокойствии всех, а не только о себе. А ты же, зациклилась на выдуманных обидах, и сама же поверила в них. Кричишь, изводишь себя, копируешь претензии с новой силой.
- Ууууу! – Простонала она и скривила лицо, прищурив глаза. – Уууу… - сцепила челюсть.
- Иди ко мне. – Прижал к груди, обхватив двумя руками, опустил губы в ее, все еще как в детстве, кучерявые волосы, цвета соломы. Ему даже показалось, что они пахнут весенним дождем. А вот глаза…, глаза совсем потеряли цвет и стали пугающе прозрачными.
- Пусти. – ее рот опять был у его шеи, но Игорь не пошевелился. – Думаешь, не помню, как вы вчера со мной…. Помню! И никогда тебе не забуду.
- Лера! – Прошептал, взял за руку, глубоко вздохнул. Она вырвалась, отскочила:
- Знаешь что?! Да пошел ты вон! Уходи, говорю! Не доводи до греха.
- Ты больна. Даже понимаешь этого. Больна! Если подумать, почему я так сделал…. Нет, я не собираюсь укорять, или предъявлять претензии, обиды. Ты, такая как есть и я тебя такой принимаю и люблю! Так полюби же и ты меня, немного, совсем чуть- чуть. Лишь мизерную малость, что бы мы все, всегда, смогли быть вместе. Жить, как первый год нашей семьи. Не хочешь с Гаями, так уедем, будем только втроем!
- Не грей мои уши лживыми словами.
- Лера! Открой разум, попытайся излечиться от гордыни. Давай начнем сначала.
- Начинали уже и что?
- Но ведь было же хорошо, было! – Он усадил ее и сел на стул напротив, не выпуская рук. – Вспоминай! Как тебе завидовали подруги, как мы гуляли, ели мороженое. А когда тебя, ну…, девчонки, в подвале заперли. Ты же мне доверяла, ты же сама во мне нашла тот самый кусочек счастья и защиту. Сколько раз ты мне говорила, что счастлива, от того что я, своими сильными руками сгреб тебя в охапку и спрятал за своей спиной от всего того распущенного мира. Лерочка! А когда мы с тобой уехали в Италию, ты училась, помнишь, помнишь? Какие писала послания, как волновалась, если я не мог позвонить более трех часов. Как жили в соседних комнатах, как ездили после занятий гулять. А тогда, в самолете, когда ни ты, ни я не знали, что конкретно случилось в семье, не ты ли обнимала меня, стараясь казаться взрослой, и смелей чем есть на самом деле? Зяблик мой! Неужели тебе и вспомнить нечего? Это же ты бросилась под пули, сама, защищая семью, а теперь…
- Уходи!
Игорь не хотел сдаваться:
- Лерочка! Солнышко наше! Счастье мое…
- Я…. ТЕБЯ….НЕ… НА… ВИ… ЖУ! – проговорила она, отстранилась от него, смотря в глаза, продолжала: – НЕНАВИЖУ! И всю эту семью. И их окружение. И… - Она не договорила, но Игорь понял, кого она имела в виду, и прикрыл ей рот ладонью, чтобы, не дай Бог, не услышать имя дочери. В его глазах появились слезы, замотал головой и, не говоря больше ни слова, опустив голову, пошел к двери. Ее задело его молчание, она, схватив свой тапочек, с небольшим, но тонким каблучком, подлетела к нему. Подняла руку, целясь в его голову.
Яркая вспышка ослепила Леру, она замерла, ничего не понимая. Игоря в комнате не было, но и двери не было. Перед ней был яркий, очень яркий свет, а из него к ней кто-то приближался. Пятясь, прикрывала глаза, спотыкаясь, падая и хватаясь руками, за предметы на ее пути. Уперлась в стену, сползла по ней на пол, закрыла лицо руками. В комнате было тихо. Раздвинула пальцы, открыла глаза, все еще не убирая рук от лица. Свет немного потускнел, а в нем стояли двое – женщина и мужчина. Не зная их, не помня даже, видела ли раньше эти лица, но разумом понимая, что это ее родители, опустила руки:
- Вы кто?
- Дочка, Лена! Ты нас совсем забыла….
- Забыла? Я вас совсем не знаю. Да кто вы, черт побери?!
- Не хорошо так говорить! Не упоминай нечисто. Дочка! Ты совсем не контролируешь себя! Убери гнев, отбрось испуг, выбрось из души зависть! Посмотри на нас, открой глаза и посмотри!
- Они открыты!- закричала она. - Мне и спать приходится с открытыми глазами, чтобы не допустить… - замолчала, не зная, чего же, в действительности, или кого она боится. Гости не приближались, так и стояли в своем горящем шаре, с болью и заботой смотря на нее. Лерка словно проснулась: - Мама? Папа? – прошептала, замолчала, ожидая ответа, его не было. – Но ведь…. Вы же умерли. Я это знаю, я читала ваше письмо! Что же вы тут делаете?
- Ты так часто повторяла, что устала. Суетишься, мечешься, не знаешь вкуса жизни и другим не даешь жить в удовольствие, вот мы и поняли, что зря тебя оставили. Что зря прошли все наши усилия, сделать твою жизнь лучше нашей. Доченька, Леночка! Мы пришли за тобой.
- Нет! – Крикнула она и вжалась в стену, прикрываясь от них руками. – Я не хочу! Я еще совсем молода!
- Тогда живи! Радуйся жизни, наполнись любовью, открой сердце к добру и заботе.
- Нет, вы ничего не знаете.
- Возможно, только не нам разбираться. – приблизились, совсем немного, протянули к ней руки: - Тебе придется идти с нами. Так будет лучше всем. Ты уже однажды пришла к нам, но ОНИ забрали тебя назад. Зачем? Если в тебе нет ничего радостного. Если ты не можешь любить. А там, у нас, тебе чувства не нужны. Будешь деревом. Ты же помнишь, каким ты там была деревом? Гибким, цепким, зеленым.
- Деревом? – тихо повторила она и увидела, как бы со стороны, как лоза окутывает ее ноги, цепляясь колючками, выпивая кровь. – Не хочу быть деревом. Уйдите! Вы тоже не любите меня. Да, я знаю, вы тоже не любите меня. Тогда бросили, одну, совсем маленькую, теперь собираетесь превратить в бездушное дерево….
- Ты сама себя делаешь деревом! Все себе выбирают дальнейший путь, сами. И сами обирают оболочку.
- Нет. Я, я хочу жить! Слышите?! Я еще хочу жить!
- Так и дерево живет. Долго. И букашки, и камни живут. Ты же не выбрала для себя камень. Была бы преткновением, брала бы на себе заботы и хлопоты и уносилась бы туда, куда тебя выбросят. Ты захотела стать деревом, распускать крону, цепляясь корнями. Пойдем, хоть так принесешь пользу. Пойдем, дочка, пойдем!
- Сон! Это сон! – проговорила она, закрывая уши руками. Затем решила проверить, принялась щипать себя. Свет не исчезал, а эти двое, не спеша ни приближаться, ни исчезнуть, стояли, смотрели на нее с жалостью и ждали, протягивая к ней руки. – Это просто кошмарный сон! – заявила Лера категорически и поднялась на ноги. Попятилась к кровати, легла, закрыла глаза и глубоко задышала. – Сейчас, все потемнеет, я открою глаза, и всего этого не будет! Сейчас… Раз, два, три… - посчитала, но глаз не открыла. Прислушалась. Они по-прежнему были в комнате, Лера это знала. И тут же, дуэтом, подали голос:
- Прощайся дочка, мы скоро вернемся за тобой. Закончи не сделанное, попроси у всех прощение, это важно. Как только получишь благословение, мы и вернемся.
- Игорь! – крикнула Лерка. – Игорь! – еще на тон повысила голос и открыла глаза – комната была пуста. – Игорь! – Продолжала она орать.
- Вот чего ты кричишь? – В двери возник Михаил. – Он же только ушел. Ты же сама его выгнала. Лерка была в плачевном состоянии. Она сникла, совсем исчезла спесь и злоба, только тревога и растерянность были во всем ее облике. Глаза бегали по сторонам, словно она выискивала кого-то в самых дальних углах.
- Позови его, пожалуйста! Мне очень нужно с ним поговорить.
- Позову, мне не трудно. А ты, - Михаил постоянно избегал смотреть на нее, – причешись и оденься. Негоже в таком виде девушке щеголять.
Ее взгляд зацепился за лицо мужчины, умоляющий. Он тоже глянул на нее, чтобы определиться, в состоянии девушки, Лера явно стала спокойней.
- Эда тоже позови, пожалуйста! Хочу узнать, почему меня держат здесь.- и тут Лерку словно осенило. – Это же ты, ты! Что за хрень ты мне вчера вколол?
- Успокоительное. Ты больно прыткой была. Что, не помнишь, как напала на Игоря? Ты же ему шею чуть не перегрызла.
- Теперь мне понятно… - она словно ушла в себя, опустив голову, потирая виски, но говорила вслух. – Накачали! А я было поверила…. Зови! – Последнее слово она произнесла требовательно.
- Уже! – Михаил не выходя, позвонил ее мужу. – Вернись. Она хочет поговорить.
«Зачем мне это надо?» – Михаил услышал вопрос Игоря и включил громкую связь. – «Слушать гадости?»
- Прости! – Сказал Михаил, обращаясь к Лере, прекрасно зная, что оба слышат его. – Он не хочет.
- Дай мне трубочку! – Лерка прытко подлетела к мужчине и закричала. – Игорь! Иди сюда! Мне надо кое-что выяснить!
- Лера! – Михаил предостерегающе выставил вперед руку.
- Иди! – Прервала его Лерка. – Или это останется на твоей совести. – И тут же впилась взглядом в Михаила, не заботясь, слышит ее муж или нет. – Веди Эда, быстро!
- Что ты брызжешь пеной? – Михаил не спешил покидать ее и выполнять требования. – Что ты можешь?
- Увидишь! – Взгляд Лерки стал безумным, но он не ушел, сел на стул и стал ждать. Игорь вернулся быстрей, чем даже она ожидала. И как только муж стал в дверях, снова обрушилась на Михаила. – Иди за Эдом! Я серьезно! – Тот пожал плечами и оставил их одних.
- Лера, я хочу лишь знать, что ты хотела.
- Это ты мне сначала скажи, чем накачали?
- Лера, это был всего лишь маленький укол успокоительного, что бы ты не разгромила все до конца.
- Тогда почему у меня галлюцинации?
- Я думаю, только потому, что ты доводишь себя до сумасшествия.
- Я?!
- Ты, Лера, сама себя. И всю семью терроризируешь, безумием своим. Лера, хватит! Я не прошу, я уже требую!
- Можешь найти фото моих родителей? – никак не реагируя на последние слова мужа, попросила она.
- А что их искать? Они есть в альбоме.
- Принеси!
- Зачем?
- Они приходили за мной. Хочу убедиться, что это были именно они.
- Лера! Образумься, сразу же вернешься в собственное жилье и сама достанешь все фото. Я с удовольствием буду их с тобой смотреть.
- Ты что не понял? Они приходили за мной! За мной пришли! Мне дали время проститься.
- Боже! До чего же ты себя довела…