Больничные будни
Осенний вечер тёмными сумерками неумолимо захватывал большой южный город. Вязкая сырость наступающей осени неспешно поглощала кварталы домов. Суетливо кишащие днём уличные толпы озабоченных горожан постепенно переместились в пеналы своих жилищ. Поднявшийся ветер выдувал из проёмов улиц накопившийся за день удушливый смог урбанизированной цивилизации. Хаотично переплетённые невидимые шлейфы горечи, злобствования и тёмных мыслей, будучи порождением забот и невзгод полис-жителей, тягуче рвались под очищающими порывами ветра.
Спасая свою тёмную сущность, обрывки негативных эмоций беспорядочно переплетались друг с другом. Не могущие существовать без источников, они, влекомые отрицательной энергетикой, бесшумно проникали в оконные проёмы каменных коробок жилищ. Не разбираясь, там ли обитает, породивший их владелец, энергетические паразиты блаженно прилипали к своим новым хозяевам. Свет первозданного творения, изначально присущий каждой душе, накрывала грязная оболочка гнетущей напряжённости. И мир становился темнее, и угасало сияние Вселенной.
Огромным энергетически тёмным сгустком выделялось на городском плане пятиэтажное здание областной больницы. Сей приют, донельзя заполненный сирыми и несчастными, был спасительным прибежищем для брошенных негативизмов. Со всей ближайшей округи, как мошкара на свет, оторвавшиеся от своих владельцев шлейфы отрицательных эмоций прибивались к постоянно терзаемым болью и страхом больничным обитателям.
Большая женская палата была полностью заполнена больными. Широкий проход, от двустворчатой входной двери до продуваемого всеми сквозняками большого окна, разделял палату пополам. По обеим сторонам прохода стояло по четыре расшатанных металлических койки. Разделение палаты подчёркивалось размещением пациентов по возрастным категориям. Слева от входа расположились молоденькие девчушки, невольно придавленные бедами своих организмов и непривычной, давящей на психику своей убогостью, обстановкой. Напротив них располагались женщины, умудрённые жизнью и отягощённые, порой совершенно им ненужным, опытом.
День, заполненный медицинскими процедурами, сдачей анализов и приёмом лекарственных препаратов, минул в небытиё. Разнообразие в устоявшийся унылый распорядок больничной палаты приносил лишь приём пищи да приход родственников и немногочисленных знакомых. С наступлением тёмных сумерек пациенткам предстояла очередная безрадостная ночь, для каждой - своя.
Преждевременно состарившаяся от беспросветной судьбинушки, перешагнувшая шестидесятилетний рубеж Лидия, в очередной раз свалившаяся от нездоровья и попавшая в, ставшую для неё уже привычную, больничную обстановку, не могла долго предаваться унынию.
- А давайте-ка, соседушки, я вам погадаю,- обратилась она к двум дебела полным, растёкшимся по больничным одеялам белёсыми телесами, тёткам, занимавшим соседние с ней кровати. Голос, неожиданно прозвучавший с молодой и веселой живинкой, разорвал больничную тишину палаты.
- Умеешь ли, - оживляясь спросила, всю жизнь проработавшая крановщицей, Валентина и, не дожидаясь ответа, перевалилась поближе к Лидии. От таких перегрузок кровать под ней взвизгнула и обречённо застонала, усваивая новое размещение непомерного груза.
- Так, карт же нету, может в соседней палате спросить. У мужиков хоть чёрт, да найдётся,- грубоватым голосом вторила ей укладчица шпал Спиридоновна, с готовностью вставая с не менее скрипучего больничного ложа.
- Не в картах дело. В деревне у нас этим способом бабы всю жизнь гадали. Нужен стол с большой столешницей, чтобы вы обе под ним уместились, да где здесь его взять, одни тумбочки, да кровати,- разочарованно, как бы с сожалением отказываясь от своей задумки, отвечала им Лидия.
Но неожиданное развлечение уже овладело умами всего населения палаты и, сдаваясь под напором семи пар, требующих зрелищ, глаз, Лидия подхватилась:
- Ладно, лезьте под кровать, я на ней Вам судьбу предскажу.
Процесс перемещения располневших тел двух дородных тёток вызвал не абы какое оживление среди остальных женщин, проворно и с интересом окруживших гадалку. Строгим взглядом призвав к тишине, новоиспечённая ясновидящая начала подготовку к таинству предсказания судьбы, широко поводя руками над больничным одеялом. Из под матраца кровати раздавалось ожидающее сопение двух товарок, с большим трудом умещавшихся под двумя, рядом расположенными, кроватями.
- Давай сначала про меня,- сипло пыхтя выдавила снизу Спиридоновна.
-Я долго здеся не усижу.
- Гадать буду сразу на двоих, сами поймёте кому, что. Повторяйте за мной в голос, - строго приказала Лидия двум ожидавшим просвещения своих судеб и таинственным голосом медленно начала:
- Рожь.
- Рожь, вразнобой вторили ей снизу.
- Пшеница.
- Пшеница, - с сопением выдавливали тётки.
- Кукуруза.
- Кукуруза,- в раздающихся из-под кроватей голосах появилось зарождающееся смутное недоумение.
- Овёс.
- Овёс,- к становившемуся всё слышнее недоумению в двух мощных голосах явно добавилось сомнение в профессионализме гадалки.
- Какой чёрт меня под кровать занёс,- торжественно озвучила в оглушительной тишине Лидия, всем своим видом показывая окончание процесса гадания.
Палата замерла от такой неожиданно скорой развязки.
- Какой …,- послушно послышалось было снизу, но и там враз всё стихло.
Сознание двух умудрённых жизнью баб, отвлекаемое физическими муками из-за ужасно неудобного положения их затёкших телес, медленно переваривало новую информацию, столь резко диссонирующую с ожиданием чудесных пророчеств, на которые настроились две легковерные бабищи.
Волнительно-испуганное ожидание зрителей, сопровождавшее таинственный процесс гадания, резко сменился их оглушительным хохотом, принося оживлённый кавардак в палату.
Обманутые в своих ожиданиях товарки, возмущённо старались побыстрее выбраться из-под кроватей, не принимая в расчёт узость пространства, в которое они себя загнали. Два массивных тела безуспешно пытались встать, отчего кровати по очереди подымались и шумно грохоча опадали волнами, всей тяжестью металла возвращая в горизонтальное положение обманутых, отчего хохот в палате раздавался ещё громче и заразительнее.
На шум с поста прибежала пожилая санитарка:
- Что это такое, что вы устроили в больнице, сейчас же прекратить бардак,- суетливо заметалась она по палате между развесёлыми больными, не зная, кого именно призвать к порядку.
От грозных окликов начальства, находившиеся под кроватями тела замерли. Затихло даже их злое сопение.
- Завтра же доложу заведующему отделением,- суматошно угрожала санитарка, со злым воодушевлением пользуясь своей небольшой, но властью.
Всеми силами она старалась привести палату, в столь ей привычный, скорбно-унылый вид.
Под кроватями громко зашуршало и под изумлённым взором всё, как ей самой до этого казалось, повидавшей санитарки, под тусклый свет больничной лампы в проход выползли две возмущённые больные. При виде их раскрасневшихся от потуг и стыда физиономий, палата вновь зашлась хохотом.
- Вот я вам всем ещё устрою,- только и смогла вымолвить санитарка, ошарашенная от увиденного и со значительным видом покинула развеселившуюся палату.
- Ну, Сарапионовна, подкузьмила ты нас, - медленно возвращались по своим койкам две незадачливые любительницы гадания.
В палате посветлело. Воздух стал чище. Больные задышали свободнее.
Умиротворение от теплого юмора, враз объединившего больных, благодатью опустилось на палату, ненадолго вытеснив за её пределы шлейфы боли и тревожного ожидания женщин. Истончённые обрывки тёмной энергетики рваной стаей забились за больничным окном, медленно тая под очистительными порывами холодного осеннего ветра.
2011-25 июля 2012 г.г.