О своём или событий череда. Воспоминания ракетчика

              Бондаренко Василий Иванович


Содержание


Предисловие………………………………………………………... 3
Штрихи из жизни………………………………………………….. 4
Начало……………………………………………………………… 16
Институт…………………………………………………………… 35
Полигон «Байконур»……………………………………………… 58
4 НИИ МО СССР………………………………………………… 112
Второе дыхание …………………………………………………… 126
Послесловие 143

                Предисловие

 «Книга – это духовное завещание одного поколения другому….» 
А.И. Герцен

Маяку моей жизни, бабушке и Ладушке с первого взгляда, стойко переносившей все тяготы и лишения нашей совместной жизни  и терпевшей мой дерзкий характер, посвящается.
      Моим потомкам - детям и внукам в надежде, что они простят меня за то, что не оставил им большого наследства и будут благодарны, что  не понадобится напрягаться, чтобы всё оставленное растранжирить.
   И всё  же я сделал главное: не опозорил своих предков и не дал повода потомкам стыдиться моих деяний. Я старался следовать совету А.П. Чехова:
«Жизнь даётся один раз, и хочется прожить её  бодро, осмысленно, красиво. Хочется играть важную, самостоятельную роль, хочется делать историю, чтобы те же поколения не имели права сказать про каждого из нас: то было ничтожество, или ещё хуже того»
Это история жизни простолюдина, человека от сохи, прошедшего нелёгкий жизненный  путь, но при этом, не замечавшего трудностей жизни. Это было характерной чертой людей моего поколения.
Здесь помещены не только воспоминания, но и сведения из сохранившихся писем моей переписки, сведения из моих наивных дневников, которые писал я по молодости, в надежде на то, что когда-нибудь удастся сосредоточиться и всё обдумать, найти ответы на постоянно возникающие вопросы. И, наконец, источником информации были написанные в разное время стихи – концентраторы событий и мыслей, посещавших меня в те годы, они содержат те ценные крупинки истины, которые, обычно,  хоронятся в тоннах пустой породы.
Думаю, что это банальная история бытия, мало отличающаяся от историй жизни миллионов людей, моих современников, воспитанных на коммунистических идеалах. Но, справедливости ради, этому поколению было присуще глубокое чувство патриотизма, преданности не партии, а своей Отчизне, чувство коллективизма и взаимопомощи. Бок о бок в полном согласии  трудились и дружили люди разных национальностей. Никому и в голову не приходило мериться своими национальными достоинствами. Все они делали большое, общее дело, результат которого (а иногда и жизнь) зависел не только от всего сообщества, но и от каждого человека в отдельности
     В 2007 году пришло письмо-приглашение на встречу выпускников-мотористов  ХАИ 1962 г. В нем предлагалось  издать книгу с   воспоминаниями выпускников.
  В результате родился текст «Штрихи из жизни», изложенные в соответствии с формой личного листка  и появился замысел написать жизнеописание.

                Штрихи из жизни

     Родился я 29 июля 1937 года в  селе Новая Сечь  Апостоловского района Днепропетровской области в крестьянской семье. Село типа хутор из 40 дворов. Это была новостройка революционных времен.
  Название нашего села связано с Запорожской Сечью.  Из исторических материалов известно, что несколько Сечей существовало на территории современной Украины и одна — Задунайская — в Добрудже (современная Румыния).  Хронология возникновения Новых Сечей у разных исследователей разная. Более того, иногда Запорожская и Чертомлыкская именуются Старой Сечью.   
Запорожская Сечь - название укрепленного поселения на Днепре ниже порогов, но под этим именем понималась и вся Казачья Низовая Республика потому  что в этом поселении было сосредоточено управление всем краем. Сичь Запорожская размещалась на острове Хортица.  Данных о более раннем времени не сохранилось; известно только, что татары Золотой Орды застали там повсюду городки казачьих предков Черных Клобуков или Черкасов
Потом были Токмаковская, Монастырская, Базавлукская, Чортомлыкская Сечь. После уничтожения Сечи Петром I в 1709 году, запорожские казаки построили новую Каменскую Сечь  в 1710 году в устье руки Каменки, впадающую в Днепр, но уже в следующем году и она была уничтожена по приказу Петра I. Казаки, оставшиеся в живых,  переправились во владения крымского хана и основали на левом берегу Днепра Алешковскую Сечь (1711-1734), около современного Херсона и только при царице Анне в 1734 году казаки получили разрешение вернуться на родину. Была создана Подпольнянская Сечь на реке Подпольной (1734—1775)  недалеко от Чертомлыка. Когда в 1775 году Запорожская Сечь была ликвидирована российскими войсками, часть казаков перенесла ее в гирло Дуная в Румынии, где она существовала в 1775—1828 годах под названием Задунайской.
 После революции большевики как-то забыли бороться с казацкой вольницей, а основатели нашего села в приступе ностальгии назвали его Новой Сечью.
Отец  Бондаренко Иван Афанасьевич (1892 г.р.) уроженец села  Князь-Григорьевка  Горностаевского  района Херсонской области. Участник войны 1914 года и революционных событий  под командованием Александра Пархоменко. В 1937 году семья уехала поближе к родителям моей матери  Бондаренко (Кириленко) Степаниды Андреевны, родившейся в 1894 г. в селе Марьянское Апостоловского района. В семье были сестра 1918 г.р., и братья Михаил (1927 г.р.) и Иван  (1929 г.р.). Тихая, скромная семья. Я с малых лет любил помогать отцу на конюшне (он в эти годы был колхозным конюхом). Жаль, что нет у меня поместья, завёл бы себе лошадей.
После окончания семилетки попытался поступить в спецшколу ВВС в городе Днепропетровске.  Не вышло – подвели отёкшие гланды. Пошел в среднюю школу в селе Великая Костромка в восьми километрах от родного села. Первую и четвертую четверть в школу ездил на велосипеде. Вторую и третью – жил у тёти -  сестры матери.  Школу закончил с золотой медалью и отправился в ХАИ, как страстный любитель авиации. Не мытьём так катаньем хотелось освоить авиацию.
Сначала учился на самолётостроительном факультете, а после второго курса  -   в группе атомщиков (231,241,251,261).
Женился в 1965 году на харьковчанке Людмиле Николаевне Панченко (ныне Бондаренко), закончившей ХИСИ и  подарившей мне двух дочерей Елену (1966 г.) и Оксану (1970г.). История знакомства с будущей женой весьма проста:
  Любовь с первого взгляда
Любовь с первого взгляда?
Кто этому поверит?
А меня убеждать не надо.
Мне бы ее измерить.
Мне б подружиться с физикой
Да найти единицу,
С которой
Любовь могла бы сравниться!
Увидел – одно мгновенье.
Но сердце в груди клокочет,
Сжимается от волненья,
Из клетки вырваться хочет.
Ему бы теперь свободу.
Да крылья сильней орлиных -
Оно  нашло бы дорогу
К сердцу моей любимой.

О тебе я мечтал годами,
Кажется, с детского сада.
А сегодня мы повстречались,
Любовь моя с первого взгляда.
07 апреля 1964, Байконур
Так писал  я, спустя две недели, о встрече с будущей женой на  улице Сумской города Харькова.
  Жена моя истинная боевая подруга, делившая вместе со мной все тяготы и лишения воинской службы. Думаю, что мне не удалось высказать в достаточной степени слова благодарности ей за всё, что она для меня сделала и делает. Но это, видимо, общий недостаток многих людей: не умение во время оценить то, что делают для Вас другие.
Обе дочери мои закончили московские ВУЗы. Старший внук Иван - студент 2-го курса Московского госуниверситета управления, Михаил – заканчивает в 2007 году 11 класс, внучка Анна учится в 10 классе,  а Петр Алексеевич (2,5 лет) осваивает русский язык.
После окончания ХАИ распределён  в Вооруженные силы СССР.  Вместе с товарищами Кучеровым А.Ф., Никитиным А.И., Григорьевым А.А, Гусаком Б.А, Кошляком Н.Ф. попали мы на 5-й испытательный полигон МО СССР, известный ныне как космодром «Байконур».  Кучеров, Никитин, Кошляк и я работали вместе во втором  испытательном управлении полигона, занимаясь  пусками ракет Главного конструктора Янгеля  М.К., в том числе на печально известной 41–ой  стартовой площадке. На этом старте незадолго до нашего приезда (28.10.1960 г.),  погибли  92 испытателя и разработчика, включая Маршала Советского Союза Неделина Митрофана Ивановича – главнокомандующего ракетными войсками стратегического назначения. Начиная с декабря 1962 года,  в течение почти двух лет  я в составе инструкторской группы, возглавляемой генералом Гайдуковым Л.М.,  колесил по Советскому Союзу, занимаясь вводом  в строй и постановкой на боевое дежурство стратегических шахтных комплексов. Это было время создания ядерного щита державы. Это была настоящая школа жизни и профессии. География  этих командировок: Тверская, Архангельская, Кировская, Свердловская, Курганская области, Красноярский и Алтайский край. Интересна была организация этих поездок. Видимо, это связано с режимом секретности. С Байконура мы всегда командировались и улетали в Москву, здесь нам выписывали новую командировку к месту назначения, сюда же мы возвращались после выполнения задания, где нас рассчитывали, а потом мы улетали на Байконур. Такими были все командировки этого типа.
   Запомнился Новый год 1963. Накануне мы были в Нижнем Тагиле. Нашей группе выделили самолёт (военный) для  поездки в Москву, куда прилетели в 20 часов 31 декабря. А второго января мы улетели обратно, пробыв в Москве двое суток. Конечно,  это нам повезло из-за генерала Гайдукова Л.М, которому дали возможность встретить Новый год в кругу семьи.
Последующие годы были связаны с испытаниями ракет 8К67  (ГК Янгель М.К.) и 11К65  (ГК Решетнёв  М.Ф). Работа в испытательном управлении свела меня со многими работниками конструкторских бюро, по большей части занимавшихся испытаниями ракетных комплексов. Это были представители КБ «Южное», КБ «Химавтоматика», НПО «Энергия», ГИПХ  и многие другие.  Они были главными учителями в области живой ракетной техники. Кстати, на полигон приезжали в командировки и ребята нашего выпуска Слава Клименко, Толя Капуловский, Слава Ищенко. От этих приездов сохранились у меня фотографии.
          Байконур это особый городок, живущий особыми ритмами- циклами от мотовоза до мотовоза (мотовоз - местный поезд, увозивший рано утром на площадки мужское население города и возвращавший их поздно вечером)  и от пуска к пуску. Всё засекречено, но всегда все знали,  когда нужно выходить смотреть полёт ракеты. А узнать об этом было достаточно легко. Ведь большинство мужей уезжали на всю ночь. Тут и гадать не нужно, что будет пуск. В стихах я описал Байконур так:
Ритмы космодрома
Три мотовоза, три мужских волны.
Из города отлив, а к вечеру возврат.
Утром бегут - энергии полны,
А вечером, уставши, не спешат.

Днём это город женщин и детей,
Чьи папы уезжают на площадки,
Когда их сладко пестует Морфей,
И возвращаются прочесть им на ночь сказки.

В зал ожидания днём город превращён
Детишкам – пап, а мамочкам – мужей,
Инфраструктуры развитой лишен, -
Работы нет. Что может быть сложней.

Живём мы по законам ритмов русских.
Ритм суточный – отлив-прилив мужчин,
Рабочий ритм наш связан с планом пусков
И освоением космических вершин.

Но мы живём,   не замечая ритмов,
Растим детишек по воскресным дням,
Изредка ходим на просмотры фильмов,
Ждём писем от любимых мам.
Апрель, 1967, Байконур
Кроме подготовки и пусков ракет,  мы участвовали в проведении различных наземных испытаний ракетного вооружения. Например, испытание твердотопливных двигателей длительным хранением, длительное хранение заправленных ракет на открытом старте, отработка методов нейтрализации ракет после слива ракетного топлива, испытания стойкости к поражающим факторам ядерного взрыва, хронометраж и отработка эксплуатационной документации и др.
    Мне запомнилась подготовка и проведение взрыва, имитирующего ядерный. При этом испытывались не только шахтные пусковые установки, но и зенитные ракеты, самолеты, танки и другое вооружение. Это был настоящий музей вооружения (до проведения взрыва) и кладбище техники после него. Имитация взрыва была весьма впечатляющей.
         О гонке
Тишина стоит над полигоном,
В предрассветной дрёме спит Земля.
Как на снимке проявляются вагоны.
Самолёты, танки, купола.

Купола не храмов, а тротила,
Что заменит ядерный заряд.
А эта необузданная сила
Безжалостно сметает всё подряд.

И будет грохот, лязг и звон металла,
И будет вой и визг подопытных собак,
Зловещий гриб над полигоном встанет,
Из смерти и огня он будет вырастать.

Потом расчеты и оценки проведём,
Чтоб стойкость техники измерить.
Знать, до чего планету доведём,
Милитаристам всё доверив.

Но сейчас – тишина. Безмятежно
Спит кормилица наша Земля,
В гонке гибель готовят поспешно
Пентагонова власть и Кремля.
Октябрь, 1965
      Работа отнимала много сил и энергии. Из-за сжатых сроков приходилось много работать внеурочно.  В этом случае с работы мы уезжали не мотовозом, а автобусом. Это выливалось в рабочий день с 8 утра до 12 ночи. По существу, времени для личной жизни не было. Но никто не жаловался. Более того, все гордились, выполняя эту важную задачу. Этому, в частности, способствовало то, что успехами  космонавтики восхищалась вся страна.
                Будни
Много раз мы читали в газетах
Сообщения ТАСС
О том, что наша ракета
Улетела успешно на Марс.

О том, что запущен Гагарин,
Что отправился в космос Титов,
И советская девушка Валя
Сделала много витков.

Крупным шрифтом кричала победа.
Но невольно читалось меж строк,
Что где-то без сна, без обеда
Готовили парни «Восток».

Простые советские парни,
Бесшабашный, веселый народ,
Склонившись над схемой, искали
В БКС затерявшийся «боб».

Тревоги, волненья, тревоги.
Всё проверено в сотый раз.
Остаётся счастливой дороги
Стартующей пожелать.

И вот она улетела.
И гремит сообщение ТАСС.
Но у них завтра новое дело,
Новый в жизненной книге рассказ!
БКС - бортовая кабельная сеть,  «боб» -  неисправность.
23.08.1964,   Байконур

       Запомнилось и время  Карибского кризиса. Это было серьёзно и чрезвычайно  опасно. Несколько месяцев мы находились в режиме дежурства. Особенность этого момента состояла в том, что обычные люди нашей страны не знали о грозящей опасности. Это вызывало у  военных особое чувство ответственности:
   Карибский  кризис
Защитного цвета ракета
На старте наземном стоит.
На Кубе, где вечное лето,
Кризис планете грозит.

Амбиции, сферы влияния,
Вечный нашей планеты делёж,
Мира нашего хрупкое здание
Могут пустить под откос.

Мышцы-пружины сжаты.
Не дай Бог спустить курок.
Ракеты наши и супостата
Заправлены топливом впрок.

Люди страны Великой
Мирно, не ведая, спят.
Дежурит ракетчик безликий,
Команды боясь: «Ключ на старт!».
Октябрь. 1962, Байконур
      В конце 1964 года мне довелось участвовать в инспекторской проверке одной из ракетных дивизий, стоявшей на боевом дежурстве. Проверку возглавлял лично Главнокомандующий Ракетными войсками стратегического назначения Маршал Советского Союза Крылов Николай Иванович. После суточной работы на старте мы с группой офицеров сидели в пультовой. Часов в 9 утра в пультовую вошёл Главком со свитой. Поздоровался со всеми за руку. Минут двадцать беседовали на разные военные темы. Потом главком со свитой ушли. Руководитель инспекторской группы поручил мне спуститься в оголовок одной из шахтных установок. На одном из перекрестков подземных ходов стоял Главком со свитой.   
   Я прошмыгнул мимо них и услышал:
- Товарищ лейтенант!
Я остановился и повернулся к группе. Крылов:
- Почему не приветствуете?
      Я безмерно удивился, вспомнив, что всего полчаса назад мы здоровались за руку, но ответил:
- Рука занята,  товарищ Маршал Советского Союза, - и показал правую  руку с пропуском  для допуска в шахтную пусковую установку.
- Представьтесь!
- Лейтенант Бондаренко. Войсковая часть 11284.
   Главком, обращаясь к своему порученцу полковнику Смирнову:
- Чтобы  через двадцать четыре часа на полигоне не было этого разгильдяя.
    Вечером в штабе дивизии мы готовили отчет для подведения итогов учений. О происшествии знала вся инспекторская команда. Очень огорчён был старший группы инспекторов от полигона. Тем более, что начальник главного штаба ракетных войск генерал-лейтенант Ловков отчитал  его:
  - Мало того, что ваши лейтенанты не приветствуют Маршалов Советского Союза, так Вы ещё и отчёты не умеете составлять.
    Сам я не особенно огорчался, потому что, поездив по стране, понял, что по климатическим условиям нет места хуже, чем на космодроме. Поближе к полуночи ко мне подошел генерал Виноградов из Главного штаба. Он сказал:
- Не волнуйтесь, лейтенант, Николай Иванович очень добрый старик, подойдите завтра к его порученцу  и попроситесь на прием. Он очень любит покаяния.
 На следующий день утром я был в штабе. Попросил аудиенции. Через несколько минут после общения с Маршалом порученец сказал, что он примет меня в 14.00 следующего дня.
      Но в 14.00 встреча не состоялась. Маршал был в отъезде. Вечером в гарнизонном доме офицеров проходило совещание по итогам инспекции. С докладом выступил  Крылов Н.И..  Большая часть доклада посвящалась тому, что лейтенанты не приветствуют даже Маршалов Советского Союза.  В перерыве в вестибюле меня разыскал полковник Смирнов и сообщил, что Главком ждет меня на сцене за кулисами.     Прихожу и докладываю:
- Товарищ Маршал Советского Союза, лейтенант Бондаренко по вашему приказанию прибыл.
       И вот стоим мы за кулисами друг против друга. Маршал пальцами взял мой институтский значок и,  двигая им от меня и ко мне,  говорит:
 - Партия доверила Вам защиту Отечества. А Вы не соблюдаете воинскую дисциплину, не приветствуете старших по званию, не знаете воинских уставов и т.д. и т.п.
 В целом, он был прав, а я всегда и сегодня приветствую старших и не только по званию. В этом эпизоде есть одна характерная для воинской жизни особенность. Маршал помнил о том, что им назначена встреча с лейтенантом. Кто может отметить такую ситуацию в гражданской жизни?
    В испытательном управлении я проработал 5 лет и, с учётом системы контроля нашей жизни,  подвёл итог этого периода следующим стихотворением:
         
              Исход
Пять лет ракетами я небо бороздил,
Обломки собирал в пустыне майской,
Домой со службы в полночь приходил.
Такую жизнь не назовёте райской.

 Пять лет по КГБ-легенде жил,
 Закрытым был для собственного рода,
 С друзьями детства больше не  дружил,
 Скучнее становился год от года.

И, как «летун», менял я города,
Притом, никуда не выезжая,*
И в разговорах лживая вода
Из уст моих всё время вытекала.
Я патриот и потенциальный враг народа!
Таков удел тысяч таких же, как и  я.
На мушке мы людей особенной породы –
Сказал не то - и следуй в лагеря.

Мы мнимы, мы за кадром, невидимки.
А если проще – все мы есть народ.
Нет в каждом собственной искринки.
Есть маска. Есть легенда. Есть Исход.

Для нас сердечная утеха в эти   лихие времена -
Скрытые маскою ГК творцов  великих имена:
Пилюгин,  Косберг,  Решетнёв,
 Макеев,  Янгель, Королёв.
1967, Байконур
ГК - Главный Конструктор.
*за пять лет несколько раз менялось название города исходя из условий режима секретности (Ташкент-90, Кзыл-Орда-50, Звездоград, Ленинск, а в газетах город называли Байконур).

         После запуска первого спутника Земли комитет по Нобелевским премиям обратился к руководству нашей страны с просьбой дать имена разработчиков ракеты и спутников. Хрущёв Н.С. ответил, что творцом этой техники является весь советский народ. И ещё долгие годы люди не знали имена даже Главных Конструкторов ракет и их систем.
 В мае 1967 года я перешел на должность младшего научного сотрудника в отдел анализа летно-технических характеристик по результатам телеметрических измерений. Это была замечательная работа, полная поиска, неожиданных решений и выводов, связанных с работой (особенно аварийной) систем ракет космического и стратегического назначения.
 Нужно сказать, что отделы анализа ЛТХ на всех полигонах МО были чрезвычайно авторитетны в кругах не только военных, но и разработчиков ракетных систем. Хотя это часто было связано и с конфликтами, возникавшими на базе идентификации причин отказов. А никто  из Главных  Конструкторов не хотел, чтобы официальной причиной отказа считалась именно его система.
    Именно в этом отделе уже более серьёзно я стал ориентироваться на научную деятельность.  В это же время на Байконуре был создан филиал МАИ, где я по совместительству преподавал теорию механизмов и машин.
     В возрасте трёх лет (1969 г.) заболела моя старшая (тогда ещё единственная) дочь - Лена. Хроническая пневмония.  Благодаря человечности врачей из санатория в  городе Боярка  Киевской области, где она пролечилась около четырёх месяцев, здоровье удалось восстановить. Но было рекомендовано, сменить климат. Начальник полигона разрешил мне перевестись в места с благоприятным для дочери климатом. Отдел кадров  предложил мне искать место дальнейшей службы самостоятельно. Будучи в командировке в Москве, я обратился в отдел кадров 4 НИИ МО СССР, где познакомился с моим будущим руководителем полковником доктором технических наук профессором Максимовым Н.Л. - начальником отдела твердотопливных двигательных установок.
    Запомнилась первая встреча-собеседование с ним в присутствии секретаря партийной организации. После многих вопросов, связанных с профессией, хобби и т.п., Николай Лаврентьевич спросил:
  - Ну,  хорошо. Скажи, а взыскания у тебя были?
  Я ответил, что имел взыскание в связи с опозданием на один день из отпуска. Это случилось 30 июля 1964 года (я решил отметить свой день рождения 29 июля  в Москве). На что Максимов ответил:
- Это хорошо. А я думал, что ты совсем редиска.
    Как  выяснилось позже,  Николай Лаврентьевич был очень демократичным начальником и настоящим учёным   Приверженец развития стратегических комплексов на базе твёрдотопливных ракетных двигателей он постоянно добивался их создания. Это была долгая борьба, в конечном счете,  решившаяся  именно в пользу РДТТ. Сегодня твердотопливные ракеты составляют основу российского стратегического потенциала (например,  комплексы «Тополь»).
    Примерно,  через год после этого разговора (в середине сентября 1971 года) пришел приказ на перевод меня в 4 НИИ МО на должность младшего научного сотрудника.  И вот,  6 октября 1971 года я улетел в Москву, где снял жильё, а 8 октября встретил жену с детьми (младшей дочери было 9 месяцев). В НИИ  я  прослужил до начала 1992 года, пройдя должности  младшего научного сотрудника, начальника лаборатории по испытаниям ракетных комплексов, заместителя начальника этого отдела, а в 1986  году был назначен начальником отдела перспектив развития ракетных комплексов стратегического назначения.
    Занимались проблемами внедрения новых технологий в ракетные системы, тесно взаимодействовали с академическими институтами, что в последующем сыграло немаловажную роль при устройстве на работу  после увольнения в запас. В нашу задачу входило обоснование тактико-технических требований к ракетным комплексам и их согласование с промышленностью.       Это была постоянная борьба за высокий уровень технического совершенства наших комплексов, при постоянном сопротивлении промышленников, считавших недостижимым задаваемый нами уровень. В конечном счёте,  находили консенсус.
     Завершил я службу в чине полковника с грудью,  украшенной 8-ю  медалями и двумя орденами: орден Знак Почёта и орден за службу Родине в Вооружённых Силах СССР 3-ей  степени.
         Во время службы у  меня завязались прочные связи в академических кругах. При увольнении из армии в начале 1992 года я оказался сначала в исполнительной дирекции по созданию Российской академии наук (вместо АН СССР), а за тем в Центре регионального научно-технического сотрудничества при Президиуме РАН сначала в должности начальника отдела, а затем заместителя директора Центра.
    Это было трудное время выживания российской науки. Центр проводил экспертизу региональных научно-технических программ, финансируемых из госбюджета. Благодаря этому финансированию сохранились многие ВУЗы и отраслевые институты. Сложились мои тесные связи  с высшими учебными заведениями и институтами РАН. Их география:  от Калининграда до Владивостока, от Карельского до Дагестанского научных центров РАН.
    Эти связи частично поддерживаются и сейчас.  С 1998 г. по  настоящее время занимаю должность заместителя заведующего кафедрой эколого-экономического анализа технологий в Московской Государственной академии тонкой химической технологии им. М.В.Ломоносова. Кафедра выпускает инженеров-экологов по направлению «Инженерная защита окружающей среды».
       Все эти годы я оставался верным своему институтскому увлечению – альпинизм, туризм, горные лыжи, а потом просто путешествия. Моим девизом был девиз Пржевальского:  «Жизнь прекрасна ещё и потому, что можно путешествовать». Побывал на Кавказе и в Хибинах, в Карпатах, на Памире, в Тянь-Шане, на Алтае. Помимо гор полюбились моря: Чёрное, Аральское, Каспийское, Средиземное, Красное, Персидский залив и Индийский океан. Посетил Вифлеем (храм Рождества Христова) и Иерусалим (храм Гроба Господня). После чего сказал: «Жизнь удалась».
  На жизнь мою больше всего повлияли встречи с хорошими людьми. Так случилось, что я встречал их на каждом перекрёстке. Всегда было с кого брать пример, на кого равняться. А, вообще, о событиях,  которые повлияли на  мою жизнь, я задумался немного раньше, чем Вы в анкете  задали этот вопрос. И вот мой ответ:

        Реперные  точки
Есть реперные точки в жизни нашей,
Что знаменуют поворот судьбы,
Одни – не связанные с волей Вашей,
Другие – Вашей результат борьбы.

Вы родились - и это первый репер,
Родителей нам выбрать - не дано.
Ночами, слушая Ваш детский лепет,
Посеют доброе, здоровое зерно.

Семья любовь нам дарит, человечность,
Позицию и жизненный мотив.
И по закону старому, как вечность,
Мы получаем позитив иль негатив.

Момент рождения наш временем означен,
И всем понятно - это репер два.
Оно в судьбе отдельной мало значит,
В нём все живут и вся наша Земля.

А вот и третий репер – это место,
Где Ваш раздался первый крик.
Оно активно месит тесто
И человека формирует лик.

Но вот Вы делаете первые шаги
В прямом и переносном смысле.
Вас окружают теперь главные враги
Альтернатив набор  что выбрал, то и вышло.

И каждый день Вам нужно выбирать,
При том,  не совершив ошибку.
Но, как путь правильно узнать,
Имея лишь одну попытку!

Да, выбор сложен, а, возможно, прост.
К нему ведёт всё то, что раньше было.
Здесь не в азартных мы бросаем кость -
Опыт и знания нужны, что мы добыли.

Есть ещё случаи, события и встречи.
Судьбу они способны круто поменять,
Новые в жизни открывая ветви,
Бросать Вас в бездну или возвышать.

Искусство жить  искусство делать выбор.
И счастлив, кто имеет праведный мотив.
Кто зло творит,   судьбе бросает вызов.
А делает добро,  судьбе локомотив.
2004
      Теперь о хобби. Думаю,  что моё хобби  любовь. Любовь к жизни, к людям, природе, к Отечеству. И,  конечно же,  благодарность. Я благодарен ХАИ. С благодарностью вспоминаю  (и не только сегодня)  преподавательский  коллектив,  давший нам не только знания, но и умение думать, самостоятельно работать.
     Благодарен Вам, дорогие коллеги, ведь Вы были  средой, в которой я жил, и  незаметно под Вашим влиянием формировался. Как мне не быть благодарным:  гиганту Воли и Мысли Павлу Михеевичу Колесникову, аристократическому  «фитилю» Владимиру  Михайловичу Ивлеву, и  зажигательным танцорам Феде Шуйскому и Леше Зорькину, и  учившему нас боксировать во время дипломного проектирования Вите Кривцову, и обаятельной, добрейшей души партнерше по танцам,  Лиле Никишовой, и  обидевшейся на меня  (при выполнении задания по допускам и посадкам) Люсе Поляковой, неутомимому горнолыжнику  Славе Клименко, сокоечнику Жене Иванькову   и так почти до бесконечности. Спасибо ВАМ, ребята!

                Начало

    В конце июля 1937 года по столбовой дороге, именуемой в наших краях «косой», отправился на телеге мой отец с матерью в  больницу райцентра Апостолово. Там я и родился 29 июля. Название райцентра нигде не раскрыто, но, мне кажется, что оно имеет некий библейский смысл. Тем более, что в революционном атеистическом угаре при советской власти поселение было переименовано в Косиорово в честь известного большевика Косиора, объявленного врагом народа и расстрелянного в 1936 году. Так что имя врага народа оказалось страшнее божественного слова Апостол.
    Так получилось, что мои сверстники, рождённые до 1937 года, имеют метрики с местом рождения Косиоровский район, а я, никуда не уезжая, оказался в Апостоловском. Мне в жизни везло с переименованиями населённых пунктов, в которых я проживал. Космодром «Байконур» в мою бытность там менял своё название несколько раз. Потом подмосковное Болшево поменяло своё наименование на г. Юбилейный.
    Наша «косая» дорога  особый объект моих воспоминаний. Её, конечно, давным-давно нет. Пошла она другим путём. Но в те годы это была кратчайшая дорога между райцентром Апостолово Днепропетровской области и райцентром Ново-Воронцовка Херсонской области. И уходила она дальше на юг по правому берегу Днепра до Херсона и Крыма. Вдоль дороги росли деревья – белая акация. А в некоторых местах стояли бабы, грубо высеченные из гранита в древние времена.
   Сооружение большинства из них принадлежит половцам, народу, обитавшему в запорожских степях в XI—XIII вв. н. э. Подобные статуи можно увидеть в Харькове у Музея природы, куда они были доставлены с мест раскопок. Стоят они и в Евпатории напротив Краеведческого музея. Словом, почти в каждом городе юго-восточной Украины можно увидеть  каменные изваяния, называемые условно «каменные бабы». По сути, эти идолы остались одним из немногих следов воинственного народа половцев. Первоначально их родиной были земли севернее Алтая в Прииртышье. Затем, вследствие изменения политической и климатической обстановки, после долгих мытарств половцы (или как они себя называли сами — кипчаки) оказываются в запорожских степях и в 1055 году впервые сталкиваются с русскими. В течение последующих 200 лет история половцев представляет собой нескончаемые войны с русскими княжествами, на которые они постоянно совершали набеги, уводя пленных женщин и детей. Борьба с половцами воспета в знаменитом древнерусском произведении «Слово о полку Игореве». В 20 годы XIII века они были покорены монголами, которые окончательно разгромили их к середине XIII века. Вскоре после этого упоминание в летописях о половцах прекращается, и они присоединяются к большой семье канувших в небытие народов.
      Потом  бабы, стоявшие вдоль, дороги исчезли. Однажды, будучи в Днепропетровске в командировке, зашёл я в краеведческий музей и увидел там во дворе огромное количество этих баб.
      Оказалось, что коллекция древних каменных изваяний несомненно, относится к числу наиболее ярких и своеобразных собраний Днепропетровского исторического музея. Это одна из самых больших коллекций древней каменной пластики на Украине - 80 статуй. Своё название "бабы" все каменные статуи южно-украинских степей получили от тюркского "вава" - предок, дед.
       Действительно, многие половецкие статуи представляют мужчин-воинов в шлемах, доспехах, с оружием: саблями, луками, колчанами. Такие же выразительные женские статуи - в шляпах, богато украшенных костюмах, с зеркалами и сумочками у пояса. В руках у всех половецких статуй сосуд, видимо предназначенный для ритуальных возлияний. Устанавливались изваяния на курганах или недалеко от них, то есть в местах священных, какими являлись родовые могильники, где покоился прах предков и совершался круговорот жизни и смерти.
         Многочисленность именно половецких статуй объясняется очень просто - в эпоху средневековья, в ХI-ХIV веках степи Днепровского Надпорожья стали прибежищем для половецких (или кипчакских) кочевых племен, пришедших в Восточную Европу из Азии. В районе порогов по берегам Днепра, находилось крупнейшее объединение половцев - приднепровская орда.
    Тяжелая экологическая обстановка в городе Днепропетровске оказалась одинаково губительной как для людей, так и для творений их рук: статуи начали катастрофически быстро разрушаться. В 80-х годах началась их реставрация.  Может быть, они и сейчас там коротают свой век под открытым небом, если бизнесмены не украсили ими свои коттеджные  участки.
И всё же главное украшение этой дороги были скифские курганы. Они хpанят в себе останки пpедставителей половецких, славянских, тюpкских, финских и дpугих наpодностей. Насыпные куpганы и целые их гpуппы, являются примечательной чеpтой  южно-укpаинского ландшафта.
           Один из курганов располагался на территории нашего колхоза, а другой – прямо у дороги на возвышенности перед длинным (несколько километров) спуском к Днепру.    Великолепный вид открывался с этого кургана:  на многие километры убегали к Днепру плавни, сквозь деревья проглядывала река Серебренная, а где-то там далеко сквозь марево виднелся левый берег Днепра. Видимо скифы уважительно относились к природе, понимали её красоту и  желали любоваться ею вечно.  Мне думается, что это мнение разделял и поэт Тарас Шевченко:
Як умру, то поховайте
Мене на могилi,
Серед степу широкого
На Вкраїнi милiй,
Щоб лани широкополi,
I  Днiпро, i кручi
Було видно, було чути,
Як реве ревучий….
    Много кpупных куpганов располагалось в Hижнем Пpиднепpовье в pайоне столицы скифской деpжавы - нынешней Каменки-Днепpовской Запоpожской области. Она находится на левом берегу Днепра, а на  противоположном его берегу  расположен райцентр Ново-Воронцовка Херсонской области, а чуть выше по Днепру -  Чеpтомлыкский  куpган возле города Hикополя,  который до pаскопок имел высоту насыпи 20 м и обвод более 350 м. И с этого кургана тоже открывается вид на Днепр. Помимо своего чисто исторического значения курган представляет собой  участок  дикой природы, участок  живого, неповторимого  и не тронутого со времени его образования ландшафта.
По существу курганы это частицы окpужающей пpиpодной сpеды 4000-летней давности. На совpеменной теppитоpии Укpаины куpганы сооpужались племенами скифско-саpматского пеpиода и пpедскифского пеpиода (VIII—VII ст. до н.э.).       
    В детстве мы любили взобраться на курган, весь покрытый ковылём, разнотравьем  и цветами с волшебным названием бессмертник. Ложишься на спину, раскинешь руки, щёки ласкают мягкие пушистые белые кисточки ковыля, а вверху плывут облака. Плывут, непрерывно меняются  и тают. А рядом над тобой зависает жаворонок, исполняет свою древнюю мелодию. И ты сам погружаешься в вечность, прошлую вечность, во времена набегов, времена образования курганов.
Ковыль – удивительная трава, наполненная прошлым, историей. Его вечность, его свидетельство старины особенно ощущаешь в заповеднике Аскания Нова, где до горизонта раскинулись ковыльные степи. Человечество должно быть благодарно пионерам заповедного дела.
По этой дороге в былые времена проходил чумацкий шлях (именуемый Чёрным шляхом) – дорога в Крым за солью. Я помню, как мой отец и другие деревенские мужики после войны действительно ездили в Крым, чтобы обеспечить семьи солью.
 
         Чумацкий шлях
Над головой Чумацкий шлях- путь Млечный
Ночь освещает  светлой полосой,
Он путникам как указатель вечный,
Не сбились, чтоб с дороги столбовой.

Вода днепровская струится,
Рядом, как змейка вьётся  шлях,
Чтобы в Крыму остановиться,
Где соль хранят в больших буртах.

Закончились осенние работы,
И потянулись чумаки с телегами в обоз,
Чтоб не спеша, степенно, без заботы,
Доставить домочадцам соли воз.

Идёт обоз среди курганов скифских,
Грубо отесанных гранитных баб,
Среди сверчков и жаворонков голосистых,
Везёт свой немудрёный скарб.

День на исходе. Солнышко садится,
Начался  в небе звёздный маскарад.
В полукольце возов костёр дымится,
Теплу его и свету каждый рад.

Так представляю я чумацкие обозы,
Куинджи- мастер ту иллюзию разбил,
Унынья, грусти  и тоски добавив дозу,
Он в лужи, грязь  и дождь телеги утопил.

Так оптимизм и пессимизм идут по жизни.
И каждый видит в ней своё зерно,
Выбрасывая ракурс лишний.
Я оптимист. Мне в жизни повезло.
2004

     К сожалению сейчас курганов практически нет. Уничтожены, раскопаны,  разграблены. Многие по школьным учебникам истории знают, что сокровища Чертомлыкского  (в 10-15 километрах от моего хутора) кургана хранятся в Эрмитаже.
    Кстати недалеко от этого кургана располагалась до затопления рукотворным Каховским морем деревня Капуловка, прославившаяся тем, что в ней запорожские казаки под предводительством атамана Ивана  Сирко писали письмо турецкому султану. В этих же краях в селе Грушовка  было имение известного героя Отечественной войны 1812 года Дениса Давыдова. Как–то в районной газете я читал, что к Давыдову приезжал генералиссимус А.В. Суворов. А ещё раньше побывала в этих краях императрица Екатерина II.
    Вспоминая о древней «косой» дороге, я особенно остро и хорошо понимаю сторонников сохранения старины, борцов за охрану исторических памятников. А дело в том, что такие места навевают чувство некой благодати, удивительного комфорта.  И ты погружаешься в века и ощущаешь связь поколений, понимая, что многие предшественники (в моём случае свыше 100 поколений) - твои предки видели ту же картину, которую сегодня видишь ты. Уничтожение таких объектов, по моему мнению, разрывает  связь поколений и наверняка вносит какой-то дискомфорт на подсознательном уровне, который, в конце концов,  когда-то может аукнуться.
  Моё рождение связано  с удивительным приключением, чуть было не изменившим на прочь мою судьбу. Одновременно с моей мамой в роддоме находилась жена главного врача Апостоловской районной больницы Дикенштейна. Роды кончились трагично. И насели на мою маму врачи (муж и жена), уговаривая отдать им новорожденного малыша, т.е. меня на усыновление. Главные доводы – тяжёлая судьба в будущем деревенского мальчишки и светлое будущее при воспитании его в интеллигентной и образованной семье.
       Мама. Могу сказать, что мама моя была исключительно добрым человеком. Не обижая читателя, скажу, что в жизни своей я не встречал людей такой  доброты, такого соучастия, такой готовности помочь другим. Я никогда не слышал, чтобы она говорила повышенным тоном, о ком–то отзывалась не одобрительно. Наверное, это сказывалось и на всей обстановке в нашей семье, потому что она всегда была исключительно благожелательной. Мама готова была оказать помощь другим даже при угрозе собственной безопасности.
Помню в войну, к нам прибилась из г. Днепропетровска девушка еврейской национальности, скрывающаяся от фашистов. Она была принята в нашу семью вскоре  после того, как по доносу был схвачен и расстрелян немцами муж маминой сестры Иван Дубяга (участник партизанского движения). Девушка прожила, скрываясь в нашей семье, почти два года до прихода Советской армии.  Такой характер моей мамы позволял чете Дикенштейн надеяться на положительный исход затеянного ими переговорного процесса.  И был бы я сейчас Дикенштейном, если бы не решительное вмешательство  в этот процесс моего отца. А может быть, меня просто не было бы, учитывая события Великой Отечественной войны.

   Спустя неделю аукал я в густонаселённом доме моих дедушки и бабушки (к тому времени собственный дом моих родителей только достраивался). С ними жили трое собственных детей (из девяти) и мои родители с двумя моими братьями и сестрой.
     В возрасте одного года и трёх месяцев со мной случилось удивительное приключение. Я выпал из люльки, висевшей над плитой. Все домашние вышли на улицу посмотреть цыганскую свадьбу. Я, видимо,  не выдержал одиночества и, преодолев преграду, упал на раскалённую плиту.   В результате получил ожоги левой руки и ноги, живота. Следы  этих ожогов в виде больших шрамов остались на всю жизнь, лишив меня, как имеющего особые приметы (шрамы от ожогов),  возможности стать героем-разведчиком.
    Хутор наш начал строиться в 1922 году. Состоял он из одной улицы, ориентированной строго с юга на север. Ширина улицы около 50 метров. Вдоль заборов шел тротуар в виде насыпи из земли, которую хозяйки посыпали золой для того, чтобы на обувь на приставала грязь. Потом шёл ряд деревьев: белая акация, клены, яблони, абрикосы, вишни. А по центру улицы проходила грейдерная дорога. Возле многих домов были обустроены скамейки,  на которых можно было посидеть. Наш дом находился в центре села. Отец и брат обустроили хороший уголок в виде каре из трёх скамеек и столом в центре. Здесь взрослые мужчины собирались в выходной день после четырёх часов, играли в карты и домино, обсуждали многие житейские вопросы.  Всегда была доверительная, доброжелательная обстановка. По вечерам на этих же скамейках собиралась молодёжь.
      Местность в наших краях гладкая, как стол. Только лесопосадки разделяли квадраты и прямоугольники полей. Перпендикулярная к нашей улице дорога, уходившая с южной оконечности на восток через, километр упиралась в курган, где мы любили играть.
Первое реально запомнившееся событие относится к лету 1940 года и связано с приездом в отпуск с финского фронта моего дяди Александра Андреевича Кириленко - офицера Советской Армии, прошедшего Великую Отечественную и японскую войну. Видимо в память мою врезалось необычная его одежда.          
    Следующая вполне осознанная и воспроизводимая картина связана с захватом нашего хуторка фашистами в 1941 году (17 или 18 августа). Огромные машины,  заезжающие в сад под деревья, и работающие полевые кухни. Запомнилось ещё заброшенное неубранное пшеничное поле и оставленный среди поля комбайн. Помнится, как накануне прихода немцев в райцентре несколько дней горел элеватор, подожженный нашими отходящими войсками, как гнали стада скота в  надежде, что они не достанутся врагу. 
        Мужчины в возрасте старше сорока восьми лет в армию не призвались, но им пришлось прятаться от немцев, чтобы не быть угнанными в Германию. В таком же подпольном положении был и мой отец.  Это было тяжелое трехлетнее существование. И, слава Богу, в деревне не было предателей, поэтому всем удалось выжить. Кстати,  не призванных перед войной мужчин мобилизовали после освобождения. Большинство из них погибли в течение двух-трёх недель в боях за освобождение города Кривой Рог. Может быть это связано с отсутствием фронтового опыта у высоко возрастных новобранцев, а, может быть, их использовали в качестве живого щита. Среди них был и мой дядя  Василий Сёмка. Остались у дяди пятеро детей – три сына и две дочери. Старший сын Григорий прошёл всю войну, вернулся инвалидом и работал главным бухгалтером в известном в районе колхозе им. Димитрова.
   Сохранились  разрозненные картинки военных лет. Касаясь воспоминаний своей жизни, можно утверждать, что те из них, которые связаны с неординарными, эмоционально окрашенными эпизодами, воспроизводятся в памяти особенно ярко. Помнится  жуткая картина, похоже,  1942 года. В  лучах вечернего солнца в розовой окраске движется колонна военнопленных красноармейцев, сопровождаемая верховыми калмыками с нагайками.
Вся деревня высыпала на улицу. Слышны стенания и плач женщин, да свист нагаек, гуляющих по спинам женщин и конвоируемых. Запрещено общение и передача еды пленным. А у каждой из женщин муж или сыновья ушли на фронт, и сердце каждой из них надрывается от тревоги и неизвестности и кровь стынет от многоголосого стона. И осталось в памяти мнение присутствовавших там женщин об особой, хуже фашисткой, жестокости всадников с нагайками. Так и живёт оно во мне до сих пор.
    Запомнилась и длинная темно-зелённая колонна отходящих на запад румынских военнослужащих с походными кухнями, угощением мамалыгой и строго выдержанным порядком. Это Румыния вышла из коалиции с Гитлером и возвращала свои войска домой.
    В это время в колхозных коровниках располагался немецкий госпиталь. Возможно, это были немцы, раненные под Сталинградом. В крестьянских домах квартировались немецкие тыловики. Были такие «квартиранты» и в нашем доме. Одного из них звали Куртом. Когда по приказу Сталина, наша дальняя авиация бомбила города в Германии, вся семья Курта погибла. Он ненавидел войну, ненавидел Гитлера. Запомнилась его фраза: «Гитлер чик-чик». Это означало Гитлера надо порезать на кусочки. Это подтверждает, что дальние бомбардировки деморализовали немецкую армию.
     Не могу вспомнить каких–либо воспитательных бесед с патриотической ориентацией подрастающего поколения, но, тем не менее, внутреннее ощущение, что немцы-враги у нас шестилетних мальчишек было достаточно чётким и осознанным. Помню, как мы с соседом Витей Крамаренко украли у фашистского водителя заводную ручку от грузовика и спрятали её, чтобы он не мог заводить свой автомобиль. Так мы старались помочь Красной армии.
    Осенью 1941 года немцы  увезли в Германию молодых ребят от 14 и старше лет на работы. Среди них оказался и мой брат Миша, о судьбе которого мы ничего не знали до его неожиданного возвращения в сентябре 1945 года. Какая это была радость. Миша рассказывал, что дважды совершал побег, и был пойман. Ему довелось испытать даже камеру пыток с капающей на голову водой.
 В начале 1944 года ощущалось  приближение наших войск. Помню, что была очень тёплая зима. Все дороги развезло. Немцы несколько суток находились в ожидании команды на отступление. Во дворе стояла запряжённая лошадями телега. И однажды они ушли. Но далеко уйти не пришлось. Потом, на следующий день, по дороге в соседнее село, мы видели эти гружённые ворованным скарбом утонувшие в грязи телеги и расстрелянных лошадей. У лошадей не хватило сил тащить телеги по бездорожью.
    Через несколько дней  после ухода немцев в деревне появились красноармейцы. В нашем доме расположился лазарет. И запомнилась страшная картинка. Утром в один из дней во двор приехала телега, груженная погибшими бойцами. Видимо это была похоронная команда. Потом они уехали, а все погибшие были похоронены в братской могиле в сельском парке соседнего села Первое Мая. В  школьные годы под присмотром учителей мы присматривали за этими могилами.
       Довелось слышать свист пуль, видеть бомбёжки и даже стрельбу из «катюш». Одна из бомб попала в подвал прямо перед входом в наш дом. В подвале прятались несколько бойцов. Бомба, взорвавшись,  разнесла верхнюю часть подвала, а бойцы прятались ниже. Все остались живы, только один был контужен.
    Утром одного из февральских дней колонна солдат двинулась через поля в сторону райцентра Апостолово. Его освобождение состоялось  05.02. 1944 года. На здании железнодорожного вокзала установлена мемориальная доска, где перечислены войсковые части, участвовавшие в освобождении города, и их командиры.
    Командиром одной из артиллерийских частей был генерал Вознюк Василий Иванович, ставший в последующем начальником первого советского испытательного ракетного полигона Капустин Яр, с которым спустя много лет мне довелось встречаться.
   После освобождения через достаточно короткое время открылась наша сельская школа (Первомайская) в соседнем селе Первое Мая. Ребята 1936 года рождения начали ходить в школу. Нам же на год моложе было скучно дома. И вот однажды я сбежал из дома в школу. Кстати, учительница разрешила остаться в классе. Учились в этом классе ребята разного возраста от первого до четвертого класса.
   Нормальная школьная учёба началась в сентябре 1944 года. Были проблемы с бумагой:  писали даже на старых газетах, книги выдавались из расчёта одна книга на пять человек. Но учиться мне нравилось. Особенно любил я учить стихи. И постоянно их декламировал. Однажды мой старший брат Ваня похвалил меня за это при родителях, и  это стало дополнительным стимулом для увлечения стихами и  их запоминанием.
     Наша деревушка отличалась большим количеством садов и многообразием плодовых культур и их сортов: абрикосы, вишни, черешни, яблони, груши, сливы.  Весной всё это многообразие зацветало в разные сроки: абрикосы в начале апреля, потом  сливы, вишни, черешни, к маю зацветали яблони, а в конце мая бурно цвела белая акация. Воздух наполнялся ароматом цветущих растений, им было пропитано всё. Особенно мне нравился аромат белой акации.   
    Изучая ботанику, мы забирались на огромную яблоню и на натуре познавали тычинки, пестики и лепестки цветов.
Одним из развлечений в эти послевоенные годы для нас мальчишек были игры с использованием оружия, которого много осталось на полях сражений. У нашего коллектива семи и   восьмилетних ребят в арсенале был автомат и несколько винтовок, из которых мы учились стрелять в полях подальше от дома. Но за нами постоянно следили старшие мальчики 14-16 лет, и, в конце концов, им удалось выкрасть наше оружие.
   В окопах линии фронта мы ещё долго находили снаряды, патроны, гранаты, которые разбирали, а порох использовали для разного рода фейерверков и в домашнем хозяйстве.Помнится, однажды мы устроили за огородами костёр, наложили в него гранат, а через несколько минут раздался оглушительный взрыв, от которого разлетелось множество осколков, так что в деревне побило сохшие на солнце горшки. Под вечер пришёл я домой, а мама таким нежным голосом говорит:
- Василёк, сынок подойди,  помоги мне.
       Я подошёл к ней, ничего не подозревая. И тут мама схватила меня за руку,  стала по-настоящему пороть. Это был единственный факт ременного воспитания в моей жизни, но он хорошо запомнился. В этом, думается, была польза. Дело в том, что в соседней деревне,  таким образом, погибло шестеро мальчишек, а один остался без ног. Он учился в параллельном классе, когда я пошёл в среднюю школу.
   В те времена длинный баллиститный порох был в каждом доме. Он использовался вместо спичек для разжигания печек. А делалось это следующим образом. Оголённый телефонный провод накидывался на деревяшку, один человек, взявшись за концы провода,  быстро водил туда-обратно, дерево и провод нагревались, а другой участник процесса прикладывал к горячему месту пороховую «макаронину», она возгоралась и была источником огня для поджигания печки.
      Кстати гильзы снарядов использовались для освещения помещений вместо ламп. Для этого конец гильзы сплющивали,  вставляли фитиль шириной 3-4 сантиметра, внутрь заливали керосин и лампа готова. Керосиновые лампы со стеклом были большой роскошью. При свете керосиновой лампы по вечерам читал я своей маме псалмы и другие книги Священного Писания.  Ведь мама моя была не грамотная. Электричество в нашем селе появилось только 1951  или 1952 году.
   Нельзя не коснуться крестьянского быта времени моего детства. По-существу это было натуральное хозяйство. Механизации минимум. Использовалась  в основном конная тяга. Колхозники за каждый отработанный день получали «трудодень». Как правило, трудодни оплачивались в конце года преимущество натуральной платой: пшеница, кукуруза, подсолнухи. Хотя часть труда оплачивалась и в рублях. Но это были  крохи. Каждый колхозник должен был ежегодно нарабатывать определённое количество трудодней, в противном случае он объявлялся тунеядцем,  и к нему предъявлялись принудительные меры. 
   Основой для обеспечения жизненного уровня было подсобное хозяйство. Выращивалось всё. Главной кормилицей каждой семьи была корова. Часть продукции реализовалась на рынке в близлежащих городах Кривом Роге или Никополе. Это были основные средства для приобретения промышленных товаров, для каждой коровы устанавливалась разнарядка по молоку в объёме 300 литров в год в пользу государства. При оценке количества сданного молока учитывалась его жирность (3.2%). Так обеспечивался стимул крестьян для содержания коров хорошей породы. Чем больше жирность молока, тем меньше литров надо сдавать государству.
   На каждую женщину в колхозе выделялась делянка сельскохозяйственных культур, которые она должна была пропалывать, а потом и убирать. Обычно в помощь маме приходила вся семья. Так что с раннего детства детям пришлось осваивать труд. Уже с восьми лет детишки зарабатывали и свои «трудодни». Первая такая работа была разноска питьевой воды женщинам,  работающим на прополке. Ещё один вид труда хорошо познанного моей пятой точкой – управление лошадью при культивации сельскохозяйственных  культур сохой (сошкой). Целый день сидишь верхом на лошади, управляешь, чтобы она шла по междурядью, а за сохой идёт взрослый, управляющий процессом культивации. От этого упражнения  копчик был в ранах до поздней осени. Ведь лошадь была без седла.
        В первые послевоенные годы ребят привлекали для сбора колосьев на пшеничных полях после жатвы. Кстати слово жатва имеет особый смысл.  В те времена было очень мало комбайнов, поэтому хлеб убирали жатками на конной тяге. Скошенную пшеницу или другие колосковые вязали в снопы. Это была чисто женская работа. После просушки снопы свозились на ток и укладывались в скирды. После завершения основных полевых работ в октябре начиналась молотьба.  Для этого использовались молотилки, приводившиеся в движение паровыми двигателями,  пар получали сжиганием в топке твёрдого топлива, прежде всего соломы.
   В подсобных хозяйствах молотили с помощью специальных катков или цепей. Для просеивания зёрен использовался ветер. Таким образом, обеспечивали высокое энергосбережение и   экологичность сельскохозяйственного производства.
     Энергосбережение лежало и в основе теплообеспечения. Топили, как правило, соломой, ботвой кукурузы и стеблями подсолнуха. Для выпечки хлеба использовалось особое топливо  кирпичи, изготовленные из перепревшего навоза, такое  топливо давало хороший жар. Отметим, что в те времена в деревнях использовался только хлеб собственного производства. Один раз в неделю в каждой семье выпекали хлеб. Это событие связано с особыми ароматами выпечки, которая, думается, не знакома городским жителям.
     Для изготовления кирпича для топки  весной в мае, накопившийся за зимний период навоз разбрасывали во дворе, в виде огромного блина. Затем с помощью лошадей эта масса перемешивалась. Потом выравнивалась ногами всего семейства. После 2-3 дневной просушки этого блина на солнце делалась нарезка кирпичей. В течение лета их многократно перекладывали до полной потери влажности. Сложенные в штабеля они потом до следующего лета использовались для выпечки хлеба.
    Все мы задумывались,  с применением каких средств, строились египетские пирамиды. Оказывается, аналог такой технологии применяли в нашем колхозе для скирдования соломы. Для этой цели использовалась так называемая «волокуша» -  несколько связанных цепями бревен диаметром около 10 см  с промежутком в 50 сантиметров. На них накладывали копну соломы, тянули трос, прикреплённый к одному из концов волокуши, сначала она затягивалась в узел, образуя цилиндр, а потом перемещалась с помощью быков или лошадей вверх по наклонной поверхности, выложенной вначале соломенной основы. Достигнув нужной высоты, волокушу останавливали, разгружали, а потом впрягали лошадей с другой стороны, цепляя другой трос, тянули вниз для следующей загрузки. Высота такой скирды  достигала десяти и более метров.
        Мальчишками мы любили кататься, держась за трос можно было «пролететь» на высоте вдоль трассы. Но однажды случилось несчастье, после которого это упражнение было категорически запрещено. Уцепившись за трос на высоте порядке десяти метров «парил» Володя Забегайло, но вдруг упряжка, тянувшая трос остановилась, трос просел метров на пять вниз, потом лошади тронулись рывком, трос резко взметнулся вверх и как тетива бросил Володю ввысь, а потом он грохнулся о землю. Результат  множество переломов, но всё же остался жив.
       Оценивая современный топливный кризис, можно сказать – не пропадём, вернёмся к другому образу жизни. Помнится, что в огородах высевалась конопля, из которой делали верёвки и даже полотно. О марихуане в те времена понятия никто не имел. Одежда, в том числе детская, в основном шилась, а не покупалась. Помню, в детстве носил я папаху серого цвета. За что меня прозвали громким именем - Чапай.
     Нельзя не упомянуть голод 1947 года. Неурожай на Украине летом 1946 года привёл к голодовке.  К новому году в деревнях закончились продукты питания. В колхозе было организовано общественное питание. Основным продуктом была баланда, приготовленная с использованием сои и жмыха, получаемого из подсолнуха при отжиме масла. На каждого члена семьи выдавалась одна порция такой баланды.  Готовили её на костре в огромных котлах. До сих пор помню чувство постоянного голода и живот похожий на барабан. Несколько человек нашей деревни умерли от голода – это, прежде всего, мужчины крупного телосложения.
Общественные котлы использовались в деревне постоянно в день поминания (Красная горка). Тогда на кладбище собиралась вся деревня для поминания усопших. Эта традиция была всегда и осталась до сих пор. Думаю, что это один из традиций, объединяющих людей.
    В тот злополучный год я впервые познакомился и с таким явлением как рэкет. Это было ранней весной, когда мы мальчишки занимались промыслом по отлову сусликов, которые использовались для приготовления пищи. Однажды мы - 10-11 летние мальчишки далеко ушли от нашей деревни по идущему к Днепру оврагу. Отыскивалась нора суслика, вёдрами в нору заливалась вода, на выходе суслика хватали за шею и ударом о землю убивали, шкурка высушивалась и сдавалась в райпотребсоюз, а мясо (только в этот голодный год) использовалось для еды после специальной технологии обработки. Часа в три дня уставшие мы собрались идти домой. И тут появились взрослые лет по 18-20 парни, которые изъяли весь наш улов. Смятение, обида и беспомощность комплекс эмоций после этого налёта.
    Вблизи от нашего села было две немецкие колонии, в которых жили немцы-переселенцы екатерининских времён  Ново-Семёновка и Ново-Михайловка. Ново-Семёновка была спланирована в виде буквы Т.  На перекрёстке её улиц располагалась  католическая церковь (кирх). Жили немцы весьма зажиточно, и были отменными хозяевами. С началом войны всех жителей колоний эвакуировали в далёкий тыл. После войны там размещались переселенцы и люди, потерявшие жильё в войну. Там же в общественных коровниках разместили немцев-военнопленных. В голод 1947 года им разрешалось попрошайничать по вблизи лежащим сёлам. И, что удивительно, наши сердобольные люди относились к ним сочувственно, старались хотя бы чем–либо помочь военнопленным. Мой брат Миша сносно владел немецким языком и разговаривал с ними о превратностях судьбы, о том, как повернулась их агрессия.
      В середине июня озимые вступают в фазу молочно-восковой зрелости. Этот не созревший плод можно употреблять в пищу. Однажды в соседнем селе «Сяйво» (по-русски «Сияние») сотрудники НКВД задержали группу женщин, шедших с прополки на обед и нарвавших таких колосьев пшеницы. Всех восьмерых задержали и осудили на 10 лет тюремного заключения. Среди этих женщин была и моя тётя Александра Андреевна. Привлекли и осудили и её муж, бывший бригадиром в этом колхозе. Ему приписали организацию этого «преступления». Признания из него выбивали методом защемления пальцев дверью. Обвиняемый при этом методе давал чистосердечное признание, а самый гуманный народный суд признавал человека виновным.
      У тёти остались без присмотра  три дочери:17, 13 и 9 лет. Правда, дядю освободили через два года. А тётю освободили только в 1956 году после развенчания культа личности и реабилитации. Но через год после освобождения она умерла от тяжёлой болезни.
     На единственном в нашем колхозе комбайне «Коммунар» работал наш сосед Порфирий Крамаренко. В начале уборочной страды летом 1948 года его комбайн сломался. Комбайнер был осуждён на 10 лет тюремного заключения как враг народа и тоже реабилитирован в 1956 году. Вот таковы реалии советской жизни. И, тем не менее, в 1953 году, когда объявили о смерти И.В. Сталина, я рыдал от любви к вождю.
   В послевоенные годы сельских мальчишек в возрасте 16 и выше лет направляли в школы фабрично-заводского обучения (ФЗО), где они приобретали рабочую профессию и направлялись на стройки на восстановление народного хозяйства. В числе таких ребят был и мой брат Ваня. Эти школы не пользовались популярностью, и ребята ударялись в бега.  В бегах был и Ваня. Первое время он уехал в Херсонскую область к родственникам отца. Примерно через год вернулся домой. Но оперуполномоченные НКВД непрерывно преследовали беглецов. Помню, одним воскресным днём в нашем доме собрались несколько этих ребят. Вдруг кто-то постучал в окно и крикнул: «Ляпушкин!» (это фамилия уполномоченного). Ребят как ветром сдуло. А спустя несколько минут раздались пистолетные выстрелы. Но, слава богу, на этот раз всё обошлось.
    В нашем хуторе из 40 дворов  было пятнадцать сверстников 1936-1938 г.р.  Вместе учились, вместе играли, став взрослее, собирались вечерами на скамейке одного из домов и распевали песни. Не было никаких других развлечений, поэтому ребята занимались сами собой. По-разному сложилась жизнь каждого из нас, но все прожили жизнь по совести, по закону. Видимо, это результат патриархального воспитания
Закончив семилетку,  мы с другом Петей Жур решили поступать в Никопольский металлургический техникум. При сдаче вступительных экзаменов мы жили у моего брата Миши, работавшего в то время на южно-трубном заводе. Там же работал и брат Ваня. После сдачи очередного экзамена мы с Петей пошли на пристань, где решили искупаться в Днепре. Это закончилось трагедией и круто изменило  мою жизнь. Быстрым течением реки, сформированным между причалом и баржей, Петю затянуло под воду, откуда он выбраться не смог. Не смогли помочь  и поднятые по моей тревоге работники порта.

 Его тело нашли только на второй день. Для меня это было жуткое потрясение. Оно сопровождалось долгие годы. На следующий день я уехал и в деревню, а из техникума сразу же исключили. Дома было решено никуда меня не отправлять на учёбу. Так я остался дома  без продолжения учения. Как-то в сентябре мы с другом Виктором Яцуном развлекались на улице.  Недалеко от нас остановилась машина. Когда она тронулась, мы уцепились за её борта, чтобы прокатиться. При выезде из села на повороте, когда машина сбросила скорость, мы должны были спрыгнуть. Машину занесло, я ещё не отцепился, но не удержался, и меня швырнуло на землю. Я потерял сознание. Очнулся я в доме Яцуна, услышав шаги, плачь и крики моей мамы. Если честно, то, вспоминая этот эпизод, я до сих пор их слышу.
     Несколько дней пролежал в постели. Было сильное сотрясение мозга с приступами тошноты, сопровождавшейся усиленным выделением желчи. После этого случая отец пошёл в школу попросил разрешения, чтобы я посещал занятия. Так я начал снова ходить в седьмой класс.
Было у меня с другом Николаем Кузнецовым состязание, выражавшееся в том, что мы знали наизусть учебник физики и могли цитировать текст любой названной проверяющим страницы.
     По  окончании семилетней школы я поехал в г. Днепропетровск поступать в суворовское авиационное училище. С трудом вспоминаю, как всё было. Знаю только, что поехал я туда один. В училище разместили нас в казармах. Ночью меня обворовали: вырезали из карманчика-пистона три рубля на обратную дорогу. Шума я не поднимал, смирился. Поскольку у меня была похвальная грамота, экзамены сдавать не пришлось, но медицинская комиссия направила меня в больницу по месту жительства для удаления миндалин. Иначе меня должны были комиссовать. Домой добирался без билета. На одной из станций меня засёк кондуктор и заставил прыгать с поезда на ходу. Это было моё первое и, слава Богу, последнее  столкновение с потрясающей бездушностью служащих. Дальше пришлось добираться на товарном поезде. Хорошо, что станция Апостолово узловая, и все товарные поезда там останавливаются.  В больнице г. Кривого Рога по неизвестной причине операцию делать отказались.
        Так что в августе я забрал документы из училища и  сдал их в среднюю школу села Великая Костромка, что в семи километрах к юго-западу от моего хутора. Там жила моя тётя Дубяга Татьяна Андреевна. В её доме  я и прожил три года до окончания 10–го класса. Жила она одна. Дочь Галина училась в техникуме в г. Днепропетровске, а сын Алексей работал на Чукотке, откуда в отпуск люди приезжали один раз в три года.
   Интересна история его отъезда на Чукотку. Алёша вместе с моим братом Мишей увезен немцами в Германию. Они были освобождены американскими войсками и случайно встретились на плацу в Аустерлице, куда американцы свезли всех интернированных из России. Вместе они пешком и транспортом самостоятельно добирались до родного дома. Поэтому так долго по окончании войны мы не могли их дождаться.  Дома  Алёша был потрясён тем, что его отца по доносу повесили фашисты. Главное, что было известен доносчик. Алёша не мог жить рядом с предателем и завербовался в геологическую партию на Чукотку.
Тётя работала  в детском саду: и заведующая, и сторож,  и няня. Поэтому я жил фактически один.  Тётя кормила меня утром и вечером, а ночью я был один.  Обычно в час дня уходил в школу, возвращался в восемь. Приёмника не было. Телевизоров тем более. Мой удел был учёба и чтение. Благо у Алёши была приличная библиотека. Особенно нравились мне книги, посвящённые освоению Сибири, Дальнего Востока, Сахалина, Тихоокеанского побережья Северной Америки, например книги Виноградова «Великий океан», «Концессия». Видимо отсюда моя страсть к путешествиям.
   В первой и четвёртой четверти я жил дома и ездил в школу на велосипеде. В сильные дожди иногда приходилось ходить пешком. Но всё это переносилось легко и беззаботно. Иногда при сильном дожде ехать было невозможно, потому что колёса велосипеда забивались грязью и не вращались. Тогда я оставлял велосипед прямо в поле в укромном месте и пешком продолжал свой путь. Такой стиль жизни выработал привычку к размышлениям и  анализу.
    Село Великая Костромка было достаточно большим. На его территории располагалось три колхоза: им. Сталина, им. Карла Маркса, им. Чкалова. В центре села располагался огромный пустырь примерно 1500х500 метров. С севера к пустырю примыкала территория школы, в состав которой входило несколько корпусов, в одном из этих корпусов  я и учился три года. В корпусе было только  два класса и учительская.
Первая четверть для меня оказалось не особенно удачной с точки зрения успеваемости. Половина пятёрок и половина четвёрок, т. е. моя успеваемость резко съехала вниз.
      И тут в процесс моей учёбы активно включился (думаю, что по сговору) преподавательский коллектив. Так я расцениваю дальнейшие события с моей учёбой с позиций сегодняшнего дня. Тогда я как-то об этом даже не думал.
   Мои преподаватели  настоящие педагоги. Классный руководитель - Малюк Василий Александрович, инвалид войны (математика и физика), Малюк Вера Васильевна (химия), Штрендок Мильда Петровна (немецкий язык, немка по национальности), Михайлов Герман Михайлович инвалид войны (география), Наум  Назарович  инвалид войны (история, говорил только по-русски, хотя у нас была украинская школа), Терещенко Иван Михайлович (черчение) участник войны, Скиженко Лука Григорьевич (русский язык и литература) – интеллигентнейший человек в возрасте за 60, Ярош Александр Александрович (украинский язык и литература) молодой выпускник Днепропетровского университета, Самойленко Павел Филиппович (физрук, военрук) участник войны. Таким образом, только двоё из преподавателей – женщины, остальные семь – мужчины, пятеро из которых фронтовики. Так что требовательности и умения управлять школьниками у них было предостаточно.
    И вот в начале второй четверти начались мои жуткие мучения. Обычно ученик чувствует момент, когда его будут спрашивать по тому или иному предмету и именно в этот день хорошо учит домашние задания. После получения первой оценки пару недель можно было учиться спустя рукава.
Но тут моё расслабленное настроение подпортил Наум Назарович (по прозвищу Редедя). Он попросил меня отвечать на следующем уроке после получения пятёрки, оценив мои знания единицей. На  следующем уроке я опять получил пятёрку. Потом снова – единицу. В этом единоборстве победил Наум Назарович. По такой же схеме стали работать и остальные преподаватели. В конечном счёте, я вынужден был учить все уроки регулярно, и по всем предметам был «на подхвате»: как только кто-то из учеников не мог ответить на вопрос – тут же преподаватель вызывал меня. Здесь решались одновременно две задачи – регулярная подготовка заданий и постоянное внимание на уроках. Не давали расслабляться. В итоге вторую четверть я закончил с пятёрками по всем предметам,  и впредь так было до окончания 10 класса с золотой медалью. Кстати, этот приём применительно к сильным студентам я использую сейчас и сам.
     Каждому ученику знакома картина: лихорадочное перелистывание учебников по заданным на дом параграфам. Я был лишён такой привычки по очень простой причине: я никогда не носил в школу учебники. Не знаю, что это было бравада, или просто лень, но я носил с собой только тетради, дневник и ручку. У меня не было даже сумки или портфеля. На левой поле пиджака, а в зимнюю пору фуфайки (телогрейки) у меня был нашит большой карман, вмещающий шесть тетрадей и дневник. Они играли роль бронежилета, тетради не мялись, а руки всегда были свободны.
    Первая четверть для меня была адапционная: привыкание к  новому коллективу. Потом мы сдружились с одноклассником  Матвеем Матвеевичем Богомоловым.  Он часто заходил ко мне перед школой, особенно в те дни, когда не удавалось сделать домашние задания по математике. Эта дружба длилась долгие годы. После окончания сельхозинститута Матвей работал главным агрономом в моём родном колхозе. В девятом классе у нас с Матвеем случился казус. В те времена в школе запрещали писать авторучками. Но мы с Матвеем нарушали это правило. И вот однажды классный руководитель в перемену удалил всех учеников из класса, сел за парту рядом с нами и начал воспитательную работу, завершившуюся отбором наших авторучек.
Мы были чрезвычайно расстроены и на следующий день в школу не пошли, а направились в райцентр (за 12 километров) с намерением перейти на учёбу в районную школу им. С.М. Кирова. Уж не помню, какие аргументы мы выдвигали завучу этой школы, да туда нас не приняли и поздней ночью вернулись мы домой. 
    Во время всех школьных каникул я работал в колхозе. После восьмого класса работал на копнителе комбайна, того самого, за поломку которого осудили П.Крамаренко. Это тяжёлая и  грязная работа. Суть её состояла в распределении равномерно по прицепу (копнителю) соломы, выбрасываемой из молотилки комбайна, а после его наполнения выброс соломы на землю в виде копны. Вместе с соломой выбрасывалась полова и пыль. Без очков работать нельзя, да и дышать нечем. Копнильщик мало отличался от шахтера угольной шахты после выхода из забоя.

   Непрерывно работая вилами, я накачал приличные бицепсы и постоянно причитал: «Учись, Вася, чтобы эта работа не была твоим  постоянным занятием!». Однажды внезапно налетела гроза. Мы спрятались под комбайном, успев промокнуть. Меня просквозило. На следующий день я лежал с температурой и не мог поднять руки. Сильные боли в грудном отделе позвоночника. Рецидив этого заболевания случился, когда я учился на третьем курсе института.
    В один из каникулярных сезонов я работал прицепщиком на тракторе сначала «Универсал», а потом ДТ-54. Обязанности прицепщика состояли в обслуживании прицепных агрегатов, очистке лемехов и т.д.
Это тоже работа с достаточным количеством пыли, которая летела из–под колёс трактора.  V-образные зубья колёс «Универсала», как праща,  бросали порции земли в лицо прицепщика, сидевшего или стоявшего на прицепном агрегате. И здесь тоже было достаточно оснований для мотивации хорошей учёбы.
Конечно, сегодня на полях работает другая техника, механизаторам созданы комфортные условия работы. Но это уже новый этап социального развития. Но больше всего мне нравилась работа по уходу за лошадьми.
    Мой отец был конюхом и я часто помогал ухаживать за его подопечными. Порой приходилось даже ночевать в подсобном помещении, заменяя отца, потому что лошади постоянно должны быть под присмотром. Бывало ездили в ночное, на озеро, которое потом было осушено. Колхозная конюшня была развлечением для всех мальчишек, и все мы знали по именам  лошадей, знали их нрав. Председатель нашего колхоза бывший лётчик С. Чикин увлекался лошадьми и приобрёл даже несколько породистых рысаков. Но со временем развитие техники полностью вытеснило конную тягу, осталось лишь воспоминание о кобыле по имени Гандзя, которая любила на полном скаку резко остановиться и скинуть через голову седока.
     Было у отца ещё хобби: садоводство, виноградарство и пчеловодство. У нас был сад площадью около тридцати соток, в котором росли самые изысканные сорта яблонь, груш, слив, черешен, вишен, абрикос и, конечно, грецкий орех. А потом отец развёл виноград, что было не характерным для нашего климата и местности. Но какие это были сорта! Может быть, тяга к винограду обусловлена его Таврическим происхождением. Отец выписывал какие-то периодические издания по виноградарству, и, в конечном счёте, успешно освоил технологию возделывания винограда, а заодно и технологию производства из него хороших вин. Потом в селе многие стали разводить виноград. Но особенно мне нравилось помогать отцу по уходу за пчелами. Он держал карпатскую породу пчёл, отличавшуюся миролюбием и устойчивостью к болезням. Помогая ему, я работал без маски, в одних плавках и не подвергался нападению пчёл. Любовь к пчелам осталась на всю жизнь. Правда,  для подмосковного климата больше подходят другие породы пчёл, требующие мер предосторожности от укусов.
      До сих пор с удовольствием вспоминаю я весеннюю пору- пору цветения садов. Какое разнообразие видов и пород. Прослеживалось три этапа цветения. Первыми в начале апреля зацветали абрикосы, потом сливы, за ними в начале мая вишни, черешни, яблони, в конце мая обильно цвела белая акация. Всё наполнялась, пропитывалось ароматом цветущих деревьев, радовало душу. Особенно приятен запах цветов  белой акации, а что  говорить об их невестной красе. А как украшает эту картину и благотворно влияет на человека непрерывный, чарующий гул тружениц-пчёл.
     Видели ли Вы поле цветущего подсолнечника? На Украине сеяли огромные поля подсолнечника. В пору его цветения мы забирались на деревья, чтобы полюбоваться этим великолепным зрелищем. Когда смотришь по направлению солнечных лучей, к тебе тянется жёлто-оранжевое море дисков, обрамлённых зеленым ореолом, а, посмотрев против солнца, увидишь зелённое море, покрытое дисками с желтым ореолом. Подсолнух удивительное растение, обладающее способностью следовать за движением солнца: утром смотрит на восток, вечером – на запад. По-существу подсолнух имеет сенсоры,  регистрирующие положение солнца, систему связей для передачи сигналов к «мышцам», поворачивающим шляпку.
     В школьные годы затронула меня и болезнь первой  и предпоследней  любви. Объектом моей любви была одноклассница Эльвира Каптёлова. Она была отличницей и с первых дней учёбы в новой школе у нас завязалась состязательность в учёбе. Девочка была городского типа. В классе её почему-то недолюбливали. Думаю, что из зависти. Она резко выделялась среди сверстниц: воспитанностью, аккуратностью, успеваемостью. Её дед был главным бухгалтером колхоза им. Сталина. Но была и большая беда в их семье: её мать сильно болела, была прикована к постели. Правда,  об этом я узнал значительно позже. Чувство назревало медленно. Но уже в девятом классе были сделаны первые шаги навстречу друг другу. Были бессонные ночи, желание на крыльях лететь в школу. Да и встречались мы только в школе. Она жила в противоположной стороне села. Там же проживали и многие одноклассники. Наша дружба вызывала вражду со стороны многих ребят и даже учителей. Василий Александрович постоянно и планомерно проводил беседы один на один за партой в перерыв. А его жена Вера Васильевна не упускала случая поехидничать.
Ко  Дню Советской армии  (в девятом классе) я получил от Эльвиры поздравление с надписью на немецком языке. По этому поводу родилось стихотворение:

F;r Sie allein – три немецких слова
На ландышах ты написала мне.
Ещё кричать о счастье не готова,
Слова признанья шепчешь в тишине.

Мы оба не крикливы, суеверны,
Боимся  птицу  Счастья испугать,
Боимся пересудов, жить без веры
И учимся друг друга уважать.

F;r Sie allein – это лаконично.
В короткой фразе -  страсти глубина.
Только для Вас. А это значит - лично
Мне  твоя милость отдана.

И в почерке мне видится смущенье,
Растерянность и ожиданий крах.
Твой изощрённый ум в смятенье.
Ты, как Татьяна, сделала свой шаг.

Ты – умница, ты поступила верно –
И благодарностью душа полна.
И слышится мне в тишине вечерней:
“ F;r Sie allein.  Я - твоя”.
Примечания: F;r Sie allein (нем.) [фюр зи аляин ] – исключительно для Вас;
Татьяна Ларина – героиня романа А.С. Пушкина “Евгений Онегин”.
1954

   В таком режиме мы и жили. А потом, после окончания школы,  она поступила в Днепропетровский горный институт (по причине высокой стипендии и близости к дому, к больной матери). Я уехал в Харьков в авиаинститут (как мне казалось по призванию). Наши отношения поддерживались перепиской и очень редкими встречами во время каникул. По современной терминологии это была как бы виртуальная любовь, жизнь, наполненная неким ностальгическим чувством.
Из нашего школьного выпуска для поступления в институты в Харьков поехали человек десять. Поступили двое: я и Володя Невмывака (в Институт Советской торговли).
    Часто задумываюсь, почему мы люди такие разные, в смысле менталитета, поступков,  характера.
       Что является причиной человеческого поведения? По этому поводу академик П. В. Симонов разработал так называемую потребностно-информационную теорию. Суть этой теории: человеческую личность определяет потребность, трансформация потребности осуществляется под влиянием информации, которая к нам поступает извне, изнутри, из прошлого и в течение всей жизни, под влиянием и с учётом информации человек осуществляет конкретные поступки и действия, сопровождаемые соответствующими эмоциями. Можно считать, что эмоция это проявитель наших скрытых потребностей.
 Различают несколько групп потребностей человека:
а) витальные – потребности жить и обеспечивать свою жизнь (проявляются в виде для себя и для своих);
б) социальные – потребности занять определённое место в обществе или в умах людей (проявляются в виде для себя и для других), эти потребности связаны с правами и обязанностями;
в) потребности познавать внутренний и внешний мир (познавательные потребности);
г) «идеологические потребности» - стремление к идеалу;
д) этнические потребности - потребность принадлежать не только ко всему человечеству, но и к определённой расе, нации, роду (по Л.Н.Гумилеву).
Кроме того, выделяют ещё две группы вспомогательных потребностей:
- волевые потребности – наличие воли для реализации потребностей;
- потребности вооружённости: мускульное движение, подражание, игра, любознательность.
       На первых трёх основных потребностях впервые акцентировал внимание Ф.М. Достоевский.
       Вот уровень этих потребностей, их набор и определяют сущность каждого человека. Потому то и такое многообразие людей. Часть этих потребностей врождённые, другие приобретённые, положительные и отрицательные. Примером приобретённых потребностей является алкоголизм и наркозависимость.  Короче:
Все люди разно одарённые:
Есть хрупкие,  а есть ядрёные,
Всегда любви полны, есть вечно озлоблённые,
Словно бревно грубы и утончённые,
Есть скромные, есть хамством наделённые.
Все качества порой врождённые,
А есть, по Павлову,  приобретённые.
Будь толерантен к ним, чтоб быть прощённым.   
     В реализации идеологических потребностей огромную роль играют люди, встречающиеся на нашем жизненном пути, особенно люди не ординарные, обладающие определёнными талантами. Мы их копируем, стараемся быть такими же, как они,  завоевать их симпатию и уважение, а порой, стать лучше их. И, конечно, в деле совершенствования (а может быть и наоборот деградации) человеческой личности  огромную роль играет первая и не только первая любовь.
         Но есть ещё одна важнейшая мотивация развития человека, на которую указывал учёный Паскаль:
   «Чем бы человек ни обладал на земле прекрасным здоровьем и любыми благами жизни, он всё-таки не доволен, если не пользуется почётом у людей. Он на столько уважает разум человека, что, имея все возможные преимущества, чувствует себя  неудовлетворённым,  если не занимает выгодного места в умах людей».   
     В этом проявляется то заветное изначальное стремление, лежащее в глубинах нашей натуры, которое собственно и делает человека существом общественным.
 Думаю, что основные черты характера, сущность человека  создаётся именно в детский и школьный период жизни. Потом идёт лишь доводка, совершенствование, но, к сожалению,  возможна и деградация. Результат этого периода жизни – путёвка в жизнь для человека с вполне сформировавшимся менталитетом. Мой менталитет (субъективно): доброта, незлобивость, общительность, доверчивость, справедливость и честность, социальная ориентация, уважительное отношение к женщине и старшим, стойкость к трудностям и лишениям, способность к самопожертвованию.
      
                ИНСТИТУТ

     Поступление в институт для золотого медалиста было простой формальностью: сдача документов, собеседование и ты зачислен. Дома надо было получить паспорт. В ту пору не было всеобщей паспортизации. А чтобы уехать в город, надо было иметь  не только желание, но и веские аргументы. В селе люди попросту удерживались.
    Учёба в институте была весьма напряжённой. Большая загрузка, много домашних заданий, большое количество чертёжных работ, переводы текстов по иностранному языку. В институте я стал, вместо немецкого языка, изучать английский. Культурные программы были сведены до минимума. Да и расположение института не способствовало реализации культурных программ. Институт находился на окраине города, рядом с огромным лесным массивом – Лесопарком, где в зимнее время мы любили бегать на лыжах.
Первый курс припоминается туманно.  В те времена устроиться в общежитие было весьма проблематично. Даже такие ребята, как я и Алик Жадан - мой 16-ти летний земляк, не взирая на крестьянское происхождение и ограниченные возможности родителей по содержанию детей,  в общежитие не попали.
 Мы жили на так называемом уголке - съёмное жильё в частном секторе для студентов. Нас троих студентов разместили во флигеле при лесном домике километрах в трёх от института. Домик был затерян в глухом лесу примерно в километре от автотрассы  Харьков- Москва.
    Жизнь во флигеле сводилась к ночёвке. Обычно после занятий мы обедали в студенческой столовой, а потом направлялись в читальный или чертёжный зал, где работали до 10 вечера, а потом шли в ночлежку.  Три раза в неделю я ходил в спортзал заниматься классической борьбой. Утром около 8 часов надо было уходить в институт. И так изо дня в день. В читальном зале пристрастился к регулярному чтению журнала «Юность». Это был рупор, так называемых, шестидесятников.  В «Юности» печатались Е. Евтушенко, Р. Рождественский, Н.Старшинов, Василий Аксёнов и др. писатели и поэты.
   По пути в лесной уголок, по правую руку от дороги, в те времена располагалось военное пограничное  училища. Дальше через овраг, по левую сторону от дороги, в глубине  леса, находилась  территория Института сыворотки Академии Медицинских Наук. С правой стороны располагалось аэродромное хозяйство нашего института, где на самолётах МИГ-15 и МИГ-17 бис мы отрабатывали технику обслуживания самолётов. А ещё дальше в сторону Москвы располагался аэродром и хозяйство Харьковского военного авиационно-инженерного училища. Всё это как бы намекало – быть тебе военным.
     Примерно в 1958 году погранучилище упразднили, а на его территории разместилось какое-то предприятие. Как потом оказалось, это было ОКБ-692, разрабатывавшее системы управления для ракет стратегического назначения. Главный конструктор ОКБ-692 Коноплёв Б.М. в 1960 году погиб при аварии ракеты Р16 на том самом старте, куда после окончания учёбы приехал я для прохождения военной службы.     По весне я любил уходить из лесного уголка  на час раньше. Шёл в глубину леса в противоположную институту сторону. Доходил до трамвайной остановки возле авиазавода и ехал в институт. В лесу цвели подснежники, на все голоса распевали птицы.
        В общежитие официально удалось устроиться только на четвёртом курсе, при этом весь третий курс прожил в общежитии нелегально в качестве сокоечника Жени Иванькова. Сокоечник – это сосед по койке, с которым спишь вальтом. Общежитие находилось в городе на ул. Инженерная  13. Там располагался комплекс общежитий: горного института, инженерно-экономического, университета, авиационного техникума. Дорога в институт проходила через парк культуры и отдыха им. Горького.  Зимой аллеи парка заливали водой, и получался отменный каток. Мы ходили туда  с 22.00  до 23.30 вечера кататься на коньках. Всё это бесплатно и под аккомпанемент льющейся из динамиков музыки. А в сторону лесного массива в парке располагалась парашютная вышка, куда в тёплое время года мы заглядывали, чтобы подзарядиться адреналином.
     В общежитии ХАИ на улице Инженерной первый и второй этажи занимали семьи  преподавателей, а с третьего по пятый этаж занимали студенты. В комнате в большинстве пять коек. Вспоминая сейчас то время, не считаю себя ущемлённым в правах своих, а тем более обиженным. А вот за преподавателей обидно. Ведь они семьями жили в этих миникомнатах, пользуясь общей кухней где-то в конце коридора. Кстати, часто бывал в гостях у одноклассника В. Невмываки, который жил с первого курса в общежитии института советской торговли, очень обустроенное общежитие с комнатами на двоих. Хорошая обеспеченность студентов торгового института, относительно  легкая учёба в нём побудили меня на агитацию к поступлению туда моего одноклассника и друга Сени Кудренко, который в это время служил в армии.   Потом ему удалось поступить в этот институт, но в тот же год после сдачи приёмных экзаменов институт перевели в г. Донецк.
      Во дворе нашего общежития находился стадион Харьковского высшего авиационного инженерного военного училища, а на противоположной стороне стадиона – общежитие, в котором, как в последствии выяснилось, жили многие из моих будущих сослуживцев, учившихся в то время в ХВАИВУ. Кстати эти факты показатели того, что пути Господни неисповедимы, а судьбы людей пересекаются самым неожиданным образом.
Любил я, не взирая на молодость, подняться пораньше, побегать по стадиону, принять душ, а потом отправляться в институт, при том не опаздывая. А душ то в общежитии был один и располагался он в подвальном помещении. И случился великий казус. Однажды после пробежки, пошёл я в душ, толкнул дверь – не открывается, постучал – дверь распахнулась, а на пороге в чём мать родила,  судорожно взмахнула руками, не понимая, что прикрывать,  жена декана факультета ГВФ. Видимо в этот день она начала жить по-новому – поддерживать форму. Но не судьба. Больше мы на дорожке с ней  не встречались. Вот так я первый раз познал женское тело.
      Несколько слов о существовавшей в то время системе образования.  В начале моего обучения в институте было три факультета: 1-й самолётостроительный, 2-ой  моторостроительный и 3-ий факультет гражданского воздушного флота.  Спустя четыре года открылся радиофакультет. Я поступил на  самолёто-строительный факультет. В группе было 25 человек, в том числе три девчонки. Большинство ребят пришли в институт из школы, трое из авиационного техникума.   У каждой группы был куратор из преподавателей. Нашим куратором был старший преподаватель Гройсер Михаил Давидович. Очень доброжелательный человек. Кураторы сопровождали группу в течение двух лет. На факультете было тринадцать групп.

      Лекции по общеобразовательным дисциплинам читались всему потоку. В институте были специальные расположенные амфитеатром аудитории. За посещаемость лекций отвечали старосты групп. При назначении стипендий учитывалась посещаемость занятий. Занятия велись в потоках,  группах и подгруппах. После первых трёх недель учёбы все студенты на месяц были направлены в колхозы на уборку урожая. Наша группа работала в Валковском районе Харьковской области.  В колхозе мы очень сдружились, особенная дружба завязалась у меня с Володей Кошевым и Витей Черняком Отвлечения студентов на уборку урожая приводило к интенсификации учебного процесса, к смещению каникул.
    Начиная с третьего курса, выполнялись курсовые работы. К концу третьего курса студенты получали допуск к секретным документам, а многие курсовые работы выполнялись в специально оборудованных классах.
Вся работа выполнялась только в них. Поэтому студенты много времени проводили в стенах института: в проектных залах или в читальном зале.
     Была хорошо поставлена система спортивных секций и кружков художественной самодеятельности, функционировала секция планеризма и студенческое конструкторское бюро. Это давало возможность студентам получать навыки конструкторской работы.
Основательно была организована система практик: учебная, производственная, преддипломная.
     Учебная практика проводилась после третьего курса. Мне пришлось проходить её на Харьковском тракторном заводе в формовочном цехе. Все студенты осваивали рабочие профессии. Вторая практика была на испытательном стенде Запорожского моторного завода, где испытывались авиационные двигатели. После каникул в тот же год группа атомщиков проходила практику на реакторе в г. Киеве. Преддипломная практика после 5 курса  - в КБ Химавтоматики в г. Воронеж, которым руководил тогда академик Косберг, на испытательном стенде и в проектном отделе.
     По окончании первого курса в 1956 году студенты института на добровольных началах были направлены на уборку урожая целинных земель. В числе добровольцев был и я, за что получил значок «Участнику уборки урожая целинных земель 1956 года». Отправляли только хорошо успевающих студентов. И это было вполне оправдано, потому что после целины нам пришлось заниматься в институте по особому ускоренному графику, чтобы догнать в учёбе тех, кто не ездил на целину.
Наш институтский отряд с начала июля до середины октября находился в Кокчетавской области. Работали в совхозе «Ломоносовский». Совхоз представлял собой совершенно новое поселение переселенцев с неплохими домами и благоустройством.  В нескольких километрах от центральной усадьбы находилась колония заключённых, строивших элеватор.
     Это  был третий год освоения целинных земель. Совхоз занимал огромные территории. Центральная усадьба раскинулась на берегу реки Ишим. Полевые станы находились на расстоянии до 50 км от центральной усадьбы. Бескрайние просторы, засеянные пшеницей.
    Отправлялись на целину с большой помпой: под звуки оркестра и напутствия провожающих. На целину ехали в вагонах-теплушках,  т.е. в грузовом эшелоне с крытыми вагонами. По пути следования были организованы пункты-питания обычно в столовых воинских частей. Такие пункты были в городах Сызрани, Челябинске и Кокчетаве. Обратно ехали в нормальных пассажирских вагонах и уже без пунктов питания.
Поселили нас в военных палатках, в каждой по двадцать человек. Бригаде была представлена военная походная кухня. Поварами трудились свои же ребята, т.е. всё было на самообеспечении.
    Первое дело, порученное нам, состояло в выгрузке из хранилища сопревшего зерна урожая предыдущего года. Поразили масштабы оснащения хозяйства техникой. На центральной усадьбе располагался огромный парк тракторов и комбайнов. Большинство из них не были закреплены за механизаторами. Бесхозность привела к тому, что многие совершенно новые тракторы и комбайны были «раскулачены», т. е. разобраны на запасные части.
  Первые  две или три недели несколько человек работали на  заготовке сена,  которое мы возили автомобилем с сенокосных угодий, располагавшихся в 10 километрах от центральной усадьбы. Я как представитель сельского населения занимался укладкой сена, чтобы оно по пути не развалилось.
    Запомнилась пиратская операция. Однажды водитель Адам Вовк попросил нас поехать с ним на всю ночь на полевой стан. Оказалось, что там тоже парк техники. Была поставлена задача: снять новый двигатель с самоходного комбайна СК-5 и установить его на автомобиль ЗИЛ -150.  Что и было сделано. Таким образом, мне пришлось участвовать в операции «раскулачивания» техники.
       Потом мне дали новую работу – закрепили за мной трактор ДТ-54, на котором я и проработал до конца уборочной кампании.
      За день до отъезда с целины, нам поручили  доставку лесоматериалов с железнодорожной станции, находящейся в 150 км к югу от центральной усадьбы. К тому времени уже появился первый снег. Машина шла по грунтовой дороге среди полей, на части из которых ёще на корню остался хлеб,  т.е. некоторые хозяйства не справились с уборкой урожая. На станции в огромных буртах под открытым небом  хранилось собранное зерно. Мы насчитали 12 буртов около 500 м длиной. Не хватало вагонов для отправки зерна.
 После возвращения с целины нам дали одну неделю каникул, а потом началась напряжённая учёба. С учётом затрат времени на дорогу в этот раз я пробыл у родителей только 5 дней.
     В начале второго курса сменил уголок. Теперь я жил в 200 м от института вместе с В. Кошевым, В. Черняком и первокурсником С. Клименко. Это была большая экономия времени. Да и определённые преимущества, связанные с тем, что мы учились в одной группе. Семестр оказался достаточно коротким и напряжённым. Так что времени для культурных мероприятий практически не было.
В зимние каникулы удалось встретиться дома с Эльвирой. Это был единственный случай, когда я посетил её  дома. И единственный случай совпадения каникул. Вначале учёбы на третьем курсе опять колхоз.
     Этот год был для меня роковым. Во втором семестре я неожиданно заболел и почти два месяца пролежал в студенческой больнице. В связи с этим у меня появились огромные задолженности по лабораторным и курсовым работам,  пришлось  оформлять академический отпуск. Естественно я домой об этом не сообщил. 
     Оставаясь в Харькове, решил устроиться на работу. Всё же мы -люди любим подражать. Были у нас в институте ребята, которые подрабатывали на постоянной основе. Правда, в основном это были ребята, имеющие задолженности или ушедшие в академотпуска. В материальном плане они жили неплохо, поэтому и некоторых из нас, в том числе и у меня, иногда возникало желание тоже устроиться на работу.
     Стал подыскивать  место работы. Поехал на Харьковский электро-механический завод. Там требовались рабочие. Пришёл в отдел кадров. Изложил начальнику отдела ситуацию. Он внимательно выслушав мои намерения работать и учиться одновременно, спросил:
-А Вы представляете, что значит отработать ночную или вечернюю смену, а потом ещё идти на занятия, кроме того нужно заниматься и самостоятельно. К тому же Ваш институт находится на противоположном конце города. Мой Вам совет, используйте академотпуск и идите спокойно заканчивать дневное обучение. Поверьте, это для Вас самый лучший и правильный вариант.
 Конечно, как лицо заинтересованное, он мог бы оформить меня на работу. Но, видимо, был он не равнодушный человек,  и поступил по совести.
      Устроился лаборантом на кафедру сопротивления материалов. Там был замечательный коллектив, возглавляемый  С. В. Бляшенко. Преподаватели кафедры увлекались теннисом и горным туризмом. В результате и я увлёкся туризмом, а потом и альпинизмом, а главное я приобщился к науке.
На кафедре мне поручили сопровождение работ по изготовлению стенда для испытаний образцов на прочность. Проект был разработан преподавателями кафедры.  Мне довелось курировать изготовление материальной части  (в мастерских горного института), выбирать и поставлять средства измерений  (Институт метрологии), материалы с авиазавода, т.е. по современным понятиям  я был менеджером проекта.
      Пока лежал в больнице получал письма от Эльвиры, летом она уехала на практику в геологическую экспедицию под Ташкент и долго писем не писала. А в конце лета получил от неё прощальное письмо, а точнее письмо-отставку. Писала, что она смотрит на многие вещи не так, как её мама и я. Что у неё поменялись взгляды на жизнь, что сдружилась с однокурсником  и просила меня больше не писать ей.
     На кафедре мне порекомендовали продолжить учёбу на моторостроительном факультете в престижной группе атомщиков. Туда набирали лучших студентов со всех факультетов после окончания второго курса для подготовки специалистов в области разработки ядерных ракетных двигателей. Первая группа была сформирована в 1957 году. Наша группа была второй. Это была прекрасная группа. Все мы гордились принадлежностью к ней. Группы атомщиков были примером для всего института.  В институте была традиция отражать результаты сдачи экзаменом на доске, выставленной в вестибюле главного корпуса.  Отметки, полученные студентами групп атомщиков (231, 241, 251) поражали. От 80 до 100%  составляли оценки «отлично».
      Занятия вели  не только институтские преподаватели, но и профессора из Политехнического института и Института физики АН УССР. Это было в какой–то мере и нетрадиционное обучение: очень много внимания уделялось самостоятельной работе студентов. Это требовало достаточно напряжённой работы. Обычно выдавалось задание на 2-3 студентов, которое они должны были выполнить в течение семестра. Например, мне и С. Клименко была поставлена задача детально расписать математическую модель автоматического регулирования ядерного реактора, на базе описанной в журнале «Атомная энергия» очень лаконичной статьи. Суть задачи сводилась к подробной математической выкладке модели управления.
 
        Для решения этой задачи нам потребовалось самостоятельное освоение учебника по теории автоматического управления, курс по этой дисциплине мы изучали семестром позже. Подобные задачи получали все студенты группы.
На третьем курсе (в атомщиках) я бросил секцию борьбы и стал регулярно заниматься в клубе альпинизма и туризма, а также в танцевальном кружке. В секции альпинизма мы кроме тренировок, связанных с укреплением здоровья, занимались  бегом, лыжами,  изучением  техники скалолазания, вязания узлов, других приемов, используемых при восхождениях. А однажды на майские праздники ездили на соревнования по скалолазанию в г. Днепропетровск, где в одном из каменных карьеров были отличные скальные маршруты.
      В 1958 году началось строительство нового студенческого общежития. Нас привлекали на стройку для выполнения вспомогательных работ. Запомнилась перегрузка и транспортировка кирпичей по цепочке. Тогда случилась неприятная история. При переброске кирпичей «по цепочке» обычно каждый смотрит в сторону, откуда ловишь кирпич, не глядя в сторону принимающего тобой брошенного кирпича. Так случилось, что наш староста Слава Левченко, бросая очередной кирпич Лёне Чуракову, не увидел, что тот не поймал предыдущий кирпич и наклонился, чтобы его подобрать. Очередной кирпич угодил в голову Лёни.
     В целом всё обошлось, но на следующий день перед занятиями Лёня подошёл к Славе (тот нёс стопку секретных тетрадей для группы) и с размаху врезал Славе в ухо. Группа возмутилась. Собрали комсомольское собрание и обратились в партийную организацию о привлечении Чуракова к ответственности. Лёня – бывший офицер и член партии. В конечном счёте, его наказали,  а он взял академический отпуск и с нами больше не учился.
      На майские праздники 1959г. секция альпинизма организовала поход на велосипедах по Харьковской области. В  группе  четвёрка из нашей группы и несколько ребят из других групп, в том числе младших курсов. В  группу была и одна девчонка Ирина Смирнова, ставшая в последствии женой Славы Клименко. Конечным пунктом нашего похода были окрестности какой–то спортивной базы в пойме реки Северский Донец.  Там проводился слёт туристов Харькова. Особых достопримечательной  в том походе мы не увидели, кроме красивого пейзажа в зоне расположения слёта: река, поймы лугов, камыши. 

          В первом семестре четвёртого курса мы сделали хороший временной задел, сдав досрочно по два экзамена, и сразу после сессии, уехали в поход по Хибинам. Это было отменное путешествие. Сначала мы приехали в Ленинград, где во дворце профсоюзов напрокат получили недостающее снаряжение для похода. Поездом доехали до ст. Апатиты, а потом прибыли в г. Кировск, откуда начинался наш лыжный маршрут. Там прожили два дня в школе, немного покатались с горок на местном подъёмнике и отправились в путь на лыжах.
       Нам предстояло покорить два перевала, побывать на трёх озёрах: Сейд-озеро, Умб-озеро и Лов-озеро. Ночёвки проходили в основном в охотничьих домиках, одна из них была «холодная» на снегу, покрытого  лапником. В одном из пунктов ночлега (п. Мотка) нас застала пурга, задержав наш поход на трое суток. В последующем это привело к нехватке продуктов и осложнило нашу жизнь. В лесном домике на Сейд-озере мы познакомились с лесорубами-лапарями, которые пригласили нас в гости в п. Лов-озеро, куда мы прибыли спустя сутки. Там мы попали на праздник оленеводов, наблюдали забеги на оленьих упряжках и транспортировку лыж оленями.
Покорила северная природа, северное сияние и необыкновенные краски с горными пейзажами, теми пейзажами, которые рисовали художники Рокуэл Кент и Николай Рерих. Раньше мне их картины казались нереальными, надуманными. Но теперь я понял, что это натура. Кстати после возвращения в Ленинград мы побывали в Эрмитаже, где в это время выставлялись картины Рокуэла Кента.

 После Лов-озера мы пришли в г. Ревда. Это был конечный пункт нашего маршрута, где мы надеялись получить  телеграфный денежный перевод  и х уехать автобусом в Оленегорск,. Но перевода не было, и мы вынуждены были ждать несколько дней без продуктов и без денег.  Нас приютили в общежитии молодые специалисты горняки и геологи.  Они же нам устроили экскурсию на горные выработки по добыче редких элементов, представлявшие собой тоннели, уходящие вглубь горы. И, тем не менее, мы воочию увидели, что представляет собой адский труд шахтёров.
   Рудники находились в 2-3 километрах от посёлка. Туда вела дорожка-настил с перилами из натянутых верёвок с двух сторон. Это была страховка от сильного ветра, который здесь периодически свирепствует, а из-за метели образуется полное отсутствие видимости. Когда мы шли по озеру, дорога наша проходила по зимнику (зимняя дорога), помеченному вехами через каждые 100 метров. Это тоже меры предосторожности для путников, чтобы не сбились с дороги.
    Нельзя не отметить, что подавляющее число студентов моего времени испытывали серьёзные финансовые затруднения. Это побуждало нас к подработкам, например, разгрузка вагонов на товарных станциях, особенно в осеннее время, когда в город завозились овощи и фрукты.  Там удавалось немного запастись продуктами, что позволяло готовить и питаться самостоятельно на уголке или в общежитии. Кроме того, с оказией мне привозили провизию (в основном мешок картошки, варенье) из дома. Так что перебивались.
     Однажды провели эксперимент с хозяйкой. Мы заметили, что она ворует продукты. Решили открыть банку варенья и никому не есть его. В конечном счёте, банка оказалась пустой. Мы, конечно, Марье Ивановне ничего не сказали, но ситуацию прояснили.
     Особенно неприятно было разгружать вагоны с углем. Периодически, как правило, три раза в год сдавали кровь на станции переливания крови при фармацевтическом институте, за это мы имели бесплатный обед и какие–то копейки вознаграждения. И, наконец, приходилось соблюдать режим экономии. Чаще всего это сводилось к бесплатному проезду. И, конечно, в дальних походах одним из важнейших инструментов экономии средств, был безбилетный проезд. Например, при поездке в Хибины на восьмерых у нас было семь билетов. Поэтому приходилось, изощряться, чтобы кондукторы не раскрыли эту махинацию. Это единственный вид нарушения законности, который мне пришлось совершать в моей жизни. Правда, только в студенческие годы.
      Вернувшись из похода по Хибинам, получил  поздравительную открытку с днём Советской армии от Эльвиры. Она сообщала, что то письмо из Ташкента   она отправила в состоянии  эмоционального всплеска и  жалеет об этом. И далее цитирую: ... «мне трудно об этом писать. Я не знаю, как отнесёшься ты к этим строкам. Только одно хочу без конца повторять: «Прости, прости, прости… Люблю только тебя единственного».  Никого не любила так и уверена, что никогда не смогу. Только поняла я это поздно. Поняла, что по-настоящему человек любит один раз в жизни. Прости меня, любимый мой. Если можешь, то напиши мне. Я буду ждать». Конечно же,    я ответил, но при этом спросил, как далеко она от меня ушла.
      Получил ответ, который в то время не казался каким-то особенным: «Ты спрашиваешь, как далеко я от тебя ушла (вернее, на сколько приблизилась к другому). На это я тебе отвечаю:  может быть, я от тебя или ты от меня ушли далеко, но приблизиться к другому трудно. И те, кому я нравилась, всегда это замечали…  Короче говоря после того как расстроилась наша дружба и любовь, я и на холодное дую…»  Как она была права.  В течение шести с лишним лет я не мог ни к кому приблизиться, пока меня не сразила наповал, девушка с длинной косой – мой будущий женёнок.
Мне сейчас думается, что первая любовь, если даже она неудачная обладает некоторым сдерживающим, дисциплинирующим свойством, если, конечно, человек не озлобляется, не начинает мстить всему роду противоположного пола.
      Теперь на некоторое время у нас возобновилась переписка. Она  кончала институт, на носу было распределение и надо было решать свою судьбу. На майские праздники она неожиданно приехала в Харьков. Приехала в институт успела познакомиться с моими однокурсницами и пришла с ними на концерт, в котором участвовал и я в составе танцевального коллектива.
Встреча наша закончилась, хотя и мирно, но безрезультатно с её точки зрения, потому что я ещё не созрел для заключения брака. Всё повисло и тихонько, а, может быть,  и нет, затихло. Переписка завершилась. Её я не виню, более того, считаю виноватым себя, потому что родом из своего детства, а там ранние браки не практиковались. Прежде чем жениться парень должен был отслужить в армии и получить профессию. На фоне нередких случаев отказа от невест, не каждая девушка могла долго ждать зрелости своего возлюбленного, рискуя остаться  старой девой. Таковы реалии жизни. Позже я от одноклассников узнал, что Эльвира получила направление в Белоруссию.
    Летом после завершения четвёртого курса мы группой прибыли в г. Запорожье для прохождения практики на авиационном моторостроительном заводе. Для меня это был подарок судьбы, потому что г. Запорожье находится всего в двух часах езды от моего родного разъезда 47-ой километр, что находится между станциями Долгинцево  (г. Кривой Рог) и Никополь. Поэтому за время практики мне удалось пару раз съездить домой на выходные. На практике мы кое-чему научились на испытательном стенде. Испытательный стенд завода – это главный источник шума в жилых районах. Это стационарный аэродром с круглосуточно работающими авиационными двигателями.
     Но не практикой единой мы жили. В это время город готовился к проведению спартакиады народов СССР. И мы – студенты участвовали в гимнастических массовках при открытии и закрытии спартакиады.  Вниз и вверх по Днепру имеются великолепные места, и мы ходили в походы по воскресным дням, побывали в колыбели запорожского казачества на острове Хортица. Удалось посмотреть и прикоснуться и посидеть под сенью более чем трёхсотлетнего дуба, видевшего многих запорожских гетманов.  Четверка альпинистов я, Михаил Валик, Владимир Гориславский и Слава Клименко готовились к походу по Крыму.  Подпольно на заводе при руководстве М. Валика, отец которого был одним из заместителей главного конструктора, изготавливались ружья для подводной охоты в предстоящем походе. Апробация первого ружья проводилась в местном парке в тёмное время суток, где и взяла нас родная советская милиция. Но, слава Богу, всё обошлось, благодаря вмешательству означенного папы.
    Каникулярное время после четвертого курса мы начали с похода сначала по Крыму, а потом по Кавказу, завершив его пребыванием в Домбайском ущелье в альплагере «Белалакая». Именно там мы получили значки альпинист СССР.
Итак, одним из вечерних поездов мы отправились в Феодосию. На четверых у нас было два билета. Безбилетчики – я и Гориславский. Слава и Миша с билетами и при вещах.  Не такое уж лёгкое дело ехать по этому маршруту без билета. Но всё обошлось,  и только на подъезде к Феодосии нас вынудили уходить на крышу поезда. Кстати, на крышах в летнее время ездить было вполне прилично. Ведь в те времена поезда ходили на паровозной, а не электровозной тяге. Особенно лихо было бежать по крышам вагонов на ходу. При этом на крыше не бывает жарко. Правда, был маленький дискомфорт, связанный с сажей, летевшей из трубы паровоза,  и с мелкодисперсной угольной пылью, которая при попадании на неё капель дождя, на модной в те времена голубой рубашке,  образовывала чёрно-рыжие пятна.
    Но этот недостаток самоустранился после того, как в моду вошли чёрные рубашки. А мода эта была тотальной, и многие перекрашивали рубашки в чёрный цвет. Ещё одна мода достойная упоминания – зауженные брюки дудочки, пришедшие на смену брюкам-клёш. Некоторые ребята в нашем общежитии даже зарабатывали на этом - перешивали брюки. Кстати, это было время начала такого явления, как стиляги. В это же время в Харькове была раскрыта подпольная студенческая организация под названием «Голубая лошадь». Это осуждалась партией и комсомолом за преклонение перед западом. Хотя и сводилось лишь к подражанию  моде, внешнему виду.
Искупавшись в море (я - первый раз в жизни) из Феодосии автобусом мы отправились в  г. Судак. Там жила мама  нашего  сокурсника  Валеры Каренина, в то время у него гостили ещё двое ребят из нашей группы.  Так что в Судаке собралась почти треть нашей группы.   В течение трёх дней мы хорошо поохотились в морской пучине, полазили по скалам, посетили старую крепость, полюбовались пейзажами Нового Света  и автобусом отправились в п. Алушта. В западной части поселения находится район, именуемый Рабочий Уголок. Там мы и расположили свою палатку на берегу моря.  Первой же ночью нас потревожили пограничники. Оказалось, что приграничной зоне располагаться нельзя, так что в темноте нам пришлось перебазироваться в другое место.
      Утром следующего дня Миша Валик уехал в Ялту для встречи со своей девушкой Эллой - студенткой нашего ВУЗа. И тут нам пришла мысль хорошо разыграть Мишку. Дело в том, что, уезжая из дому,  я взял с собой в поход в бутылке из-под шампанского свежего пчелиного мёда, который мы с отцом откачали накануне моего отъезда. Мишка несколько раз подходил ко мне, провоцируя на то, чтобы мы с ним, не поделившись с другими ребятами, съели этот мёд.  Я, конечно, на эту авантюру не пошёл. Кстати, эту бутылку в пеших переходах мы несли по очереди.
     И вот после отъезда Миши ребята сказали: «Да, Мише сейчас очень сладко». Может быть,  и нам устроить сладкую жизнь?»  Так мы и сделали: съели весь мёд, а бутылку заполнили водой. Через два дня Мишка вернулся и мы отправились в п.  Фрунзенское, чтобы покорить Медведь-гору. Ему же достался и дополнительный груз в виде бутылки с «мёдом». Подъём на Медведь–гору достаточно крутой, да ещё жара, а Мишка, наверное, после выпивки страдал жаждой. Всё время жаловался, что ему хочется пить и уже не может идти, а мы хохотали, зная, что у него за плечами 750 мл питьевой воды, он же ещё больше злился. Спускались с Медведя на другую сторону, где туристы обычно не ходят и попали на территорию пионерского лагеря «Артек», откуда нас очень быстро в сопровождении охраны вывели.
     Потом мы устроили ночёвку  на берегу моря в Гурзуфе. Утром, собираясь на маршрут, Мишка заметил: «Смотрите, какие чувствительные мухи, так и пристают к бутылке с мёдом». Ответом был громкий смех и недоумение Мишки. По пути берегом моря, под сенью эвкалиптов мы добрались до Никитского ботанического сада, а хорошо осмотрев его территорию, направились в Ялту, где в отведенном для диких туристов месте и остановились. Здесь нам предстояло дождаться прихода из Одессы теплохода  «Россия», на котором мы планировали перебраться на Кавказское побережье Чёрного моря. В Ялте  к нам присоединилась и Элла. В Ялте мы не только купались, но и изучали достопримечательности города. Мишка оставался в лагере с Эллой и решил угостить её медом. Но... трудно описать уровень ярости, которую вылил он на нас, когда к вечеру мы появились в лагере.
    Из Ялты мы отправились на гору Ай-Петри, а оттуда в ущелье Большой каньон, один из примечательных природных объектов Крыма.  Встретив на Ай-Петри восход солнца,  по прямой, по осыпям мы спустились в Алупку, и прибыли в Ялту дожидаться теплохода. Приняли решение плыть  на теплоходе «зайцами». Для этого была разработана целая стратегия. Обычно теплоход останавливается в портах на несколько часов (не менее шести). Провели разведку среди  пассажиров, ожидающих теплохода, и познакомились с автомобилистом из Харькова, который путешествовал на автомобиле.  Мы загрузили к нему в авто свои рюкзаки, а сами оказались с пустыми руками. После загрузки авто на теплоход, мы среди сошедших на прогулку пассажиров нашли девчонок, которые поочередно провели нас на борт теплохода. Один из нас берёт билет одной из девушек и со второй девушкой поднимаются на борт. Потом девушка возвращается с двумя билетами, берёт следующего «зайца» и снова на борт. Так вскоре мы все четверо оказались  на теплоходе.
     Итак, мы на верхней палубе теплохода  «Россия». Когда-то он принадлежал Германии и носил название «Адольф Гитлер».  Очень уютный корабль. На верхней палубе располагался бассейн, где можно было плескаться в морской воде. Конечным пунктом нашего путешествия был город Сухуми. Там мы должны были встретиться с Антониной Ступка (нашей сокурсницей и профессиональной альпинисткой) и дальше отправиться в Домбай через Сванетию. По пути теплоход заходил в порты Новороссийск и Сочи. Продолжительность остановки 6 часов.
По прибытии в порт мы договаривались с пассажирами, остававшимися на борту, оставляли им залог и по их билетам выходили на берег для знакомства с городом.
     При высадке в Сухуми, пришлось оказывать помощь старушкам по переноске их вещей, но так, чтобы обе руки были заняты, и не было возможности показывать билеты под напором толпы. Фокус удался, и мы благополучно добрались до Сухумской турбазы, где провели пару дней в собственных палатках в ожидании, пока присоединится к нам Антонина Ступка, руководитель нашей группы в предстоящем походе.
Наконец, автобусом отправились в г. Зугдиди, а потом, поймав попутный грузовик, отправились в Сванетию по ущелью реки Ингури. После посёлка Хаиши дорога через мост перешла на другой берег реки и нырнула в тоннель. На выходе из тоннеля появилась встречная машина, и водители устроили крупный скандал: кому сдавать назад для разъезда (в этом месте дорога очень узкая). В конечном счёте, машины разъехались, но наш  грузовик завис на самой бровке глубокого ущелья.
     Уже стемнело, когда машина остановилась, и мы под проливным дождём высадились  на дороге, ведущей в ущелье реки Накра. Метрах в 100 от перекрёстка мы расположились на ночлег, раскинув палатку прямо на дороге. Утром проснулись в луже, свернули палатку и всё ёще под дождём и в тумане отправились вверх по ущелью в направлении сметённого селем в предыдущие годы альпинистского лагеря «Накра». Там облюбовали себе уцелевший домик и стали обустраиваться, как вдруг услышали голоса людей. Не было предела нашему удивлению, когда во главе подходившей к нам группы туристов из политехнического института мы увидели нашего сокурсника Женю Федько. Они вернулись в лагерь,  из-за непогоды не покорив какой-то перевал. На рассвете следующего дня на этот же перевал повела их Антонина, побывавшая на нём раньше.
    Вернулись они с перевала около 11 часов ночи, мокрые и замёрзшие. А Антонина в походе даже обморозила ноги. Благо, что мы располагались в хорошем помещении, служившем ранее пекарней, и у нас была хорошо натопленная печь. Утром следующего дня, наконец, распогодилось, и мы часов в 11 вышли в сторону перевала Басса. Это знаменитый перевал, воспетый в песнях Ю. Визбора, где в Великую Отечественную войну шли жестокие сражения наших войск с немецкой дивизией «Эдельвейс». После ночёвки снова в дождь мы штурмовали перевал и спустились с него в ущелье реки Нинскрыра. Промокнув до последней нитки, мы никак не могли зажечь костёр. Не было сухих дров. Раздевшись до плавок, чтобы не намочить запасную одежду, мы с Гориславским  (другие орлы отказались)  с трудом набрали сушняка и, наконец, развели костёр. Это ущелье мы назвали гнилым.
   На следующий день форсировали реку и направились в ущелье реки Хурзук, той самой:
Из–под Эльбруса бьёт струёй Хурзук,
Вспоённый вековыми ледниками,
А я стоял и слушал сердца стук,
И всю планету видел под ногами.
     Но на вершине Эльбруса я буду через год. А сейчас мы добрались до реки, перебрались на её правый берег и стали двигаться вниз к слиянию с рекой Улу-Кам, где образуется река Кубань. По пути стали встречаться рыбаки, ловившие в горной реке форель. Вокруг живописная природа, чистейший воздух и изумительная погода. А к вечеру мы добрались до жемчужины Кавказа – Домбайской долины.
       Домбайская долина расположена в верховье реки Теберда притока Кубани. Почти перпендикулярно Теберде влево и вправо уходят ущелья. Одно из них ведёт к леднику Алибек, левое к   Чучхурскому перевалу с его знаменитыми водопадами. Русло реки Теберда как бы упирается в подножье горы Белалакая.  На этой развилке на живописной поляне располагался в те времена альплагерь «Белалакая». Основное его здание – двухэтажный бревенчатый корпус, украшенный теремками-башнями. Говорили, что строили его пленные немцы. Корпус и большая поляна перед ним почти весь день освещались солнцем, что создавало хорошее настроение. Осенью на поляне зацветали крокусы, делая поляну ещё красочнее.
     Здесь вчетвером (у С. Клименко путёвки не было) мы провели 21 день, обучаясь альпинистскому ремеслу и, получив в итоге значок «Альпинист СССР». Проходили приёмы скалолазания, передвижения по ледникам и снежникам, переправу через реки, отрабатывали приёмы страховки и другие премудрости альпинистской техники. Занятия проводились на близлежащих скалах, на склонах гор, на леднике Алибек. В заключение сделали поход на перевал Архыз и восхождение на вершину Семенов-баши.
     Перед походом на перевал ночевали возле ледника Алибек. Я отказался спать в палатке и расположился в мешке у костра. Рано  утром быстро собрались и в путь. На тропе, идущий за мной альпинист уловил запах гари. Остановились. Открываю рюкзак, а оттуда дым. Оказалось, что на спальный мешок упала искра от костра. Вата мешка потихоньку тлела и почти половина его выгорела. В то время я ощущал себя сильным  и малость «пижонил».  Обычно при походах и восхождениях стоит проблема снижения веса носимого с собой груза. Но я, уходя в  поход, прихватил с собой даже подушку, чтобы комфортно спать.  И вот на спуске с перевала я подвернул ногу. В результате с трудом передвигался. Мой рюкзак пришлось освобождать и распределять груз между участниками похода. Это был прекрасный урок для борьбы с чванством и легкомыслием.
     По окончании смены, предстояла поездка в г. Киев, где мы должны были проходить практику на реакторе в ядерном центре одного из академических институтов. Мишка Валик отправился прямым поездом, прихватив наши с Вовкой вещи. А мы должны были добираться без билетов на попутных поездах. В Невинномысске подсели в вагон-ресторан одного из поездов. Перекусили на деньги, занятые мной у знакомого альпиниста при отъезде из лагеря. Так получилось, что за еду расплачивался Гориславский и сдачу положил себе в карман. Пройдясь по поезду, мы остановились в хвостовом вагоне, устроившись на свободных полках.  Я сразу же снял рубашку и лег на полку, имитируя сон. Появившийся кондуктор распознал в Вовке «зайца» и выгнал его из своего вагона. Меня же, приняв за своего, оставил.
 Наступила ночь. Я уснул. На одной из станций (Тихорецкой) вагон долго толкали. Потом, наконец, поехали. Часа в четыре ночи я спросил у проходящего по вагону кондуктора, скоро ли будет Ростов. Кондуктор взвился и закричал: «Мало того, что ездишь без билета, так ещё не знаешь куда едешь!» Оказалось, что наш вагон прицепили к поезду, следовавшему на Краснодар. На ближайшей станции Усть –Лабинская меня выгнали  из поезда.
    В расписании ближайший поезд в обратную сторону приходил в шесть утра и следовал до станции Кропоткин  (в десяти километрах от Тихорецкой). Из поезда в Усть-Лабинской вышли почти все пассажиры.  Незаметно проскользнул в вагон. Там сидели в одном из первых купе две девушки. Больше в вагоне никого не было. Подсел к ним и сразу же завязал разговор. Появился кондуктор кавказской внешности, несколько раз прошел по вагону туда-обратно, а потом поманил меня пальцем и говорит: «Билэт». Отвечаю: «Билета нет».  Он взвился: «Билэта нэт, а любовниц уже завёл! Уходи из вагона». Пришлось уходить на крышу. Там и доехал до Кропоткина.
      От Кропоткина также без билета автобусом доехал до Тихорецкой. Выхожу на перрон – от первой платформы в сторону Ростова отправляется поезд, на ходу запрыгиваю в один из вагонов, а, пройдя по поезду, в одном из вагонов останавливаюсь и спокойно еду дальше.  В вагоне быстро разговорился с попутчиками - молодыми ребятами.  С ними благополучно доехал до Ростова, заодно они меня накормили. В Ростове мне надо было пересесть на поезд, следующий до Киева. Ждать надо было несколько  часов.
Решил сменить маршрут, доехать до Харькова, там занять денег у ребят, и из Харькова отправиться в Киев. Запрыгиваю в один из отходящих поездов (как оказалось пассажирский с остановками у каждого столба) и еду дальше. На стоянке в г. Таганроге выясняю, что рядом стоящий скорый поезд на шесть часов раньше прибудет в Харьков. И я тут же пересаживаюсь в вагон-ресторан скорого поезда. В пистоне брюк у меня было три рубля. Очень хотелось есть. Попросил официантку подать борщ и хлеба - побольше. Через некоторое время официантка приносит первое, второе, хлеб, компот. Я сказал, что не заказывал такого обеда. Она: «Ешь, студент, ты думаешь, я не вижу, как ты голоден».   Я поразился этой проницательности, а главное проявлению доброго отношения, которое не так часто встречается в жизни, а особенно среди работников  сферы обслуживания.
 Утолив голод, прошёлся по вагонам, подыскал подходящее место, в купе все собирались спать, молча забрался на вторую полку и якобы уснул. Проходит кондуктор спрашивает у девушки, куда этот пассажир едет, ответила – до Белгорода. Кондуктор ушёл, не потревожив меня. На ст. Лозовая (за два часа до Харькова) поднялся, привёл себя в порядок и стал ждать прибытия. Но кондуктор меня вычислил. Отвёл меня в не рабочий тамбур и запер там с двух сторон. Так я остался в заточении. К слову сказать, после горной травмы я хромал и передвигался с палкой. Пришла мысль разбить окно и смыться наверх, на крышу. 
     И всё же в Харькове кондуктор меня выпустил. Я устремился в зал ожидания к расписанию поездов, чтобы выяснить, каким поездом ехать до Киева. Смотрю, записываю, и вдруг на плечо ложится чья-то рука. Поворачиваюсь  - милиционер. Значит, кондуктор меня заложил: «Ваш билет!» Отвечаю: «Какой билет? Я студент ХАИ, пришел изучить расписание для отъезда на практику в г. Киев». «Ваши документы». Показал студенческий.  Отпустил. Утром в общежитии занял деньги, купил билет, и как человек отправился в Киев на практику. В Киеве были не долго всего десять дней. Хорошо помню, что после гор всё время присутствовало ощущение голода, и мы на всех перекрёстках покупали арбузы.
   В то время в одной из больниц Киева находился мой однокурсник по самолётостроительному факультету  и друг Володя Кошевой. Мы с ним сдружились с первого курса. В библиотечном институте училась тогда его одноклассница и любовь Надежда Ходаковская. Я был знаком и с Надей и со многими её сокурсницами. На третьем курсе Володя с Надей поженились. Но случилась беда. У Володи обнаружили туберкулёз позвоночника. Долго лечили, а потом направили в Киев на операцию. Вот теперь и посетил я его несколько раз в киевской больнице.
     Позже после операции он целый год пролежал в гипсе на излечении в одном из санаториев в Винницкой области. На первомайские праздники 1961 года, получив деньги за сдачу крови, я с Надеждой поехал в санаторий навестить Володю. Познакомился с окрестностями. Санаторий располагался на реке Южный Буг в месте, где находятся южно-бугские пороги. Исключительно красивая  местность, где в те времена любили в летнее время отдыхать ленинградцы. Возвращался я домой один. На день задержался в Киеве, походил по его историческим местам, побывал в Киево-Печерской лавре. Очень понравился мне Киев:
Величний Київ полонив
Мене своєю красотою.
Як заворожений ходив
Я робітничою ходою...(укр..)

   Писал я в  тогда сочинённом стихотворении, которое даже пытался опубликовать, но мне отказали, и больше я в редакции не обращался.
     В академическом отпуске Володя был четыре года и закончил институт только
в 1965 году.  Мне кажется в  моей жизни  он дважды сыграл судьбоносную роль. Во-первых, навестив его в 1964 году, я познакомился с Людой, во- вторых, случилась так, что , благодаря ему я в 1971 году перевелся из Байконура в Москву. Оценивая роль личности  в судьбе отдельного человека, можно выделить две группы такого рода личностей: активное  и пассивное воздействие.  Активно влияющие личности обычно те, кто даёт советы, обучает, создаёт протекцию или, на достоинства которых, мы ориентируемся и стараемся их воспроизводить. Пассивное воздействие в большей мере связано с судьбой, благодаря им, мы вступам во взаимодействие с активними личностями или оказываемся в судьбоносных ситуаціях.
     По завершению практики сели мы с Гориславским в поезд Киев-Харьков, взяв билеты до Дарницы и прикупив на дорогу немного провианта. Вещей у нас опять никаких. У меня была только купленная в Киеве хорошо иллюстрированная книга «Гойя».  В вагоне быстро познакомились с попутчиками, а вскоре после Дарницы появились контролёры, которые нас задержали за безбилетный проезд.  Посадили нас в купе проводников и стали дальше проверять пассажиров. Мы спокойно расположились и решили уничтожить свои съестные запасы, т.е. поужинать.   К завершению нашей трапезы появились котроллеры. Ломали голову, что с нами делать. Денег у нас хватало только на один детский штраф. Его на нас двоих и наложили, но контролёр разрешил нам доехать до станции Ромодан, где кончался подконтрольный ему участок дороги, там  мы должны были покинуть поезд.
     Вместе с нами контролеры задержали ещё одного безбилетчика. У  него был ключ для открывания вагонных дверей. В испуге этот ключ он отдал Володе. Володя же пристроил этот ключ своеобразно: привязал его на веревку к ремню брюк, пропустил   под брюками вниз так, что ключ можно было вынуть через ширинку, наклонившись вниз. При этом,  когда Володя  выпрямлялся ключ прятался.
    Перед выходом из поезда в Ромадане я отдал книгу на сохранение проводнице. Потом мы ушли на другую сторону поезда, и, когда он отправился, ухватились за поручни вагона, а потом на ходу Вовка с помощью ключа открыл дверь, и мы оказались внутри вагона. В общем вагоне мы благополучно забрались на третьи полки и доехали до Харькова. В Харькове проводница была удивлена и огорчена, что пришлось отдавать книгу. Поносила развращённых студентов, намекая на иллюстрации в книге (маха обнаженная).
       Пятый курс – завершающий в образовательном процессе. Много курсовых проектов и экзаменов по профилирующим дисциплинам.  Сравнивая  свою учёбу в институте с учёбой современных студентов, выделяю одно важнейшее обстоятельство: в те времена отсутствие студента на занятиях любого ранга считалось чрезвычайным происшествием. Я лично не пропустил ни одного занятия за все годы учёбы. Сейчас студенты просто игнорирует посещение занятий по расписанию, в том числе лабораторные, которые обязаны отработать, а это значит, что преподаватель обязан тратить своё время  на удовлетворение такого рода прихотей студентов.
    Что побуждало нас к учебной дисциплине – контроль, лишение стипендий, высокие требования к знаниям и сложность дисциплин, освоение которых упрощается при прослушивании лекций. Не было борьбы институтов за привлечение студентов, наоборот было стремление абитуриентов поступать в институты и удержаться во что бы то ни стало. Правда,  есть ещё один заметный фактор, влияющий на посещаемость занятий современными студентами – их частая заболеваемость.
После летней сессии уезжаем в военные лагеря. Наша группа оказалась в Днепропетровске в авиачасти, базировавшейся рядом с аэропортом. Аэрофлот и военные  пользовались одной ВПП (взлётно-посадочной полосой). Доставили нас туда на военном самолёте Ли-2. Это был мой первый воздушный перелёт. Но главное, что государственное регулирование легко решало вопросы, связанные с материальным обеспечением высших учебных заведений.
 
     За хорошую службу меня наградили снимком у борта боевого самолёта
Жили в казармах. Ходили везде строем. Занимались обслуживанием самолётов ИЛ-96 и МИГ-19. Руководил нашей стажировкой преподаватель военной кафедры майор Зайчик. В промежутке стажировки он ездил в Харьков и вернулся оттуда на своей машине марки «Запорожец». Ребята устроили ему сюрприз: перенесли на руках машину и поставили её между деревьями так, что выехать оттуда было невозможно. Зачинщиков выявили и посадили на гауптвахту.
        Ротой командовал старший сержант Скиба. Хороший парень. Но при движении в столовую всегда требовал исполнения строевых песен. Однажды курсантам это надоело,  и никто не стал выполнять команду: «Запевай». Это опять закончилось гауптвахтой. Я, слава Богу, избежал этой участи. За время пребывания на стажировке только один раз были в увольнении в городе. Так завершилась наша военная подготовка в ВУЗе и нам присвоили воинское звание инженер-лейтенант.

На службе
Мы одели форму первый раз:
Сапоги, пилотка, гимнастерка.
И казарму отвели для нас.
В ней для каждого солдата койка.

Нет обиды за свою судьбу,
Что так поздно в армию попали,
Мы за день военную ходьбу
И порядки для солдат узнали.

Полюбили командиры нас
За находчивость и нрав веселый,
И за то, что слушали подчас
О бывалой жизни разговоры.
1961, Днепропетровск, авиачасть

      По возвращении из лагерей в институте решались проблемы распределения на работу в связи с окончанием института. Десять  человек запросило Министерство обороны. Желающих оказалось мало, и началась психологическая обработка выпускников. Я торопился  на Кавказ. У меня была путёвка в альплагерь «Эльбрус», расположенный в Баксанском ущелье. Подписал без торга назначение, и уехал на юг. В тот сезон удалось сделать много восхождений и  закрыть третий разряд. Тогда мне довелось общаться и ходить в поход с известным альпинистом Евгением Абалаковым, именем которого назван рюкзак и одна из вершин на Памире.
    Однажды при спуске после  восхождения на Пик Гермагенова на очень крутом склоне ледника я сорвался и пролетел вниз почти на длину всей верёвки, с трудом задержавшись ледорубом, успев перевернуться на живот. Это была чрезвычайная ситуация, завершившаяся благополучно благодаря отработке приёмов задержания на тренировках. При восхождении на вершину Советский воин научился я одному очень важному правилу для альпиниста: во время остановиться, переждать и с новыми силами идти на штурм. Инструктором был у нас некто Вассерман из Киева.
    В пересменку между двумя заездами в альплагерь  группа добровольцев сделала восхождение на Эльбрус.  Предварительно один день мы провели на приюте 11 (высота 4100 м) с выходом для акклиматизации на скалы Пастухова (высота 4600). Всё было отлично. Рано утром следующего дня начали восхождение. Погода испортилась. Облачность,  сильный ветер и, по-видимому, низкое давление. Ещё не дошли до скал Пастухова, как у некоторых участников началась горная болезнь: рвоты, головная боль и т.д. Пришли на перемычку (между двумя головами Эльбруса), передохнули, погода наладилась, и последний штурм.  Наверху открылась великолепная панорама, отсюда же я ёще раз увидел Хурзук. Часто задают вопрос, что даёт альпинизм, кроме  безумного риска. Чувство новых ощущений, воспитание волевых качеств, ответственности, взаимопомощи, дружбы, умение выходить из сложных ситуаций. Всё это вознаграждается осязанием особой красоты горных пейзажей, красок, непостижимой тишины.

Советский воин
Подход к вершине труден,
Не очень милый свет,
Когда какой-то дурень
За ворот сыпал снег.

Туман покрыл долину,
Вершины в облаках,
Не разгибая спины,
Спешим закрыть разряд.

На перевале скучно.
Мороз здесь, ветер, снег.
Но двигались  мы дружно
В надежде на успех.

Нет, мы не сплоховали -
Инструктор приказал –
И мы скорей сбежали
Под Ложный перевал.

Вверху сияет солнце,
Внизу - сплошной туман.
А мы со злости стонем:
О, горе, Вассерман.

Такая неудача,
Конечно, нам претит.
Что ж, пусть Советский Воин
До завтра постоит!
14.07.1961, Кавказ, Баксанское ущелье.
      
    В сентябре группа товарищей, получивших назначения на работу в КБ «Химавтоматика»  и в Министерство обороны (МО), отправилась  в г. Воронеж на практику. Большинство выпускников проходили преддипломную практику, выполняли дипломные проекты и защищались на предприятиях, куда получили назначение на работу. Мы - будущие военные, дипломные проекты  выполняли в институте. Следует ещё раз отметить рациональность действия образовательной системы. Дело в том, что вся наша десятка, получившая назначение в МО, попала в ракетные войска стратегического назначения, а преддипломная практика оказалось напрямую связана с нашей будущей работой. Мы занимались испытаниями ракет, оснащённых двигателями, созданными и отработанными на стендах КБ «Химавтоматика».
      Благодатная Воронежская земля. Река Воронеж делит город на две части, в одной из которых крупнейший самолётостроительный завод, а в другой - наше КБ. В нескольких километрах от города тихо плывёт р. Дон. А какие великолепные леса. Здесь Петр Первый рубил сосны для своей корабельной флотилии. На предприятии работало много выпускников нашего института, поэтому обстановка была чрезвычайно благоприятная. Стоит отметить ещё одно обстоятельство: мы - практиканты имели доступ к самым современным разработкам, к двигателям, которые только проектировались. Конечно, всё это конспектировалось в секретные тетради, которые потом были отправлены в институт и использовались при выполнении дипломных проектов.
     Над дипломными  проектами мы работали в специально оборудованных чертёжных залах. В них выполнялась вся работа. С собой ничего нельзя было выносить. По-существу четыре месяца мы провели постоянно в этих залах.  Велась планомерная работа над дипломами без всякой штурмовщины. Отсюда же мы в вечернее время выходили на лыжные пробежки. А потом наш сокурсник В. Кривцов стал обучать нас боксу. Так что физическая нагрузка и разрядка у нас была.
    Свой дипломный проект  я завершил и подписал у руководителя в канун нового года и первого января 1962  года полной грудью вдыхал воздух предгорий в г. Черкесске по пути в альплагерь «Алибек». Там занимался горными лыжами и сделал зимнее восхождение на вершину Семёнов-баши с ночёвкой в снежной рукотворно сделанной пещере.  А 21 января с макияжем горного загара успешно защитил дипломный проект. Через несколько дней, был уже в родной деревне с дипломом в руках. Тогда ещё неизвестно было, куда отправлюсь работать.
    И всё же, что значит институт для каждого студента. Конечно, это самая золотая пора. Но это ценность, обусловленная  молодостью. Главное же это не только знания, полученные в процессе учёбы, но пробуждение сознания, формирование творческого менталитета, обретение желания постоянно учиться и совершенствоваться на базе полученных в институте знаний.  Прочитав краткое жизнеописание своих сокурсников после 45 лет с момента выпуска, я увидел поразительное сходство судеб на стези профессиональной деятельности. Как после этого не называть свой ВУЗ  «Альма-Матер».

                ПОЛИГОН «БАЙКОНУР»

    В феврале 1962 года в областном военкомате г. Харькова  мне вручили предписание, в соответствии с которым мне предстояло 25.03. 1962 г. явиться в войсковую часть 11284 для дальнейшего прохождения воинской службы. К этому времени я успел после защиты побывать в родной деревне и уехал оттуда, чтобы начать новую жизнь. И теперь я уже  не стал возвращаться домой, чтобы ещё целый месяц отдыхать. В институте мне предложили путёвку на 12 дней в альплагерь. И укатил я в Цейское ущелье, где катался на горных лыжах. Замечательное место. В лагере имелся подъёмник, правда, во второй половине дня склон попадал  в тень горы Монах, и на склоне было прохладно. У подножья этой горы были огромные заросли рододендрона.
После завершения путёвки отправился я досрочно к месту службы по маршруту г. Орджоникидзе (ныне г. Владикавказ) – г. Астрахань – ст. Тюра-Там Среднеазиатской железной дороги. В Астрахани в ожидании своего поезда, успел познакомиться с местным Кремлём и другими достопримечательностями города.
     В то время я не имел ни малейшего представления о месте будущей службы. Единственно, что мне было известно – это номер воинской части и что я никому ничего не имею права говорить, на то был соответствующий инструктаж в Харьковском военкомате. Расстояние до места службы впечатляло. В пути я находился  более 2-х суток.
     В купе поезда  моими попутчиками были несколько пассажиров среднеазиатской внешности. Само собой разумеется, они стали расспрашивать, кто я и куда еду. Мой ответ: «Я тракторист и еду до станции Тюра-Там». В ответ – хохот и обмен мнениями на непонятном мне языке. И только, увидев безграничные пески пустыни в пункте моего назначения, я понял всю абсурдность моей легенды, придуманной для скрытия государственной тайны. 
   Оказалось, что местные жители и пассажиры поездов, следовавших до Алма Аты, Фрунзе, Ташкента и Дюшанбе, прекрасно знали, какие работы ведутся в районе станции  Тюра-Там.
Мои первые впечатления по пути к месту службы отражены в записках, которые я периодически вёл: За сутки очень многое изменилось. Вначале  были заснеженные горы, бурные горные потоки Цейского ущелья и, наконец, молочно-белые цветущие сады Алдана. В предгорьях Кавказа весна. Ликует земля, оживает и тянется к солнцу природа, умывается по утрам чистой, как слеза росой. Всё возвращается к новой жизни. Новая жизнь. В природе она приходит с каждой весной. Человек вступает в новую жизнь несколькими этапами. Рождение, школа, институт , женитьба. Эта весна совпала  с началом моей трудовой жизни.
Вечером оборвалась связь с Европой, с друзьями, которых так много осталось в институте, в альплагерях. Сейчас я один. Никого знакомого. Даже пейзаж необычный. В бесконечную даль уходят рыжие пески, и только изредка увидишь встречающиеся медленно шагающие верблюды. «Новая жизнь. Все сначала. Страшновато. Кто они – мои будущие друзья?» Приехал в субботу. Пошёл в отдел кадров, где получил направление для поселения в казарму.
Итак, 10 марта 1962 года вышел я на станции  Тюра-Там. Невзрачное здание вокзала дореволюционной постройки и с десяток запасных путей. Небольшое селение с мазанками и без всякой растительности. Примерно  в трёх километрах от станции контрольно-пропускной пункт на обнесённую колючей проволокой территорию, а через 2-3 км от КПП небольшой из двух кварталов городок, обмываемый с двух сторон водами реки Сырдарья. Таким я увидел будущее место моей десятилетней службы ныне легендарный космодром «Байконур».
Немного истории. Космодром Байконур – колыбель космической эпохи. На Байконуре испытаны и поставлены на боевое дежурство по всей территории страны  все отечественные жидкостные межконтинентальные баллистические ракеты, испытаны и запущены все тяжелые ракетные носители и тяжелые космичес¬кие аппараты, все спутники стационарной орбиты, все отечественные автоматические лунные и межпланетные стан¬ции, все отечественные орбитальные станции.
  Это был  период жесткого противостояния двух социальных систем, наши соотечественники готовы были преодолевать любые трудности и терпеть любые лишения, «лишь бы не было войны». Для многих тогда именно в этом и заключалась главная, хотя и не имевшая соответствующего официального статуса, общенародная идея. Байконур – результат  этого противостояния. Сегодня второй сверхдержавы уже нет. Остались 13 её осколков и правопреемница Россия. Эксперимент США по атомной бомбардировке городов Японии воодушевил руководство США   на подготовку войны против СССР. Нашей стране оставался лишь один выбор  – достойный силовой ответ. И этот ответ заключался в создании ядерного  оружия и средств его доставки в далёкую, обособленную, считающую себя неуязвимой Америку.
 
.


















Байконур в начале пути

Для доставки ударных средств на американский континент требовались баллистические ракеты большой дальности. А их отработка требовала создания нового полигона взамен существовавшего полигона Капустин Яр, где  испытывались наши первые ракеты малой и средней дальности.
              К размещению поли¬гона предъявлялись весьма жесткие требования. Полигон должен был иметь трассу полета ракеты длиной 8000 км, расположенную на территории Советского Союза с двумя полями падения для отделяющейся первой ступени и для головной части (ГЧ).
Вбли¬зи трассы не должно быть крупных населенных пунктов - на случай аварийных ситуаций, а изъятие  земельных участков для сооружений полигона не должно наносить существенного ущерба на¬родному хозяйству.
12 февраля 1955 года вышло правительственное постановление о создании нового полигона, ко¬торый назывался в разное время по-разному, но стал наиболее известен, как космодром Байконур.
Поражают не только масштабы строительства и сроки создания полигона, но и система организации и планирования работ. Такое возможно только при плановой экономике, при жёстком государственном управлении.
В эти годы решалась триединая проблема – создание ракетных систем, создание испытательного комплекса, развертывание стратегических ядерных сил страны.
В мае 1955 года на станцию Тюра-Там пришёл первый эшелон со строителями, а в мае 1957 года уже был осуществлён первый пуск ракеты. Всё начиналось с палаток на берегу реки Сырдарья, а через два года построены дороги, системы водоснабжения, жилой комплекс, система электроснабжения, испытательный комплекс
К моменту моего приезда на полигон уже были запущены первые спутники Земли, космонавты Гагарин и Титов, получены положительные результаты испытаний двух типов стратегических баллистических ракет  конструкции С.П.Королёва и М.К. Янгеля.
В отделе кадров познакомился я с Виктором Ивановичем Сорокиным, который, увидев на лацкане моего пиджака значок «Альпинист СССР», тут же созвонился со своим другом подполковником Дмитрием Гордеевичем Харьковским, тоже альпинистом, участником ВОВ, служившим ранее на полигоне Капустин Яр. Это была знаковая встреча, потому что Д.Г. сыграл огромную роль в становлении меня как офицера, да и как человека.
Получается так, что увлечение альпинизмом тоже некий фактор, повлиявший на мою судьбу. Поездки в альпинистские лагеря, помимо получения соответствующих навыков,  расширяли и укрепляли адапционные возможности, коммуникабельность, умение быстро и безболезненно вливаться в новый коллектив, обретать друзей. А, может быть, это  просто подтверждение запомнившегося мне изречения  В. Гюго: «Молодость – пора быстрых сближений и скорого зарубцевания ран».  Встречаются люди даже в молодости, с трудом идущие на контакт, настороженно относящиеся к любому незнакомому человеку, как будто ожидающие от каждого из окружающих враждебных действий. Другие же открытые, с душой нараспашку, видящие в других друга и товарища. Думаю, что счастлив тот, кто сохраняет такой настрой души до старости.
На следующий день был выходной и Гордеевич, посадив меня в свою «Победу», показал окрестности города, рассказал особенности службы, выдал множество рекомендаций, одна из которых – заняться наукой. Он предложил объединить усилия и создать секцию альпинизма, чем мы сразу же и занялись.
Дмитрий Гордеевич в ту пору был ещё холостяком. Это был компанейский, доброжелательный человек, исключительной эрудиции. События развивались весьма стремительно. В марте-апреле у меня было много свободного времени, потому,  что ещё не было назначения на постоянное место службы. Замечу, что полигон это огромное хозяйство,  раскинувшееся на сотни километров, требующее огромного количества специалистов различного профиля и различных видов деятельности. В связи с этим  Д.Г. Харьковский попросил меня  оказывать помощь в организации альпиниады в предгорьях Тянь-Шаня (урочище Чимган) не далеко от г. Ташкента под  эгидой спортивного клуба Туркестанского военного округа. Альпиниаду предполагали провести в период майских праздников. И это вполне удалось и укрепило позиции нашей секции.
Мы развернули с ним бурную деятельность по организации альпинистской секции при доме офицеров гарнизона. Написали объявление и через неделю провели первое собрание. А в ближайший выходной собралось свыше двадцати молодых людей, желающих заниматься альпинизмом. В то время среди них только 5 человек уже были альпинистами. Таким образом, к моменту приезда моих сокурсников на полигон я уже познакомился с десятками прекрасных ребят, многие из которых остались друзьями на всю жизнь. Был подготовлен приказ начальника полигона о проведении с 30 апреля по 10 мая альпиниады, официально дано освобождение от исполнения служебных обязанностей его участникам. С привлечением инструкторов клуба альпинистов ТуркВО было проведено обучение и восхождения на вершины. Все участники сборов получили значок «Альпинист СССР». Секция альпинизма состоялась и потом успешно развивалась. Особенно довольна была Г.А. Юрченко  - ответственная дома офицеров за спортивную работу.

  На этих обрывах Сырдарьи мы обучали новичков скалолазанию

Вот фрагмент тех сборов. Утро. Солнце ещё не встало. На фоне голубого неба прорезаются сложные громады гор. Отряд медленно поднимается по крутой извилистой тропе. За командиром отряда шли девушки. Внизу, за спиной долина 12 ключей. Синеватая дымка тумана и множество дымков от костров. Там уютно и весело. Шаг за шагом отпечатывают отриконенные ботинки. Врезается в плечи тяжёлый рюкзак. Но настроение бодрое, дышится легко. Выходим на гребень. Нас охватило ветром. Пришлось утепляться. С гребня открывается прекрасный вид. Вправо в бесконечную даль уходят горные хребты. Внизу по ущелью тянулись тучи. Солнце уже освещает их, и они, переливаясь  разными оттенками, кувыркаются,  неустанно приближаясь к нам. Слева, вдаль горы постепенно снижаются и переходят в равнину. Далеко-далеко дымятся заводские трубы Чирчика.
Коллектив альпинистов оказался очень сплочённым. Помимо ежегодно проводившихся сначала под Ташкентом, а потом под Алма-Атой альпиниад мы постоянно тренировались, ходили в походы по Сырдарье,  или уезжали на озёра под Казалинск или Джусалы. И, конечно, душой этого коллектива был Дмитрий Гордеевич.
Первые три месяца после приезда  я жил в третьей казарме солдатского городка, где поселяли вновь прибывших офицеров. В то время на полигон приехало около 500 выпускников гражданских ВУЗов  авиационных (харьковского, московского, казанского, куйбышевского), политехнических, строительных. В течение месяца всех переодели в военную форму. Проводилась работа по назначению на должности.
В начале мая 1962 года меня   и часть моих сокурсников, наконец,  назначили  на должности инженеров-испытателей войсковой части 54333 (2-е испытательное управление, площадка 42, правый фланг полигона).  К  тому времени все мы были уже полностью экипированы всеми видами военной формы одежды.
Хорошо помню первое знакомство с начальником управления  полковником Курушиным  Александром  Александровичем. У военных имеется ритуал представления вновь прибывших военнослужащих руководству.  Есть пословица: «Начальство надо знать в лицо». Но в воинских частях и начальство должно знать в лицо своих подчинённых. Заходим в кабинет начальника  (все четверо выпускники ХАИ) и каждый поочередно представляется: «Товарищ полковник, лейтенант такой-то для дальнейшего прохождения службы  прибыл». Курушин поздоровался за руку и стал задавать каждому из нас различные вопросы. Один  из вопросов ко мне: «А какое у Вас есть хобби?». Я отбиваю ключ и говорю: «Танцы. Товарищ полковник!». Думаю, что он безмерно удивился столь фривольному поведению лейтенанта, но ничего не сказал. Кстати, Сан Саныча я вспоминаю с большой благодарностью и по службе на полигоне и в НИИ 4 МО. По долгу службы мне пришлось общаться с ним очень много
На схеме представлен фрагмент правого фланга полигона от площадки 37 до  самой дальней 80 площадки. Местом моей пятилетней работы были площадки 41, 42 и 43. Хотя это достаточно условное понятие, потому что объекты, относящиеся к компетенции 2-го управления, были и в центре и на левом фланге полигона.
Начальником первого испытательного отдела в ту пору был майор Матрёнин А.С. Нас сразу же подключили к конкретной работе, в том числе, к контролю монтажа систем на строившемся на площадке 60 шахтном комплексе. Этот комплекс состоял из трёх отстоящих на 60 метров друг от друга шахт  - пусковых установок,
соединённых между собой подземными ходами – потернами.
.Там же находился командный пункт и множество всякого рода подсобных помещений. К каждой шахте примыкал лифт, имевший шесть уровней с выходами. 6-й уровень – самый нижний у самого дна шахты. Внизу тоже были помещения, напичканные аппаратурой   Шахта имела внешний бетонный стакан. Во внутренний металлический стакан устанавливалась ракета. Стакан был оснащён множеством лестниц, по которым можно было передвигаться на всю глубину шахты (около сорока метров). Очень много довелось лазить по этим лестницам и в пустой шахте и в шахте с ракетой. Как и в альпинизме применялась страховка: карабины и пояса.
Для связи с командным пунктом использовалась шлемофонная связь. С этой целью на разных уровнях стакана устанавливались разъёмы для подключения шлемофонов. Каждый член боевого расчёта имел свой номер для связи. Специалист по двигательным установкам  имел номер боевого расчёта  20, оператор пульта системы управления №10 и т.д.
               
   Ракета Р-16  на   пусковом    столе                Шахтная пусковая установка
          наземного старта                («ствол»)
         Шахта оснащалась ракетой 8К64 (Р-16). Двухступенчатое изделие 8К64 с поперечным делением ступеней (типа «патрон; на высококипящих самовоспламеняющихся при соединении компонентах топлива). Ракета была создана коллективом ОКБ 586, возглавляемого академиком Янгелем М.К. Конструкция была первой межконтинентальной баллистической ракетой  его разработки. Двигатели разработал В.П. Глушко, систему управления - недавно созданное в г. Харькове ОКБ-692 (гл. конструктор Б.М. Коноплёв). Длина ракеты была 34,3 м максимальный диаметр первой ступени около 3 м, второй - 2,7 м., стартовая масса - 140,6 т, масса ГЧ -1,5 тонны. Это была действительно боевая ракета.
Итак, я испытатель  полигона, где прошли мои почти десять лет не лёгкой, но полнокровной, насыщенной событиями жизни. И всё же, что представляло собой наше испытательное управление.
Немного предыстории. Летом 1960 года группа офицеров 2-го управления и опытно-испытательной части (ОИЧ) прошли обучение в ОКБ-586 (г. Днепропетровск) и на заводах изготовителях систем ракеты 8К64 (Р16). Прошедшие обучение потом проводили занятия на базе управления для остальных офицеров по технической документации. Организация испытаний новых ракет реализовалась по схеме тройного контроля.     Техническое руководство осуществляли офицеры испытательного управления при авторском надзоре представителей предприятий-разработчиков. Офицеры ОИЧ с личным составом (сержанты и солдаты) выполняли практические работы, включая задачи материального обеспечения и технического обслуживания.       В обязанности офицеров управления входила и подготовка личного состава ОИЧ с приёмом зачётов. Таким образом, любая операция на технической и стартовой позиции (ТП и СП).  проводилась под тройным контролем. В случае доработок конструкции подключались и представители военной приёмки при предприятии – изготовителе системы.
 В самом начале испытаний случилась самая страшная трагедия за всю историю Байконура. Вот как описана эта история по воспоминаниям ветеранов Байконура  Порошковым В.В.
26 сентября в 9:00 - прибытие на полигон в МИК-42 ракеты Р-16. К этому времени было закончено строительство новых сооружений,  необходимых для l-го пуска: левый старт пл.41 (без технологического оборудования), МИК-42, ИП-IБ, склады подготовки и выдачи компонентов топлива, казармы, гостиница, столовая и другие вспомогательные объекты. На ТП ракета пришла в двух вагонах; выгружена, установлена на ангаро-складские тележки, подключена к наземному оборудованию.
 

Увековеченный наземный старт               

Часть контрольно-испытательной аппаратуры была установлена стационарно, а часть на машинах, размещенных внутри монтажного зала МИКа. Испытания начались силами офицеров 2-го управления, ОИИЧ, и представителей промышленности. В это же время на старте пл. 41 велся монтаж стартового и проверочно-пускового оборудования. В процессе подготовки ракеты и проверочно-пускового оборудования выявилось много неисправностей и недостатков документации, конструктивных и схемных ошибок в аппаратуре системы управления, кабельной сети, которые устранялись силами представителей промышленности и представителями  полигона. На ТП МИК-42 ракета готовилась к пуску до 21 октября.
21 октября 1960 года в 9:00  ракета Р-16 была доставлена на СП. 23 октября завершены предстартовые ис¬пытания, которые прошли без замечаний. В этот же день ракета была заправлена и началась ее под¬готовка к пуску. При этом было обнаружено капельное подтекание, оно постоянно нейтрализова¬лось расчетом химслужбы. В процессе подготовки при подаче команд на подрыв пиромембран магистралей окислителя 2-ой ступени из-за конструктивных и производственных дефектов пульта подрыва, разработанного ОКБ-692, была выдана ложная команда и подорвались пиромемб¬раны магистрали горючего 1-й ступени. Затем самопроизвольно подорвались пиропатроны отсеч¬ных клапанов газогенератора 1-го блока маршевого двигателя 1-ой ступени, и вышел из строя главный распределитель бортовой кабельной сети. Испытания были приостановлены. Отсечные клапаны и  распределитель были заменены.
Утром 24 октября госкомиссией принято решение продолжить подготовку ракеты к пуску, допустив отступление от утвержденной технологии: переустановка шаговых моторов системы управления ракеты в исходное положение производилась при заполненной топливом пусковой системы двигателя и включенном бортовом электропитании. Кроме того, было принято решение о подрыве разделительных мембран 2-ой  ступени не с пульта подрыва, а по автономным ¬ цепям от отдельных источников тока.
      Государственная комиссия во главе с М.И. Неделиным при приближении времени пуска пере¬ехала на ИП-1Б, где для нее был построен наблюдательный пункт в виде деревянной веранды. Одна¬ко когда была объявлена 30-минутная задержка, Неделин решил поехать на старт, чтобы разобраться, что там происходит. Вместе с ним поехала вся комиссия. Неделину поставили кресло вблизи ракеты у отбойной стенки, чуть далее поставили диван для членов госкомиссии. Генеральный конструктор М.К. Янгель и гене¬рал Мрыкин (начальник ЦНИИмаш) сошли у КПП пл.41, чтобы покурить.
В это время объявили готовность 30 минут, и началась переустановка шаговых моторов в исходное положение. До этого на борту изделия были прорваны разделительные мембраны магистралей окислителя и горючего маршевого и рулевого двигателя 2-й ступени и по указанию технического руководства подключены задействованные на земле  ампульные батареи обеих ступеней. В результате круглосуточных работ боевые расчеты очень устали. Но всем хотелось во что бы то ни стало пустить ракету. Тем более что другого пути, видимо, не было: ракета не могла находиться в заправленном состоянии с прорванными мембранами больше 2 суток, а инструкция по сливу компонентов топлива к тому времени не была разработана.
При этом работали без основного документа. Единственный черновик электросхемы изделия  находился у представительницы фирмы Коноплева, которую не допустили на старт. Переустановку проводил сам Коноплев с пульта в автобусе. Система управления не имела блокировок на случай таких аварийных работ, которые проводились теперь на старте. Но, видимо, из-за усталости все потеряли бдительность. .
В 18 часов 45 минут из-за преждевременного срабатывания электропневмоклапана ВО-8 надду¬ва пусковых бачков, вызванного командой программного токораспределителя при перестановке в исходное  положение, произошел запуск маршевого двигателя 2-й ступени. Факел двигателя прожег днище бака окислителя 1-й ступени. Затем отраженной струёй разрушился бак горючего 2-й ступе¬ни, что привело к мгновенному возгоранию большой массы соединившихся компонентов самовоспламеняющегося  топлива. Мощная волна огненного урагана обрушилась на работающих людей, кото¬рыми буквально была облеплена ракета, расходясь концентрическими кругами на расстояние 100-120 м от ракеты и уничтожая на своем пути людей, находящихся у ракеты, и технику.
 На пл. 41 во время пожара находилось 250 человек. Горящие люди прыгали с ракеты вниз, бежали от нее. Некоторые прятались в колодцы. Это спасало от огня, но не спасало от отравления парами гептила и азотной кислоты. Взрывообразное горение продолжалось около 20 секунд, а пожар на площадке – около 2 часов. Взрыва с разрушением ракеты на куски не было. Ракета после пожара лежала на старте целая, хотя и помятая, с 1-й и 2-й ступенью вместе. В бункере старшим был А.С. Матренин – начальник отдела второго испытательного управления. Именно он был моим первым начальником отдела. А.С. Матренин дал команду: «Всем отойти от пульта!» Аварийной комиссии надо было знать, в каком положении органы управления пульта находились при начале аварии В пламени погиб Главный маршал Неделин, сидевший близ ракеты.
Начальника полигона Герчика спас солдат, вытащивший его из огня, и порыв ветра, отнесший пламя. Но он получил ожоги II - III степени лица и головы, ног, пояса и кистей рук. Тем не менее, он уехал, только отдав распоряжения на организацию спасательных работ. Янгеля и Мрыкина спасло то, что они находились в курилке. Янгель бросился в огонь, пытаясь помочь погибающим. Его с трудом удержали. Этот день для него окончился обширным инфарктом. В огне погибли начальник службы НОИР А.И. Носов, начальник 1-го управления Е.И. Осташёв, приехавший утвердить у М.И. Неделина акт ввода в эксплуатацию пл. 31, начальник 2-го управления Р.М. Григорьянц и др. Всего погибли 76 человек и 53 - были ранены. Позже 16 человек (в основном военнослужащие) скончались в госпиталях. Таким образом, погибли и умерли от ран 92 человека (74 военнослужащих и 18 гражданских лиц) из них 16 офицеров 2-го управления. О многих из погибших до сих пор напоминают названия улиц города.
 Вся картина катастрофы была заснята с крыши технического здания ИП-2, на киноленту оператором кино-фото лаборатории службы НИР Больше вceго среди пострадавших  было обожженных и отравленных парами компонентов топлива. Но медики не знали компонентов топлива и поэтому не могли лечить (просили сообщить, чем отравлены испытатели, но им отказали, так как компоненты топлива были секретными). Только после настойчивых требований им сообщили, от чего и как надо лечить.
Похороны испытателей состоялись в присутствии правительственной комиссии в Солдатском парке города. Не все были похоронены на Байконуре. Часть погибших хоронили по местам их работы (гражданских), часть военных родные увезли хоронить на poдину. 
Среди раненных были и те, с кем пришлось мне потом служить: капитан Анашкин В.Ф., старшие лейтенанты Ермолаев М.К., Савкуев А.М., Сучков Б.А., лейтенант Попов В.Г и представители промышленности: инженеры: Аста¬хов А.Н. (Загорск),  Луарсабов К.А. (Днепропетровск). Характерно то, что никто из них никогда не говорил о том,  что он пострадал в той аварии.
Председатель правительственной комиссии Л.И. Брежнев после расследования аварии заявил: «Нака¬зывать никого не будем, все виновные уже наказаны». Для  ликвидации последствий катастрофы комиссией были намечены мероприятия: дополнительно проверить и провести стендовую отработ¬ку системы управления ракеты Р-16; пересмотреть и отработать порядок предстартовой подготовки и осуществления пуска ракет, ужесточить режим работы на стартовых площадках и уси¬лить меры безопасности участников испытаний; повысить качество отработки и производства агре¬гатов и приборов в условиях КБ, в институтах и на заводах; в течение 10-15 дней восстановить по¬врежденную стартовую площадку и закончить строительство и оборудование 2-го старта, чтобы уже в ноябре месяце. начать лётные испытания ракеты Р-16; в связи с гибелью ряда ведущих специали¬стов, принять меры к укреплению квалифицированными кадрами полигона и организаций про¬мышленности.
Авария послужила мотивом для пересмотра организации испытаний. Впредь на старте работали только боевые расчёты, напрямую связанные с подготовкой пуска.
После гибели М.И. Неделина Главкомом РВСН (1960-1962) был назначен Маршал Советского Союза Кирилл Семенович Москаленко (11.05.1902 -17.06.1985).
29 октября приказом ГК РВСН № 01021 начальником 2 управления был назначен полковник Александр Александрович Курушин.
А.А. Курушин (14.03.1922 - 7.11.2006) участник войны в гвардейских минометных частях (закончил ракетный факультет Военной академии им. Ф. Э. Дзержинского). С 1955 г. на полигоне Капустин Яр в должностях ст. офицера-испытателя систем управления ракет, зам. начальника отдела. На НИИП-5 – начальник  управления, зам. начальника полигона по научно-исследовательской и опытно-испытательной работе, начальник космодрома Байконур (1965-1973).
1973-1982 гг. зам. начальника НИИ-4 МО СССР, генерал-лейтенант, кандидат технических (1965), лауреат Ленинской премии (1964), Заслуженный деятель науки и техники РСФСР (1969). Именно ему представлялись мы – молодые лейтенанты – выпускники ХАИ.  С ним был я в тесном контакте и во  время  службы в 4 НИИ МО
После укомплектования штатов управления и восстановления стартовой позиции возобновились испытания ракеты. Это был период чрезвычайно интенсивной работы, усложнявшей тем, что многие пуски завершались авариями, а изделия подвергались конструктивным доработкам и более тщательным проверкам на ТП и СП.
В течение 1961 года комплекс наземного базирования был отработан и  после пусков на максимальную дальность принят на вооружение Советской Армии.
 В сентябре 1961 г. на полигоне создан учебный центр для обучения личного состава ракетных полков, вступающих на боевое дежурство. Подготовка личного состава боевых частей завершалась учебным пуском в рамках летных испытаний под руководством командования 2-го испытательного управления с привлечением ОИЧ.
  Приведенные сведения отражают напряженность ситуации, продиктованную нагнетанием холодной войны.  Комплекс принимается на вооружение и начинает развёртываться по всей стране в условиях недостаточной отработанности: 10 успешных пусков из 24. Проверка ракеты при стрельбе на максимальную дальность проводилась всего лишь при 4 успешных исходах пусков. Это была демонстрация наличия в СССР средств доставки ядерного оружия на американский континент. Американская авианосная флотилия следила за проведением наших пусков в акватории Тихого океана, объявленных сообщением ТАСС, и они наблюдали приводнение боеголовок. Но именно этот факт явился сдерживающим факторов для начала новой войны.
Таким образом, наша служба началась в управлении, где произошло самое трагичное событие за всю историю существования Ракетных войск.
В работу мы включились интенсивно. Площадка находилась на правом фланге полигона километрах в 50 от площадки 10 (жилого городка). Добирались туда сначала в 6 утра автотранспортом (автобусы и грузовики) автобусов было мало, поэтому большей частью приходилось довольствоваться грузовиками. В десяти километрах от города была платформа, так называемом «третьем подъёме», с которой на правый и левый фланги полигона, а также в центр отправлялись мотовозы (поезда). Лет через пять после моего приезда построили дорогу до города и поезда отправлялись из промышленно-складской зоны.
Езда эта была мучительна. Во-первых, было состязание в захвате лучших мест в поезде, а, во-вторых, стремление попасть в зимнее время в автобус, чтобы не морозиться на ветру в грузовике. Было в этом деле нечто унизительное. К чему я никак не мог привыкнуть. Потом это отразил в таком стихе:

«Третий подъём»
«Третий подъём» – позор страны не  cкрытый.               
Для полигонных мотовозов сей причал –
Свидетель неустроенности быта,
Что Человек здесь не начало всех начал!

В мороз и зной к центру «десятки»
Бегут на службу мужики,
Атаковать в смертельной схватке
Открытые ветрам  грузовики.

И от «подъёма» до «подъёма»
Бежит колонна меж песков,
Везёт к составу-мотовозу
Военных тюра-тамских мужиков.

На «третьем» всяк из них готов
Идти на приступ мотовоза,
Там выбрать лучший из кусков,
От ветра скрыться и мороза.

Я в этой гонке, как не свой.
Смотрю с великим удивленьем:
Мы  так зашорены,  порой,
Не ощущая униженья!
Январь, 1963, Байконур
Кстати, летом мотовоз весь день на сорокаградусной жаре  стоял  на стоянке возле площадки 42 и неимоверно накалялся. Поэтому обратный путь в летнее время был сплошным мучением. 
«Тенистое» дерево пустыни
И всё же для меня в ту пору такие испытания были не так уж часто. Дело в том, что интенсивная работа обычно заканчивалась, как правило,  поздно вечером. И участники этих работ уезжали автобусами (мотовоз ходил только утром – туда, и вечером – обратно). Поэтому большей частью мне приходилось ездить и на работу и с работы автобусом. И ещё была одна удивительная особенность - в первую половину дня при испытаниях чаще всего сыпались отказы в технике, и по-настоящему работа начиналась только к вечеру. Кроме того, любили замполиты по утрам проводить политзанятия.  В результате, по меньшей мере, два раза в неделю, личный состав ОИЧ освобождался  только во второй половине дня. Как-то, устав от недосыпания устроился на целую неделю в резервной комнате общежития на 43 площадке. Это высвободило, по меньшей мере, 4 часа в сутки для отдыха. Вернувшись в субботу в общежитие, увидел на своей кровати: в центре моя фотография и некролог по случаю безвременного ухода из общежития. Это мои коллеги-питерцы упражнялись в юморе.   
В деле испытаний огромную роль играет опыт и серьёзное отношение к делу. Во время подготовки одного из пусков случилась неприятность, которая могла привести к катастрофическим последствиям. Вот что писал я тогда по свежим следам. Лишний раз убеждаюсь, что наша профессия, профессия испытателя требует постоянного внимания, что законом жизни для каждого из нас должна быть поговорка «Семь раз отмерь, один раз отрежь». Иногда кажется, что всё предельно ясно, всё сделано правильно, без всяких отступлений от документации, но где-то вдруг вскрывается такой «боб», что волосы дыбом. Что было бы, если б не заметил вовремя? Вот и на этот раз. Три намёка было на неисправность, и всё не обращал внимания, не задумывался над отклонениями, не задумывался: почему?  И, если бы не запас времени, то всё могло остаться таким же не замеченным, а на пусковом столе был бы ужас. Но, когда всё позади, начинаешь понимать, почему течеискатель не давал сигнала в то время, как на других пищал без остановки.
Итак, внимание,  ещё раз внимание. Это должно быть законом жизни, и не только на работе, но и везде. Гарри, а ты ведь недаром дрожишь перед каждым пуском (Гарри Ахикян - сослуживец). Потому что есть из-за чего дрожать, пока не прошла команда «Подъём!». Трудно быть спокойным, потому что нет твёрдой гарантии, что всё хорошо, что нет нигде ни одной промашки, которая может привести к катастрофе. Я всегда был спокоен, но теперь-то  знаю, что даже при тысячном пуске буду с дрожью ждать контакта подъёма, пока не увижу в высоком небе пурпуровое донышко.
Кстати, позже лет через пять недосмотр при наземных испытаниях  привёл к аварии при пуске нашего гиганта - ракеты Н-1 – аналога американской ракеты «Сатурн». Оказалось, что при монтаже рулей управления перепутали провода, и по командам рули отклонялись в противоположную сторону от требуемого управляющего сигнала.
В конечном счёте, ракета, весом свыше двух тысяч тонн, взорвалась, едва оторвавшись от стартового стола. Тем пуском был похоронен и проект создания Н-1.
Но более поучительная история случилась на родной площадке 41. Случилось так, что все рядовые офицеры нашей лаборатории были в отъезде, и за подготовку пуска отвечал лично начальник лаборатории капитан второго ранга Б.Ф. Михайлов. При заключительных операциях на старте требовалось вручную на борту ракеты через соответствующий люк  открывать вентиль подачи азота высокого давления в бортовой баллон. Дело в том, что  вентиль имел правую резьбу, т.е. чтобы его открыть, надо было барашек вращать вправо, а не влево, как это делается в наших бытовых кранах. Этого наш начальник, видимо,  не знал, и вместо того, чтобы открыть вентиль, он его ещё сильнее закрывал.
При наборе схемы пуска в автоматическом режиме произошла команда «отбой» в связи с отсутствием в давления в баллоне (200 атмосфер).  Руководивший работами подполковник Матрёнин дал команду подкатить стремянку, вскрыть люк и проверить открытие вентилю. Михайлов вместе с командой боевого расчёта пошёл выполнять команду.  По правилам любую операцию  на ракете выполняет расчет испытательной части. А контролирующий офицер от управления проверяет её выполнение. В результате Михайлов снова закрыл открытый боевым расчётом вентиль.  Опять набор схемы и «отбой».
Давление в баллоне контролировалось датчиком КД5 с тройным дублированием, т.е. два из трёх. Решили, что отказал датчик. Такой инцидент уже случался при одном из пусков. И тогда Матрёнин даёт команду зашунтировать сигнал датчика в цепи набора готовности, то есть сделать так, как это было сделано при ранее случившемся инциденте. Так и сделали. Схема набрана. Команда «Пуск!», а затем последовала команда «отбой» теперь уже по не запуску двигателя. Но на ракете уже подорваны мембраны доступа компонентов в камеры двигателя.  Это было ЧП и позор. Пришлось сливать топливо и отправлять ракету на завод для нейтрализации и доработки.
Быть испытателем сложной техники – это значит  много знать, соблюдать дисциплину, и требования документации. Требуется досконально изучить конструкцию системы, принципы и циклограмму её работы, взаимосвязь систем, режимы работы и подготовки, знать место расположения каждого агрегата, как до него добраться, какие инструменты и запасные части применяются на каждом рабочем месте и т.д. и т.п. На нас  - офицеров управления возлагалась также задача приёма зачётов от личного состава испытательной части от рядовых до командиров. Всё это требовало не только трудолюбия, но и хорошей памяти, чтобы оперативно решать все вопросы.
В это время начались испытания модернизированной ракеты 8К64У,  и полным ходом шёл монтаж шахтных пусковых установок (ШПУ). Шахтный комплекс имел хранилища топлива, из которых ракета заправлялась при переводе в полную боевую готовность. Шахта более 8м диаметром, глубина 45,5 м. имелась скоростная система  заправки. Одновременно строились шахты в дивизиях.
ШПУ располагались в двадцати километрах от пл. 42, туда тоже надо было ехать на автобусе. Всё это ещё больше удлиняло время переездов.  Это было очень удобно для решения производственных задач. Из-за отсутствия транспорта (нет попутных машин) все были привязаны к рабочему месту. В те времена в неделе был один выходной – воскресенье.
Это был день увлечения спортом. В городке было много спортивных площадок: футбольные, волейбольные, баскетбольные. Наша комната в общежитии увлекалась баскетболом. Жил я в ту пору с ребятами – ленинградцами: В. Васильевым, Е. Волковым, А. Лебедевым. Очень продвинутые ребята. Они тоже приобщились к альпинизму, так что нас связывали многие общие интересы, а вот с моими сокурсниками отношения были только деловые, хотя и дружеские.  Кучеров А.Ф. и Никитин А.И. стали людьми женатыми и мало контактными, а Коля Кошляк  отличался определённой нелюдимостью. Поэтому общались с ними только на работе.
Первые пуски ракеты 8К64У, в которых я принимал  участие, состоялись  1 и 7 июня 1962., а 13.07 62 первый пуск из шахты, завершившийся аварией  на 50 сек из-за потери устойчивости изделия.  Кроме пусков по программе лётно-конструкторских испытаний проводились контрольные отстрелы от партий ракет, ставившихся на боевое дежурство.
В сентябре Байконур посетил  Н.С. Хрущёв. Ему продемонстрирован и пуск Р-16  после 30-суточного хранения в заправленном состоянии. Это было высокой напряжённости в отношениях между СССР и Америки.  Именно в это время на Кубу пришли наши корабли с ракетами средней дальности. Видимо Н.С. Хрущёв хотел лично убедиться в состоятельности нашего ракетного вооружения.
В начале октября проверялся темп пусков из шахты с пуском двух ракет и темп стрельбы с наземного старта с одной пусковой установки на площадке 41. Пуски проводились по району акватории. Это была демонстрация американцам наших возможностей.
Вскоре, 22 октября началась блокада Кубы Америкой. Это и был Карибский кризис, который к счастью завершился благополучно. Мир был на грани войны. В это время в сентябре  на площадке 41 мы проводили климатические испытания ракеты. Это значит, что на старте стояла заправленная ракета, оснащённая множеством датчиков, позволяющих измерять различные параметры, в том числе температурные режимы, давление в баках ракеты и т.д. дежурство велось круглосуточно. Результаты испытаний позволяли оценить работоспособность систем при различных климатических условиях. Одновременно велась отработка шахтных установок и проведены первые пуски из них, в том числе, так называемый залповый пуск, когда последовательно одна за другой запускались ракеты из трёх стволов. Кстати одна из трёх ракет развалилась на первых двадцати секундах полёта.
28 октября проводилась операция с высотным ядерным взрывом мощностью 300 кт на высоте 180 км. Проверялось воздействие ПФЯВ на радиосвязь и радиоаппаратуру. Носитель заряда – ракета, пущенная из Капустина Яра. Через облако, находящееся в 300 километрах от Байконура должны были проходить ракеты Р-9 и Р-16, движущиеся по траектории, пересекающей эпицентр ядерного взрыва.  Но эксперимент сорвался. Первая ракета взорвалась вблизи от старта, вторая вообще не могла взлететь. Это был воскресный день.  Наша альпинистская команда совершала пробежку вдоль Сырдарьи. Мы знали время пуска и наблюдали ослепительную вспышку. А цветное облако ёще  в течение двух дней висело над полигоном. При этом не применялось никаких защитных мер.
Как-то в августе временно прикомандировали меня к учебному центру для обучения офицеров из боевых дивизий, стажировавшихся на полигоне. Первый же опыт преподавания впечатлил. Четыре часа подряд без всяких конспектов. Откровенно говоря, не думал, что так всё легко получится.  Конечно это не студенческая аудитория, где требуются теоретические выкладки, доказательства. Но в данном случае приобретается опыт свободного изложения, без запинок, без скачков с одной мысли на другую. Воодушевило и то, что нашёл общий язык с аудиторией и что во время сказанная шутка сближает, вызывая интерес к проблеме, заостряет внимание, а значит, идёт на пользу.  Можно сказать, что мне крупно повезло с этим преподавательством, это систематизация собственных знаний, формирование умения донести эти знания до других.
Осенью в октябре месяце впервые отправился я в командировку – в ракетную дивизию, расположенную в п. Выползово Бологовского района Калининской области. Целый месяц работал там в составе межведомственной комиссии, занимавшейся отработкой эксплуатационной документации на ракетный комплекс наземного базирования с ракетой Р-16. Суть отработки состояла в проведении всех операций, предусмотренных соответствующими инструкциями, по постановке на боевое дежурство, по боевому дежурству, по снятию с боевого дежурства. Это была хорошая школа по освоению и техники и профессии. В тот год выдалась очень теплая золотая осень. А природа в этих краях замечательная, леса, озера – настоящая благодать.
В начале ноября меня в составе группы офицеров управления снова направили в командировку в Выползово. Теперь для постановки на боевое дежурство первой ракетной дивизии с шахтными пусковыми установками. С этого момента в отделе я стал как штатный командировочный, поскольку не был обременён семьёй. Кстати, природа мест, где пришлось выполнять служебные задания, не чета байконурской и очень нравилась мне. Хотя условия нашего проживания были ужасными.
 Суть работы по вводу состояла в проверке всех систем, экспериментальной заправке макетов ракет сначала водой. Потом промывка и сушка систем, и, наконец, заправка боевых ракет топливом.  Офицеры полигона привлекались для этих работ, как инструкторы, знающие досконально системы ракетного комплекса. После Выползово была сформирована группа из семи офицеров нашего управления, которые постоянно выезжали на работы по постановке дивизий на дежурство. Возглавлял эту группу капитан Фунтиков А.Г. (ставший потом генерал-лейтенантом). Входил в эту группу  и я. Только в 1964 на полигоне был сформирован специальный отдел по таким испытаниям, а через пару лет эту функцию стало выполнять главное управление эксплуатации ракетного вооружения. Куда перевели весь этот отдел. Там же оказался и А.Г.  Фунтиков.
Работы по постановке на БД  возглавлял уполномоченный ЦК КПСС генерал-лейтенант Гайдуков Лев Михайлович. Мы были его рабочим органом, а «Фунт» его правой рукой. Все наши предложения превращались в указания генерала Гайдукова и бесприкословно  исполнялись строительными и монтажными организациями. Он доверял нашей группе.
Генерал Лев Михайлович Гайдуков  признанный  партийный и военный организатор работ по ракетной и космической технике. В то время, будучи главным инженером Главного ракетного управления,  он представлял и роль представителя ЦК по вводу группировки ракетных комплексов. Поражала его не только глубокая информированность, но и хорошее знание техники.
    Только в постсоветские голы общественность узнала о его роли в развитии ракетной техники и судьбе многих людей, в том числе Королева, Глушко, Пилюгина, Мишина,  Воскресенского, именно благодаря ему, они  попали в число пионеров отечественной космонавтики, стали  Главными конструкторами ракетных систем. Во время войны он  был в должности члена военного совета Гвардейских минометных частей, в том числе  частей и соединений, вооруженных «катюшами» (по современной терминологии — реактивными системами залпового огня).
       Германия уже во время войны вела разработки ракетных систем, в чём достаточно преуспела, обстреливая Англию ракетами ФАУ-2.   Естественно союзники осваивая немецкие территории предприняли усилия для захвата и освоения немецких разработок.  Еще до окончания боевых действий, в апреле 1944 г., в Германию вылетели первые группы советских специалистов, в состав которых наряду с новичками в ракетной технике вошли также и инженеры, уже годами работавшие в этой области. По многим причинам личный состав «трофейных команд» снабдили офицерскими  мундирами, выдав документы, подтверждающие воинские звания. Группу гражданских специалистов возглавил генерал-майор Андрей Илларионович Соколов, ставший позже  начальником 4-го НИИ МО.
      Работы велись широким фронтом в различных городах Тюрингии:  Нордхаузене, Бляйхероде,  Леестене, Пенемюнде и др. при участии разных советских наркоматов: авиационной промышленности (нарком Шахурин ), боеприпасов (нарком Ванников), вооружения ( нарком  Устинов).  Ни один из наркоматов  не хотел заниматься техникой ракет. ЦК поручил всей работой в Тюрингии руководить Гайдукову.
Чтобы ракетная техника, от которой отказалась авиационная промышленность, приобрела настоящего хозяина, Гайдуков решил  доложить Сталину и попросить его указаний. Гайдуков изучил историю Ракетного НИИ, оценил прежнюю деятельность Королева, Глушко и других еще живых репрессированных специалистов, установил, где они находятся, и подготовил список всех, кого он счел необходимым вытащить из специальной тюрьмы, в которую их загнал Берия. Гайдуков попросил Сталина для усиления работы освободить репрессированных специалистов по списку, который он положил перед ним на стол. Это и определило  судьбы Королева, Глушко и многих других людей.
Сталин   уполномочил Гайдукова лично ознакомить наркомов с предложением взять на себя заботу о развитии ракетной техники, и тот из них, кто согласится, пусть подготовит необходимый проект постановления. Согласившимся взять на себя этот  груз оказался нарком Д.Ф. Устинов.
В Германии  на одном из совещаний советских специалистов Гайдуков объявил о решении создать из всех разрозненно действующих групп единую организацию — институт «Нордхаузен». Руководство институтом было поручено Л.М. Гайдукову, а его первым заместителем и главным инженером был назначен С.П. Королев.
В 1946 году в Москве решался вопрос о назначении главного конструктора ракет и здесь не последнюю роль сыграл Гайдуков, убедив Устинова  в предпочтении личности Королёва. После вывоза трофеев из Германии Л.М. Гайдуков активно работал в становлении ракетной промышленности, в создании испытательной базы для ракетных систем.
Вот с этим пятидесяти двух летним генералом мне посчастливилось работать в течение нескольких месяцев, увидеть стиль и приёмы руководства.  Ежедневно в конце рабочего дня  он проводил планёрки с представителями промышленных организаций и военными, предварительно обсудив состояние дел с нашей инструкторской  группой. Со временем представители промышленности поняли, что состояние дел на такого рода планёрках нужно отражать объективно.
После Выползово в конце ноября нас направили в Плесецк. Из Москвы уехали вечерним поездом. Меня провожал Слава Клименко. Посидели с ним в «Якоре», поужинали. Из московской сырости попали в тридцати градусный мороз.  Нас отвезли в штаб дивизии. Там одели в теплую одежду (меховые куртки) и отвезли на площадку, в тайгу, где ждал нас Гайдуков и Фунт.  Завезли вещи в гостиницу и, не взирая на ночь, отправились на объект. Сначала оперативное совещание, а дальше работа, работа, работа. Трое суток не выбирались из пультовой (36 комната). Наконец завершили первый этап испытаний. Можно поесть и даже поспать. Но испытателям хочется выпить. И встретились за фляжкой спирта. Я почти не пью. Таков у меня организм. Иногда это даже вредит, потому что в такой ситуации раскрываются характеры людей, в том числе то, чего не стоило бы знать о других. А трезвый ум склонен к анализу и обобщению. Немного отоспавшись, начали второй цикл испытаний и за шесть дней совсем измотались.  Жили прямо в шахтном сооружении в комнатах связи до конца работ на объекте.  Но дело закончено, а побеждённые трудности объединяют, сближают людей, что и выразилось в прощальном банкете военных и гражданских испытателей.
А утром нас ждал  военно-транспортный самолёт, чтобы увезти на новый рубеж, не взирая на близость Нового года.
Сначала летели на Ли-2.  Но вскоре самолёт, сделав круг, пошёл на посадку. Навстречу летели вершины елей и берёз. Но вдруг лес расступился самолёт побежал по бетонной дорожке и остановился у Ан-10 десантного типа, на нём мы и полетели на Урал в Нижний Тагил.  Через полчаса мы попали в мир солнца, которого так долго не видели. Под нами было бесконечное облачное море, по горизонту, которого катился раскалённый докрасна шар.
В этих краях солнце высоко не поднимается. Дорога длинная и мы, не теряя времени, стали играть в преферанс. Мне, как слабому игроку помогал Л.М. Гайдуков. Время от времени посматриваю в иллюминатор, чтобы полюбоваться открывающимся за ботом видом. Облака-кочки словно гигантские океанские волны убегают за горизонт и сливаются с бездонным голубым небосводом, а над всем этим, словно вестник Богов, Солнце. В назначенный пункт прилетели вечером. Нам дали возможность обосноваться в казарме барачного типа  и поспать. Дивизией  в то время командовал генерал О.И. Майский, бывший байконуровец и будущий мой начальник, когда я буду служить в 4 НИИ МО.
Здесь  мы перешли на новую технологию работ - исключили заправку ракет водой. Это требовало очень тщательных подготовительных работ, прежде всего обеспечение  герметичности систем, чтобы исключить утечку компонентов топлива при заправке. И мы работали, не покладая рук, шаг за шагом приближаясь к цели. Жили в какой-то казарме, но, как и прежде, использовалась она только для короткого (7 часов) сна. Остальное время в подземелье. В ночь с 30 на 31 декабря  подготовительная часть испытаний была завершена, а в три часа ночи самолёт с нашей командой взял курс на Москву для встречи Нового года.  Два дня мы провели в Москве в одной из гостиниц ВДНХ. А 3 января снова были в Тагиле.
Через две недели испытания закончились, и мы уехали в Москву. Там нам дали несколько дней передышки, так что я сумел доехать до своих родных. Это было достаточно снежная зима для наших южно-украинских мест. Проходя мимо колхозных ферм, обратил внимание на штабеля павших животных: свиньи и рогатый скот. Из-за морозов их не захоранивали, а складировали. Оказалось, что, выполняя указания партии и правительства,  в колхозах было резко увеличено поголовье скота, а кормовая база оказалась в провале. В результате голодание и падёж. Очень возмутило меня такое положение дел. Приехав в Москву, заглянул к  Клименкам. Там созрело решение написать письмо Н.С. Хрущеву о тех безобразиях, которые довелось увидеть мне в родной деревне. Тогда я ещё верил, что все наши неприятности от плохого исполнения дел на местах, и что сигналы простых людей могут на что-то повлиять.
Слава даже снял процесс написания письма на кинокамеру.  Изложив суть дела, закончил письмо такими словами: «Никита Сергеевич, надеюсь, что Вы покажете этим нерадивым руководителям (имелся в виду Днепропетровский обком партии) «Кузькину мать...».  «Кузькина мать» - любимое выражение Хрущёва.  Адрес: Москва. Кремль. Н.С. Хрущёву. Спустя полгода я дважды был сильно удивлён. Во-первых, получил ответ. А, во-вторых,  ответ пришёл от тех, на кого я жаловался – из Днепропетровского обкома КПСС. Мне сообщили, что виновные наказаны. Но этими виновными оказались председатели колхозов.  Этот эпизод развеял мои иллюзии о том, что власть принадлежит народу.
Вскоре после возвращения из дома нас снова вызывают на объект. И опять дорога. Я уже привык к дорогам. На одном месте задерживаться скучновато. Новые места, новые люди, новые знания – это и есть дорога. Время бежит, опережая дороги. Бежит очень быстро и трудно сделать все хорошие дела. А их так много.  Чем больше сделаешь хорошего для людей, тем дольше останешься в их памяти. Мне, кажется, обидно проходить мимо людей не замеченным. Это как прожить жизнь невзначай, незаметно. Красивая женщина радуется, когда замечают её красоту. Человек должен радоваться, что замечают его по хорошим делам. Замечают, благодарят и помнят. А поезд грохочет. За окном  ели, берёзы, сосны. Уходят за горизонт  лесные дали.  Это Россия. Обширная, необозримая. Сейчас пробежаться бы на лыжах по лесным дебрям. Палатка, костёр песня. Как это всё хорошо. Но поезд несётся  в тайгу,  на Север  и несутся мысли. Там нам предстоит остановиться на какое-то время. А мысли никогда не останавливаются, даже, когда ехать некуда.  Бегут, теснятся, бурлят, словно горный поток, выплёскиваясь из берегов.
И вспоминаются слова Н.А. Некрасова «... быстро бегу я по рельсам чугунным, думаю думу свою». Наверное, в этом монотонном стуке колёс есть нечто, побуждающее к размышлениям. Какая-то неуёмная сила инициирует мыслительный процесс.  Какие всё-таки поэты проницательные люди, и какая концентрация мыслей в их творениях,  какая лаконичность, какие жемчужины находят они в горах породы. Вот  А.С. Пушкин: «... вообрази, я здесь одна, никто меня не понимает, рассудок мой изнемогает, и молча гибнуть я должна...». М. Лермонтов: «... я мало жил и жил в плену. Таких две жизни за одну, но только полную тревог я променял бы, если б мог...». А маэстро В. Маяковский: «... потолок на нас пошёл снижаться вороном. Нагнули головы, ещё нагни. Задрожали вдруг и стали чёрными люстр расплывшихся огни...»
Сейчас всё перепутано в моей голове, в ощущениях. Вижу жизнь не книжную, а настоящую, как она есть без всяких украшений и покрывал. Голую, неприкрытую. Порой, жестокую и колючую. Резкая смена обстановки даёт возможность сравнивать, даёт пищу для размышлений. Трудно бывает понять самого себя, но ещё труднее разобраться в жизненных вопросах, как вести свою лодку твердо и уверенно  в стремительном жизненном потоке.  Пока ясно одно правдивость и чистота помыслов должны быть на первом плане. Следовать правилу: «Береги платье снову, а честь смолоду».
Когда идёшь по московским улицам, попадаешь в стремительный поток людей, невольно задумываешься  - не проходит ли жизнь мимо. Вот идут студенты. Им хорошо. Учись, познавай. Особо задумываться не приходится. Всё у них впереди. Но, увы, всего год назад я тоже был студентом, также бродил по улицам, бегал на лыжах, ходил в кино и не очень ясно представлял будущее. Но как всё изменилось. Вот инженеры, рабочие, служащие идут с предприятий. Им есть чем заняться после работы, а сутки всегда кажутся короткими.
А вот что делать тем, кто находится в таёжной глуши, у чёрта на куличка? Как скуден их выбор. Как много здесь молодых ребят двадцати с хвостиком лет. Самая лучшая из красот – это молодость. Ведь именно в молодости всё кажется таким прекрасным. Не страшны никакие преграды и трудности. И они их преодолевают и так по-разному – одни смирились с серостью жизни, другие на что-то надеются и пытаются осуществить свою крылатую мечту. Но все они большие труженики, способные без сна и отдыха трудиться сутками и в любых условиях не подведут. Ненадёжный – это большая редкость.  Но есть одно но, периодически   вырываясь из этой глуши  в цивилизованный мир, они не ведали, что творили. И очень часто демонстрировали редчайшую невоспитанность и хамство, особенно по отношению к женщинам. Думается, что эти люди здорово обворованы.
 Но, с другой, стороны из этой ситуации нет выхода. Идея философа Гельвеция решать эту проблему ротацией утопична даже для Франции, а для такой огромной страны как наша тем более.  Может быть, ощущение безысходности, отсутствие крылатой мечты свойственной молодости и создают условия для   массового пьянства и уныния. Часто задаюсь вопросом, играет ли какую-то положительную роль комсомол в деле формирования духовной личности. Сплошной формализм. Будучи активным комсомольцем, верящим  в коммунистические идеалы,  всё больше теряю доверие к этой организации. И кажется, что большая по объёму воспитательная работа в армии не даёт своих плодов. Может быть потому, что эта  работа нацелена, прежде всего, на воспитание преданности коммунистической партии. Я всегда был активным комсомольцем и, тем не менее,  у меня возникает этот вопрос. В нашем обществе я вижу слишком широкий спектр так называемых буржуазных явлений. Мне кажется, что этот вопрос у нас очень запущен. А, главное,  его некому решать, ибо те, кому надлежит это делать,  того же поля ягоды.
Получается так, что политически я был не благонадёжным (в вопросах коммунистического воспитания) и, не взирая на свой патриотизм, вполне мог быть причислен к врагам народа.
Думаю, что психологически особенно трудно тем, кто вкусил городской жизни. Это коллеги военные, проходящие службу, как и я,  в дальних гарнизонах и лишенные возможности в ближней перспективе сменить место службы. В этом случае наступает синдром безразличия.
Природа человека. Что есть человек? Ставил этот вопрос не раз. Ответы разные, иногда противоречивые. Человек от природы добр. С другой стороны, человек более жесток, чем самый лютый зверь. Или он многолик? Когда человек ошибается, можно по–разному указать на его ошибку. Можно сделать это тактично, а можно сделать так, что мера горечи обиды намного превысит меру пользы. Всякий раз, когда мы поступаем с человеком грубо или бестактно, это роняет в его душу семена такой же грубости и бестактности. И, наоборот, человек легче принимает критику в свой адрес, когда она даётся в доброжелательном, товарищеском тоне. В то же время самые справедливые замечания, сделанные бестактно, в оскорбительной, обидной манере, чаще всего вызывают только упорство и ожесточение. Об этом нужно помнить всегда.
Иногда доброго слова, своевременно сказанного человеку    в нелёгкую для него минуту, оказывается достаточно, чтобы изменить всю его судьбу. Даже, когда мы бываем не в силах помочь человеку, ничто не может ему быть так дорого, как несколько искренних ободряющих слов, слов участия. Надолго западает нам в память доброе слово, многие годы мы носим его в своём сердце. Почему  бываем мы так предельно скупы на доброе слово? Неужели наши друзья, люди, окружающие нас не заслуживают этого.
И, правда, как часто нам не хватает тепла.  Думаю всегда актуально: «Мне просто холодно, мне хочется тепла, душевной ласки, ласкового слова...» По этому поводу запали в душу  слова, и пришлось записать отрывок из прочитанной в газете статьи Виктора Лихоносова «Когда же мы встретимся?»:
«Я про себя не говорю. Но и я, если на то пошло. Пускай я прибедняюсь, но я человек уже старый. Плохой, плохой. Ужасный. И ласковый. Ласковый! Да. Я люблю ласку, нуждаюсь. Ласковости, ласковости хочу к себе. Жизнь идёт к концу, и – чувствую - я её, ласки, никогда не получу. Потому и ищем мы на стороне. Мне нужна ласка, такой дикий противный человек я. Я отдаю жизнь человеку, не для того, наверно, чтобы на меня орали день и ночь, год за годом. «Шалопай, проваливай, видеть тебя не могу!» Это ужасно. Зачем жить? Чтобы ласкали, надо любить. Да. Что отдашь, то и получишь. Надо начинать с себя»
Слово! Как велика его волшебная сила. Оно способно поднять человека на огромную высоту. Высоту мужества и силы. Человек, воодушевлённый словом, может сделать всё. Но не оно ли является губительным. Не из-за него ли гибнут тысячи людей. И не из-за него ли застрелился на днях в нашем общежитии Мишка Кислов. Кто интересно знать сказал то слово, которое убило его. Весенний солнечный день. Через час поезд до Москвы, куда он уезжает навсегда. Но нет. Он решил остаться здесь навечно, пустив пулю в висок.
Последнее время читаю публицистику, прежде всего, «Литературную газету», журналы «Юность» и «Нева». Много поднимается вопросов, связанных с злободневной темой семьи, любви. Нападки на Аксёнова по поводу его романа «Дом холостяка». Оппоненты ставят под сомнение  возможность человека кардинально поменять свои взгляды, изменить поведение, как бы стать другим человеком, по религиозной терминологии раскаяться и не грешить.  А я то хорошо понимаю и согласен с такой метаморфозой. Ум на то и дан, чтобы понять истину, которая познаётся не вдруг, а постепенно. И вполне логично полагать, что многого не зная, я сегодня стою на позиции ложной истины, а завтра в новых условиях осознал её несостоятельность, и вполне закономерно отказываюсь от неё. Это свобода ума от предвзятостей и навязанных идей и представлений. Во времена Коперника все считали, что Солнце вращается вокруг Земли, а он смело отказался от этой «общеизвестной истины». И всё стало с ног на голову.
И вот мы в Юрье Кировской области. Военный городок только строится. Живём в бараках, недалеко от объекта, в глуши. Оказалось, что строительство ещё не закончилось. Идёт монтаж и до испытаний ещё далеко.  В связи с этим много свободного времени. Но его нечем занять, кроме размышлений да прогулок по заснеженным таёжным лесам. Чистота воздуха и краса лесов завораживают.  Но  как бы смеялся какой-нибудь интеллектуал, узнав, как мне хочется хорошо поесть. Как надоела эта столовская бурда с тухлым запахом. Понимаешь, почему матросы «Потёмкина» подняли бучу. Но мы ведь не такие. Мы этого не сделаем.
Остаётся только удивляться, почему на всех военных стройках такой беспорядок. Где же пресловутая воинская дисциплина и организация. Попав в Ленинск, я подумал, что военные городки это ростки коммунистических городов. Теперь я уже так не думаю. Их можно лишь формально так называть. А что касается сознания то оно страшно далеко от коммунистического. Слишком много шакалов и рвачей, готовых обглодать кости даже живого человека. И кто будет давить этих шакалов. Почему против них не работают советские законы. При вскрытии нарушений начальствующих субъектов идёт лишь перемещение их по горизонтали, а иногда и по вертикали. 
Вот случай с Германом – помощником начальника политотдела 2-го испытательного управления. Думаю, останется в памяти на всю жизнь такой случай. Дело в том, что на полигоне были проблемы с продуктами. Поэтому существовала карточная система, т.е. некоторые продукты распределялись по талонам:  например,  белый хлеб только для людей с больным желудком, яйца только семьям, имеющих малых детей и т.д. Каково же было моё удивление, когда увидел  в магазине, как холостяк Герман покупает по талонам несколько десятков яиц. Кстати, мне после женитьбы мама часто присылала яйца из родной деревни. Чтобы они не побились, их послойно засыпали семечками подсолнуха. Как говорится - два в одном.
Читал, что в предвоенные годы во Франции оставались безнаказанными бесчинства волонтёров и фашиствующих молодчиков. Это печально кончилось. А к чему придём мы при таком попустительстве подхалимам,  рвачам и жуликам.

Ответ
Дружище, я тебе пишу,
Чтобы закончить спор тот тайный,
Который мысленно веду
С момента нашего свиданья.

Что жизнь прекрасна, спору нет,
Она полна высокой страсти.
Но иногда на много лет
Мы погружаемся в ненастье.

Когда кругом один туман,
В котором огонька не видно,
Когда вокруг сплошной обман,
Бывает стыдно и обидно.

Обидно за свою звезду,
Что скрыта пеленой тумана,
Стыдно за то, что не дойду,
Не вырвусь из сетей обмана.

Приятно думать иногда,
Что в мире нет противоречий,
И что вперед летят года,
Не для того, чтоб ставить свечи.

Когда находишься в хмелю,
Свеча бывает очень близко.
Но я парней тех не виню,
Хотя не кланяюсь им низко.

Ты скажешь, что нужна борьба,
Что с ложью нам нельзя смириться,
Но покажи лицо врага,
Того, с кем должен я сразиться.

Как много плесени вокруг,
Как много тины, много ила!
Как разорвать порочный круг,
Когда всему придёт могила?

И кто могильщик, кто творец
Болота, грязи, шарлатанства?
Зачем идете под венец
В двадцатый век ради мещанства.

Зачем убили блеск зари,
Что с мамы  молоком впитался.
Я заключить готов пари,
Что Ленин, вставши, разрыдался б!

Я знаю – мне не по плечу
Всё рассказать, что накипело.
Но я устал от «заплачу»,
«Какое до того мне дело?»

«Моя рубашка мне близка»,
А у другого -  с краю хата,
Тем до могилы два шажка,
У тех - силёнки маловато.

Мне надоели «Москвичи»,
«Победы», «Зимы», «Волги», дачи,
Мне надоели и рвачи,
И те, которые: «Без сдачи!».

Я знаю, много есть ребят,
Готовых в щепки расколоться,
Только ни шагу бы назад,
Только б от зла летели клочья.

Гиганты рождены трудом
Весёлых, искренних, вихрастых,
Создавших мощный космодром
Для стартов наших космонавтов.

Среди колючек  и песков
В палатках, солнцем раскалённых,
Они познали мощь движков,
Торящих трассы во Вселенной.

Они творили чудеса:
Луна, Венера. Марс, Гагарин –
Вот во что вылилась краса
Сердец,  таланта и морали.

Но в суете великих дел,
В созданьи века монумента,
Герой внезапно оробел,
Увидев мелочных клиентов.

И стыдно мне за молодёжь,
За стариков и престарелых,
Что раздавить и зло,  и ложь
Они до сих пор не сумели.

На этом я кончаю спор,
Теперь иссяк я до предела,
Но отдохну, возьму топор,
Пойду рубить направо и налево.
23-25 декабря 1962   

Как-то выдалось время пройтись на лыжах в таёжном лесу. Мороз. Солнце. Чрезвычайно сухой и чистый воздух. Снег скрипит под ногами.  Скрип. Скрип. И эхо раздаётся в лесу. Остановишься – лес молчит. Только изредка слышится шорох осыпающегося с веток снега. Зима. Русская зима. Не хватает саней да больших рукавиц. Дорога ковыляет по лесу недалеко от большака. Там кипит жизнь. Одна за другой мотаются машины, поднимая снежную пыль. Слышен пульс жизни. Все торопятся. Всех поглотила работа. Стройка. Обидно только. Что стройка не для мирных целей. Под скрип снега тоже хорошо думается.  Но на сей раз навеваются грустные мысли. Когда президенты поймут, что земля не футбольный мяч и футболить её опасно. Как бы уменьшились страдания народа и быстро расстались бы  с нищетой. Сосёт и сосёт, словно дойную корову, всеми проклятая гонка.  И ни к чему не приводят проводимые на всех континентах заседания. Если бы заседающие сидели на льду холодной войны, то от него давно не осталось бы и следа. Но, увы, этого предложения не примут.  А время течёт, текут и слёзы народов.
Прошло две недели и нас неожиданно перебрасывают из Юрьи  на другой объект в г. Шадринск Курганской области. Там всё готово и за неделю мы успешно провели испытания. Это единственный объект, где мы проживали в человеческих условиях: в аудиториях  авиаучилища. На этом объекте случилось два неприятных события. Во-первых сгорело здание, в котором хранилась вся секретная эксплуатационная документация на ракетный комплекс. Во-вторых, в магистралях систем подачи топлива в ракеты обнаружили ампулы с гремучей ртутью. Это могло привести к катастрофе при заправке ракет. Обнаружилось это случайно: монтажник оставил в системе молоток, который заклинил насос. Пришлось разбирать систему, тогда и обнаружили ампулы. Для особистов было много работы.
И снова Юрья. На пороге весна. Уже развезло дороги. Монтаж систем проведён. Приступили к испытаниям. В процессе испытаний случился аварийный пролив кислоты в шахту. Заливали водой, использовали откачку с применением системы промстоков.  Утром надо было осмотреть состояние дел на шестом этаже.  На разведку отправили меня и Валерия  Забордаева – представителя промышленности из Загорска. Опустились в противогазах в аппаратную. Высокая  загазованность, а противогазы обычные, не изолирующие (изолирующих противогазов не хватало), поэтому долго находиться в такой среде нельзя. Оценили обстановку. Аппаратура сильно пострадала. Приборы наклонились, а некоторые упали в воду, а точнее в разбавленную азотную кислоту.  Такая кислота обладает повышенной коррозионной способностью. Поэтому за ночь металл разъело, стойки потеряли прочность. На замену аппаратуры понадобилось двое суток. После испытаний  объект сдан.
И снова дорога. Особенно приятна дорога в моей стране, какая это страна, которую можно проехать за один день, а моя без конца и края, спит  ненаглядная  под белым покрывалом,  разметнулась на двух континентах. Картина за картиной проплывает за окном. Монотонно стучат колёса, и всё также теснятся мысли. С лёгкой грустью вспоминается прошлое и осторожные попытки заглянуть в туманное будущее. Куда ведёт эта дорога? Надеюсь, что она к удаче.
 Дорога даже в пустынной степи Казахстана всегда вносит что-то новое, пусть даже только новые мысли, все равно  это нечто новое, не то, что было в прошлый или позапрошлый раз. Точно также бегут мысли, когда слушаешь музыку, или смотришь на пламя костра после трудного перехода. Медленно колеблются языки пламени,  и в такт им льётся грустная песня и чередой рвутся мысли. А подбросишь еловую ветку, весело затрещит, заискрится  костёр, и вот уже несётся новая, задорная песня, и сверкают улыбки друзей, смеются глаза. Люблю дорогу в любом виде поездом, пешком, на лыжах. И пусть даже едешь в ад, дорога лучшее средство для успокоения.
В Москве задержался на  несколько дней. Это были майские праздники. Мне удалось побывать на майской демонстрации вместе со студентами МАИ. Тогда в СССР гостил кумир коммунистического мира Фидель Кастро. Он вместе с Н.С. Хрущёвым стоял на трибуне. Как же я прибился к колонне МАИ? Когда-то в студенческие годы команда велосипедистов, путешествовавших по Харьковской области, встречала Новый год на даче Саши Беличенко (сына доцента нашего института). Там же была с ухажером москвичка - двоюродная сестра Ирины Смирновой Татьяна Гнап. Позже,  мы со Славой Клименко проездом в Хибины зашли в гости к Татьяне в Москве. Тогда познакомились с Верой Андреевной – матерью Татьяны. В разговоре я рассказал ей о том, что мой отец страдает болезнью желудка.  А через некоторое время через Ирину Клименко она сообщила мне адрес и рекомендации врача фитотерапевта.  Более того, эта врач прислала отцу в деревню набор трав. Благодаря этому лечению отец хорошо поправил своё здоровье.  Знакомство с семьёй Гнап продолжалось и после окончания мной института.
Правда была одна особенность, о которой я не подозревал. Очень хотелось Вере Андреевне, чтобы я стал её зятем, чего я и в мыслях никогда не держал, воспринимая Таню просто, как товарища. Да полагаю, что и у неё на этот счёт не было никаких иллюзий.  Хотя вариант, с точки зрения приспособленцев, был не плохой. Московская квартира, гарантированный перевод из далёкого Байконура в Москву. Дело в том, что покойный муж Веры Андреевны был генералом, и у неё остались связи в этой среде. Кстати, в конце 1964 года Таня вышла замуж за офицера Глеба Иванова, служившего на Дальнем Востоке, а через полгода после женитьбы переведшегося в Москву. Но мне претила даже мысль о браке по расчёту. Мой девиз: «Ты лучше будь один, чем вместе с кем попало». Но я с благодарностью вспоминаю эту семью. К ним мы заезжали и с женой  Людой и с маленькой дочерью Леной. И нас, в общем-то, чужих людей, принимали с радушием и вниманием.
На полигоне шли работы по отстрелу серийных ракет, лётные испытания ШПУ, наладка оборудования и подготовка к проведению пусков новой ракеты М.К. Янгеля  Р-36 (8К67)  на пл. 67. Это ампулизированная ракета, стоящая на дежурстве в заправленном состоянии, т. е. в состоянии полной боевой готовности. Компактность обеспечена совмещённым днищем баков горючего и окислителя. Реализована замкнутая схема двигателя.
Начало испытаний этой ракеты шло очень трудно. Первый пуск 29.09 63г. аварийный из-за разрыва трубопровода подвода горючего к камере сгорания отраженной струей (низкий стол стартовый стол). Успешное испытание  3 декабря, авария 13.декабря.  Ракета падала через один пуск до мая 1964 года.
Все аварии, кроме первой,  происходили по одному сценарию: примерно на 45-50 секунде полёта ракета теряла устойчивость из-за отказа рулевых двигателей. Эти секунды полёта соответствовали максимальному аэродинамическому напору. Оказалось, что из-за недостаточной жесткости узла крепления крышки одного из люков ракеты, её срывало, и крышка люка перебивала магистрали подвода топлива к рулевым двигателям.
В начале  мая 1964 года при большом количестве солдат мне пришлось участвовать в операции по поиску сорванной крышки в пустыне. Не взирая на всю трагичность ситуации, это была операция, позволившая полюбоваться великолепием, красотой настоящей пустыни, усеянной тюльпанами и населённой ползающими черепахами.




















В урочище Чимбулак. М. Белизин, И. Фоменко, Е Староселец,  Г. Староселец,  В. Васильев, В. Бондаренко, Ю. Колокольников (позже погиб на одном из восхождений), В. Старлычанов, апрель 1969 г.

Пора цветения тюльпанов в конце апреля – начале мая.  В канун майских праздников снова готовимся к альпинистским сборам. На этот раз будем проводить их в Заилийском Алатау, недалеко от Алма-Аты.
. Это вглубь горного массива выше долины Медео. Очень живописная местность. Обычно мы располагались в горнолыжном лагере Чимбулак. Оттуда совершали радиальные выходы на близлежащие вершины. Поездки сюда стали традицией для нашей секции  на долгие годы   
18 мая впервые проведен  тройной пуск из ШПУ с интервалом между пусками 5 минут. Одна из ракет взорвалась недалеко от старта из-за отказа рулевого двигателя.
При наборе схемы пуска произошёл отбой в связи с отсутствием азота высокого давления на борту ракеты. Руководил рабой А.С. Матрёнин. Стали совещаться, обсуждать причину не набора схемы. Здесь меня Матренин удивил своей памятью. Накануне пуска он спрашивал у меня относительно настроек редукторов на пневмощитке стартовом. Сейчас он с точностью до десятых долей воспроизвёл эти цифры. Принято решение спуститься в низ шахты, осмотреть шланги подвода газа к бортовой колодке. Я – старший. Спускаемся на дно шахты
обнаруживаем, что шланг высокого давления разрушен. Демонтируем старый шланг и устанавливаем новый. Требуется опрессовка  соединений. Делаем это в ручном режиме. Ощущение не из приятных. Над головой около двухсот тонн ракетного топлива. Заполнение баллона высокого давления осуществляется через обратный клапан, который вибрирует с оглушительным шумом. В пультовой, наверху зажигается нужный сигнал. Поднимаемся наверх. Пуск успешный.
15 июля  ШПУ официально принята на вооружение (Но дивизии уже стояли на боевом дежурстве)
В конце мая - июне 1963 года целый месяц провёл в г. Днепропетровске, в качестве члена межведомственной комиссии по нейтрализации ракеты 8К64У. В работе комиссии принимали участие представители КБ «Южное», 4НИИ МО СССР, Государственного  института прикладной химии (ГИПХ). На стендах КБ отрабатывались методики нейтрализации  баков горючего (гептила) и окислителя  (АК-27И). В КБ «Южное» работали около 40 ребят (четверо из моей группы) нашего выпуска. Так что на каждом шагу встречались знакомые ребята. А главное, из Днепропетровска рукой подать до моего дома, так что я смог несколько раз посетить родных.
В начале июня уехали с ребятами в отпуск. Улетели военно-транспортным самолётом, летевшим в Фергану за фруктами для жителей города. На этот раз осваиваем Памир в альплагере «Дугоба» часах в двух езды от Ферганы. Последних семь километров передвигаемся  пешком по горной тропе. Основным транспортным средством здесь является ослик. Здесь высокогорье: все вершины выше четырёх тысяч метров. Везде встречаются эдельвейсы. До сих пор хранится цветок в записной книжке того сезона. Смена была очень плодотворна по восхождениям. Удалось закрыть второй разряд.
 Дважды попадал в сложную ситуацию. При восхождении на вершину Улитор с плато надо было штурмовать ледовую стенку высотой около сорока метров. Первым шёл я. Надо было рубить ступени и лохани, забивать ледовые крючья. На высоте это очень сложная трудоёмкая работа. Под конец выбился из сил. Вдруг наступило полное безразличие, казалось что ничего не нужно, плюнуть на всё и отдохнуть. Конечно, справедливости ради, опасности в этой ситуации немного, потому что имеется страховка через карабины и ледовые крючья. Максимально можно было пролететь не более двух метров. Потом сработает страховка. И, тем не менее, ощущение не из приятных.
Это была неправильная тактика восхождения. Надо было периодически менять первопроходца. Было ещё одно восхождение на эту же вершину. В этот раз я был руководителем восхождения. Руководство восхождением – непременное условия получения спортивных разрядов. Мы были на вершине, двигались по гребню, как вдруг налетела гроза. Это страшное и опасное явление. Всё электризуется, «поют» ледорубы, испуская синий поток электрического разряда. Складываем в нескольких метрах от себя ледорубы и отриконенные ботинки. Стихия свирепствует и во весь голос плачут девчонки, входившие в состав группы. Слава Богу, пронесло. Но это явление теперь все узнали не понаслышке. Спустившись с гор, сутки провели в Фергане. Посетили восточный базар, посидели в чайхане. Поразились обилию и дешевизне фруктов и бахчевых. Обратно вернулись поездом.   
Из года в год интенсивность пусков и работ на полигоне наращивалась.  Для новых ракет началось строительство, так называемых отдельных стартов (ОС) применение ОС позволяло резко увеличить живучесть ракетных комплексов за счёт их рассредоточенности на больших площадях. Старты ОС связывались с командным пунктом по кабельным и радиоканалам и находились друг от друга на расстояниях до 50 километров.  При этом при поражении собственного командного пункта они могли управляться соседними командными пунктами. Такое построение ракетных систем соответствовало принятой СССР концепции ответного удара. Это значило, что СССР не собирался нападать на вероятного противника  первым.
 В это же время началась разработка нашей глобальной ракеты 8К69, позволявшей нести заряд на любые расстояния, огибая земной шар и используя тормозной двигатель прицельно поражать цели. И, наконец, велись работы по созданию ещё одного носителя для спутников. Разработчиками носителя были главные конструкторы М.Ф. Решетнёв  и  М.К. Янгель.
 Приведу фрагмент записей того времени.  «Жарко. Катятся ручейки пота. Надо под душ. Лень. Не хочется открывать глаза. Открыл. Простыня мешает глянуть в мой любимый угол. Тот самый, которому доверяю все свои самые сокровенные мысли. Когда я приезжаю из поездки, моментально успокаиваюсь, изучая мой любимый уголок. Вероятно, только его и можно полностью познать. Поэтому, наверное, только  ему и можно всё доверять. Правильно говорил Е. Евтушенко разве можно сравнить «... случайное предательство капрона, с обдуманным предательством людским...»  Пользуясь наёмным жильём в студенческие годы и называя его уголком, я всё же не понимал его глубокого смысла. Только сейчас его значение дошло до моего разума» Понятна мечта каждого человека: иметь свой угол.
Испытания ракет проводились сначала с наземных стартов, а потом после подтверждения достаточного уровня надёжности продолжались из шахтных установок. В связи с этим на личный состав полигона ложилась очень большая нагрузка. Следует отметить, что организация работ в испытательном управлении была такой, что все офицеры осваивали  в совершенстве все образцы, подлежащие испытаниям, чем обеспечивалась полная взаимозаменяемость личного состава.
Поэтому специалисты испытательных управлений имели высокий уровень профессионализма,  привлекались для подготовки личного состава боевых полков, для  инспекторских проверок дивизий. Именно в такой ситуации столкнулся я с главкомом РВ маршалом Н.И. Крыловым в конце 1963 года, когда продолжение моей службы на полигоне оказалось под угрозой. Об этом рассказано в главе «Штрихи из жизни».
Всего в  1963 году с Байконура проведено   66 пусков, из них 29 нашим вторым управлением (26 пусков  ракеты 8К64 и 3 ракеты 8К67)
 В конце февраля 1964 года отправился в очередной отпуск. В те времена в негожие дни года в отпуска отправляли младших по званию. Была даже поговорка: «Солнце светит и палит, в отпуск едет замполит»  Вся команда нашей комнаты в общежитии решила провести отпуск вместе,  взяли путевки на турбазу «Терскол» и укатили на Кавказ в Баксанское ущелье, написав на двери:   «Все ушли в горы». В горах мы славно покатались на горных лыжах, посмотрели первенство СССР, великолепно загорели.
Возвращался на службу через Харьков, решил посетить моего друга Вовку Кошевого, который тогда заканчивал пятый курс института.  Здесь-то и произошла встреча, круто изменившая мою жизнь. Мы шли по улице Сумской – центральной улице Харькова. Вдруг впереди нас девушка пытается перейти на другую сторону улицы. Мы крикнули: «Девушка, машина!» Она отпрянула назад, обругала нас и ушла. Спустя полчаса заходим в вареничную, куда любили заглядывать ещё в студенческие времена. И вдруг впереди нас стоит она, та самая девушка.  Завязался разговор, вёл его в основном Вовка, я был просто парализован, было жуткое волнение до дрожи. Меня просто начало трясти. Это была она – любовь с первого взгляда.  И, тем не менее, не взирая на некоторую отчуждённость, мы познакомились. Выяснилось, что в моём городе живёт её дядя. Это несколько расплавило лёд отчуждения.
Вечером было наше первое свидание. Побродили, поужинали, поговорили. Следующим вечером на свидание со мной  пришла её тётя, чтобы сказать, что Люда попала в больницу с отравлением. Утром следующего дня стоял я под окнами больницы, где она лежала, а вечером уже ехал на Москву. С этого момента началась у нас переписка, закончившаяся созданием семьи.
В Кзыл-Орде -50  потрясающая новость - Гордеевич женился, поэтому не присоединился к нам в Терсколе, как обещал. Жена Галина Фёдоровна потом вместе с Гордеевичем станет центром притяжения для вновь образующихся в среде альпинистов семей.
А пока что начались трудовые будни  и полная надежд переписка с девушкой Людой. Шла она с переменным успехом, но была полна ожиданий и главным украшением и отрадой моего существования.
Снова свыше месяца был в дальней командировке
Вот письмо, которое писал из Выползово.
« Здравствуй, Людочка!
Невыносимо жить в полной неизвестности, не знать где ты, что с тобой. Больше месяца не прочёл я ни одной строки написанной тобой, пусть даже ничего не значащая фраза, но написана твоей рукой, высохшая под взглядом твоих глаз! Как мне хочется скорее вырваться отсюда, чтобы взять твои письма в Москве, с трепетом прочесть знакомый почерк.
Люда, иногда у меня мелькает мысль, что может случиться что я не заеду к тебе. И от этой чудовищной мысли становится не по себе. Я не могу проехать мимо. Быть рядом и уехать на далёкий юг, не увидев тебя. Нет, конечно, это выше моих сил. Я обязательно заеду  увидеть тебя  хотя бы на один миг, выпить из родника твоих глаз тот эликсир жизни, который воодушевляет, питает мужеством, чтобы потом с ещё более мучительной жаждой ждать новой встречи с тобой.
Как я соскучился по тебе, Люда. Какие волны захлёстывает меня. Они растут,  растут и вот- вот   унесут неудержимым потоком, и никаким пером не описать то, что творится со мной. Всем сердцем, всей душой рвусь я к тебе, моя хорошая, ненаглядная. Через несколько дней я уеду отсюда и обязательно заеду к тебе   До скорой встречи.»
И действительно, приехав в Москву, я тут же отправился на Курский вокзал, а оттуда в Харьков. Но это была плохая встреча, закончившаяся словами Люды: «Ты лучше уезжай!»
События  с середины 1964 года наиболее живо отражены в моем новом дневнике-тетради стального цвета, который завёл я в начале августа. Пожелтевшие от времени страницы содержат  записи в реальном масштабе времени, и отличаются присущими ему эмоциями. Надпись на тетради гласит: «РАЗМЫШЛЕНИЯ о людях и  Люде, о событиях, чувствах, хорошем и плохом, добре и зле инженер-лейтенанта Бондаренко В.И., блуждавшего по миру много, одичавшего в пустыне, но всё же сохранившего дар Божий, речью именуемый. Его тетрадь - фантазия, но в искренность поверьте, когда читать закончите - осуждать не смейте. Начато им в 1964 году»
Записи начинаются эпиграфом:
                Мне просто холодно,
Мне хочется тепла,
Душевной ласки, ласкового слова,
Чтоб искра та, что ты зажгла
Раз вспыхнув, не погасла снова.

Первая запись связана с проведением первого пуска ракеты 11К65 с тремя спутниками Земли. Это уникальная ракета, единственная реализующая «пунктирную» траекторию полёта. После завершения работы второй ступени ракета  выводится на орбиту с использованием пассивного участка траектории и осуществлением двойного включения маршевых двигателей третьей ступени. На отрезке траектории с не работающими маршевыми двигателями ракета управляется двигателями системы малой тяги. Таким образом, повышается тяговооруженность носителя.

Всего с Байконура было проведено 8 пусков (7 успешных)  Потом комплекс был передан в Плесецк.
 20 августа 1964
«Думаю, что если рассказать кому-нибудь – не поверит.  Действительно такое случается редко. И, вполне вероятно, что ни одному из очевидцев больше не придётся увидеть этого. Слияние красоты явления природы с красотой результата человеческого труда. Она стояла гордая и неприкосновенная, высоко взметнув своё стреловидное тело, купаясь в розовых лучах только что взошедшего солнца. Острие её тела опиралось в высшую точку радуги, уходившей влево и вправо от него до самой земли. Все заворожено смотрели на эту редкую, изумительную картину. Художника бы сюда! Пусть ценители говорят, что это надуманно,  плод фантазии. Пусть. Но это так красиво, трогательно и симптоматично.  Сколько труда, сил и знаний человеческих потребовала она для того, чтобы вот так спокойно и величаво ждать своего часа. Сколько бессонных ночей, сколько тревог и надежд.
А борозда действительно совершенно новая.


И не потому, что она летит впервые, но и потому, что она со временем станет мостом для сотрудничества двух сильнейших государств в мирном освоении космоса.
Этот её полёт по существу открывает новую эру в освоении космического пространства» 
Здесь нельзя удержаться от комментария. Каким образом мне удалось спрогнозировать в то далёкое время силового противостояния современное действительно тесное космическое сотрудничество России и США.
«Последние приготовления. Все службы по подготовке пуска готовы к эвакуации. Остаются только боевые расчёты, участвующие в осуществлении пуска. Остальные уезжают в степь на безопасное расстояние в сторону противоположную трассе полёта, но каждый выбирает место,  откуда хорошо виден пусковой стол. Тем же, кто остаётся в бункере хуже. Им ничего не видно. Они слепы. И только потом, когда развеется дым у пускового стола, они смогут увидеть разве что разделение ступеней.
 Но эти предпусковые минуты наиболее тревожны. Все ожидают что же получится, волнуются, надеются, нервничают. !0.00 – время пуска. Она не шелохнулась. Те, кто в степи понимают – задержка пуска сначала на 15 минут, потом на 30 и т.д. Для тех, кто в бункере сейчас не до того. Надо искать причину «отбоя». Но искать не долго. Загорелось табло «брак АВ». О, этот брак. Сколько раз он высвечивался при отладочных испытаниях. Виноваты конструкторы наземного оборудования. Быстро исключается влияние этого брака. И снова набор готовности. Опять «отбой». Это увидели не только в бункере, но и те, кто ждал пуска в степи. Сдренажировала азотная кислота из баков ракеты стало быть, отбой. И снова поиски неисправности. Причина отказ реле давления.  В добавок истёк срок задействования ампульных батарей. Их надо заменить,  в противном случае не хватить ёмкости для управления ракетой в полёте.
Замена требует времени, выдержки мужества. К этому времени разыгралась пыльная буря. Утренняя радуга была её предвестником. Ракета почти скрылась в пыли, но со степи видно, что около неё ходят люди, устанавливают стремянку, лезут на борт. Каково там? Ракета заправлена, мембраны прорваны, ветер раскачивает ракету, скрипят стяжки, крепящие ракету к столу. Но люди спокойно работают, забыв   об опасности, обо всём, кроме дела. Сейчас только одна мысль: скорее сменить батарею и снова выйти на набор схемы готовности. Тут же снятую батарею проверяют с помощью лампочки – это для будущего, набор опыта.  Горит и все радуются и смотрят, как горит эта обыкновенная лампочка.  Присутствующий на пуске начальник штаба полигона генерал Войтенко тащит  А.С. Матрёнина в бункер: «Уходи. Достаточно одного случая». Но разве можно наблюдать в стороне. Нет! И Матрёнин направляется к ракете, не выдерживает и Войтенко. Но вот замена произведена. Снова набор схемы, и о, ужас, за 2 минуты до конца набора схемы  новый «отбой».  Срывается голос у Матрёнина - руководителя испытаний, Кусает губы Главный конструктор Решетнёв. Новая причина. Аэродинамические рули отклонило ветром  на величину больше допустимой     по схеме набора готовности.
Раздаётся команда: «Последний раз набор!». Все отвернулись от стойки – не хочется видеть ещё раз красный транспарант «Брак», не было сил читать «Отказ». Но на сей раз всё хорошо,  всё закончено, осталось нажать кнопку «Пуск».  Что будет потом, никто не знает. Но все ждут, все хотят этого момента. И он наступает. Запустились двигатели, и через 2 секунды она медленно стала подниматься над столом. Медленно и уверенно. Нарастает гул работающих движков, нарастает скорость и вот она уже несётся в неудержимой стремительности. Да она действительно стремительна.
Но нервы ещё напряжены. Первая ступень работает нормально, а как разделение, как вторая. Мерно отсчитываются секунды полёта: пять, десять, пятнадцать…комментирует с измерительного пункта начальник отдела телеметрии полковник Павел Денисович Карпенко. Всё нормально, всё хорошо.  Отсечка двигателей первой ступени, разделение, запуск двигателей второй ступени.  Отсечка, разделение, запуск. Переход на систему малой тяги. Второе включение третьей ступени. Расчётная орбита. Радостные и уставшие люди бросились поздравлять друг друга. Победа. Ещё одна победа, как хорошо ощущать, что вложил частицу своего труда в эту победу.
А вечером по радио слушали сообщение ТАСС о том, что три «космоса», три близнеца выведены на расчётную орбиту носителем нового типа. Да, это правда. Это так и было. А   через день это же сообщение читали в газете «Известия»:  «!8 августа 1964 года в Советском Союзе запущены «Космос-38», «Космос-39» и «Космос-40» одной ракетой-носителем нового типа. На борту установлена научная аппаратура. Координационно-вычислительный центр ведёт обработку поступающей информации». Но к этому времени у нас появились новые заботы, новые дела. Снова труд для новой победы, может быть более яркой и в то же время более трудной.
 Это один из сотен эпизодов жизни испытателя. Конечно, не все они сопровождаются столькими неожиданностями при проведении пуска, но при подготовке к пускам всегда. Работа не мешает думать, мечтать, строить планы. А в этот период у меня их  громадьё. И я периодически продолжаю писать.
28.08.1964

 Опять меня потянуло в лирику,
Снова хочу о жизни кричать,
Дать отпор мещанину и цинику,
Сущность любви показать.

Люблю! -  Это значит, расправив крылья,
Вдаль лечу и тянусь в высоту,
Это значит - душа распустилась шире,
Это значит невмоготу.

Невмоготу оставаться спокойным,
Жизнь созерцать с вожделеньем святым.
Для меня любить - это значит строить,
Значит вечно быть молодым.

Любовь есть война против гнили и зла
Любовь – это жажда стать чище.

Разве это не так? Только вверх, только ввысь! Каждый день, каждый миг хочется узнать, сделать  что-то новое, хорошее. Нетерпимым становишься ко всему пошлому, злому. Прочь гниль. Война порокам.

Если бы мне нужно было ответить коротко, что такое любовь, я, пожалуй,  сказал бы, что это чистилище. С моей точки зрения это самое верное и самое короткое определение. Кто из влюблённых не старался стать красивее, сильнее, умнее, чище? Все.  Нет влюблённых без этих желаний, а, стало быть, разве это не чистилище?»

Осенью на полигоне проходила операция под кодовым названием «Кедр» - посещение 24-25 сентября космодрома Н.С. Хрущёвым. Как и положено ему продемонстрировали пуски ракет. А 12 октября запущен корабль с космонавтами - К.П.Феоктистовым, В.М . Комаровым, Б.Б. Егоровым.

Это был знаменательный запуск, а,    вернее, его завершение. Дело в том, что из Байконура Н.С. Хрущев улетел отдыхать на юг.




Именно тогда был совершен переворот. Хрущёва сменил Л.И. Брежнев.
Обычно после приземления космонавтов в Москве приветствовал Генеральный секретарь ЦК Н.С. Хрущёв. А тут смена власти. Руководство было в растерянности, выжидало. Так впервые космонавты вернулись из космоса туда, откуда вылетали. Город ликовал, встречая космонавтов. Комендант гарнизона полковник Плахов сбился с ног, отбирая фотоаппараты, чтобы не фотографировали. Но ничего не вышло. Множество снимков осталось у нас об этом событии. На одном из них запечатлён генерал Захаров – начальник полигона, как Ленин на броневике, подняв руку, просит он встречающих освободить дорогу кортежу.


 Студентка Люда – моя судьба         
Осенью на полигон приехала комиссии по приёму экзаменов кандидатского минимума из военной академии им. Ф.Э. Дзержинского по философии и английскому языку.
  Здесь был филиал академии. После успешной сдачи экзамена по философии собрались лейтенанты и старшие лейтенанты у Саши Андреева обмыть столь важное событие. Приняв дозу, решили отметить этот процесс сожжением учебников по философии и историческому материализму. Развели на улице костёр и предали огню означенные учебники. Представляю, какой был бы резонанс, если бы об этой акции узнали политработники. А, между прочим,  все участники этого деяния стали потом кандидатами наук, полковниками, а В.Г. Попов – генерал майором, начальником Научно-технического комитета Ракетных Войск.
24 октября 1964
Как я волновался, вскрывая твоё письмо. Сколько сгрудилось мыслей в одно мгновение. Много раз я порывался написать тебе, но не знал, что писать. Меня постоянно хлестали, словно бич, слова: «Лучше уезжай!» Порицать, обижаться, осуждать,  или читать нотации? Зачем? Я знал, ты поступала так, как подсказывало тебе сердце и ум и, что ты поступаешь всегда так, как тебе лучше.  У тебя есть то, что называется свободой. Правда, это не та свобода, которая по марксистскому определению называется «осознанная необходимость». Это свобода выбора. Тебе остаётся умело пользоваться ею. Я знал, что бессилен, чтобы «из искры возгорелось пламя».  Для этого нужны другие условия, которых может никогда не быть.
Конечно, я возвращался сюда с мрачным настроением. Но у меня есть друзья, много друзей. И работа. Всё это, поверь, исцеляет любые травмы и заболевания. Нужно только побольше  работать и стараться не оставаться наедине, и время сделает своё: то, что было горячим -  охлаждается, что было чётким и ясным – затягивается туманом жизненных событий. Время – лучший целитель. Так сказал кто-то умный. Очень умный. Иногда я вспоминаю всё-всё, что было у нас с тобой  (вернее всё то, чего не было, ведь было так мало).  Легко и свободно я чувствовал себя только при первой встрече с тобой. Потом твоё спокойствие (если не равнодушие) связывало меня. Я был связан, буквально связан тобой, и сознание этого ещё более усугубляло положение.
А, может быть, это потому, что я слишком серьёзно всё принимаю? А это, наверное, очень скучно? Но я действительно тобою жил. Твои короткие письма давали мне то, что так необходимо в жизни: жажду борьбы и роста. Хотя меня задевала сдержанность твоих писем. Мне хотелось, чтоб пламя письма меня жгло. Но умом я понимал, что так сразу пламени не будет. Мне хотелось доверия и откровенности. Сегодня я получил письмо.  Для меня это- возрождение. Но мы – люди желаем всегда большего (за что часто приходится расплачиваться, как в «сказке о рыбаке и золотой  рыбке»). Вот и мне хочется, чтобы твоё маленькое письмо стало большим - большим чтобы в нём я увидел тебя, твоё сердце, твои мысли. Я жду!

8 ноября 1964
Я хорошо тебя понимаю. Бывает так, что в человеке не нравится одна черта - и дружба врозь. Мы подсознательно, постоянно выпячиваем её передний план и не в силах заглушить чувство неприязни. Или какой-нибудь нелепый случай. В любой момент воспоминание о таком случае вновь и вновь разжигает в нас враждебные настроения, и любая промашка подкрепляет наши впечатления и всё идёт вразнос. Так ли много я был в Москве? В общей сложности недели за три поездки. Ведь до Москвы полтысячи километров.  А приобрести что-то это дело случая. Иногда редкую вещь не поймаешь год, а то вдруг случайно. Совершенно неожиданно поймаешь.  А ведь я смотрел каждый раз.  Виноват,  что время было не  подходящее.
Деньги. Не в бровь, а в глаз.  Люда, это то, что я не ценил никогда, чему даже мои друзья удивляются. Жадность и эгоизм – презреннейшие качества человека, почва рождающая идиотов и кретинов. Десять лет жизни в общежитиях и горных маршрутов научили меня ставить на первый план не личное благополучие, а взаимовыручку. Жду.

12 ноября 1964
«Мне просто нужно говорить, нужно излиться на бумаге, чтобы получить успокоение. Потому что я не могу работать, потому что постоянно перед моими глазами маячит твой образ, потому что, наконец, меня захлестнула непонятная волна и я должен говорить. Я мало говорил, я не всё сказал. Я не умею всё сказать и это очень плохо, очень трудно, и, может быть, мне больше не нужно будет писать. Нет,  этого не может быть, потому что, этого не может быть никогда.
Я ещё буду писать. Но,  зачем я тебя превозносил, что всё в тебе стало казаться прекрасным. Ты стала такой яркой и такой далёкой звездой. Я не могу дотянуться до тебя, строгая недотрога. Ты, кажется, манишь меня, нет, это только кажется. Сейчас разразится смех и весь поток моих слов утонет в хохоте, а мне будет ещё больнее, ещё невыносимее, чем тогда, когда я несся к тебе в надежде скорее увидеть... Но твои глаза излучают тепло и ласку, в них доброта, они не знают злости, они – небо, они – твоя душа. Но я не хочу в них видеть равнодушия. Нет, это неправильно. Никто не должен видеть равнодушия. Знаешь, я, наверное, с ума схожу или нахожусь на грани сумасшествия.  В этом есть и твоя заслуга. Я в этом уверен. Нет, я просто тебя люблю, но боюсь в этом признаться даже себе, стараюсь не думать о тебе, потому,  что чем дальше в лес, тем больше дров. А лес рубят – щепки летят. А щепки могут быть величиной с полено и тогда никто меня не спасёт.
Разве я говорил, что не могу жить без тебя? Наоборот – ты без меня ни шагу. Куда бы я ни пошёл – ты тут как тут. И  нет мне спасения от этого преследования. Ты и сейчас смотришь через плечо на эти кошмарные строки, которые возможно и не получишь. И упрекаешь. Ты упрекаешь, что я красиво писал. Разве я виноват? Я никогда не умел писать. И не смогу.
А ты всё тянешь и тянешь из меня слова, и мне кажется, что это не я пишу,  что ты сама подсказываешь мне слова и сооружаешь нагромождение самых разнообразных мыслей, а мой склеротический мозг мгновенно создаёт воздушные замки такие пышные, что рядом с ними всё кажется ничтожно малым и бедным. Если бы ты захотела войти в них. Ладно, не буду. Ведь они рассыпаются при одном прикосновении к ним. А всё же я тебе буду писать, потому что становится легче, радостнее и грустнее.  Борьба противоположностей. Так они уживаются рядом веселье и грусть. Я сегодня больше не могу писать, потому что стало грустнее и я могу порвать всё, что написал.»

 20 ноября 1964
«Настроение хуже среднего. Почти на грани срыва. Эдакое критическое состояние, когда хочется броситься с обрыва, чтобы в быстром падении забыть всё, всё, почувствовать последний раз красоту жизни, остроту ощущений и, падая, пожалеть о том, что уже больше не придётся видеть всего того, что так прекрасно. А, возможно даже не успеешь подумать этого. Это, конечно, преувеличение. Обрыв – это бросить все дела, возможно, уткнуться  в подушку, ничего не делая. Но наиболее точно – это просто отдаться во власть тоски. Она рядом подобно старухе-смерти с косой у постели тяжело больного. Она как огромная морская волна готова поглотить тебя, словно щепку. Она всё чаще и чаще подкатывает спазматическим комком к горлу, а мне надо её побеждать, гнать как можно дальше. Я заждался письма. Каждый день спешу с работы, чтобы  быстрее заглянуть в почтовую шкатулку в общежитии и взять его оттуда. И с каждым днём всё большее разочарование испытываю, уходя с пустыми руками.  Этим и пользуется тоска, всегда готовая поиздеваться. Тогда ищи успокоение в работе: учи что-нибудь, мастери, но ни в коем случае не бездельничай. Но иногда невозможно себя  заставить что-либо делать. Тогда я отправляюсь в спортзал и нагружаюсь так, что усталость побеждает всё, мысль становится чище и возвышеннее, а жизнь светлее, все невзгоды отодвигаются на задний план.
 В такие минуты не трудно понять алкоголиков, которые тоску заливают спиртными напитками. Я жду, очень жду письма. И тайно надеюсь, что получу его завтра, а это отправлю сегодня, чтобы оно подогнало тебя с последующим ответом. Ведь мне всегда придётся ждать. И всеми силами хочется сократить время ожидания».

22 ноября 1964
«Бушую, киплю, возмущаюсь, злюсь. Накал достиг апогея. Ничего не могу с собой поделать. Всё. Хватит. Я знаю, что ты все равно напишешь, знаю, что ты не можешь просто так молчать, замолчать навсегда, ничего не ответить. Но, если я так долго жду, то, каким должен быть ответ, не явится ли он смертоносным оружием. Ну и пусть. Пусть явится, только побыстрее. Чем раньше, тем лучше. Людмила, напиши всю правду, не криви душой. Плюнь в лицо сейчас,  а не потом, когда ты вся до конца растворишься во мне, когда разрыв будет настоящим кровопусканием. Знай, что мне не нужно полтебя. Ты нужна мне вся и навсегда. Смейся, хохочи, но не тихо, а громко, во всеуслышание, в лицо».

2 декабря 1964
«Всего четыре слова,  но каким колоколом прозвучали они! Последние дни я старался совершенно не думать о тебе, о том, что будет дальше. Но где-то в глубине души теплилась надежда, что ответишь  и, не взирая ни на что, эта надежда всё крепла и крепла. Ни одной свободной минуты в сутках, чтобы не забралась в сердце большая печаль. Только это спасало. И всё же ты всё время была со мной, когда я залезал в дебри формул, работал, учил английский, был на тренировках. И не было силы уйти, скрыться от тебя, быть беззаботным.
Милая, хорошая, если б ты знала, как много значат для меня твои слова: «Не беспокойся. Твоя Людмила.» Какую бурю радости и надежд вызвали эти слова, на сколько легче стало работать.  А работать сейчас приходится так много. Больше, чем в экзаменационную сессию во времена студенческой жизни. Это тебя не удивляет? Нам приходилось очень много заниматься во время сдачи экзаменов. А сейчас, кроме работы, надо готовить английский (скоро экзамен), хочется почитать что-нибудь художественное, сходить в кино, в спортзал (правда, последние относятся к отдыху).
После октябрьских праздников к нам приезжал Алма-атинский театр. Ходил на несколько представлений. Вполне прилично играют. Иные веселят, иные вызывают чувство лёгкой горечи, но все равно хорошо. Лучше, чем оставаться в тупом одиночестве. А ведь раньше заезд театров к нам был запрещён. Так жить становится лучше. Людмила, завершаю, скоро полночь, а вставать рано».

5 декабря 1964
«Вот и получил письмо, которого так долго ждал, из-за которого так много волновался. И сразу отлегло, стало легко и радостно. Людмила, а маму надо беречь, помогать во всём, заботиться. Ведь кто больше всего дает нам, кто всем сердцем, всеми мыслями всегда с нами, кто готов ради нас броситься в ад. А всегда ли мы отдаём должное им. Особенно глубоко чувствуем свою чёрствость, невнимательность, когда теряем их,  или уезжаем далеко-далеко. Знаешь, иногда бывает, что невыносимо хочется домой только ради того, чтобы увидеть маму, поговорить, прижать к груди  седую, мудрую голову. Особенно сильно это желание в трудные минуты жизни.
И, действительно, из дому всегда уезжаешь успокоившимся, полным сил, готовым снова окунуться в бурный жизненный поток.
Люда, у нас уже было распределение отпусков, предварительные намётки. Я поеду в июле-августе. Это, конечно, лучшее время. Позволь помечтать. Вариантов так много, что трудно остановиться на   одном. Но все они имеют то общее, без чего теряется вся прелесть даже самого лучшего из них. Общее – это ты.  Как бы хотелось провести отпуск вместе (Много захотел? Что же. Никто не запретит мечтать).а теперь сами варианты. Первый из них Теберда, Домбай – жемчужина Кавказа. Отсюда за два дня можно добраться в Сухуми. Но мы не спешим (мы –это группа в 4-6 человек). Нам надо посмотреть Чучхурские водопады, Турье озеро, Бадукские озёра. Тебердинский заповедник или просто подышать горным воздухом, насладиться красотой местных гор. Здесь мы хозяева и можем быть день, два, неделю. Потом нам предстоит перемахнуть Клухорский перевал и окунуться в море, чёрное море. Где угодно от Сухуми до Батуми. Простор.
Второй вариант – любой другой хороший район, близко расположенный от моря. Но на море приводят все варианты. А ещё можно в Крым. Там здорово сочетаются море и скалы. И,  наконец, потешный вариант – экскурс  по городам Средней Азии: Бухара, Самарканд, Красноводск по морю до Баку. Богатый вариант. Людмила, соглашайся. Пусть сказка станет былью. Никаких обязательств. Ты просто будешь равноправным свободным членом группы».

13 декабря 1964
«Не писал вечность. Сутки трещат по швам от нагромождения дел, которые своим натиском решили свести меня в могилу. Но выбирать не приходится. Стало быть надо расквитаться с делами. Иногда всё невыносимо надоедает и хочется бросить и бежать, но беда в том, что бежать некуда. Сегодня настроение омрачилось встречей с Леной Тимохиной знакомой альпинисткой из Харькова. Радостно бросился к ней с вопросами и ... мне никто не говорил, я не знал, что её брат Виталий – мастер спота погиб прошлым летом  при восхождении на Ужбу. Потрясающе. Виталий – самый быстрый, самый сильный и ловкий скалолаз стал очередной жертвой гор. А они всё так же прекрасны и величественны. Ждут и манят к себе».

19 декабря 1964
«Каждое письмо для меня событие. Всегда волнуюсь, перебирая пачку писем из шкатулки, а когда вижу твой почерк, всё прыгает от радости. Но сегодняшнее письмо особенно сильно взволновало меня. Мысли сейчас мчат бурными потоками, и  я никак не могу направить их в плавное полноводное русло. Мне сегодня нужно написать очень-очень много. Так много, что сегодня не закончу. А ещё я  е умею написать всё, что хочу моей любимой, моей хорошей.
 Людочка, я люблю тебя, тянусь к тебе как к солнышку цветок, хочу отдать тебе всё самое хорошее, хочу рука об руку, плечо к плечу  пройти с тобой по жизни, хочу найти в тебе верного друга и жену, делить с тобой все невзгоды и радости.
Жена – самый близкий друг, которому можно открыть все тайники своей души, найти поддержку в самую трудную минуту, доверить самые сокровенные мысли. А ещё это человек, которого надо беречь, как ребёнка, постоянно заботиться и помогать, уважать и любить. А ещё ... ещё мне кажется, что это слово произошло от слова «жизнь». Вероятнее всего жена  это дающая жизнь.
Людочка, знаешь я, наверное, фантаст и мечтатель. И если бы не ХАИ, то быть бы мне Гербертом Уэллсом. Но всё, что пишу,  правда. Сколько бодрости, радости влила ты в моё сердце, и какой нескончаемый поток счастья таится в тебе. Хочу, чтобы он принадлежал мне. Это эгоизм. Ну и пусть. Уступи мне в этом маленьком эгоистическом капризе.
Людочка, я хочу учиться и хочу жениться (видишь, я не Недоросль). Люда, скажи «да», и я стрелой помчусь к тебе моей ненаглядной повелительнице, умчу тебя на золотой колеснице. Для этого требуется только твоё согласие. А, может быть, умчать не нужно. Ведь тебе надо закончить институт. Ещё целых три года! Мне кажется это целая вечность. И всё же это миг. Если сложить все практики, каникулы и отпуска и проводить их вместе.  Людочка, как трудно строить планы одному на двоих. Была бы ты рядом. Мы обсудили бы всё до мельчайших подробностей. А сейчас? Сейчас я просто готов в любой день выехать к тебе для того, чтобы летом путешествовать с тобой моей любимой, желанной, верной женой.
Люда, как трудно писать. Знаешь, есть мысль. Зачем тебе ехать в Москву на каникулы? Прихвати несколько дней и приезжай сюда. Проведёшь здесь каникулы, а потом, я надеюсь выбить краткосрочный отпуск (10 суток без дороги) и вместе поедем в Европу. Хорошо? Это было бы замечательно. Заканчиваю писать и уже жду ответа. Чувствую, что не сумел изложить всё то, что хотел, а то, что написал коряво. Но, Людочка, милая, знай, что я всем сердцем и мыслями с тобой и живу тобой – моей надеждой, моей радостью, моим счастьем».

20 декабря 1964
«Не всё, что хотел, написал. Не то написал, поэтому хочу ещё кое-что добавить. Может быть это самоё главное. Мне кажется, что я как-то односторонне подошёл к этому вопросу, почти не заглядывая в будущее, не затрагивая того главного, на что мы должны быть готовы.  Правда, это касается, прежде всего,  тебя, потому что именно для тебя наш союз принесёт очень много изменений, возможно даже трудностей. Для меня же – только счастье, заботы о любимом человеке, радость совместной жизни, избавление от надоевшего угла в общежитии.
Жизнь – сплошные испытания, и нужно быть готовым ко всему, не бояться распроститься с домашним уютом и мамой, с родным городом и друзьями, может быть с некоторыми привычками, с невозможностью удовлетворить некоторые желания и ещё целая куча разных больших и маленьких помех, которые могут возникнуть на жизненном пути и которые мы должны преодолевать вместе. И тебе, наверное, придётся жить здесь, если решишься на это. Конечно, в этом нет ничего страшного, но на первых порах тебе может показаться скучной и бедной здешняя жизнь, без того обилия общественных, увеселительных и других заведений, которые имеются в городах типа Харьков. Я хочу, чтобы ты знала на что идёшь и буду очень рад, если ты готова разделить всё так же, как это готов сделать я.
Конечно, я постараюсь быть твоим вечным громоотводом, но, если случится, что искры жизненных молний коснутся тебя, мне хотелось бы, чтобы ты выстояла с честью.  Я верю в тебя, в твою силу, твою решимость, твою любовь.  Эта неделя или две будут для меня самыми волнующими, самыми беспокойными, самыми богатыми ожиданием, надеждами, грёзами. Хорошо, что сейчас много работы и я буду постоянно отвлекаться, но чувство постоянной возбуждённости, взволнованности не покинет меня ни на минуту со вчерашнего дня».

26 декабря 1964
«Ничего особенного не случилось. Я не слышал начало разговора. С чего началось. Моё внимание привлекли слова Александра Сальникова:  «Как жаль, что нам не разрешают писать дневники. Какую замечательную книгу можно было бы написать об испытателях». И тут понеслось. Оказывается, что все, ратуя на тяжёлую жизнь, в глубине души радуются делу, которое делают, радуются и гордятся, считают достойным освещения в художественном произведении. Все эти ребята, вслух осуждающие тяготы воинской службы, в глубине души тоже романтики, точно такие, как и я. Точно так же, как и я    готовы сидеть день и ночь на испытаниях без нытья и радоваться победам большим и маленьким. Откровенно говоря, для меня это было открытие, и я рад. Я включился в разговор и пообещал, что к 60-ти летию Сальникова выпущу книгу, героями которой будут участвующие в разговоре ребята.  Книгу, в  которой я опишу их характеры, их душу, их взаимоотношения. Гарри Ахикян, конечно, расхохотался. А мне действительно хочется, чтобы они попали в книгу об испытателях. Если бы умел я писать. Но должен же кто-то,  в конечном счёте,  взяться за это. Конечно, это нелёгкая задача,  прежде всего из-за обета молчания, который тяжким грузом лежит на каждом из нас.
Со мной, в самом деле, творится что-то невообразимое. Вероятно виной тому Людмила. Она взбудоражила меня, вспенила мою кровь, и я стал самим собой, стал таким, каким последнее время бывал только в горах. Жажда жизни , жажда активных действий ощущается каждую минуту, каждую секунду. Фортуна. Мне так повезло, что познакомился с ней. И, каким бы ни был исход нашей дружбы, я всегда буду благодарен судьбе за этот проблеск в моей жизни. Нет, это не проблеск, это сияние. Ведь жизнь наша действительно не достаточно ярка, а порой просто беспросветна. Работа, тысячу раз работа. Плюс спорт у меня и выпивка у многих. Конечно,  работа приносит моральное удовлетворение. Приятно, радостно (это всё бедные слова) осознавать, что уносящийся ввысь гигант унёс и долю твоего труда и, благодаря, пусть и маленькой твоей дольке,  он улетел. Но, увы. Как устали мы без подруг (конечно речь о холостяках). Как истосковались мы по ним существующим и не существующим.  И нет предела грусти и тоске, порой охватывающей душу.
Здесь тоже много хороших девчат, но разве мы виноваты, что не каждый из нас способен влюбиться в одну из них? Конечно мы тут ни при чём. А они, вероятно, обижаются, считают нас зазнайками и ещё кем–то. Но милые девушки, разве мы можем приказывать своему сердцу? А идти к вам любопытства ради мы не можем. Простите нас за эту холодность и воздержанность.  Но тоска заполняет постепенно все тайники нашей души и изгнать её так трудно.  А вот у меня появилась Людмила – И я бодр, а тоска совсем другого характера. Не неопределённая, не отвлеченная, а сладкая тоска по любимой. Тоска, проходящая  и преобразующаяся то в лёгкую грусть, то в бурную радость, наполненная тревогой и надеждой. Это прекрасная тоска. Кто её может понять лучше холостяка-испытателя, кроме него самого.  Теперь я знаю, что нас точит один и тот же недуг.
А сегодня у нас работа. И не чувствуется приближение Нового года. И никому нет дела, что завтра воскресенье, а Гарри (закоренелый холостяк) добровольно остался работать вместо того, чтобы уехать домой, хотя ни сегодня ни завтра нельзя уехать с работы из-за гололёда. И вот сейчас Гарри-армянин, рождённый под звездой Марса, ходит по испытательному залу и идеи сыпятся как из рога изобилия. Остаётся найти людей, способных осуществить эти идеи. Гарри – мой маленький начальник, перерастающий в большого, усвоивший основной принцип руководства – будь жезлом-повелителем, но не будь -  исполнителем.  А, впрочем, работать он умеет, но руководит по-михайловски (Михайлов  Борис Фёдорович – начальник нашей лаборатории), но страхуется лучше».

26 декабря 1964
«Людмила, друг мой милый, я истосковался, измаялся, ожидая ответа, не ответа – решения и даже суда. Все струны натянуты до предела. Стоит резко ударить по ним  и, кто его знает, какой звук, последний звук издадут они разрываясь. А, может быть, удара не последует, будет нежное ласковое прикосновение весеннего ветерка, который заставит их вновь петь тревожно и радостно.
Я считаю дни и часы, а они так медленно ползут, хотя до предела заполнены работой. Несколько дней я не ездил домой и ещё двое суток придётся сидеть здесь, ноя знаю, что ответа ещё нет, что ты, может быть. Только сейчас его пишешь, хотя нет, ты ещё не вернулась из института, ты медленно бредёшь по Сумской, освещённой предновогодними огнями и сейчас пройдёшь мимо ёлки, установленной на площади Тевелева, может быть, даже вспомнишь меня. Ты любуешься цветными огнями и дедом Морозом и, наверное, смеешься над бегущей строкой: «Храните деньги в сберегательной кассе», или в который раз читаешь: «Не оставляйте детей одних...» Но не задирай нос, я ведь тоже бреду вместе с тобой и тоже ловлю снежинки на лету, и мы бросаемся снежками и хохочем клубами теплого воздуха. А один я сижу за морозным окном. У нас давно ночь и работать уже не будем. А там мороз и припорошенная снегом степь, за степью ты – родная и близкая, родная и нежная, и молчишь. А я жду, жду и верю».

27 декабря 1964
«Нет особого желания писать, но сегодня есть время, а время – золото, поэтому писать надо. Оказывается,  бывает так, что налетает вдохновение что ли, и хочется болтать без умолку, или вдохновение работать, или вдохновение мечтать и ещё масса самых разных вдохновений. Интересно размышлял ли кто-нибудь над природой этих вдохновений? Почему, скажем, сегодня мне хочется петь, а другому -  плакать (нет, не то, это, пожалуй, настроение). Но вот сегодня охота работать практически, а в другой день – только в теорию лезть и ещё много можно примеров привести, когда хочется заниматься именно вот этим, а не тем. И при этом дело спорится и настроение хорошее.  Каким образом можно вызывать то или иное вдохновение? Никто не знает. Потеха. А ведь,  казалось бы, что это лучше всего должны знать люди, потому как вдохновение присуще человеку, а человек раньше всего на свете узнал человека. Конечно, ему надо было изучить, прежде всего, окружающий его мир, чтобы жить, чтобы бороться и существовать.  Но человек слишком увлёкся изучением окружающей его среды, так что начал умничать, создавая средства  истребления себе подобных, а себя то толком и не знает. Вот тебе и самые высокоразвитые существа.
Правда, я несколько неправ. Ведь я – человек придумал отличное средство – вдохновитель, или попросту водку, зелёный змий. Жаль только, что все мобилизующие свойства этого вдохновителя направлены на совершение пакостей.  В самом деле, если С2Н5ОН ведёт человека к совершению проступков, то по законам физики должен существовать антипод, употребление которого вызывало бы неудержимое желание совершать прекрасные поступки, быть добрым, внимательным, душевным, чутким, трудягой, умницей, обязательно  не ругаться матом, и, может быть, не бить не жену.
Эх, алхимики! Ужели вы не знали, что самый благородный металл – люди и так легко клюнули на золото.  Собственно вы ничего бы не добились. Но современные химики, создатели синтетических материалов! Химия – королева промышленности! Ты достойна презрения.  Я не хочу преклоняться перед твоим синтетическим алкоголем.  Мне бы стопочку эликсира вдохновения!  А ты не придумала, а я не химик. С детских лет с тобою не дружили мы.  А надо было. Правда, тогда у меня никогда не возникла бы мысль о создании антиалкогольных напитков, так как я не сидел бы среди пустынных дюн, где подыхают серые волки: летом от жары, зимой – от холода, где развлекается корабль пустынь – верблюд и соловьём заливается господин Ишак.
И как это меня угораздило сюда? Впрочем, ничего удивительного. За то, что я был отличником меня послали в институт, а после сюда, и поцепили две звезды. При этом убрали одну – путеводную. Но сейчас она, кажется, снова появилась.  Её появление я регистрирую с помощью ирониеметра. Прибор этот чрезвычайно точно определяет положение объекта на орбите и при известных обстоятельствах, может способствовать ориентации объекта  в жизненном пространстве. Собственно условия действительно известны – это просто движущая сила, если хотите - сила тяги. Да, тяга определяет всё. Она и только она способна привести нас к цели. Но это не всё она способна определять цель.  Но об этом потом. А сейчас .. на горизонте появилась путеводная звезда. Правда, она блуждающая, а потому сейчас главное – безотказная работа системы ориентации.
Итак, два года десять месяцев и семь дней – мой лейтенантский стаж. Отсчёт очень точный. Начало координат – 23 февраля 1962 года. Система абсолютная. Изменение параметров происходит в основном во времени. Но есть желание, чтобы оно однажды изменилось и в пространстве. Чем скорее это произойдёт. Тем лучше. Между прочим, философы считают, что пространство как и время (к сожалению) бесконечно. Но это не так.  Пространство – это дыра и Москва, Ленинград, Киев.  Я в дыре.  Попасть из дыры в дыру – это значит, что твои координаты в пространстве не изменились. А я хочу, чтобы они изменились. Вывод: я хочу в Москву,  Ленинград, Киев.  Вот вся философия о бесконечности пространства. Мне стыдно. Я хочу ходить в театр, хочу одеваться модно (впрочем,  с этим порядок), хочу бывать в музеях, на выставках, в парках, хочу встречаться с поэтами, композиторами, художниками, артистами.  Хочу быть эрудитом. Хочу заниматься греблей, водными и горными лыжами. Хочу ходить на пляж, где много молодёжи и особенно девушек (они стимулируют рост идейный и духовный). Собственно пляж есть и у нас. Но его отгрохали слишком большим и воды маловато. Поэтому на нашем пляже скучно.  Не думайте, что я ловелас. Я люблю одну девушку, а до остальных мне дела нет».
         Времена меняются, и моя концепция деления пространства на два блока   терпит крушение. Развитие транспортных  и коммуникационных средств позволило  сегодня человеку в любой точке планеты легко связаться с другим находящимся в другом конце планеты человеком, перемолвиться словом и даже, ведя беседу, они могут видеть друг друга. Остаётся совсем мало сделать науке, чтобы  эти двое могли входить в физический контакт на расстоянии.  И приятно ощущать, что возможности информационного обмена появились благодаря развитию, прежде всего, космической техники.
В течение 1964 года с полигона проведен 71 пуск ракет-носителей и боевых ракет. А из-за появления новых ракет и строительства новых объектов нагрузка на полигон возрастала, поэтому ЦК КПСС  принял решение о преобразовании дивизии в Плесецке в новый полигон, куда была передана часть работ Байконура. Туда же уехали  на командные должности многие представители нашего полигона.
2 января 1965
Отгремел праздник. Так плохо мне ещё не приходилось встречать Новый год. В  основном в одиночестве. Вечером ходили к Коле Кошляку в госпиталь, предварительно распив привезённую из Москвы Славой Безменом–Нагорным  бутылку «Мукузани». Написал Коле стихотворное поздравление. Кажется ему понравилось.
Спешат, спешат издалека
Поздравить Колю Кошляка
Девчонки пешим ходом,
Поздравить с Новым Годом.

Улыбку, спрятавши в усы,
И затянув ремнём трусы,
Дрожа под жарким взглядом,
Кричит: «Мне Вас не надо!»

Сказали девы красны:
«Не надо? И  прекрасно!»
Давай  показывать красы
И дёргать Колю за усы.

Пока не выпали власы
Вкуси, Никола,  их красы
И сделай в пятом годе
Что-либо свадьбы вроде.

Итак, желаем свадьбы,
Помещичьей усадьбы,
А чтоб тянуть семейный воз,
Здоровым будь как паровоз.

Пусть тихая ухмылка
Перерастёт в улыбку,
И чтоб на праздничный парад
Строем водил своих ребят!»

В этом стихотворении весьма полно отражён характер Коли. Скромность, уединение, боязнь особей женского пола, спокойствие и непременная ухмылка.
«Конечно, Коле ещё грустнее встречать Новый Год в этих госпитальных казематах. Он впрочем, крепится. Потом ещё с Виталием Валевским  встретили рюмкой Новый Год, и он ушел в компанию.  А вот утром я насладился катком и это здорово и достойно настоящего мужчины. Кстати, на днях в разговоре Саша Сальников задал мне провокационный вопрос, как понимаю я, что значит быть настоящим мужчиной.»
Наши высоко возрастные сослуживцы очень любили выяснять, чем дышит современная молодёжь.
«Я ответил, что настоящий мужчина это тот, кто всегда является опорой для женщины, тот, кто берёт на себя все трудности, и на их месте только так и надо выбирать себе мужей. Присутствующие согласились с такой трактовкой. 31 декабря на семинарских занятиях отдела от нечего делать написал поздравлениях начальникам лабораторий Василию Васильевичу Коровикову (начальник лаборатории систем управления) и Павлу Александровичу Перевозникову (начальник лаборатории транспортных средств и такелажных работ) под рубрикой «новогодний подхалимаж».
Очень интересно было наблюдать со стороны, как В.В. читал эту бумагу, как потешно изменялось выражение его лица.  Губы расплылись в улыбке, лицо покраснело, в глазах смех. Потом , вдруг лицо застыло, брови нахмурились, учуял другой ветер, потом снова заулыбался. Ясно, что ему было приятно. Человеки, нам бы побольше делать приятного друг другу, а не только по праздникам. Как ближе мы стали бы друг другу, сколько радости было бы вокруг.
Василь Васильевич  один
На испытаньях господин.
 Вам в зале всё подчинено,
Верховной властию дано.

Ваш ратный труд –
Юнцам пример.
Вам зала шум
Приятен, сэр.

Желаю Вам в Новом  Году
Поймать полковничью звезду,
Держать правителя узду
И не идти на поводу.
        С фортуной вместе Вам  шагать,
Здоровым быть и «так держать».
 А это Перевозникову:

Пал Александрович,  наш свет.
Такого в мире больше нет.
Вы властелин  и повелитель
И комсомольцев покровитель.

Мы Вами все восхищены,
Вам не услышать от жены
Тех пышных фраз, тех важных слов,
Какие  я сказать готов.

Желаю в будущем году
Ходить в отличников ряду.
Здоровым быть, как кран, как КРАЗ,
Влюбиться, может быть, не раз.

Желаю счастья и забав,
Невзгоды леший, чтоб забрал,
Держитесь крепче у руля,
Мы верим в Вас, Богатыря».

А между тем все мои мысли были заняты вопросом, что ответит мне Люда на моё последнее письмо. Конечно, у неё был сложный выбор. И хорошо, что я объективно описал картину, возможные трудности и проблемы, с которыми она может встретиться, связав свою судьбу со мной.
3 января 1965 года
«Сегодня писать труднее, чем когда бы то ни было. Чрезвычайно противоречивые мысли, какие-то необыкновенные чувства, желания. Всё кружится в дикой пляске. Вот уж действительно «сегодня я без спирта пьян». Постоянно такое ощущение, как если бы вот-вот, буквально сейчас, должно что-то случиться. Должно, но не случается. Целый день ожидал почты. Но от тебя ничего нет. Ты молчишь. Ты думаешь. Я тоже думаю и боюсь, потому что трус. А вдруг я не так написал, может быть,  написал грубо, резко не тактично? Написал не то, что тебе хотелось бы прочесть в моих письмах? Всё может быть. Но всё уже решено. Той ответ уже в пути. Он скоро будет здесь. Но я ничего не знаю. Но верю, как верит любой идущий в атаку воин, которого завтра на рассвете может сразить вражеская пуля. Он обязан верить, потому что он любит жизнь.  Я тоже люблю жизнь и счастлив, что могу так волноваться, что моя душа дрожит в тревожном ожидании. Жду. Очень жду».
8 января 1965
Вспоминаю, как два года назад вернулся из командировки и любовался покрытыми инеем деревьями и растительностью пустынной степи в седой шевелюре инея. Вот и сейчас впервые новогодние дни всё покрылось пушистыми ворсинками инея такими прозрачными чистыми и нежными, что, когда любуешься ими, становится легко и радостно и хочется выскочить из мотовоза и брести по кочкам верблюжьей колючки, так умело имитирующей сугробы снега. Но самая прекрасная картина у станции «Московская». Лес антенн почти не приметен летом, но сейчас распорки покрылись толстым налётом инея и каждая антенна, точно ёлка, а за всем этим ансамблем огненно красный шар восходящего солнца. За удачное исполнение снимка этой великолепной картины можно получить первый приз на фотоконкурсе «Юность планеты.  Но,  увы, скорее получишь несколько лет тюремного заключения».
 Этот фрагмент  - описание часто случающегося природного явления в районе Байконура. Там практически не бывает снега. Но часто, особенно в безветренную погоду, зимой бывает иней.  И вся степь преобразуется, приобретая некую таинственность, а бедная растительность, покрытая инеем создает впечатление покрытого глубоким снегом поля.
9 января 1965
«Спор о том, кто  и как представляет себе коммунизм, что это за общество, каково его устройство, каковы его устои и «идеалы». Об этом написано много и ничего. Пишут только в общих чертах, но нигде, никто деталей, тех главных вопросов, которые просто и понятно определяли бы это общество. Управление, восприятие, мораль, любовь, семья, работа.  А, главное, жизнь сегодняшнего полукоммунистического  общества, не очень согласуется с описанными теориями и моделями.
Хочется начать с работы. Здесь, пожалуй, меньше всего разногласий. Все коллеги считают, что труд должен стать потребностью человека, каждый с удовольствием работает, к примеру, три-четыре часа, и каждому работа кажется увлекательной, приносит моральное удовлетворение, ибо она соответствует его способностям. Но учёт времени  занятости в производстве ведётся для облегчения планирования экономики.  Ведётся и учёт потребления, но как согласовать соответствие потребностей и способностей? И что значит полное удовлетворение потребностей?»
Размышления по другим вопросам были изложены в другом дневнике, который, к сожалению потерялся. Наверное, это были очень  крамольные мысли.
Вот он поворотный день в моей жизни. Получен ответ от Люды. И я срочно пишу ответ.
10 января 1965
«Знаешь, что такое  взлёт? Это, когда кажется, что выше подняться нельзя. Это, когда очень хорошо, когда всё-всё кажется прекрасным,, когда даже крупные неприятности теряют свой горький вкус. 
Милая, я заждался ответа и днём отправил телеграмму, а вечером ...Что было вечером? Радость, сплошная радость. Парение. Как будто бы у меня появились крылья, как будто я поднялся на плечо величайшей вершины в мире. Людочка, как я благодарен тебе за добрые слова, которые ты мне написала. Добрые? Нет, это слишком бедный эпитет. Моя фантазия бессильна оценить прелесть этих слов. Последние дни мне казалось, что я беспомощно вишу над землёй на тонкой нитке, которая вот-вот разорвётся. А сейчас? Сейчас я не могу упасть, потому что в полёте, а на земле-почве можно идти твердо и уверенно.
Люда, я ещё не говорил с начальником лаборатории , но надеюсь, что в конце февраля буду в Харькове. Обязательно добьюсь этого. Приеду к тебе, моей ненаглядной молчальнице. Ты сомневаешься, может ли существовать семья на два дома. А я в этом не сомневаюсь. Я в этом уверен. Да,  она сможет,  и будет существовать, мы создадим её, когда я приеду к тебе, правда? Людочка, только ты обязательно поговори с мамой. Хорошо? И напиши мне подробно обо всём. А институт надо кончать обязательно и лучше всего очно.  Легче и быстрее. Ведь эти полгода это просто миг. А потом ты приедешь ко мне на каникулы, я – к тебе в отпуск. И всё пролетело. И мы вместе.  Напиши мне сразу ответ и сообщи, в какие дни у тебя экзамены, потому что, вероятно, нам придётся несколько раз поговорить по телефону.
Сообщи точно и время летних каникул, чтобы мне было легче планировать и отстаивать время отпуска. Людочка, завтра напишу подробно все соображения и возможности приезда в феврале и, конечно, предложения, которые мы должны вместе обсудить. А сейчас хороших успехов тебе в сессии. Ни пуха, ни пера!»
Но судьба распорядилась по-другому. 20 января 1965 года получаю команду отправиться в город Ленинград на совещание в ГИПХ (государственный институт прикладной химии) для обсуждения вопросов нейтрализации ракет.
Нужно отметить одну важную особенность нашей  тогдашней жизни. В городе в ту пору ещё не было авиационного сообщения с «большой землёй» средствами аэрофлота. Но летали мы часто на самолётах военной авиации и самолётах, принадлежавших конструкторским организациям. В этом вопросе командование вело правильную политику, и самолётами часто пользовались члены семей военнослужащих. Это было прекрасным подспорьем и для семейного бюджета. Полёт бесплатный, а на лето большинство женщин с детьми уезжали в зоны с умеренными климатическими условиями. Поэтому в  самолёты подсаживали попутчиков. Так же поступали и с командировками. Итак, 21 января вылетаю самолётом ОКБ-92 в Харьков, чтобы оттуда отправиться в Ленинград.
Связался  с Людой, договорился о встрече. Это была знаковая встреча.  22 января познакомился с её родителями, пришлось уговаривать работников ЗАГСа, чтобы расписали без испытательного срока, а 23 января с приключениями мы с Людой расписались. В ту ночь выпал снег, по пути к Люде машина застряла в снегу, пришлось идти к её дому, чтобы довести до машины, потом недалеко от ЗАГСа в машине кончился бензин.  Суеверному человеку впору было остановиться.  После ЗАГСа  пару часов посидели в ресторане гостиницы «Харьков» в присутствии свидетелей Светы и Алексея Васильевых (однокашники   Люды) и  Валерия Старлычанова (альпиниста, сослуживца), а вечером под стук колёс уже катился я на Ленинград.
Итак, я женатый человек. Конечно, в этой акции был определённый риск. Ведь, встречался я с Людой не более 5-6 раз, остальное - переписка в течение 10 месяцев.
Но мне известен другой факт скоропалительной женитьбы. Это женитьба космонавта А.Леонова, который в канун  отъезда на службу, случайно познакомившись на улице с девушкой, всего через три дня расписался, увезя её с собой.  Так что не зря этот отчаянный парень стал космонавтом.
 Вернувшись в Ленинск, стал оформлять документы в ожидании, что на каникулы в середине февраля  Люда приедет для знакомства с будущим местом проживания. А в это время шёл монтаж оборудования на площадках 103, 141, 140 и начались первые пуски ракеты 8К67 из шахты.
Когда Люда приехала,  мы временно поселились в комнате С. Бобылева в деревянном городке. Десять дней пролетели, как один миг. Но Люде, конечно, было неуютно, потому что я целые дни пропадал на площадках. В трёх тысячах километров от родного дома, в городке, где нет знакомых и некуда пойти, кроме универмага, двадцатилетней девчонке в полном одиночестве ждать наступления темноты и времени, когда появится с работы человек с непривычным названием –муж – это всё же не лёгкое дело. Не мудрено, что в такой ситуации могут возникнуть самые разные мысли и, прежде всего провокационные, связанные с сожалением и разочарованием. Большинство жён офицеров прошли такой же путь. Но не все из них выдержали эти обстоятельства и райские условия. И, тем не менее, Люда познакомилась со всеми моими друзьями-альпинистами и, прежде всего с  Галей и Д.Г. Харьковскими.
Потом снова поток работ и переписка теперь уже с женой Людой. Она продолжала учиться в строительном институте. Поэтому я лишён ежедневного общения и сближения с женой, привыкания к новому образу жизни.
«Говорят, что ежедневное сближение человека с человеком не обходится ни тому, ни другому даром: много надо и с той и с другой стороны жизненного опыта, логики и сердечной теплоты, чтобы, наслаждаясь только достоинствами, не колоть и не колоться взаимными недостатками. Доброта и мягкость. Исключительный такт в обращении и деликатность. Это то, что нужно, чтобы не надоесть друг другу. Но я лишен возможности надоедать, по крайней мере, первых два года. Я уже сейчас схожу с ума, хотя не  прошло ещё и  месяца.
Зачем я всё это пишу? Вопрос не новый.  Думаю, что когда-нибудь приятно будет заглянуть издалека в сегодня, и, может быть,  обдумать многое, потому что времени, а, может быть и не только времени, сейчас не хватает. Иногда нападает дикая грусть, и горечь, и даже обида на свою судьбу. И тогда не хочется никому писать, и даже моему женёнку. Не хочется выкладывать всего того, что может не найти отклика в другой душе, лишь вызовет ложные представления и нехорошие мысли. Сейчас так хочется получить хорошее, хорошее письмо, полное чувства, любви и ласки. И кто его знает, может быть, сняло бы с меня эту гнетущую пелену, окутавшую мой разум. И лезет в голову стих Н.Старшинова: «А теплынь то на дворе... 
 Некоторый спад интенсивности работ оказывается весьма  губительным. Ум занят не тем. Замечаешь то, чего в условиях высокой занятости просто не ощущаешь.  И наступает хандра, безысходность, и   рождается не тот стих:

Зной. Пустыня. Жажда мучит.
Пот ручьями льёт.
Кто найдёт сторонку лучше -
Полный идиот.
Здесь трудиться нам до гроба.
Делать фейерверк.
Грязной стала наша роба.
Ясный взгляд померк.
Интересно, что, прежде всего, обусловливает наше хорошее настроение?  Мне кажется - острота ощущений. Иногда (даже не иногда, а постоянно) мы привыкаем к окружающей обстановке, к людям, к городу, к работе. Перестаём замечать детали, не присматриваемся к изменениям, в нашем сознании бытует прочно установившееся мнение или отражение окружающего, и мы равнодушным взглядом окидываем всё. Не только взгляд, но и сознание равнодушно отражает всё окружающее, без критической оценки, а потому ничего нового не находит, и становится скучно.
Действительность превращается в фотографию, а не в живописную картину. Надо постоянно тормошить себя и гнать лень воображения, чтобы окружающее нас доходило до нашего сознания более ярко и красочно. Надо увлекаться, живо интересоваться всем, и не будет никаких примет уныния души человеческой. В мире надо искать новое и новое, и оно найдётся. « Кто ищет, тот всегда найдёт».
Ночь. Южная. Морозная. Тихая. Длинная. Тёмная. А, в общем, хорошая звёздная ночь. Звёзды, рассыпанные по тёмному небу, выделяются слишком ярко, поэтому кажутся очень близкими. Тишина относительная. Полная тишина   наступает, если отключишь слуховой аппарат, погрузившись взглядом в небо. Перевалило за полночь. Город ещё не спит, отмечает праздник Вооружённых сил. Защитников. Город оглашается песнями. Вышел подышать и заодно посмотреть ночной пуск. Последнее время они бывают редко. Вдруг на северо-востоке вспыхнуло пламя, его не видно, но за домами вся ночь освещена невидимым источником света. Небо всё светлее и светлее. И вот из-за дома выплыл огненный шар.  Большой огненный, искросыпительный шар медленно ползёт вверх.  А вот у шара начал расти хвост. Широкий, рваный хвост. Теперь шар превратился в дирижабль. В свете этой гигантской лучины виднеется инверсионный след. Потом вдруг хвост стал резко удлиняться, а тело всё уже и уже. Длинная игла. Вспышка. Разделение ступеней. Далее полетела просто огромная звезда. И только на миг появился ореол, образовавший конус, в центре которого светится удаляющийся объект. Всё. На орбите очередной спутник».
23 марта 1965
«Исполнилось трёхлетие с того момента, как ступил я на эту, забытую Богом землю. Землю, о которой мечтают многие, чтобы увидеть хотя бы один  раз, мечтают, не зная о том, что она из себя представляет. А,  ступив однажды, не могут дождаться момента, чтобы покинуть её, бежать из ничего, из леса роботов, отдавших себя целиком только работе.  А сейчас вся страна шумит, встречая космонавтов, шумит многомиллионным гласом. Орёт Москва, приветствуя тех, кого сегодня проводили от нас. Мало кто вспоминает тех, кто постоянно сидит здесь, кто вычеркнул из своей жизни столько много хороших страниц ради престижа и мощи государства.  Никому дела нет до этих роботов. Есть герои. Им рукоплещут.  Хотя, может быть, они завидовали, что мы первые видели космонавтов, отправляя их в полёт, и первые принимали их здесь в Звездограде, после возврата из космоса. Это был короткий миг радости. И снова роботы ушли в свои оболочки,  и мир поблёк в их глазах    до нового прыжка в космос.
Но стоит ли об этом писать.  Мне просто хочется вспомнить 16 марта. Хмурый день. Туманно. Ночью снегом припорошена земля. В 10.00 по московскому времени взревела и укатила невесть куда огромная  ракетища с Беляевым и Леоновым на борту.  Мы ждём. Ждём с нетерпением извещения по радио о выходе на орбиту.  А потом радуемся и волнуемся, успешно ли выйдет в открытый космос Леонов, всё ли будет хорошо. Да всё хорошо. Но все равно думаешь, как там им в космосе. А потом ожидание посадки. Знаем, что сели, но радио молчит. Знаем, что сели они в районе Перми, что попали в тайгу, что садились на ручном управлении, что до сих пор не найдено место посадки. И только через пять часто поступило сообщение о приземлении. Целые сутки провели ребята в тайге прежде чем добрались до Перми. Они нормально сработали в экстремальной ситуации.
При выходе Леонова в космос, нарушилась герметичность кабины. Включили поднадув, чтобы нормализовать давление,  но забыли его выключить. Излишек давления сбрасывался через предохранительный клапан, что привело к закрутке аппарата, с которой не смогла справиться автоматическая система ориентации. Пришлось осуществлять посадку в ручном режиме. Это возможно было только благодаря тому, что при отстреле шлюза создаётся противомомент,  уменьшающий закрутку. Вот и всё. И мы рады, что всё благополучно кончилось.
А 21 марта Байконур встреча потерявшихся космонавтов. Надо сказать, что наша публика встречает вернувшихся из космоса не столь восторженно, как это делают в столице. Нет ярко выраженного бурного восторга, который возникает повсюду, где появляются космонавты. Наверное, они думают, что эти роботы очерствели, поэтому и молчат. Пусть думают, что хотят, но мы то рады больше, чем вся остальная публика. Зачем нам этот шум игам? Всё и так предельно ясно.  Разве не достаточно, что частично и от нас досталась им эта надёжная система, взметнувшая их ввысь и вернувшая в объятия славы и почёта? Это, пожалуй, важнее миллионов громогласных «ура»
Первый пуск с использованием отдельного старта (ОС) проведен 24 апреля с площадки 140. До сих пор вспоминаю безрассудную операцию, осуществлённую на этой площадке после проведения работ с заправочным макетом ракеты.  После извлечения ракеты из шахты и перегрузки её на транспортировочную тележку  нам дали команду слить топливо из предмембранных полостей макета. Дело в том, что при сливе топлива часть его, примерно по сто литров остаётся на борту. Для слива его используют специальные сливочные вентили. Вот боевой расчёт, в составе которого был и я, стал   сливать компоненты в вёдра, относить их в степь и выливать на землю. И это чрезвычайно опасные токсические компоненты.  Мы даже не пользовались противогазами, располагаясь с подветренной стороны. Вот так были поставлены в то время вопросы экологии, защиты окружающей среды.
 А вот и отдушина. На майские праздники сборы альпинистов под Алма-Атой Очередной раз пытаемся покорить пик Комсомола. Два раза не удавалось сделать это из-за погодных условий. На сей раз нам  повезло.
Летом мне выделили комнату в трёхкомнатной квартире. Теперь у моей семьи появилось жильё. В то время семьи получали в квартирно-эксплуатационной части мебель для первого обустройства. Так что у меня теперь была железная кровать, стол
и две табуретки.
К сентябрю я отправился в отпуск. Сыграли свадьбу на родине, побывали в Харькове, съездили в Ригу. Одним словом, свадебное путешествие. Продолжаем освоение и подготовку к испытаниям двух новых типов ракет: 8К67 и 11К65. 16 декабря при подготовке к пуску новой глобальной ракеты 8К69 пожар на старте всё той же площадки 41. Никто не пострадал.
 28 декабря ракетой  11К65 запущен  спутник «Стрела». Потом пошла подготовка эксперимента по имитации ядерного взрыва на площадке 80, завершившегося получением ценной информации для оценки стойкости систем вооружения к ударной волне.
1966 год ознаменовался завершением испытаний и принятием на вооружение ракеты Р-36 всего к этому времени испытана 41 ракета при аварийном исходе семи пусков.  первыми пусками глобальной ракеты 8К-69. а между тем где-то в далёком Харькове живёт моя жена и уже не одна,  мы в ожидании малыша.   В связи с этим где-то в феврале получаю однокомнатную квартиру на улице Речной, расположенной на восточной окраине города. Из окна виден противоположный берег реки, а дальше на сотни километров уходит пустыня.
              В это время появился на полигоне новый технический руководитель испытаний, представлявший интересы Южного машиностроительного завода Леня Кучма, тот самый Леонид Данилович, который со временем возглавит НПО «Южный машиностроительный завод», а потом станет президентом вновь образовавшегося суверенного государства Украина. Работал он под руководством заместителя Главного конструктора Грачёва Виктора Васильевича.  На 43 площадке была гостиница, где располагались представители Главных конструкторов. Некоторые из них жили на полигоне постоянно.
 
Перед штурмом Пика Комсомола. В. Васильев, В. Бондаренко, снежный барс -  Е. Староселец  (на втором плане И. Фоменко)
 
       Тогда же приезжал в качества представителя Краматорского машиностроительного завода, поставлявшего на полигон транспортные средства для ракет, мой сокурсник Женя Зубов, ставший в 90-х годах министром промышленности в правительстве Кучмы. С представителями промышленности  у испытателей всегда были прекрасные отношения. Нас объединяло одно общее  дело. И мы всегда старались помогать друг другу и учиться друг у друга.
В апреле месяце 1966 года  я  отправляюсь  в командировку  в г. Ужур  Красноярского края в составе команды испытателей и представителей учебного центра. Здесь вводится в строй дивизия с ракетами Р-36 и ШПУ типа ОС. Почти месяц занимаемся работами по вводу. 15  апреля получаю телеграмму: родилась дочь.   
   
  Первенец
В Сибири, где стоит крутой мороз,
Мы укрепляем ядерные силы.
Вчера мне телеграмму друг принёс,
Кричит: «Танцуй. С рожденьем сына!»

Я танцевал, я ликовал, от счастья стыл!
Но друг, как оказалось, пошутил.
Девчонка – Лена родилась, не сын.
Не знал тот друг, что нянька прибавляет сил!

Пять тысяч  вёрст до двух сердец,
Что бьются трепетно, так гулко, в унисон.
Я рад, я горд, что я отец!
Да я отец! Я – фараон!

Я время тороплю. Я так спешу к дитяти.
Как хочется прижать родившийся цветок!
Как долго буду я в Сибири время тратить?
Хочу к семье. На Запад. Надоел Восток.
16 апреля , 1966, Красноярский край
Но уехали домой мы только 24 апреля. Сначала в Новосибирск, оттуда самолётом до Ташкента.  В Ташкенте было намерение посмотреть футбольный матч «Динамо» (Киев) – «Пахтакор». Но не решились. В два часа ночи уехали поездом на Тюра-Там, а в четыре часа в Ташкенте случилось землетрясение. Пострадали многие дома, в том числе и гостиница военного коменданта, где мы намеревались остановиться. 30 апреля вечером я уже летел военно-транспортным самолётом до Мелитополя, откуда поездом к утру 1 мая прибыл в г. Харьков к своей семье.













Новое название города
Почти полтора месяца провёл в Харькове. Сидел с дочуркой. На семейном совете решили, что Люда переходит на заочное обучение. Надо было сдать сессию, оформить множество документов, отправить контейнер с приобретённым по случаю объединения семьи диваном – мучеником, которому пришлось ещё переезжать в Москву и скитаться там по частным квартирам. Но вот гудок и навсегда уезжает мой женёнок из отчего дома, а дочурка в первое своё путешествие. Не прошло и трёх суток, как мы оказались  в собственной квартире в городе Звездограде (хотя ехали в г. Ленинск). С этого момента Люда стала свидетелем и участником многих событий, происходивших на Байконуре. Первое из них посещение полигона президентом Франции Шарлем де Голлем (операция «Пальма»). Тогда то на въезде в город и появилась надпись «Звездоград», ещё одно название города, которое впервые увидел я вместе с Людой.
Не мало забот тыловым службам полигона принесли эта операция. Это была полезная для города операция. Во-первых, город «вылизали», навели идеальный порядок. Во вторых, завезли разные товары, особенно порадовав женщин. Для обеспечения высоких гостей в городок навезли поваров, официантов и, думаю, не мало представителей соответствующих служб.  Гостю показали пуски ракет, в том числе из шахтной пусковой установки. Видимо впечатлило это французского руководителя, потому что вскоре из Парижа была убрана штаб-квартира НАТО.
Это была генеральная репетиция перед встречей 19-21 октября друзей из демократических стран: Болгарии, Венгрии, Кубы, ГДР, МНР, Чехословакии, Румынии (операция «Пальма-2»). Таким образом, Союз «уважать себя заставил и лучше выдумать не мог». Получается, что Байконур сыграл определённую роль и в дипломатии. Этот год оказался наиболее насыщен пусками – 122 пуска за год, т.е. каждые три дня проводился пуск.
  После возвращения из отпуска я перешёл работать в другую лабораторию -лабораторию систем управления того же отдела. Теперь я осваивал систему дистанционного управления и контроля (СДУК). Система включала командные пункты, системы коммуникации, аппаратуру контроля систем комплекса на боевом дежурстве и при пусках ракет. Эта система содержала множество компонентов, сходных с входящих в состав автоматизированных систем мониторинга окружающей среды, которыми я занимаюсь сейчас уже добрый десяток лет. До конца года работал на площадках, связанных с пусками глобальной ракеты 8К69, пуски которой проводились с левого фланга полигона.
Всего было поведено девять пусков этой ракеты. В канун Нового года Люда с Леной уехала в Харьков сдавать сессию. Я опять остался один.   
    Расставание
Ты уехала, улетела,
Растаял твой самолет.
А в душе моей новым пробелом
Отметился этот взлёт.

Снова пусто. Один у окна.
А за окном луна-осколок.
Тоже одна. Вечно одна.
Дарит мне свой желтый холод.

На стёклах узоры – мороза злость.
А за рекой безмолвье пустыни.
Опять мы с тобою врозь.
Кровь от тоски и разлуки стынет.

Ты уехала, улетела.
Снова в ящик почтовый гляжу.
И открываю рукою несмело,
И пустоту нахожу.
Ты уехала, улетела...
1967, Байконур
В средине января  поехал в отпуск. В это время Люда уже сдавала экзамены, а Леночка была у моих родителей. Тут я совершил самый плохой в моей жизни поступок. Вместо того, чтобы поехать в деревню к дочке я на десять дней уехал в горы в Карпаты. Катался на горных лыжах, а потом пошли в поход на гору Говерла – самую высокую вершину Карпат.  В походе мы наткнулись на группу одесситов, которой руководил знакомый мне инструктор Борис Волкац. Этот поход для меня оказался самым неудачным. На последнем спуске я задержался на склоне, чтобы потом спуститься, используя свой арсенал опытного горнолыжника. Это меня и погубило. Спускавшиеся передо мной туристы много падали, в результате образовалось много ям. Угодив одну из них, я упал, порвав при этом связки левого коленного сустава. Этот «подарок» остался моим мучением на всю оставшуюся жизнь. А в это время дочурка заболела и с бабушкой лежала в райбольнице. До сих пор на глазах моих появляются слёзы, как прижалась она к бабушке, называя её мамой, когда приехали мы с Людой забрать их из больницы.
После возвращения новые события на полигоне. В апреле 1967 года при посадке космического корабля погиб космонавт В.М. Комаров. Характерно то, что испытатели полигона не подписали бортовой журнал о допуске ракеты к пуску. Главный конструктор В.П. Мишин, сменивший к тому времени С.П. Королёва,  второй подписью допустил ракету к пуску, по существу подписав смертный приговор космонавту.  Этот факт, как и многие другие, свидетельствует о роли, профессионализме, принципиальности испытателей, о значении опыта испытателей в этой сфере деятельности.
 Тем временем, мои коллеги-альпинисты предложили мне перейти в отдел анализа  летно-технических характеристик по результатам лётных испытаний.
Чтобы у читателей не сложилось превратное  впечатление о некой исключительности работников полигона стоит отметить единство и борьбу противоположностей присущую, каждому из них. Суть этой борьбы состоит в том, что «каждый солдат мечтает стать генералом». А точнее каждый испытатель гордится своей работой и также каждый всеми фибрами души готов в любой момент уехать на «большую землю».
 Это обусловлено, прежде всего, неустроенностью быта, сложными климатическими условиями, оторванностью от малой родины, плохим снабжением, а, порой, неопределенностью после завершения службы. Начиная, примерно с 1965 года, многие военнослужащие, выслужив  срок, увольнялись в запас, увольнялись в никуда. Они должны были уезжать, освобождать жильё, не имея пристанища там, куда поедут.  И начинались мытарства отставников в ожидании жилья. Всё это  знали их товарищи, продолжающие служить. Правда, о трудностях подбора кадров на полигон упоминал и его первый начальник генерал А.И. Нестеренко. Дело в том,  что место выбора полигона между поселениями Казалинск и Джусалы упоминалось в энциклопедии, как эпицентр возникновения эпидемий чумы. Поэтому всеми правдами и неправдами многие уклонялись от назначения на полигон и во время его формирования. 
Чтобы не оказаться в такой же ситуации искали способы заранее перевестись в другие места службы. Позже Министерство обороны начало заранее строить дома для отставников в Европейской части Союза и частично решать эту проблему. Правда, были и такие, которые спустя месяц – два после начала службы на полигоне  уже искали всякие лазейки для того, чтобы сбежать с полигона. К примеру, многие из выпускников гражданских ВУЗов всякими правдами и неправдами начали добиваться не просто перевода, а увольнения, не желая служить. Помню случай с лейтенантом Смирягой в ОИЧ  полковника Кабанова. В своей комнате в общежитии повесил он множество икон, лампады и другие религиозные принадлежности, имитируя глубоко верующего человека. Как–то он не явился на утреннее построение. Командир полка приходит к нему в общежитие. Смиряга лежит на кровати, не вставая при появлении полковника. Полковник: «Товарищ лейтенант, почему не встаёте при появлении старшего по званию?». Смиряга: «Перед Богом все мы равны, товарищ полковник!»
Были даже такие, которые попали под судебные санкции. В первый год после призыва уволилось несколько десятков таких ребят, в том числе и наш сокурсник Саша Григорьев. Один из праведных путей предстоящего перевода по службе это прилежная служба и занятие наукой. Помню, в 1963 году со стороны командования полигона был инициирован процесс набора в отряд космонавтов. От молодых офицеров посыпались рапорта. Писал такой рапорт и я. Начальник отдела рапорт не подписал. А вот Толя Кучеров - мой однокашник ездил в центр подготовки космонавтов для прохождения комиссии. От полигона такую процедуру проходило человек 30, но остался в Звёздном городке только один, но не в отряде космонавтов, а в какой-то службе в Центре подготовки и только потому, что он был мастер спорта по ручному мячу.
Вторая попытка, рассчитанная на дальнюю перспективу, у меня была в 1965 году, когда мы вместе с Виталием Валевским решили поступить на заочное обучение  в Военный институт иностранных языков. Тогда начальник отдела П.С. Батурин написал на рапорте, который у меня сохранился до сих пор: «Отказать. Старшему лейтенанту Бондаренко выработать генеральную линию в жизни!» Кстати, Виталий в институт поступил и успешно закончил, но никакого эффекта от этого не получил.
И всё же среднестатистическая продолжительность службы на полигоне составляла около десяти лет. И многие полигонные работники находили применение на высоких должностях не только армейских, но и государственных. Например, мой первый начальник отдела А.С. Матренин потом стал заместителем министра общего машиностроения. И всё же было одно известное мне исключение. Это династия Кулепётовых.  Николай Иванович Кулепётов, капитан, участник Великой отечественной Войны учился в филиале Московского Авиационного института, образованного в 1965 году на Байконуре, где мне довелось преподавать теорию механизмов и машин. Так вот в одной группе учились Николай Иванович и его дочь Нина. Потом я узнал, что и сын Николая Ивановича и его внук тоже служат на полигоне, а сам он тоже остался на полигоне, никуда не уезжая.
И вот я работаю в отделе анализа. Важное достоинство отдела  - расположен на десятке, т.е. в городе. На работу рукой подать, а после переезда в двухкомнатную квартиру на дорогу к рабочему столу я тратил ровно две минуты – нужно было перейти через угол центральной площади.
Отдел анализа проводил исследования и оценку по данным телеметрической информации работы всех систем и агрегатов боевых ракет и ракет-носителей космических аппаратов, выявлял причины отказов, выдавал рекомендации по совершенствованию ракетной техники. На основе его заключений о соответствии фактических характеристик, заданным ТТТ МО принимались решения о возможности принятия комплексов на вооружение. Самым сложным был анализ информации по аварийным пускам.
В отделе было несколько лабораторий, занимавшихся соответствующими системами ракеты: конструкции ракет, двигательных установок, автомата стабилизации, систем опорожнения баков и регулирования кажущейся скорости, автомата управления дальностью и командных приборов, БЦВМ, виброударных нагрузок.
 Я был в лаборатории двигательных установок.  Отдел замыкался на вычислительный центр и управление дешифровки и обработки информации. По каждому пуску выпускался так называемый оперативный отчёт, в котором отражалась работа всех систем ракеты и их характеристики. Вскоре после каждого пуска с измерительного пункта привозили плёнки с телеметрической информацией. Плёнки ничем не отличались от киноплёнок, кроме того, что вместо кадров там рисовались в соответствующем масштабе линии измеряемых параметров. С помощью проекторов плёнки просматривались для оперативного, предварительного анализа. Только после этого шла планомерная их дешифровка и обработка информации. Сначала - первичная, а потом вторичная с обобщением и описанием процессов.
 По каждому типу ракет и по каждой системе измерялись десятки параметров. Мы - анализаторы знали не только их кодировку, но и характер изменения на всех секундах полёта ракеты. Особенно важны были значения параметров на переходных режимах работы систем ракеты.  По каждому типу ракет велись соответствующие журналы для регистрации параметров ракеты, строились, так называемые трубки траекторий, т.е. значения параметров на каждый момент времени полёта по всем пускам. Это было очень наглядное представление статистических данных.
Отдел анализа полигона – это основной мыслительный центр расследования аварий. Работали в тесном контакте с соответствующими службами конструкторских бюро. Очень высоким был авторитет  отдела у Главных Конструкторов и Заказчиков.  На первых порах, меня поражала особая память коллег по данным полёта ракет, особенно аварийных.  Они мгновенно вспоминали, что и как происходило на каждой из таких ракет. Но потом я и сам освоил массивы этих данных. Запоминанию способствовало и многократное повторение ситуации различным заинтересованным по данной проблеме лицам.
В отделе работали в ту пору мои товарищи Л.Г. Лагойко, Ю.Н.Чичагов, Л.П. Витязев, Е.К. Проворов, О.М. Древятников, В.И. Васильев, М.А. Маркушев, В.Л. Айвин и многие другие. Потом в отдел пришёл и мой сокурсник Н.Ф. Кошляк. Отдел возглавлял вначале В.А. Поляков. Потом его сменил начальник лаборатории двигательных установок А.В. Крючков.
Олег Древятников был весьма оригинальным, но очень добрым парнем. Кстати это один из тех, кто всю свою жизнь прослужил на полигоне. Он увлекался стрельбой. Была у него своя мелкокалиберная винтовка. Мы с ним часто задолго до совместной  службы в отделе анализа выезжали на мотоцикле в укромное место пустыни и устраивали стрельбу по мишеням. Надо сказать, что я прилично стрелял из любых видов оружия: пистолет, мелкокалиберка, ружьё. Личное оружие вначале пистолет ТТ, а потом пистолет Макарова всегда содержал в чистоте. Иногда в зимнее время выезжали на охоту на зайца. В пустыне снега очень мало сантиметров 5 не более, но верблюжья колючка обычно покрывалась инеем, и создавалась сказочная картина. Охотиться на зайца достаточно сложно, потому что он петляет. Нам ни разу не удалось подстрелить зайца, но прогулки были незабываемы.
Нравилась охота на фазанов. Это ёще боле осторожная живность, неожиданно вылетающая вертикально из-под ног и летящая в бреющем полёте. Обитает в кустарниках и камышовых зарослях в прибрежной зоне озёр и реки. Охотятся на фазана  в конце сентября - начале октября, в это время всегда стоит изумительная погода. И всё же самая результативная охота на уток в период их перелёта в тёплые края. Очень нравились мне утренние и вечерние зорьки: тишина, свист утиных крыльев, камыши, водная гладь и необычные краски небосклона, которые так изумительны в этих краях.

 

Центральная площадь г. Байконур. Слева  направо: штаб, универмаг, мой дом (ул. Карла Маркса 2), гостиница «Центральная». Снимок от гарнизонного дома офицеров.

Обычно использовались надувные лодки для передвижения по воде. Помню, сидел я в скротке, расставив на воде надувные подсадные утки. Обычно пролетающие утки садятся к подсадным, принимая их за коллег. Вот в этот момент и подстерегает их опасность. Только забрезжила заря, тишина, и вдруг мне показалось, что плывёт утка, взвожу ружьё, нажимая на курок, делаю два выстрела и точно попадаю в цель. Только целью этой оказались сами подсадные утки. Пришлось выбросить расстрелянные чучела.
Для выполнения работ в отделе анализа применялись мощные по тем временам средства: аналоговая ЭВМ «Электрон», комплексы обработки телеметрической информации СТАРТ, МО-9, ЛОТОС, для автоматизированной обработки траекторных измерений использовались универсальные цифровые ЭВМ (УРАЛ, М-220, БЭСМ-6).
Это была хорошая школа исследовательской работы. Помимо работы,  по вечерам стал преподавать в филиале МАИ. Постановочные лекции по теории механизмов и машин читал доцент Московского авиаинститута Овакимов Александр Григорьевич.
 Мы, с Радиком Насибуллиным – выпускником Казанского авиинститута,   вели практические занятия и курсовые работы.
Нужно сказать, что это была прекрасная социальная программа. Многие выпускники городских школ обучались в филиале МАИ, получали полноценнре высшее образование.
По общеобразовательным и естественно-научным  дисциплинам в институте занятия вели  штатные преподаватели,  по специальным – совместители. Естественно, что совместители преподавали не за деньги, а за идею, ради самого процесса. 
В данном случае я следовал изречению Леонардо да Винчи: «Как железо ржавеет, если его не используют, а стоячая вода тухнет или замерзает в случае мороза, так и разум ухудшается, когда он не тренируется».
Помню, что моя  годовая зарплата за преподавание составляла около 50 рублей. Это месячная стипендия студента 5-го курса ХАИ.
Был ещё один пример заботливого отношения руководства полигона к работникам: организация огородных участков для выращивания овощей. Это была широкомасштабная акция: по две сотки земли выдавали всем желающим. Полигону пришлось затратить немалые средства на обустройство участков: уставить насосную, протянуть водопровод к участкам, сделать разводку.
Думаю, что это потом окупилось, потому что обладатели участков выращивали большие объёмы овощей: огурцы, помидоры, картофель, зелень. Таким образом, многие перешли на самообеспечение. Был огород и у моей семьи. Располагался он по соседству с участком Харьковских.
В городе жизнь растений тоже поддерживалась с использованием водопроводной системы, обеспечивающей полив растений. Везде были проложены трубы, пересекавшие и тротуары. Местные жители привыкли к ним и механически их перешагивали. А вот приезжие легко распознавались, часто спотыкаясь об эти трубы.
Работа в отделе анализа была не столь напряжённая, как в испытательном управлении. В основном работы велись планово, без спешки. Почти не было внеурочной работы, за исключением отдельных случаев, связанных с экстренным просмотром плёнок. В летнее время перерыв на обед два часа в самые жаркие часы суток. Оставалось время для общения с семьёй. Из всей моей службы это была самая лучшая пора.
Самые лучшие воспоминания остались о коллективе отдела, сплочённого не только работой, но и проведением досуга. В конце мая Люда с Леной уехали в Харьков, надо было сдавать очередную сессию. Я же довольствовался работой и огородом. За 1967 год с полигона запущено 92 ракеты. В июле был  принят на вооружение ракетный комплекс с ракетой 8К67. Одновременно шли испытания ракеты конструкции В.Н. Челомея. В разработке этого комплекса принимал участие Слава Клименко, приезжавший на полигон  в командировки. Контакты с сокурсниками не прекращались.
В 1968 году интенсивность пусков ещё возросла (101 пуск). Появилась новая разработка по комплектации боевого оснащения ракеты 8К67 с разделяющейся боевой частью. Это значит, что ракета несла несколько боевых блоков, каждый из которых нацелен на свою цель. Сами блоки при этом сопровождались, так называемыми ложными целями – имитаторами боевых блоков, мешавшими противнику распознать и поразить настоящие боевые блоки. Совершенствование ракетного вооружения шло по многим направлениям, обеспечивающим его неуязвимость на земле и в полёте. В следующие годы интенсивность пусков сохранилась на уровне 100 ракет в год. 1969 год ознаменовался тем, что Люда, наконец, закончила институт. После защиты диплома, уехали мы вместе с нашими друзьями Львом и Ритой Лагойко в поход по Кавказу. Встреча состоялась в посёлке Теберда, где мы устроились на турбазе. Отсюда самостоятельно совершали радиальные выходы в горы. Первым путешествием был поход через перевал Назалыкол с тремя ночёвками в палатках.
В ту пору ещё сезон не открылся, так что мы были первопроходцами перевала. На первой ночёвке решил я использовать совет Стейнбека, приведенный им в книге «Путешествие по Америке». Чтобы не тратить время на стирку белья он установил в машине бак с водой, в котором одежда, бултыхаясь при движении машины, хорошо отстирывалась. Я решил применить для этой цели горный поток. Взял свою майку в неё положил камень и поместил свёрток в горный поток. Утром я обнаружил множество протёртых камнями отверстий на моей ещё новой красного цвета майке. Думать надо. При восхождении на перевал девчонки наши перенесли сильный стресс. С противоположного склона ущелья постоянно сходили лавины и гремели камнепады. Это для нас не несло никакой угрозы. Но .. женская логика этого понять не могла. Был нервный срыв и слёзы, и угрозы за столь «прекрасный» отдых. За то, когда шли через Клухорский перевал, наши девушки возомнили себя бывалыми туристами и задавали тон в походе. Справедливости ради переход через Клухор более опасен, через Назалыкол. Побывали мы тогда и в жемчужине Кавказа - Домбайской долине. И на Бадукских озёрах, закончив свой поход на черноморских пляжах.
 По приезду домой Люда, наконец-то,  устроилась на работу.  Вначале планировалась работа на площадке 113, где шло строительство уникального старта ракеты Н-1. Но необходимость ухода за ребёнком вынудила отказаться от этой затеи, и она устроилась работать в ЖЭК. Кстати первый же пуск Н-1 оказался аварийным. Мечта Союза первыми попасть на Луну сорвалась. От проекта последователи С.П. Королёва отказались.   В эти годы в прессе стали больше освещать проблемы освоения космоса. Часто наезжали писатели и журналисты. Запомнилась  группа журналистов  центрального радио Фокин Юрий Валерьянович,  Летунов Алексей Васильевич,  Передарцев Николай Николаевич, прибывшая   для освещения посадки космонавтов. В отделе периодически устраивали встречи с журналистами. Чаще с Фокиным Ю.В. Помню, рассказывал он, что на съёмках пусков ракет страна могла бы зарабатывать немалые деньги. Зарубежные вещательные компании были в этом весьма заинтересованы.
 Одним из важнейших достоинств работы в отделе анализа было то, что мы регулярно использовали по прямому назначению часы физической подготовки. В основном это были коллективные игры: футбол, волейбол, баскетбол. В коридоре отдела была установлена перекладина, где вместо перекуров можно было выполнять соответствующие силовые упражнения.  Здесь же были пудовые гири. Так что ребята держали себя в форме.
 И, конечно, регулярно проводились спортивные соревнования между отделами службы научно-исследовательских и опытно-испытательных работ. Эти соревнования проводили на стадионе им. Десятилетия Байконура. Кстати, командование полигона однажды устроило праздник для любителей  футбола, пригласив для игры лучших футболистов страны, в том числе Стрельцова, Федотова и  др. На Байконуре в те времена была очень сильная команда и по гандболу, занимавшая призовые места в ВС СССР. Были и ребята в составе сборной ЦСКА по альпинизму Е. Староселец и В. Старлычанов. В её состав был включён и я, но премьера не состоялась – начальник отдела В.А. Поляков игнорировал приказ спортивного начальства и на сборы меня не отпустил.
В современных условиях мы часто в праздничные дни слышим по средствам информации об обеспечении безоблачного неба над Москвой, чтобы дожди не мешали проведению парадов и показу авиатехники. И мало  кто знает, что эти технологии отрабатывались в интересах освоения космоса. Сам я об этом узнал случайно. Дежурил по части, позвонил академик Федоров. Он просил передать генералу Керимову (председатель государственной комиссии по пускам космонавтов), что самолёт прибудет так, как ранее договаривались, что о результатах наблюдений сообщит завтра в 11.00 московского времени по высокочастотной  связи 2458. Он сообщил также, что в нужном районе тепло и что он не уверен, что удастся разогнать облака. Так я узнал, что в районах посадки космонавтов искусственно создаётся безоблачная погода.
В этот же год полигон посетил новый президент Франции Ж. Помпиду. И снова тёплый приём руководства страны и высокого гостя. К тому времени наступила некоторая успокоенность, с точки зрения перевода в другие места службы. Дело склонилось к тому, что диссертацию нужно делать здесь, «не отходя от кассы». На работе много времени уделял вопросам оценки энергетических характеристик двигательных установок  ракет. Осваивал методы программирования на ЭВМ. В ту пору использовался язык программирования Алгол-60. В этом деле мне оказывал помощь мой друг и товарищ Лев Лагойко, в совершенстве освоивший программирование. Потом это умение мне здорово пригодилось при написании диссертации.
В начале 1970 года мы с семьей уехали в санаторий, расположенный на берегу озера Иссык-куль. Это был замечательный отдых. Люда с Леной увидели настоящие горы, великолепные пейзажи, побывали в кибитках киргизов, посетили на катере город Пржевальск. Правда, были и сложности. Дело в том, что в те времена пребывание детей на территории санаториев строго  запрещалось. Семьи военнослужащих вынуждены были устраивать детишек на квартирах у местных жителей. Требовалось не только обеспечение детей жильём, но и решать проблемы питания. Часто эти проблемы решались подкупом обслуживающего персонала.  И только в конце 80-х, нашлись руководители, разумно  решившие эту проблему. Дали разрешение на пребывание детей в санаториях вместе с родителями.
А между тем в это время наша дочурка сильно болела. У неё была хроническая пневмония.  В одном из своих писем В. Кошевому я посетовал на эту проблему. В своём ответе Володя порекомендовал мне написать письмо директору детского профильного санатория, расположенному в городе Боярка под Киевом.  Я последовал его совету, описал ситуацию и отправил письмо по указанному адресу.  Спустя короткое время получил положительный ответ:  мне пообещали принять ребёнка. 7 апреля Лена была уже в санатории, куда я отвёз её с разрешения командования. Это была безвозмездная, великодушная акция человека с БОЛЬШОЙ душой. Забрал я Лену 7 июля, т.е. через три месяца. Она поправила своё здоровье, но врачи рекомендовали сменить место службы: климат ребёнку не подходит.
С началом занятий в институте я решился подойти к начальнику полигона А.А. Курушину, который тоже преподавал и руководил кафедрой в филиале МАИ. Изложил ему суть дела и попросил оказать помощь в переводе на новое место службы с умеренным климатом. Александр Александрович сказал, чтобы я подошёл к начальнику отдела кадров Виктору Ивановичу Сорокину для подготовки документов о переводе. В.И. Сорокин порекомендовал мне самому подыскать новое место службы, и как вариант посоветовал 4 НИИ МО или 50 ЦНИИКС.
В ноябре я оказался в 50 ЦНИИКС на конференции и заодно начал решать свою проблему. В конечном счёте, у меня по наводке начальника местного отдела кадров А. Вознюка встретился с начальником отдела твёрдотопливных двигательных установок доктором наук, профессором Н.Л. Максимовым. Беседа наша закончилась его готовностью принять меня на должность младшего научного сотрудника.
Почти год я ждал перевода на новое место службы. К этому времени родилась вторая дочь Оксана.  В нелёгком деле перевода помощь мне оказал  мой старый товарищ к  этому моменту уже полковник Анатолий Григорьевич Фунтиков, тот самый, с которым делили мы тяготы и лишения воинской службы, разъезжали по Союзу, ставили на боевое дежурство ракетные комплексы.
В наше демократическое время все мы много наслышаны о Питерской команде В.В. Путина. Как только не изощряются по этому поводу «доброжелатели». Но я такое явление, как подбор кадров из числа проверенных совместной работой людей вполне одобряю. Я глубоко благодарен моим полигонным сослуживцам.  В том числе,  взметнувшимся вверх  в коридорах  власти. Не потеряли они чувство локтя,  и всегда были готовы помогать друг другу.   В этом и состоит боевое братство.
       В сентябрьский день при просмотре материалов обработки очередного пуска (первая беспилотная экспедиция Байконур - Луна - Земля с забором и доставкой на Землю лунного грунта)  мне позвонили из отдела кадров и сообщили, что пришёл приказ о переводе на новое место службы - в  4 НИИ МО.
5 октября 1971 года  летел я пассажирским самолётом из аэропорта «Крайний» в Москву, оставив жену и двух маленьких дочек, чтобы встретить их через два дня, подготовив плацдарм. Самолёт до Москвы не долетел. Совершил посадку в Актюбинске. И только вечером следующего дня ступил я на московскую землю. Ещё на полигоне мы договорились с молодой четой, находящейся на космодроме в длительной командировке, о съёме жилья. Я заехал на Кутузовский проспект к маме Альбины – хозяйки квартиры, получил инструкции и ключи, и отправился на Матвеевскую – район, где находилась квартира. Это был Юго-запад Москвы. Отсюда к месту моей работы требовалась три часа езды. За то было близко от аэропорта Внуково, где 7 октября встретил я жену и детей и привёз их во вполне благоустроенную квартиру.
Завершая описание полигонного этапа жизни, следует ещё раз обратить внимание на масштабность решавшихся в тот период задач. Посмотрев два приведенных ниже снимка, можно вполне материально оценить возможности человека. Палаточный городок в пустыне всего за десять лет превратился в современный городок, а потом и благоустроенный город. Но люди, жившие там, создали нечто более существенное и важное, чем город с его инфраструктурой. В пылу гонки вооружений они трудились на вершине пирамиды, создававшей не только ядерный щит страны, но и новые доселе неведомые космические технологии. Здесь прокладывалась дорога в Космос, но не только ради любопытства учёных, но и в интересах блага людей, в интересах развития экономики страны, в том числе мировой.
Сегодня мы не мыслим себя без мобильной связи, без телевидения, без сети Интернет, без космического мониторинга планеты и прогнозов погоды.  Развитие ракетной и космической техники стимулировало развитие многих технологий в области связи, электроники, новых материалов, приборов различного назначения, особенно для дистанционных наблюдений. Сегодня спутниковые системы применяются для решения многих народохозяйственных задач. С их помощью проводится:
- мониторинг нарушений природной среды, вызванных сельскохозяйственным освоением - эрозионные процессы, дефляция и пыльные бури, агрогенное  засоление территории, загрязнение водоемов при  обработке и эксплуатации земель;
- мониторинг лесного хозяйства и контроль за лесопользованием;
- мониторинг аварийно опасных ситуаций и последствий аварий обнаружения и мониторинга лесных пожаров;
- исследование загрязнения почв и снежного покрова;
-исследование загрязнения водных бассейнов;
- прогноз метеоусловий.
Современные информационные оптические средства видимого и ультрафиолетового диапазона длин волн в состоянии обнаруживать объекты со сверхмалой излучательной (десятки и единицы квантов) способностью, что обеспечивает проведение космической разведки полезных ископаемых.



















Рождение полигона на излучине реки Сырдарьи в 1955 году

Широко используются космические технологии  при мониторинге и проведении диагностики технического состояния транспортных систем магистральных трубопроводов (нефти и газа).  Всё это даёт огромную экономию средств.
Но не менее важную роль Байконур сыграл и в политическом плане. Удалось реализовать идею мирного сосуществования. Создавая ядерный щит, одну из главных составляющих триады – ракетные комплексы стратегического назначения, страна добилась паритета в области вооружений с Америкой. Это, учитывая современное международное положение, способствовало сохранению мира. Нам прожужжали уши о противостоянии двух политических систем: коммунистической и капиталистической. Мир непрерывно находится в стадии войны. Ирак, Иран, Афганистан всё это капиталистические страны, но Америке не даёт покоя их нефть. Так что политическая система тут ни при чём. Россия – страна с огромными ресурсами и её надо защищать, не забывая, что «...у сильного всегда бессильный виноват».
 Если исходить из того, что каждый испытатель провёл на полигоне в среднем десять лет, не трудно посчитать, что по стране их живёт не менее двух миллионов.
Там, на Байконуре перманентно, непрерывно идёт смена поколений. Именно поэтому этот город остаётся вечно молодым.
За эти годы существенно расширились границы города, разрослась инфраструктура.
Судьба была милостива ко мне, дав возможность служить на полигоне. Потом мне пришлось работать во многих организациях, но нигде я не встречал такого единства духа, сплочения, коллективизма и взаимопомощи. И дело здесь не в молодости, а именно в духе, в атмосфере доброжелательности и дружбы.  Все эти люди готовы были в сложнейших условиях, в ущерб своему здоровью, а иногда и жизни выполнять поставленные задачи. И они это делали.
И всё же есть один щепетильный вопрос, который не могу не затронуть. Это безвестность, анонимность  людей, трудившихся на полигоне. На пике пирамиды, на её  кончике были космонавты, летавшие в космос. Говорю так, потому что были и не состоявшиеся космонавты, так и не дождавшиеся своего звёздного часа.  Особенно в этом,   плане жалко девушек кандидатов в космонавты более достойных для полёта, но уступивших пальму первенства В. Терешковой, не выполнившей задачи полёта  и перекрывшей на долгие годы путь в космос советским женщинам.




















Сегодняшний Байконур
 
Руководство страны тщательно скрывало причастность военных к освоению космоса и участие в испытаниях военнослужащих. Вспоминая первую встречу вернувшихся из космоса космонавтов на Байконур, могу отметить огромный энтузиазм, возвышенный порыв и одновременно гордость жителей города. Казалось бы, мелочь, а людям было приятно. В ту пору (да и сейчас это бытует, особенно на эстраде) в народе много было анекдотов об интеллектуальной ущербности военных. Думаю, что это было, в какой-то мере связано и с политикой скрытности сути военной службы в стране.

4 НИИ МИНИСТЕРСТВА ОБОРОНЫ СССР

Создание ракет в России имеет длинную историю, связанную с людьми военной профессии.  Боевыми ракетами в XIX веке в России занимались генералы А. Д. Засядко, создавший ракеты с дальностью полета 2670м, а также К.И. Константинов, который создал корабельные ракеты. Народоволец Кибальчич, арестованный за покушение на царя, в ожидании казни в 1881 году создал проект ракетного летательного аппарата (ЛА). Мещерский Иван Всеволодович в работах по динамике тел переменной массы 1897-1918 гг. изложил основные уравнения ракетодинамики. Константин Циолковский в 1883-1935 годах опубликовал ряд основополагающих работ по теории реактивного движения, теории ракет и ЖРД, многоступенчатых ракет, межпланетных сообщений.
          Развитие теоретических работ  продолжили Ф.А. Цандер, Н. И. Тихомиров, Ю. В. Кондратюк. После революции и в предвоенные годы над проблемами практического создания ракет работали многие советские ученые и конструкторы. Николай Иванович Тихомиров создал и возглавил лабораторию в Москве для реализации своих изобретений по боевым ракетам, которая после переезда в Ленинград в 1928 году получила название ГДЛ (Газодинамическая лаборатория). В 1931-1932 гг. Цандер создал и Группу изучения реактивного движения (ГИРД). В июле 1932 года после смерти Цандера ГИРД возглавил С.П. Королёв. Под его руководством созда¬ны и запущены первые советские ракеты на смесевом и жидком топливе ГИРД-09 и ГИРД-Х (конст¬рукторы М.К Тихонравов и Ф.А. Цандер соответственно). В 1933 г. создан  Реактивный научно-исследовательский институт, объединивший московских и ленинградских ракетчиков. В 1938 году по оговору был арестован и осужден С.П. Королёв.  С 1940 года он работает вначале в «шарашке» в Омске под руковод¬ством А.И. Туполева над самолетом Ту-2 (ЦКБ-29 НКВД), а затем в Казани у В.П. Глушко.
         В Московском  ГИРДе вместе с Цандером и Королёвым работал    выпускник Военно-воздушной академии им. Жуковского Михаил Клавдиевич Тихонравов. 17 августа 1933 г. на полигоне Нахабино  под Москвой запущена первая советская ракета ГИРД-09 конструкции М.К. Тихонраво¬ва. В самый канун войны в1941 г. на вооружение нашей армии поставлены первые в мире реактивные установки залпового огня М-8 и М-13 «Катюши».
          Наши разработки были ориентированы на  замену артиллерийских средств поражения. Немцы пошли на увеличение габаритов и создание баллистических ракет.  Впервые баллистические ракеты большой дальности А-4 (ФАУ-2) были  использованы немцами для обстрела Парижа и Лондона. Производство и испытания этих ракет осуществлялись на территории Польши.  В августе 1944 года к линии фронта вы¬летела группа советских  специалистов в составе генерал-майора П.И. Федорова, подполковника М.К Тихонравова, полковника Ю.А. Победоносцева, майора Н.Г. Чернышова, подполковников Р.Е. Сорокина, М.Е. Шехтмана и переводчика лейтенанта Ю.А. Федосюка. Группа имела мандат на проведение работ по поиску немецких ракет, подписанный И.В. Сталиным.
Группе Федорова удалось найти двигательную установку с камерой сгорания и соплом, включая бак перекиси водорода, в хорошем состоянии, бак ракеты, наружную обшивку, части хвостового оперения, воздушные и графитовые рули, части и детали трубопроводов, детали системы управления. Эти трофеи были привезены в Москву для реконструкции и изучения. После победы в Германию отправилась большая группа наших специалистов около 300 человек, в том числе работники РНИИ, ГИРД  и ГДЛ, многие из которых стали потом Главными Конструкторами отечественных ракетных систем. На первых порах осуществлялось точное воспроизведение ФАУ-2 на отечественной базе, отрабатывалась технология производства ракет и ее компонентов, готовились специалисты по  производству ракетной техники. Только после этого началась  доработка ФАУ-2 и создание собственных  ракет.
Одновременно испытаниями ракет ФАУ- 2 занялись англичане и американцы. Наряду с изучением трофейных и разработкой новых ракет пробивает себе дорогу идея полета в космос. Весной 1946 года группа инженеров под руководством М.К. Тихонравова и Н.Г. Чернышева представила И.В. Сталину предложение о создании ракеты носителя для полета с двумя человеками и аппаратурой на высоту 100-150 км. В 1946 году в СССР создаётся ракетостроительная промышленность. Тогда же в Министерстве Обороны создается Научно-исследовательский реактивный институт (НИИ-4 МО) Главного артиллерийского управления (ГАУ) и Государственный Центральный полигон реактивной техники (4 ГЦП МО).
 В мае первым начальником института был на¬значен генерал-лейтенант Алексей Иванович Нестеренко. В его руководящий состав вошли бывшие сотрудники ГИРД и ГДЛ, бывшие преподаватели академии им. Дзержинского, участники Великой отечественной войны.  А.И. Нестеренко пригласил группу М.К. Тихонравова для работы в институте, обещая содействие ей в разработках по обосно¬ванию возможности полета человека на ракете, при условии одновременной работы над темой по профилю института
По¬становлением Совета Министров СССР от 27 июля 1947 года местом дислокации полигона опреде¬лен поселок Капустин Яр. Начальником полигона назначен генерал-лейтенант Василий Иванович Вознюк. Первую, сделанную из трофейных узлов ракету ФАУ-2 запустили 18 октября 1947 г. с поли¬гона Капустин Яр. На месте пуска первой ракеты установлен её макет.
Вскоре НИИ 4 добилось больших успехов, нередко опережая промышленные организации в ис¬следованиях перспектив развития новых видов вооружения и подсказывая промышленности реше¬ние отдельных научно-технических задач. Так, группа М.К. Тихонравова первой доказала перспек¬тивность «пакетной схемы» МБР и возможность вывода на ней ИСЗ. А.А. Ильюшин и И.Е. Шашков  доказали возможность обеспечения устойчивости ЛА независимо от взаимного расположения цент¬ра давления и центра тяжести с помощью развитых стабилизаторов. П.Е. Элиасберг первым разра¬ботал таблицы стрельб изделиями дальнего действия. Раньше промышленности были проведены исследования влияния колебаний компонентов топлива в баках на устойчивость движения ЛА (Г.С. Нариманов).
26 августа 1946 г. на базе артиллерийского завода №288 создан головной научно-исследователь¬ский институт по ракетной технике - НИИ-88 (ныне ЦНИИ Маш). Главным конструк¬тором баллистической ракеты дальнего действия назначен  Сергей Павлович Королёв. В  апреле 1950 г. на базе НИИ-88 создано Особое конструкторское бюро № 1 (ОКБ-1) по разработке ракет дальнего действия. Начальником и Главным конструктором ОКБ¬1 НИИ-88 был назначен С.П. Королёв, заместителем начальника В.П. Мишин, заместителем глав¬ного конструктора В.С Будник. В этом же бюро работал М.К. Янгель.
В 1951 году на базе автозавода в г. Днепропетровске создаётся завод №586 для серийного производства ракеты Р-3 конструкции Королёва. Директором завода на-значен Георгий Михайлович Григорьев (кстати, он был Председателем Государственной комиссии по испытаниям ракеты 8К67 в мою бытность на полигоне), Главным кон¬структором завода, начальником конструкторского отдела Василий Сергеевич Будник.
       Между тем противоборство с американцами  требовало  создания ракет для полета на межконтинентальные дальности. Работа группы Тихонравова в НИИ 4 МО доказала, что ис¬пользование пакетной схемы ракеты позволяет решить вопрос достижения любой дальности, в том числе и выведение искусственного спутника Земли. Это в значительной степени способствовало пре¬кращению работы над проектом ракеты Р-3 как не тупикового пути. Но  работы Тихонравова в высокопоставленных военных кругах вначале не встреча¬ли одобрения.
     А.И. Нестеренко в 1951 году   был снят с должности за то, что  написал в ЦК докладную записку, где назвал работу группы С.П. Королева по совершенствованию ракет типа ФАУ-2 экономической диверсией, мотивируя  это тем, что ФАУ-2 в войне никакой погоды не сделают  из-за низкой точности и малой дальности. Многие расценили это как предательство.
          В 1953 году Королёв поставил вопрос перед Д.Ф. Устиновым  о переводе группы М.К.Тихонравова из 4 НИИ в ОКБ-1, что и было сделано. Таким образом, взаимодействие  4 НИИ МО  в лице группы М.К. Тихонравова  с  С.П. Королёвым (финансировавшим работы группы), в конечном счёте,  позволило объединить усилия для воплощения идей Тихонравова реализовать их конструкторское воплощение в ОКБ  С. П. Королёва, создать МБР, запустить ИСЗ.
Волей судьбы в 1955 году именно А.И. Нестеренко был назначен начальником 5 ЦНИИП  МО (Байконур) для испытаний межконтинентальных баллистических ракет разработки С.П. Королёва.
К моему приходу на должность младшего научного сотрудника значимость 4 НИИ МО в ракетном деле не убавилась. В какой-то мере изменились лишь акценты, функции института. В  это время институт возглавлял генерал-лейтенант Волков Е.Б., а 3-е управление, где мне предстояло трудиться,  генерал Майский О.И., переведенный из Нижнего Тагила для продолжения службы.
Контингент военных сотрудников института по моей оценке включал три категории сотрудников: одарённых, направленных сюда после окончания военных учебных заведений, рекомендованных соответствующими  начальствующими субъектами (блатных), переведенными из далёких гарнизонов, как правило, в связи с собственными болезнями или болезнями членов семьи, но имеющих склонность к научной деятельности. Здесь служили сыновья, внуки и зятья многих известных мне генералов. Признаюсь, что этих любимцев судьбы редко заносило. В основном, это были хорошие ребята. Многие из них были призваны в армию после окончания гражданских ВУЗов. Было много и ребят (также как и на полигоне), закончивших военные академии после дополнительного набора (после четвёртого курса) из гражданских ВУЗов.
Численность отдела по твёрдотопливным двигательным установкам была чуть больше двадцати человек. Большинство из них кандидаты наук, остальные - соискатели степени кандидата.  В числу последних примкнул и я.
В отделе была максимально благоприятная обстановка. Правда тематика для меня была новая, хотя на полигоне мне и довелось работать в комиссии по длительному хранению пороховых ракетных двигателей (ПРД). Но это были крохи в этой области знаний. Но наличие рядом с тобой такого количества профессионалов позволяет преодолеть любые трудности. Пожалуй,  нигде больше не встречал я такого участия сотрудников в становлении нового пополнения.  Требовалось освоить теорию горения твёрдых топлив, проблемные вопросы теплозащиты, уноса теплозащитных покрытий, конструктивные решения двигателей и зарядов, стендовые устройства для испытаний и основы испытаний и надёжности двигателей. По всем этим вопросам в отделе были корифеи и всегда готовы были помочь. В отделе тогда работали К.Н. Бакаушин, Л.В. Берёзкин, П.А. Лукьянов, В.Т. Полумиев, В.Н. Трикозов, А.Н. Караев, А.М Сурин, В.С. Королёв и многие другие.
Саша Сурин (выпускник Военмеха) стал моим научным руководителем по подготовке диссертации. На первой же рабочей неделе попал я на отдельское торжество – «обмывалась» защита диссертации А.М. Музыкантовым. Поразило меня то, что начальник отдела профессор Н.Л. Максимов, управляя торжественным заседанием, в обязательном порядке давал слово каждому из участников торжества. Так было всегда. Думаю, что, таким образом, он изучал своих подчинённых.
Прекрасной школой была система проведения научно-технических совещаний отдела. Они проводились несколько раз в месяц, на совещании докладывались и обсуждались результаты работ, отчётные материалы, подготовленные сотрудниками материалы рецензий и т.д.  Но главное состояло в том, что на каждом совещании, каждый присутствующий должен был высказать своё мнение. Это обязывало каждого из нас вникать в суть обсуждаемых проблем, а если что-то было не понятно, задавать вопросы докладчику, чтобы уяснить проблему. Для нас это была школа, для руководителя – лакмусовая бумажка, чтобы знать сущность каждого из нас. Через несколько лет в отделе уже практически не было сотрудников без учёной степени кандидата технических наук.
В ту пору ракеты с РДТТ в нашей стране были в стадии становления. Практически весь ядерный потенциал базировался на ракетах с ЖРД. Такие ракеты не обеспечивали высокой боевой готовности. Их нельзя было длительно хранить в заправленном состоянии. Между тем в США на вооружении стояло свыше 700 ракетных комплексов «Минитмен-1» с твердотопливными ракетами.  В нашей стране работы по созданию ракет с РДТТ вели конструкторские бюро С.П. Королёва (РТ-1),  п. Тюрина (РТ-15), М.К Янгеля (РТ-20П). Фактически была только одна твёрдотопливная ракета 8К98. Завершались испытания на полигоне Капустин Яр мобильного ракетного комплекса средней дальности «Пионер». Была ещё  большая серия малых двигателей в том числе, находившихся в состоянии наземных испытаний пороховых аккумуляторов давления (ПАД), предназначенных  для  выброса ракет тяжёлого класса из шахт с последующим запуском ракет над поверхностью земли (так называемый минометный старт).
Преимущество ракет с РДТТ состояла в простоте и безопасности эксплуатации, возможности использования в составе подвижных комплексов. Основной недостаток ракет с РДТТ – их низкие энергетические характеристики. Этими проблемами занималась большая кооперация предприятий и НИИ. Основные из них Московский институт теплотехники (Главный конструктор А.Д. Надирадзе),  Научно-исследовательский  химико- технологический институт - НИХТИ (Главный конструктор Б.П. Жуков), Алтайский научно-исследовательский институт химической технологии (Главный конструктор Савченко),  КБ-5 Конструкторского бюро «Южное» (главный конструктор В.И. Кукушкин), НИИ «Геодезия» и многие другие.
Мне предстояло вникнуть в тематику, изучить конструкции, работать с промышленными предприятиями. Сложность состояла в том, что на дорогу приходилось тратить 6 часов в сутки. В 5 утра подъем, возвращение с работы в начале десятого вечера. С детишками виделся только по выходным. В апреле на две недели отправился в командировку в АНИИХТ (г. Бийск). Познакомился с производством и с живописными местами, в том числе на слиянии рек Бия и Катунь.
По возвращении пришлось всё-таки менять жильё поближе к работе. Сняли на близлежащих дачах комнатушку. Правда, жизнь там оказалась невыносимой,  и к осени пришлось искать новое жилье. К тому времени полностью вошёл в курс дел и меня включили в состав межведомственной комиссии по испытаниям пороховых аккумуляторов давления (ПАД) и других пороховых двигателей конструкции КБ-5. Работа комиссии происходила на стендах в  г. Павлограде и г. Днепропетровске. Почти в течение года пришлось один раз в два месяца выезжать на заседания комиссии.
К тому времени определился с темой кандидатской диссертации, готовился  к сдаче кандидатского минимума по специальности. Одновременно со мной в отдел пришёл служить сын начальника Научно-Технического Комитета (НТК) Ракетных войск генерала А.С. Калашникова – Николай. Вместе с ним готовились мы к сдаче экзамена. В НТК его профессиональный рост курировал мой полигонный сослуживец Виталий Попов. Да и Н.Л. Максимов уделял ему особое внимание.
НТК в системе Ракетных войск организует и курирует вопросы, связанные с выполнением научно-исследовательских  работ всеми подведомственными организациями. Как писал в своих воспоминаниях начальник института Е.Б. Волков, отношения руководства института с НТК и ГУРВО не всегда были безоблачными. Особенно усердствовал генерал А.С. Калашников, стараясь везде, где только можно ущемить интересы института. С его стороны были попытки перевести институт под юрисдикцию НТК. Доходило до вмешательства НТК во внутренние дела института.
Что же касается основного заказчика института ГУРВО (главное управление ракетного вооружения) то и здесь часто возникали конфликты, причиной которых были  технические вопросы.  Всё дело в том, что ГУРВО, как заказчик вооружений и работодатель Главных конструкторов, порой не объективно поддерживало предлагаемые ими разработки, т.е. шла война за заказы между разработчиками. Привязанность руководителей Ракетных войск тем или иным персонажам, приводила к неудовлетворенности при критических замечаниях института относительно лоббируемых разработок. Конечно, мы как низшее звено этой системы порой об этом даже не догадывались, хотя периодически сталкивались с такого рода проблемами.
Помню вначале  службы в институте меня (как хорошо знавшего проблему двигателя 8Д612 нашей орбитальной ракеты) вместе с представителем отдела ЖРД направили к начальнику отдела ГУРВО полковнику  Г.Е. Ипполитову. Мне хорошо запомнилась тактика ведения дискуссии  опытнейшего коллеги д.т.н. И.И. Полякова. Изначально позиции наши были противоположными. Институт считал, да так считали и в отделе анализа полигона, когда я там служил, что энергетические характеристики двигателя недостаточны для решения поставленных ему задач. И вот как вел переговоры Израиль Исаакович.  Он, выслушав позицию оппонента, говорил: «Правильно Вы говорите». Дальше медленно, очень ясно излагал свою собственную позицию. После многократных итераций полковник Ипполитов, видимо всё же разобрался, и начал излагать всё более близкую к нашей позиции точку зрения.  В конечном счёте, он заявил: «Наконец-то Вы всё поняли!» Вот так успешно, в совершенно спокойной обстановке, без криков и пены у рта мы выполнили свою задачу. Лично для меня это была великолепная школа ведения дискуссий.
Лето 1972 года выдалось очень жарким. Более месяца в Подмосковье свирепствовали пожары. Горели торфяники. Хорошо, что мы снимали жильё в дачном посёлке, окружённом лесом и садами. Правда, жили мы в малометражном сарае, где полновластными хозяевами были крысы. Помню, как-то убирая  коридор, я увидел  какую – то верёвку, которую никак не мог смести, пришлось взять её рукой, но какой ужас – это оказался хвост спрятавшейся под тумбочкой крысы. Это было шоковое состояние.
В зиму мы всё же сняли новое жильё в Королёве. Хозяева квартиры были в долгосрочной командировке на Байконуре. С соседями познакомились быстро, а  кое с кем (чета Плетневых) сохранили дружеские отношения на многие годы. Одним из соседей был будущий космонавт Валентин Витальевич Лебедев  (и его жена Люда), осуществивший свой первый полёт в канун Нового 1974 года.  Это было к сожалению не долгое знакомство, потому что через полгода после полёта они сменили  жильё.  Валентин – выпускник МАИ, занимался в аэроклубе, работал в НПО «Энергия», что и определило его дальнейшую судьбу.  Самое интересное то, что,  впоследствии став крупным учёным, он наряду с космической тематикой он занимался проблемами мониторинга, в частности был руководителем разработки системы мониторинга транспортных потоков г. Москвы, т.е. мы с ним работали на одном поле исследований.
Работа над диссертацией требовала постоянной, в том числе внеурочной  работы. Единственным спасением было то, что работа была близко от дома. Но по вечерам пришлось засиживаться допоздна. Кроме того, используя в своих исследованиях статистические модели, приходилось пользоваться комплексом  Вычислительного Центра. А машинное время давали для соискателей только в ночное время, но от работы в дневное время никого не освобождали. Иногда приходилось использовать ЭВМ по 6-8 часов. Но это был удел всех соискателей  учёных степеней. Осенью 1974 года Н.Л. Максимов назначил приём экзамена по специальности. Это тоже была процедура не традиционная. Экзамен принимал лично Максимов, а не комиссия. Приём шёл три дня. Стояли мы с Николаем Калашниковым у доски и отвечали по очереди на множество вопросов. Но результат оказался отрицательным. Н.Л. оценил мои знания на «4», Николая - на «3» при этом он заявил, что специальность надо сдавать только на «пятёрку», поэтому назначил повторную  сдачу экзамена через четыре месяца. Пришлось делать второй заход.
Очень мучительным был процесс получения квартиры. Самым сложным было окончательное распределение, когда решался вопрос конкретного номера квартиры, её метража и этажа. Мнение распределителей менялось каждый день: то дают, то не дают, то дают не то.  Жена была доведена до истерики. Пришлось ей вообще ничего не сообщать, пока дело не утрясётся. Наконец,  в начале 1975 года мы вселились в свою казённую квартиру. Это был настоящий праздник.
Старшая дочь Лена уже училась в школе. Она обучалась в специально сформированном классе, где ребят обучали пению. В г. Калининграде (ныне Королёв) были настоящие энтузиасты этого дела. Работа велась под эгидой заслуженного деятеля искусств РСФСР  А.Н. Чмырёва.  Им был создан детский хор, в состав которого входили и ребята из музыкального класса школы №16. Хор имел три ступени развития: «Капелька», «Родник», «Поток». Дети выступали в концертах самого высокого уровня, в концертных залах Москвы, Ленинграда, Риги, несколько раз были участниками телепередачи «Весёлые нотки». Эта был очень дружный коллектив, причём дружили не только ребята, но и родители. Обычно летние каникулы они проводили в пионерских лагерях, где продолжали репетиции.
В школе руководителем хора была Майя Михайловна Соболева. В хоре было самоуправление. Из числа учащихся выбирался директор хора. Одно время Лена была избрана директором хора, за что была награждена путёвкой в пионерлагерь «Артек». Конечно, на родителей это накладывало много обязательств, связанных с организационным и материальным обеспечением хора. Но это были приятные хлопоты.
Как-то сложилась  потешная ситуации. Лена училась в третьем классе. Жена пришла с работы, а у двери стоит с вещами одноклассник Лены Миша Черёмухин. Оказалось, что он поссорился с мамой (кстати, она была учительницей по танцам при этом хоре) и решил уйти из дома, прихватив с собой вещички, в том числе коньки и хоккейную клюшку. Попросился пожить у нас. Пришлось искать возможности по доведению информации его маме, чтобы  с ней не случилось беды.
К осени завершил и успешно защитил диссертацию. Правда, из-за реорганизации Высшей аттестационной комиссии присвоение кандидата наук состоялось только летом 1976 года, но времени для отдыха, для семьи стало значительно больше. Как-то мне для подготовки отзыва направили автореферат диссертации сотрудника отдела надёжности ЦНИИ машиностроения В.И. Панченко. Я хорошо знал этот коллектив, возглавляемый д.т.н. А.И. Рембезой. В этом отделе  работали и мои друзья И.Л. Плетнев, Г.А. Ярыгин, В.И. Лукьященко. Работа была посвящена применению методов планирования экспериментов применительно к утяжелённым (форсированным) испытаниям РДТТ. Сама по себе это была реализуемая идея поскольку только применительно к форсированным режимам можно было обеспечить регулирование факторов, влияющих на характеристики двигателя.
Вместе с тем в работе излагались только известные основы планирования экспериментов и предложения по выбору регулируемых факторов для организации испытаний. Никаких экспериментов или проверки правомерности методов на основе подборки ранее проводившихся испытаний не было. Пришел к выводу, что работа не заслуживает поддержки, а вернее требует доработки, о чём сообщил соискателю.
 В.И. Панченко включил механизм нажима: позвонил заместителю начальника отдела надёжности нашего института И.Т. Мельникову, ранее работавшему в нашем отделе. Разговор получился не конструктивный. М. И.Т. начал с натиска: «Ты без году неделя как стал кандидатом наук, а уже рубишь других!» и т.д. и т.п.  Я сказал ему, что делаю это в интересах соискателя, и лучше на 3-4 месяца затянуть защиту, но работу улучшить и гарантированно защитить.  Но эмоциональный Игорёк завёлся ещё больше и стал мне угрожать. Я собрал материалы и ушёл. В отделе, обсудив ситуацию с коллегами, по совету П.А. Лукьянова и Г.Г. Шиятова, я составил перечень замечаний для передачи соискателю и ходатайства  перед  начальником  о проведении НТС управления по обсуждению  материалов диссертации. Вдруг мне позвонил начальник управления генерал О.И. Майский и попросил зайти к нему.  Он сообщил мне, что директор ЦНИИ Маш Мозжорин вышел на Е.Б. Волкова начальника нашего института и тот просит ускорить написание положительного отзыва. Я обрисовал ситуацию и предложил Олегу Ивановичу не писать отзыв, а просто промолчать, но заслушав предварительно соискателя на НТС.  К чести Е.Б. Волкова он согласился с таким  предложением.
Так мы и поступили. Со временем мне И.Л, Плетнёв рассказал, что во время защиты после доклада соискателя , его ответов и выступлений членов учёного совета ЦНИ Маш  В.И. Лукьященко попросил извинения перед советом и попросил снять диссертацию с защиты без голосования. Между тем О.И. Майский позвонил начальнику политотдела института генералу Кузнеченкову, который провёл воспитательную работу с И.Т. Мельниковым.  Этот эпизод имел для меня большое познавательное и воспитательное  значение. Кстати с М.И.Т. у меня ещё был случай, который хорошо  запомнился, но главное, шокировавший меня. Когда я пришёл в отдел, увидел у Игоря книгу – справочник по математике Корна и очень им заинтересовался. Игорь предложил купить у него справочник, потому что таких справочников у него два. Признаюсь, что до сих пор таких ситуаций я не встречал. На полигоне при появлении у кого-нибудь  двух или трёх экземпляров  какой-то книги, лишние экземпляры просто дарили друзьям и знакомым. Это меня так поразили, что на обложке справочника я написал: «Куплено у И.Т. Мельникова» (поступил по Гиляровскому, который все свои книги подписывал: «Украдено у Гиляровского»). Позже мы с Мельниковым вполне плодотворно и тесно сотрудничали.
Спустя некоторое время  в институте прошла реорганизация, и я перешёл в головной отдел 3-го управления в лабораторию теории испытаний, возглавляемую моим другом и коллегой Ю. Шишкиным.
Это было новое дело, мы занимались разработкой моделей планирования испытаний, разработкой нормативных документов по испытаниям. В соседних лабораториях отдела проводилась работа по научно-техническому сопровождению испытаний новых ракетных комплексов. Всё так же были прочные связи с разработчиками, но теперь уже не двигательных установок, а ракетных комплексов всех типов. И снова дружный  коллектив, но уже разбавленный молодёжью. Но должность моя не изменилась всё тот же младший научный сотрудник. Время это было поистине застойное, потому что по службе у многих офицеров не было никакого продвижения. Но работа была интересная, увлекательная. По существу шло теоретическое осмысление полученной за многие годы практики испытаний ракетного вооружения. Суть проблемы состояла в построении системы испытаний с максимальной экономией средств.
Теперь по роду своей деятельности я  занимался ракетными комплексами с ракетами, оснащёнными и твердотопливными и жидкостными ракетными двигателями, а это означало, что расширился круг взаимодействия с организациями промышленности и прежде всего с организациями, возглавляемыми Уткиным В.Ф. Челомеем В.Н., Надирадзе А.Д. , Ю.А. Мозжориным. В каждой из этих организаций были подразделения, занимавшиеся планированием и анализом результатов испытаний, включая разработку методов проведения испытаний.
В научном плане проблема состояла в воспроизведении условий работы систем и агрегатов при их наземной отработке, близких к условиям, свойственным полётным. Таким образом, обеспечивалась более высокая надёжность ракет, сокращалось число дорогостоящих летных испытаний. С этой целью применялись испытания в утяжеленных режимах, форсированные испытания, ускоренные испытания, имитирующие длительное хранение и т.п. Конечно, реализация таких испытаний требовала развития наземной испытательной базы. Но её создание было целесообразно, так как она могла применяться для многих комплексов и их модернизированных вариантов.
Довелось ездить в командировки и на родной полигон. Бывать в своём отделе. К тому времени сильно заболел мой друг и соратник Лев Лагойко. Стал вопрос о его переводе в Москву. Учитывая высокий профессионализм Льва, я обратился к начальнику НТК А.С. Калашникову с просьбой взять Льва в комитет. Калашников согласился рассмотреть эту кандидатуру и попросил, чтобы Лев при оказии заглянул в НТК.   Однажды на выходе из главного корпуса института я столкнулся с генералом Калашниковым. Он окликнул меня и говорит: «Бондаренко, что же ты ко мне прислал еврея?». На что я ответил: «Лагойко – белорус, а главное, отменный специалист». И всё же через некоторое время Лев пришёл к нам в институт и даже  в наш отдел. В то время начальником отдела был Владимир Зиновьевич Дворкин. Лев  Лагойко возглавил лабораторию научно-технического сопровождения испытаний РК
В 1982 году начальником института стал Лев Иванович Волков.  Ю.Н. Шишкин был назначен начальником отдела ЖРД, а я стал начальником лаборатории. В этот период много довелось мне работать с ГУРВО, особенно плотно работал  с Н.Е. Романовским при подготовке нормативного документа «Положения о лётных испытаниях ракет». К тому времени в Главном управлении ракетного вооружения работали многие из моих полигонных сослуживцев, что значительно облегчало взаимодействие с Заказчиком.  Помимо регулярных плановых научно-исследовательских работ,  часто приходилось выполнять  оперативные задания, поставленные Главным штабом РВСН или ГУРВО.
Особенно запомнились работы, связанные с идеей создания нового оружия, в основу которого ставилась задача разрушения озонового слоя (образование озонной «дыры» над территорией противника) это приводило к поражению живых организмов ультрафиолетовым излучением. На институт возлагалась задача выбора средств доставки заряда на соответствующую высоту и дальность. Разработчики идеи не учли, что «дыра» мигрирует и, в конечном счёте, может оказаться над собственной территорией. А главное, что антропогенная деятельность человека, разрушая озоновый слой,  уже стала сказываться на состоянии окружающей среды. Слава Богу, этой бредовой идее не суждено было осуществиться.
За испытаниями наших ракет очень тщательно следили американцы. При каждом пуске ракеты они направляли свои летающие лаборатории для слежения за боевыми блоками в районы их падения. Информацию о предстоящих пусках они получали в связи с существованием службы оповещения о предстоящих пусках. Дело в том,  что при пусках заранее вводился запрет на присутствие летательных аппаратов и плавсредств по азимуту траектории полёта и в зонах падения отделяющихся частей. Естественно, что утечка информации и даже изменение интенсивности движения позволяли американцам оценивать время пусков.  Начальник Главного штаба РВ поручил институту провести оценку вероятности поражения ЛА и ПС в случае отмены мероприятий по оповещению. Эту задачу и пришлось мне решать под руководством заместителя начальника института генерала А.А. Курушина. Именно он курировал вопросы испытаний в институте. С ним мне пришлось очень плотно взаимодействовать, в том числе и потому, что он писал на тему испытаний докторскую диссертацию.
Кстати, несмотря на чрезвычайно низкую опасность поражения объектов в зоне полета ракет (10-9 ),  решение об отмене оповещения принято не было.
На многих предприятиях были созданы уникальные испытательные комплексы, особенно запомнились мне камеры для климатических испытаний на киевском заводе «Арсенал» и стенд для виброиспытаний ракет железнодорожного комплекса «Шенк» в КБ «Южное». Не прерывались связи и с полигонами. Но в связи с приоритетностью создания ракеты РТ-23 и испытаниями железнодорожного комплекса (БЖРК) больше пришлось  ездить на полигон в городе Плесецк. Идея применения БЖРК состояла в повышении живучести комплекса за счёт передвижения  по территории страны для обеспечения скрытности его места расположения. Внешне состав походил на пассажирский поезд, что и обеспечивало его скрытность. Из поезда можно было осуществлять пуски ракет из любого  маршрута его передвижения.  Его создание требовало решения многих научных и конструкторских задач, обеспечивающих не только работоспособность комплекса при боевом применении, но и вопросы его эксплуатации и жизнеобеспечения личного состава.
Как-то в один из майских выходных дней 1982 года поехали мы на дачный участок Ю.Н. Шишкина помочь в строительных работах. Работа была весьма интеллектуальная: бери побольше - кидай подальше и почаще. Делали глиняный затвор вокруг фундамента дома.  Но физическая работа дала моральное удовлетворение и тогда же родилась мысль заполучить и себе земельный участок. Случилось так, что один из участков продавался и мы приобрели его, взяв  ссуду, с вычетами из заработной платы жены (военнослужащим ссуды не выдавались). Это бремя лежало на нас восемь лет. .  Кстати в те времена была замечательная структура:  касса взаимопомощи. Главное, что там при определенной сумме накоплений можно было брать деньги на крупные покупки, и всё это без всяких процентов.
Это обстоятельство добавило много хлопот нашей семье. Так что в начале 1983 года у нас начался первый семейный сельскохозяйственный сезон. Первое, что я сделал – купил две семьи пчёл и поставил их на пустом дачном участке. Это было продолжение родовой традиции и главный источник раздоров в семье. Дело в том, что пчёлы не только дают мёд, но и больно жалят. Причём жалят значительно больше, чем дают мёда. Мне это было привычно, от укусов у меня не было отёков, а пчелиный яд я воспринимал как лечебный препарат. Другое дело Люда, от укусов у неё возникала сильная отёчность. Естественно, что вина за укусы ложилась не на пчёл, а на их хозяина. Но к концу сезона Люда адаптировалась к яду и отёчность от укусов исчезла, а там и мёд появился, так что эти трудности мы пережили.
И всё же нельзя не сказать о прелести и особенностях пчеловождения. Прежде всего пчела – уникальное насекомое, демонстрирующее роль общественных отношений в выживании вида. Рационализм жизни пчелиной семьи, способы самоорганизации восхищают каждого, кто понимает её сущность. Прежде всего физиологическое деление – матка, рабочие пчёлы, трутни. Матка – королева, основательница и продолжательница рода, понимающая, когда пришла пора создавать себе замену и оставляющая всё наследнице, уводя часть семьи с собой (роение), чтобы найти новое жильё  Пчела – труженица способная выполнять самую разную работу в зависимости от своего возраста: Вначале она кормит расплод, убирает в улье, строит соты из вырабатываемого ею воска, потом собирает нектар и пыльцу, охраняет своё жилище. Пчела различает по запаху пчелу из другого улья и не пускает в своё жилище, но она различает обездоленную пчелу, потерявшую свою матку, и пускает её в свой улей. И наконец трутень, функция которого состоит в оплодотворении матки. Они появляются из неоплодотворённых яиц в начале мая, а  к первому августа  пчёлы изгоняют их из улья, обрекая на голодную смерть.
Учитывая повадки и законы развития пчелиных семей, пчеловоды владеют соответствующими технологиями, способствующими наилучшим результатам, как для семьи, так и для медосбора. Но есть и другая сторона вопроса - чисто эстетическая. Прежде всего,  величие и красота процесса роения пчёл. Удивительно  зрелищно начинается выход роя из улья. Непрерывный  поток вылетающих из летка, словно стрелы, пчёл, пускающихся в карусельный полёт в окрестности улья,  торжественный, призывный гул многоголосия пчёл и трутней, слышный на добрую сотню метров, и, наконец, присоединение матки.  Ещё несколько минут этого торжества и рой прививается поблизости от улья на какое-нибудь дерево, чтобы дождаться отставших, произвести поиски  нового жилья и на следующий день переселиться в него
Привившийся рой иногда образует самые причудливые формы, искусно поймать его одна из важных и приятных задач пчеловода. Но особенно приятна процедура посадки роя в новый улей по методу «наклонной доски»,. К летку улья приставляется наклонная доска, а лучше большой лист фанеры, на неё порциями с помощью деревянного черпака высыпаются пчёлы и вот это полчище ползёт наперегонки в улей.   И, как тут не вспомнить, набеги конницы монгольских ханов.
Зимой пчеловоды иногда проверяют состояние и расположение семьи в улье, чтобы, в случае необходимости, помочь ей  выжить. И здесь мы встречаемся с ещё одним чудом. Представьте себе зимний день с чистым морозным воздухом, а Вы, открыв холстик пчелиного гнезда, вдруг ощущаете комбинированный запах мёда, воска, прополиса и слышите завораживающий мирный  гул клуба. Это незабываемый контраст лета и зимы. Два сезона в одно мгновение. Дай Бог каждому ощутить и увидеть это.
Со временем Л. Лагойко назначили начальником отдела вместо ушедшего в отдел перспектив развития РК    В.З. Дворкина, а меня назначили его заместителем.
 При одном из аварийных пусков ракеты РТ-23 я был включён в состав аварийной комиссии. Ракета упала в 100-150 километрах от старта. Дело было в марте месяце. Всё утопает в снегу. Нашу комиссию вертолётом доставили в район места падения. Предварительно туда выслали вспомогательную группу. К нашему прилёту там была установлена большая армейская палатка. Место посадки было на болоте. Так как снег в палатке был убран, открылась потрясающая картина. Весь пол был покрыт зеленью и вьющимися нитями клюквы с ягодами.  Пришлось облетать места падения отдельных фрагментов и высаживаться при работающих винтах вертолёта. Снег доходил до подмышек. Передвигаться было чрезвычайно трудно. По существу это было плавание в снегу. Место падения основной конструкции и обломков было заснято и летающей фотолабораторией.
В то время полигоном командовал генерал-лейтенант В.Л. Иванов. По вечерам мне пришлось решать ещё одну задачу – писать автореферат кандидатской диссертации Иванова, которая уже была подготовлена в нашем отделе. На полигоне этот вопрос курировал начальник вычислительного центра В.Л. Лукин. Вот с ним мы до поздней ночи засиживались мы на ВЦ. Через несколько лет нас снова свела судьба, но уже в стенах института. Владимир Леонидович стал начальником управления, где я проходил службу.
Он отличался высоким трудолюбием и ответственностью. Правда, ответственность в какой–то мере граничила с боязнью начальства и суетливостью, мешающей делу перестраховкой. И всё же работать с ним было приятно, а главное, в случае неприятностей он был способен взять огонь на себя.
Через некоторое время  мне предложили должность начальника отдела в управлении, занимающемся перспективами развития ракетных комплексов и группировкой РВСН.  Я  заменил В.З. Дворкина. В  обязанности отдела входила разработка предложений в программы развития вооружений в части технического облика перспективных ракетных комплексов, обоснование характеристик ракет, формирование тактико-технических требований Министерства Обороны к планируемым к разработке комплексам.
Все эти обоснования строились на базе анализа новых разработок в области науки и техники, в том числе прикладных и фундаментальных исследований, выполняемых академией наук СССР.  Кроме того, учитывались данные по уровню технического совершенства ракетного вооружения США, в том числе проводилось сравнение этого уровня с  нашим вооружением. Эти работы отличались комплексностью и сложностью прогнозирования характеристик с учётом реализуемости инновационных разработок.
Это был сложнейший период в моей жизни и по необходимости освоения новой тематики, и по сложности работ, и по загруженности. Ситуация усугублялась тем, что все эти работы шли под руководством и неусыпным вниманием начальника института Л.И. Волкова. Лев Иванович был весьма жесткий руководитель.  Нам не нравилась его привычка вызывать исполнителей в конце рабочего дня и ставить задачи, решение которых требовалось представлять к утру. В работах, как правило, участвовали представители многих отделов, а от нас требовалось организовать как их присутствие, так и присутствие технического персонала из секретного отдела, не говоря уже о необходимости выполнения смысловой работы. В конечном счёте,  требовалось провести определённые расчёты (много вариантов),  представить их результаты графически, отпечатать материалы.
А на следующий день приходилось выслушивать язвительные замечания Льва Ивановича и проводить новые расчёты, на основе появившихся в ходе обсуждения предыдущих материалов идей. 
 Степень  загрузки и соотношение  личного и общественного в нашей жизни хорошо иллюстрирует такой случай.  В одну из июльских пятниц моя дочь Елена выходит замуж. В середине дня проводится регистрация брака, а в шесть вечера – торжество в кафе по случаю бракосочетания.  В16.30 командир собирает на инструктаж по выполнению очередного оперативного задания.   С тревогой посматриваю на часы. Уже опаздываю. Ведь нужно заскочить домой, переодеться в гражданскую форму одежды и добраться до кафе.  В начале шестого В.З. Дворкин вдруг обратился к командиру:
- Лев Иванович! У Василия Ивановича сегодня дочь выходит замуж. Позвольте ему уйти по этим важным семейным обстоятельствам?
- Куда ж деваться. Идите.
Так, с небольшим опозданием попал я на важное семейное торжество. Но,  самое главное, что для решения домашних дел постоянно не хватало времени. А дела кому-то решать надо. Вот и ложились они тяжким бременем на хранительницу домашнего очага, ту самую, которой когда-то обещал оберегать от забот и неприятностей, быть громоотводом.  Конечно, скорее всего, она об этом забыла, а я всегда чувствовал себя виноватым. Особенно много хлопот досталось Люде при строительстве дачного домика. Хорошо ещё, что она по профессии строитель и способна решать любые хозяйственные задачи.
Работа   в  таком режиме не обходилась без нарушения  требований секретного делопроизводства. Поскольку машинописное бюро находилось в другом корпусе, для экономии времени иногда приходилось проводить правки материалов на месте на технических средствах отдела. Иногда это сходило с рук, но бывали случаи, что работники службы безопасности проводили целенаправленные проверки, заведомо зная в каком документе и что именно исправлялось  Тогда дело заканчивалось непременно выговором . Когда я третий раз предстал перед Львом Ивановичем по поводу очередного выговора , он сказал:
-Что ты за начальник отдела, что до сих пор не разобрался, кто на тебя стучит?
На что я ответил:
; Лев, Иванович, я работаю методом исключения, ещё несколько выговоров и доносчик будет известен.
В ту пору начальником  нашего управления был Андрей Иванович Яковлев, доктор технических наук, профессор. Для меня он был просто загадкой, особенно, когда ему приходилось докладывать какие-либо вопросы  на НТС. Он говорил чрезвычайно коряво, его трудно было понять, и я удивлялся, как  члены совета его понимали и ещё умудрялись задавать вопросы и слушать ответы. Но у него было одно чрезвычайно полезное качество. Он абсолютно спокойно воспринимал замечания командира, никогда не суетился, а, когда мы выходили из кабинета начальника, он всегда говорил: «Ничего, Вася, прорвёмся. Ты же видишь, что он сам прозревает, рассматривая наши материалы, понимает, что заблуждался и корректирует задачи». А, в целом, Андрей Иванович сыграл не малую роль в моей судьбе после завершения службы в армии.
Много усилий и средств тратила страна на реализацию программы «Противодействие», так называемый асимметричный ответ на американскую программу Стратегическая Оборонная Инициатива (СОИ). Суть её состояла в том, чтобы создать средства, легко преодолевающие противоракетную оборону противника.  И в этих работах были задействованы  многие академические и отраслевые институты. И было очень много сделано в этом направлении, хотя сама программа СОИ в определённой степени была дутой.  В должности начальника отдела проработал я до 26 июня 1992 года  и за это время обрёл множество связей теперь уже не только в конструкторских, но и в академических кругах.
Лебединой песней этой работы были ТТТ МО на ракетный комплекс «Тополь-М», который сегодня составляет основу стратегической группировки России.
   В 1991 году случилось то, что названо в СССР ГКЧП, то есть путч высокопоставленных, прежде всего военных, партийных работников против М.С. Горбачёва. В тот момент я находился на даче в отпуске. Замолчали средства массовой информации, по ним передавалась только классическая музыка, и никто ничего толком не знал. На следующий день приехал ко мне гонец из отдела — Юра Сытняк. Привёз приказание срочно явиться к месту службы. Я сказал Юре:  «Ты меня не видел». Но на следующий день всё же явился в часть. Общество бурлило. Все возмущались, замполиты были в растерянности. И всё же в условиях этой неопределённости я почему то принял дерзкое, смелое решение — выйти из рядов КПСС, о чём и написал в представленном замполиту Владимиру Яковлевичу Глотову соответствующее заявление, обвинив партию в неумении управлять ситуацией.  Моему примеру последовало несколько сотрудников отдела.
       Все притихли, выжидали, никто не принимал никаких решений, со мной не проводилось никаких бесед. В таком режиме прошла почти неделя, как вдруг позвонил В.З. Дворкин, бывший в то время заместителем начальника института по научной работе: «Вася, зайди!» Захожу к нему, он встает с рабочего места протягивает руку и говорит:  «Поздравляю!».
; -С чем?
; Евгений Иванович Шапошников вышел из партии. Только что передали по радио.
   Е.И. Шапошников - Министр Обороны ССССР. Это стало сигналом для развала КПСС. Я понял, что Дворкин всё же переживал  за меня, хотя не проявлял никаких признаков беспокойства.  И, тем не менее, полагаю, что этот случай стал причиной включения меня в план увольнения 1992 года, о чём я узнал после того, как план был утверждён. Так я и остался в неведении, кто же стал инициатором включения меня в этот план, хотя претензий ко мне не высказывалось, а многие коллеги служили до 60 лет. И всё же это была своевременная акция, давшая мне возможность получить второе дыхание — службу Отечеству в ином — гражданском качестве.
Завершая описание своей армейской жизни, отмечу один её важнейший аспект – взаимоотношения между начальниками и подчинёнными. Если говорить о моих командирах, можно сказать лишь одно – мне в этом плане повезло. В основном отношения складывались хорошие, а те шероховатости, которые случались, легко преодолевались.
 Став начальником,   я в полной мере ощутил ответственность за коллектив, с которым работал, а иногда и за судьбу, подчинённых людей. Особенно важно это применительно к молодым офицерам – выпускникам военных и гражданских учебных заведений.  Их в нашем отделе было немало В.Сорокин, М. Ганичев, А. Чепурной, Г. Цыриков, С. Копчёнов, В. Матрёнин, В. Ковалёв и др. Со многими из них случались оказии, ставившие  под угрозу их дальнейшую карьеру, а, порой, и судьбу.  Это был достаточно широкий спектр нарушений, а иногда и ложных обвинений. Многие из них обусловлены незрелостью, безрассудностью, а может быть и условиями жизни. Проступки касались или семейных отношений, или общественного поведения.  Даже был случай, связанный с воровством в магазине, оснащённом камерой видео наблюдения.
В процесс разбирательства включались, прежде всего, политработники и партком, но святой обязанностью начальника было разобраться в ситуации самому с тем, чтобы принятые решения были справедливыми. В большинстве случаев ситуация складывалась так, что мне приходилось умерять жажду партийной организации наказать провинившихся строже, действовать бескомпромиссно и жестко.  Порой, дамоклов меч  висел над людьми невиновными.  Мне удавалось находить компромиссные решения и не коверкать  жизнь провинившихся ребят. И это было не покрывательство нарушителей, а разумный подход к воспитательной работе. Кстати, один из таких виновных со временем стал руководителем  крупнейшей авиационной компании РФ, другой -  получив степень доктора наук, стал руководителем одного из подразделений института. Тешу себя надеждой, что никто из моих бывших подчинённых не держит зла на меня за несправедливое отношение.




ВТОРОЕ ДЫХАНИЕ

  Это было сложное переходное время для страны. Создавалась рыночная экономика. Становилось новое государство под названием Россия. Полным ходом шла демократизация, выражавшаяся, прежде всего, в том, что каждый мог говорить всё что угодно и «поливать» кого угодно. Люди ощущали свободу, к сожалению, сводившуюся, прежде всего,  к перемыванию  косточек всех и вся, к растлению всего, в том числе и ценного из того, что было ранее. Бывший вероятный противник становится ориентиром, образцом, по Маяковскому  «..жизнь начинать с кого...».
В стране полным ходом развивались кооперативы и частное предпринимательство. Расцвела, так называемая челночная торговля. В преддверии увольнения я потихоньку отходил от дел, передавая их моему заместителю В.Б. Винниченко. В кулуарах постоянно обсуждались политические новости. На экране телевизоров непрерывно изощрялись новоиспечённые демократы и правдолюбцы. Одним словом, работа кипела. Мои коллеги полковники Ю.Н. Шишкин, Ю.М. Кузьменко,  Д.В. Корнеев, чтобы не потерять шанс, предложили создать малое предприятие, основой деятельности которого должно было стать внедрение новых технологий в производство, т.е. инновационная деятельность. В связи с тем, что я увольнялся и армии,   они настояли на том, чтобы именно я занялся регистрацией нового предприятия и потом возглавил его.
Около двух месяцев потратил я на регистрацию ТОО под ласкающим названием   «Конверсия технологий». Но беда в том, что мои приятели были по уши завалены служебными делами, а все дела, связанные с организацией работы малого предприятия легли на мои плечи. Но самое главное, что в смутное время никого не интересовали новые технологии. Настоящие умельцы старались побыстрее хапнуть всё то государственное, что плохо лежало, или как можно быстрее обогатиться иными, прежде всего не законными способами. Поэтому я очень быстро понял, что это не моё и начал искать иные пути использования собственного потенциала.
В ту пору шло преобразование Академии наук СССР  в Российскую академию наук. Она строилась по новым принципам, а именно её членами становились представители различных субъектов Российской Федерации, предлагавшие свои кандидатуры. В этот процесс включилось множество людей, в том числе, начальник 4 НИИ МО  Л.И. Волков, пожелавший стать членом корреспондентом  РАН. Его дела представлял А.И. Яковлев, который установил хорошие контакты с Исполнительной  Дирекцией РАН, её руководителями Юрием Николаевичем Юдинцевым и Константином Ивановичем Плетнёвым.         После формирования РАН, в феврале 1992 года  Дирекция была преобразована в ФГУП "Центр регионального научно-технического сотрудничества при Президиуме Российской академии наук («Ренатехс»).
 В Центре были вакансии,  и А.И. Яковлев предложил мою кандидатуру на одну из должностей: заместителя  Директора по научной работе или заведующего отделом.  Как человек скромный я согласился на должность зав. отделом. Правда, спустя два года я всё-таки был назначен заместителем директора.     Дело в том, что в советский период экономика регионов страны сильно различалась. Научно-технический потенциал был сконцентрирован на государственном и отраслевом уровне.    В экономике регионов практически не использовались условия мотивации их развития на собственной основе. Особенно это характерно для процессов освоения в регионах результатов научно-технической деятельности. Поэтому Миннауки РФ стало формировать новую государственную научно-техническую политику, составной частью которой должна была стать региональная научно-техническая политика.
  Был создан Межведомственный совет РАН и Миннауки России по региональной и научно-технической политике и взаимодействию с высшей школой. Центр «Ренатехс» по существу стал исполнительным органом этого совета, на первых порах решая задачи с формированием инновационных структур в регионах РФ.
С   проведением рыночных реформ  значительно  расширились права и полномочия субъектов Федерации,  с возложением на них все большей доли ответственности за состояние дел на местах в экономике и социальной сфере. В этих условиях   у регионов появилась некоторая степень свободы в части финансов, то есть у них стал формироваться свой бюджет, они получили возможность стать заказчиками научно-исследовательских работ.
 В свою очередь расположенные в регионах научные организации, потеряв значительную часть своего ведомственного финансирования из федерального центра, вынуждены были искать новые сегменты для использования имеющегося у них потенциала. Таким образом, объективно произошли серьезные изменения во взаимодействии между научно-технической сферой и сферой территориального управления, усилилась их заинтересованность и потребность друг в друге.
Исполнительная власть регионов  была заинтересована в использовании всех
секторов науки: академического, вузовского или отраслевого Ей важна не ведомственная принадлежность, а чтобы в интересах территории все было сделано наилучшим образом, в более короткие сроки и за меньшие деньги. Поэтому нужна была структура, которая, объединяя усилия, обеспечивала бы эффективное действие горизонтальных связей, не разрушая вертикальные, при этом максимально задействовала бы их совокупный потенциал. Именно такой структурой и призван был стать МВС и Центр "Ренатехс".
      Итак, отказавшись от обследования в госпитале перед увольнением из Вооружённых Сил,  и ещё не уволенный в запас,  5 мая 1992 года приступил я  к исполнению возложенных на меня обязанностей в Центре.
    Нужно признаться, что руководство Центра  ещё было в состоянии поиска своего места под солнцем, Это было обусловлено большой неопределённостью политики государства в области научной и образовательной деятельности. Кстати,  Центр был учреждён государственными структурами – РАН и Министерством науки, высшей школы и технической политики.
         Центр вместе с   Миннауки России занялся созданием в регионах сети научно-координационных советов (НКС) и научно-координационных центров (НКЦ), потому что заниматься сотрудничеством с регионами, будучи только в Москве, - это  не самый лучший путь. Кроме регионов, были  еще и межрегиональные объединения - ассоциации экономического взаимодействия нескольких субъектов Федерации. Поэтому НКС и НКЦ создавались не только в регионах, но и при ассоциациях, как межрегиональные. Цель этой работы,  прежде всего, развитие регионов. В состав советов и центров обязательно входили представители академической, вузовской, отраслевой науки, а также крупнейших, структурообразующих для территорий предприятий и местных администраций. Задача НКС и НКЦ - определить, что необходимо сделать в интересах развития территории на те деньги, которыми она располагает, то есть они координируют всю направленную на это научно-техническую деятельность. Таким образом, обеспечивалось участие в подготовке административных решений не только управленцев, но    ученых и производственников, проживающих в регионе.
      Председателем Межведомственного  совета стал академик Шорин В.П., возглавлявший в то время Комитет по науке и образованию в Верховном Совете РФ. Членами  МВС были представители РАН (академики Медведев В.И., Челышев, Месяц Г.А., Коптюг В.А.,  Добрецов Н.Л., Ж.И. Алфёров  и др.), представители Миннауки, представители регионов.
       К моменту создания МВС Центр переехал с ул. Селезнёвской на   Новый Арбат 19, где располагались некоторые службы и Комитеты Верховного Совета РФ.
         Мои руководители Юдинцев Ю.Н. и Плетнев К.Н. были опытными аппаратчиками, работавшими ранее в структурах ЦК КПСС и Совмина СССР, имели не только опыт организации работ, но и связи в новых структурах власти.  Вместе с тем они не были фанатами коммунистического режима и искренне болели за будущее российской науки
        Взаимодействие с региональными научно-координационными Центрами в 1992 году сводилось в основном к поиску инновационных разработок и попытке формирования проектов по их реализации. Но отсутствие механизма финансирования таких проектов не позволял решать эту задачу.
        И вот, в апреле 1993 года Министерством  науки и технической политики РФ приказом №29 «О порядке финансирования региональных научно-технических программ и проектов» был запущен  механизм формирования и реализации региональных программ и проектов, выполняемых по инициативе местных органов и региональных научных структур, с долевым финансированием из федерального бюджета и средств территорий. Кроме долевого финансирования, ставилось условие межрегиональной и государственной значимости результатов исследований, интеграции научных сил академических, отраслевых и образовательных учреждений.
       Это одна из удачных форм поддержки государством региональной науки, и , с другой стороны, мотивация побуждение регионов на софинансирование программ.       Думаю, что в этом вопросе федеральная власть приняла правильное решение, что обеспечило выживание многих научных учреждений.
      Смысл совместного финансирования состоял, во-первых, в том, что  у регионов не всегда хватает средств, чтобы самим решить соответствующие проблемы. А во-вторых, получаемые результаты часто бывают полезными для других регионов. И в этом случае,  выделив деньги из федерального бюджета, министерство получает право на тиражирование этих результатов по другим регионам.   Конечной целью нового механизма проведения исследований было создание рыночной инфраструктуры научной и инновационной деятельности.
     Но нужна была объективная система отбора. Экспертиза стала одной из тех первых функций, возложенных на Центр. Она предусматривала  оценку целесообразности финансирования со стороны федерального бюджета предложений территорий. Иначе говоря, выдача рекомендаций министерству о том, стоит ли финансировать проект и в каких объемах и, одновременно, выдача самим регионам рекомендаций о том, стоит ли вести эти работы, не повторяют ли они уже выполненные другими исполнителями.
Организацию технологии и работ по экспертизе была поручена моему отделу. По существу, я стал главным идеологом этой системы, поскольку только я имел опыт экспертизы сложных проектов. Тематика предлагаемых программ была обширна, охватывала практически все области научных исследований- машиностроение, медицина, сельское хозяйство, экология, информационные технологии и др.  Для профессионального рассмотрения программ была сформирована команда экспертов, включавшая потом десятки членов и членов-корреспондентов  РАН  и других академий наук, имеющих государственный статус, свыше 900 докторов и кандидатов наук.
Одновременно создавались базы и банки данных научно-технических и инновационных проектов, разработанных в регионах России; персоналий ведущих российских специалистов по различным областям науки и техники, а также
нормативных и правовых документов в области науки и образования. У Центра не было  никаких запрещающих функций, а только экспертно-аналитическая и консультационно-координационная функция.
Каждая из поступивших программ направлялась на рассмотрение 2-3 экспертов, а на основе их заключений сотрудники отдела составляли обобщённое мотивированное заключение с соответствующими рекомендациями. После этого материалы заключений рассматривались на МВС при участии заявителей. Это была ответственная процедура, поскольку речь шла о финансировании,  и отклонение проектов нужно было обосновывать основательно, исключая предвзятость и лоббирование.
       Одним из мотивов отклонения программ было наличие  хороших готовых разработок на те работы, которые  ученые региона только еще предполагают сделать.
      Утром  3 октября 1993 года, выйдя из станции метро «Смоленская» по пути к дому 19 на Новом Арбате я услышал канонаду. В недоумении подхожу к тыльному входу в здание и вижу всюду армейские посты, усиленная охрана. Это оказалось началом силовой разборки между Президентом Ельциным и Верховным Советом России, возглавляемым Хазбулатовым. Белый Дом (где мы обычно обедали) был оцеплен, так что в тот день нам не пришлось идти на обед, а потом на несколько дней нам запретели входить в здание. Через неделю Центр из здания Верховного Совета выселили, и нас приютила Академия Управления при Президенте России, расположенная у станции метро Юго-Западная. Там мы ютились около четырёх месяцев.
         Перестроечные события, случившиеся в стране, нашли своё отражение в стихе, который посвятил я   десяти - летнему юбилею Центра.
                Перестройка*
В неком царстве-государстве
То ли было, то ли нет,
То ли счастье, то ль несчастье
 Мой рассказ Вам даст ответ.

За морями, за  долами
Там, где был Большой Союз,
Добровольно демократам
Отдал власть партийный туз.

На осколки развалилась
Уникальная страна,
Где так запросто, без секса
Родились и Вы и я.

Власть досталась демократам,
Разрешившим людям секс.
И в водице мутноватой
Новый родился  подтекст.

Появились регионы,
Бизнес-планы, ФЦП,
Появилась экспертиза,
МВС, РНТП.

Из простого слова АН
Родилась родная РАН.
Непокорный партократ
Заслужил любовь народа
И как Главный Демократ
Стал творцом новейшей моды.

Шок. Инфляция. Обвал.
Зубры. Ваучер. Акцизы.
Кто не выжил, тот пропал.
Каждый день нам нёс сюрпризы.

Тут на нашем небосклоне
Появился Хасбулат,
Он не смог в одном загоне
С Главным время коротать.

Он пашей позвал в подмогу
(Руц-паша, Макаш-паша),
Чтоб расчистили дорогу.
Получилось? Ни шиша!

Главный в этой перебранке
Паше указал «К ноге!»
Тот построил свои танки,
Как на Курской, - на дуге.

Бац! И Русский Белый Дом
Превратился в черный ком.
Красный стяг стал флагом белым.
Вот как кончилось то дело.
* действующие лица: партийный туз – первый Президент СССР Горбачёв М.С., Главный Демократ – Б.Н. Ельцин, Хазбулат –председатель Верховного Совете России Хазбулатов Р.Х., Руц-паша – генерал, вице-президент Руцкой А.Ф., Макаш-паша – генерал Макашов,  Паша – Министр Обороны России Павел Грачёв.
       И, тем не менее, за 1993 год Центром было рассмотрено около 1200 научно-технических проектов, 750 из которых получили госбюджетное финансирование в объёме 3млрд. 744 млн. рублей и из территориальных средств почти 7 млрд. рублей.
          В дальнейшем  ежегодно рассматривалось свыше тысячи региональных программ.  В 1996 году в Центре была разработана система стандартов предприятия по выполнению экспертных работ, центр получил сертификат.
При этом направления деятельности центра расширились и включали:
• Экспертизу заявок и отчетных материалов по:
- федеральным целевым программам в области науки и образования;
- научно-техническим программам субъектов Российской Федерации;
- инновационным проектам предприятий и организаций.
• Подготовку  аналитических материалов для рассмотрения вопросов науки и техники:
- в органах государственной власти федерального уровня;
- в органах государственной власти регионального уровня;
- в органах муниципального управления территориями с высокой концентрацией научно-технического потенциала;
• Редакционно-издательскую деятельность.
  По существу это был процесс формирования национальной инновационной системы.
        В эти годы в России огромную активность проявлял американский спонсор и «большой друг науки» Д. Сорос. Как-то руководство Центра поручило мне поехать в Миннауки для ознакомления с заявками на гранты Сороса. Министерство предлагало Центру провести их экспертизу. Заявка предполагала участие в разработке проекта исполнителей от России и от американской стороны. Ознакомление с проектами меня, прямо скажем,  шокировало. В открытых материалах беззастенчиво обнажалась вся оборонная тематика.  Я доложил результаты поездки Ю.Н. Юдинцеву и К.И. Плетнёву, предложив отказаться от этой работы, считая её авантюрной и вредной для России. И они согласились. Правда, нашлись другие эксперты, настежь открывшие дверь российским научным новинкам.
     В поле моего зрения попало несколько проектов, касавшихся валеологии, науке о здоровом образе жизни. Основными исполнителями этих работ были профессора Э.М. Казин из Кемеровского университета и  Г.А. Кураев из г. Ростова –на –Дону. Увлёкшись этой темой я написал статью в журнал  «Мир науки, техники и образования» (№3-4, 1995), где изложил концепцию формирования у молодёжи здорового образа жизни. Вот её изложение.
В последнее время в России начинается пересмотр взглядов на традицион¬ную медицину. Появи¬лось множество изданий по про¬блемам восстановления здоровья с использованием методов народной медицины, наблюдается более терпимое отношение к ней. Кроме того, многие методы и приемы на¬родной медицины получили науч¬165и165 подтверждение, раскрыта сущ¬ность ряда физиологических, био¬логических и физических процес¬сов, связанных с их реализацией.
На основе обобщения опыта и результатов исследования класси¬ческой медицины, народных целителей и религиозных учений сфор¬мулированы пять основных зако¬нов развития и старения организма человека: экологический, генетичес¬кий, онтогенетический, аккумуля¬ционный и ментальный. Естествен¬но, что все они взаимосвязаны. Зна¬ние и учет их позволяют в опреде¬ленной мере влиять на процессы развития и старения человека.
    Следует отметить, что сегодня наука о здоровье развита гораздо меньше чем медицина. В послед¬нем издании медицинской энцик¬лопедии дано определение меди¬цины: «Медицина – система на¬учных знаний и практической де¬ятельности, целью которых явля¬ется укрепление здоровья, продле¬ние жизни людей, предупрежде¬ние и лечение болезней человека..»
Тем не менее, медицина стала узко специализированной, чисто лечебной дисциплиной, по сущес¬тву это синоним науки о болезнях.
Само лечение часто снижает за¬пас здоровья за счет побочного воздействия, т. е. лечебная меди¬цина не всегда укрепляет здоровье. В определенной мере односторон¬нюю направленность имеет и су¬ществующая охрана здоровья, трактуемая как система мер, име¬ющих целью поддерживать нор¬мальное состояние организма че¬ловека. Она ориентирована на развитие сети поликлиник, больниц, санаториев, учреждений по охране здоровья матери и ребенка, осна¬щение их современными аппара¬турой, лекарствами, лечебными и санитарно-гигиеническими сред¬ствами.
Право на жизнь, на охрану здо¬ровья и медицинскую помощь пред¬усмотрено Конституцией Российс¬кой Федерации. К сожалению, оно остается по существу нереализо¬ванным. Даже в СССР, где офици¬ально декларировалась бесплатная медицинская помощь,  по сути дела,  она была разделена на привиле¬гированную и общую при огром¬ной разнице в уровнях её материаль¬ного обеспечения и в лечебно-диаг¬ностических условий. В услови¬ях перехода к рыночной экономи¬ке,  государство не располагает сред¬ствами для полноценного содер¬жания больничной сети, развития медицинской науки. Формирует¬ся элитарная медицина, которая не по карману большинству насе¬ления. Впервые за годы существо¬вания нашего государства смерт¬ность превысила рождаемость,
Постоянно возрастающая тех¬ногенная нагрузка на окружаю¬щую среду превратила большую часть территории страны в зоны повышенного экологического рис¬165и. Растет заболеваемость, обус¬ловленная экологическими факторами. По данным Министерства обороны РФ, около 20 % юношей призывного возраста по уровню здоровья не соответствует установ¬ленным требованиям.
Между тем имеется реальная возможность улучшения состоя¬ния здоровья населения за счет внедрения. Системы формирования здорового образа жизни людей с детского возраста  путем валеоло¬гизации образовательной среды России. Правомерность такой  по¬становки вопроса основана на том, что для подавляющего большин¬ства людей интерес к изменению  образа жизни начинает проявляться только после появления болез¬ни, особенно тяжелой. Возможно, именно поэтому наибольшее распространение и популярность :по¬лучили книги, людей, прошедших через тяжелый недуг и вышедших из него благодаря комплексу оздо¬ровительных мероприятий, представляющих собой по существу элементы здорового образа жизни.
Система формирования   здоро¬вого образа жизни должна  сочетаться с работой по созданию сис¬темы экологического воспитания и образования; предусмотренного национальным планом действий по окружающей среде Российской Федерации, одним их важнейших приоритетов которого признана охрана здоровья нынешнего  и будущего поколений от неблагоприятного воздействия окружающей среды.
При создании этой системы не¬обходимо также учитывать нали¬чие утверждённого для преподавания  в школах по экспериментальным программам курса Основы безопасности жизнедеятельности, включающего в себя раздел «Здо-ровый образ жизни», но ориенти¬рованного прежде всего на обуче¬ние вопросам гражданской оборо¬ны. Однако для каждого человека гораздо важнее правильно органи¬зовать свою повседневную  жизне¬деятельность, оберегать себя от болезней, стрессов, житейских .не¬удач и конфликтов, не дожидаясь подходящих случаев для :примене¬ния этих знаний.
Ретроспективный анализ тенден¬ций развития общего образования в нашей стране показывает, что учебные нагрузки на детей непре¬рывно растут, в том числе в связи с введением все новых дисциплин: обществоведение, основы безопасности жизнедеятельности, инфор¬матика,
Национальный план действий по окружающей среде предусматривает внедрение системы всеоб¬щего комплексного и непрерывно¬го экологического воспитания и образования, что приведет к дополнительному повышению на грузки.
Сложившаяся ситуация в опре¬деленной мере противоречит стра¬тегическим целям общего образо¬вания. Основная задача школы состоит  в том, чтобы подготовит  ребенка к самостоятельной жизни, вырастить его нравственно  и физически  здоровым, научить быть здоровым,  сформировать стремление эффективно и грамот¬но  заботиться  о своем здоровье, ответственно относиться  к окружающей среде. Эти цели могут быть достигнуты внедрением ра¬зумного сочетания медико-эколо¬гического воспитания и образования, т.е. базой  системы  должны стать валеология  и  основы природопользования с включением элементов  основ безопасности жизне¬деятельности в рамках  системы формирования здорового  образа жизни у детей. Дошкольного и школьного возраста.
     Система, формирования здорового  образа жизни представляет собой комплекс организационно-¬технических и учебно-методичес¬ких мер. Система должна обеспечивать   усвоение знаний, навыков и приемов, укрепляющих здоровье детей воспитание у них ответственного  от¬ношения  к окружающей среде и человеку. Она должна включать постоянный контроль состояния   физического и пси¬хического здоровья детей путем опти¬мального сочетания учебных кур¬сов по валеологическому и эколо¬гическому воспитанию и образованию, по проблемам безопасной жизнедеятельности,  а также про¬грамм физического воспитания и восстановления  здоровья.
Объектами обучения в этой сис¬теме являются дети дошкольного и школьного возраста. Понятие непрерывного обучения распрос¬траняется только на преподавательский состав,  имеющий свою систему подготовки и повышения квалификации. Система формиро¬вания здорового образа жизни дол¬жна включать следующие основ¬ные блоки: научно-исследователь¬ский, организационно-технический, учебно-методический, подготовки преподавательского состава.
Научно-исследовательский блок имеет мультидисциплинарный ха¬рактер. Его основные задачи: ре¬шение концептуальных проблем системы валеологического образо¬вания, медико-психолого-педаго¬гические исследования, разработ¬165и учебных программ, учебников и пособий, программ реабилита¬ции.
Организационно-технический блок: законодательная и правовая база, технические средства обуче¬ния, контроля, диагностики и реабилитации здоровья, тренажеры, информационные средства.
Учебно-методический блок: система учебных программ, учебников, пособий, компьютерных программ и игр, обеспечивающих поэтапное воспитание и обучение детей.
Блок подготовки преподавате¬лей включает в себя сеть учебных заведений, готовящих преподава¬тельские кадры и обеспечивающих повышение их квалификации на базе соответствующих учебных программ.
Элементами воспитательного и образовательного характера сис¬темы формирования здорового об¬раза жизни являются физическое воспитание, экологическое воспи¬тание и образование, основы без¬опасной жизнедеятельности, вале¬ологическое воспитание и образо¬вание.
Основными звеньями воспита¬ния и образования в системе фор¬мирования здорового образа жиз¬ни являются дошкольное воспита¬ние и образование в семье,  в общеобразовательных учреждениях, в учреждениях среднего про¬фессионального образования, в вы¬сшей школе.
Основные принципы валеологи¬чeского  воспитания и образования:
-системность: система формирова¬ния здорового образа жизни ¬целостный объект;
-единство и син¬хронизация общего и валео-эколо¬гического образования и физичес¬кого воспитания;
- гуманизация, ори¬ентация на развитие социально ак¬тивной личности; повторяемость моделей и образов по горизонтали (обеспечивается синхронным пре-подаванием различных предметов) и вертикали (наращивание детали¬зации моделей по этапам обучения);
- связь полученных знаний с усвое¬нием навыков и приемов; непрерыв¬ность взаимодействия обучаемого с познаваемым объектом.
Создание системы формирова¬ния здорового образа жизни явля¬ется мультидисциплинарной про¬блемой. Ее решение требует при¬влечения специалистов в области законодательства, педагогики, медицины, природопользования и экологии, информатики. Для по¬нимания сложности замысла этой системы достаточно отметить, что даже в таких школьных дисципли¬нах как химия, физика, математи¬165и должны содержаться элементы, знаний по валеологии   (описание соответствующих процессов, в хи¬мии или физике или актуализиро¬ванные примеры и задачи по раз¬личным школьным дисциплинам).
Следует отметить, что исследо¬вания по проблемам школьной валеологии уже выполняются в системе Министерства образования РФ. Так, в сентябре 1994 г. на базе Республиканского института по¬вышения квалификации работни¬ков образования создан Федераль¬ный центр валеологии и медико¬психологических проблем воспи¬тания.
Имеются методические разра¬ботки кафедры валеологии Санкт¬Петербургского университета пе¬дагогического мастерства. Прово¬дятся исследования и созданы ва-леологические центры в Самаре и Кемерово. Однако это лишь пер¬вые шаги в этой области. Работы по формированию концепции ва¬леологизации находятся в зача-точном состоянии. Более того, даже Федеральный центр валеологии и медико-психологических проблем образования, как головная орга¬низация по этой проблеме, ориен¬тируется не на создание системы формирования здорового образа жизни, а лишь на становление ва¬леологии как учебной дисциплины. Создание этой системы следу¬ет осуществлять поэтапно.
К разработке концепции и про¬граммы создания системы целесо¬образно приступить уже в 1995 г. в рамках государственного или регионального научно-техническо¬го проекта. Конечным результа¬том должна быть целевая феде¬ральная про грамма «Создание сис¬темы формирования здорового об¬раза жизни».
В основу подготовки кадров профессиональных валеологов для общеобразовательных учреждений уже сейчас может быть положена разработанная сотрудниками Фе¬дерального центра валеологии учебная программа, включающая следующие основные разделы:
- общественная и личная гигие¬на в современных условиях жизни;
- культура здоровья как состав¬ная часть общей культуры челове¬165и; теория и практика здорового образа жизни, научно обоснованные системы и методы сохранения и укрепления здоровья;
-экология и здоровье, защита от неблагоприятных воздействий окружающей среды и использова¬ние целебных сил природы;
-профилактика инфекционных и не инфекционных заболеваний и травм;
-основы медицинских знаний для оказания первой помощи забо¬левшим и пострадавшим;
-самопомощь при ухудшении самочувствия, травмах, несчаст¬ных случаях;
-роль привычек в жизни чело¬века, борьба с вредными привычка¬ми, формирование и укрепление полезных для здоровья привычек;
-душевное здоровье человека как фундамент в жизни, психоги¬гиена в повседневной жизни, эмо¬циональные стрессы и конфликты, их предотвращение и грамот¬165и165 преодоление;
- приемы и методы психофизи¬ческой саморегуляции, аутогенная тренировка, тренинг внимания, приемы развития памяти;
-психосоматические заболева¬ния, неврозы у детей и взрослых и их профилактика;
-проблемы пограничных состо¬яний школьников и их скрининго¬165и165я диагностика учителем;
-компетентность в деловом, пе¬дагогическом и межличностном общении как показатель профес¬сионализма педагога;
-основы полового воспитания школьников, гигиена и психоги¬гиена интимных отношений;
- методология и принципы ва¬леологической работы с семьями учащихся;
- организационно-методичес¬кие основы преподавания валеоло¬гии в школе и практической рабо¬ты по формированию валеологи¬ческой среды в образовательном учреждении.
Подготовка кадров профессио¬нальных валеологов должна осу¬ществляться с опережением отно¬сительно других составляющих системы.
На пути создания системы фор¬мирования здорового образа жиз¬ни возникает немало трудностей. В первую очередь,  они связаны не с решением научных проблем, а с преодолением ведомственных ин¬тересов, неприкосновенностью школьной дисциплины «Основы безопасности жизнедеятельности», ориентацией на чисто профессио¬нальное воспитание и образова¬ние, амбициозностью и претензия-ми со стороны ученых различных специальностей на лидерство в ре¬шении проблемы.
Система формирования здоро¬вого образа жизни заслуживает возведения ее на уровень нацио¬нальной программы. В конечном счете, эта проблема, удачно сочета-ющая в себе заботу о здоровье че¬ловека и об окружающей среде достойна того, чтобы стать осно¬вой новой российской идеологии.
Такой концепции придерживался я в ту пору.  И всё же в этой области практически ничего не меняется. А энтузиасты валеологического образования потихоньку снижают свой пыл, в том числе под натиском моралистов и даже церковных деятелей.  Это обусловлено тем, что под видом валеологии  многие стали увлекаться проблемами сексуального воспитания школьников, что обернулось не вполне положительным результатом.
Что касается чистой валеологии,  то основным её содержанием остались в какой-то мере вопросы профессионального подбора и реабилитации здоровья.
Последнее десятилетие прошлого века отличалось неудержимым потоком изданий, касающихся самых разных методов целительства. Увлекаясь валеологией, я, конечно же, всегда задерживался у книжных киосков, чтобы взглянуть, что новенького появилось в продаже. Особенно нравилось мне заглядывать в центр «Свой путь», расположенный недалеко от Белорусского вокзала. Там на втором этаже располагался достаточно просторный зал, где можно было посидеть и более внимательно посмотреть любую книгу.
В специально отведённом месте располагалась доска объявлений с предложениями по освоению тех или иных методик и учений. Там меня заинтересовала японская методика целительства под названием «рейки». Почитав некоторые публикации, посвящённые этой методике, решил познать её суть на практике и стал посвящать соответствующие собрания любителей этого учения.  Суть методики состоит в лечении методом наложение рук в определённой последовательности в зонах чакр на теле человека (по восточной терминологии), что обеспечивает подзарядку пациента космической энергией ки.  Это может быть и бесконтактное наложение на расстоянии  в один сантиметр от тела. Уровень подготовки определяется тремя ступенями: первая, вторая и третья – мастер. Мастер может готовить учеников. Мною в течение года занятий и после специального посвящения была получена вторая ступень.
Исповедующие рейки собирались в клубе, где проводили сеансы, слушали беседы, обменивались мнениями. Это было нечто вроде психотерапии и не только. Дело в том, что от рук «целителя» действительно шёл достаточно сильный тепловой поток, приносивший успокоение. Я часто проводил такие сеансы своим внукам. Как правило, после двух-трёх точек наложения они крепко засыпали, и говорили, что руки горячие как утюги. Кстати иногда мне доводилось с помощью рук определять аномалии в органах человека. Например, при приближении ладоней рук к телу ощущалось сопротивление, мешающее контакту, как это бывает при попытке соединения одноимённых полюсов магнита, или как давление воздушного потока на выставленную из окна автомобиля руку при его движении.
Последним моим увлечением в области медицины – был массаж, курсы по которому, я закончил в медицинском колледже в районе станции метро Тульская, получив соответствующий сертификат. Все эти увлечения были связаны с желанием помогать людям.
Со временем, работая в Центре, я всё больше углублялся в экологическую тематику. По этому направлению проходило свыше тридцати процентов проектов. Мне довелось контактировать со многими профессионалами в этой области, побывать во многих регионах России и достаточно хорошо разобраться в этих проблемах.  Нижний Новгород, Самара, Саратов, Волгоград, Астрахань, Тула, Воронеж, Санкт-Петербург – всё это (не считая Москвы) пункты проведения конференций и других форумов в области охраны окружающей среды, где можно было получить информацию о состоянии вопроса и наилучших достижениях.
При взаимодействии с исполнителями одного из проектов, касающегося созданию систем экологического мониторинга я встретился с моим давним знакомым и соратников по ракетной тематике Г.А. Ярыгиным, возглавлявшим в то время собственную фирму ДИЭМ (диагностика, информатика, экология, мониторинг).  Как-то  Геннадий Андреевич предложил мне взять на себя разработку проекта программы создания отраслевой системы экологического мониторинга для «Газпрома».  На базе представленных дочерних предприятий «Газпрома» удалось разработать  и утвердить этот документ, ставший поворотным пунктом и для меня и для фирмы ДИЭМ.
Для меня это вылилось в переход на работу в академические структуры, с которыми взаимодействовала фирма «ДИЭМ» и заняться работами, связанными с мониторингом окружающей среды. Это был сначала Центр стратегических исследований при Институте Космических Исследований РАН, а потом Институт прикладной математики РАН, в состав которого входила совместная с фирмой «ДИЭМ» лаборатория «Моделирования экологических процессов».
Этот период моей  работы характеризовался тесным сотрудничеством с «Газпромом» и его дочерними предприятиями прежде всего это «Астраханьгазпром» и «Оренбурггазпром». В «Астраханьгазпроме» реализовался пилотный проект системы мониторинга, на котором отрабатывались все технические решения, проверялась работоспособность системы, что должно было стать путёвкой в жизнь всей отраслевой системы мониторинга. Этому способствовали и региональные власти в лице департамента экологии Астраханской области, с руководителями которых я был хорошо знаком, а с заместителем руководителя департамента Германом  Михайловым  мы были просто друзьями. Полезно для фирмы ДИЭМ, особенно в части формирования базы нормативных документов  и то, что я поддерживал отношения с Ю.Н. Юдинцевым, работавшим заместителем министра экологии России и  с А.Г. Рыбальским директором Российского аналитического экологического центра.  Всё это позволило более быстро и безболезненно осваивать решение различных задач в экологической сфере.
          Постепенно малое предприятие  (численностью около десяти человек) превращалось в солидную фирму, известную не только в России, но и за рубежом. Сначала фирма наладила связи с Германией и Францией, в части приобретения современных измерительных приборов, а потом приобщилась и международным проектам, таким как строительство газопровода «Голубой поток», потом «Северный поток», а сейчас и «Южный».  Ребята – учредители ТОО оказались очень способными организаторами, не говоря уже о профессиональных качествах. А, главное это то, что они развивались не за счёт бандитизма и воровства, а именно на основе умелого и своевременного внедрения новых технологий.
  Для меня работа в ДИЭМ была базой для приобретения нового опыта, новых знаний. Правда, собственно системы мониторинга это продолжение внедрения тех технологий, которыми я занимался по ракетной тематике. Изменился лишь объект исследований, т.е. ракетная техника заменена на природную среду. Помимо проектных работ меня привлекали к чтению лекций на курсах повышения квалификации для специалистов «Газпрома», а потом и для студентов МИТХТ, где Г.А. Ярыгин был заместителем   кафедры эколого-экономического анализа технологий.
Московская государственная академия тонкой химической технологии имени М.В. Ломоносова, ранее называвшаяся Московским институтом тонкой химической технологии (МИТХТ), ведёт свою историю с 1902 года и хорошо известна в кругах специалистов – химиков. Среди профессоров здесь работали многие учёные с мировым именем, в том числе Н.Д.Зелинский, Я.К.Сыркин,     и  другие.
В связи  с обеспокоенностью общества проблемами экологической безопасности и развивавшейся экологизацией системы образования возникла необходимость создания в стране программ подготовки в ВУЗах инженеров-экологов, функциональной обязанностью которых должна была стать инженерная защита окружающей среды.  Экологизация системы образования не прошла и мимо МИТХТ. Сначала в общую программу подготовки инженерных кадров была введена новая дисциплина «Общая экология».
Вместе с тем химическая промышленность как один из основных источников воздействий на окружающую среду нуждалась в высококвалифицированных инженерах-экологах. По инициативе ректора МИТХТ Тимофеева В.С. в 1996 году в целях подготовки бакалавров по направлению 553500 «Защита окружающей среды» и инженеров-экологов по специальности 330200 «Инженерная защита окружающей среды» была создана новая кафедра Эколого-экономического анализа технологий
      Формы подготовки экологов обсуждались со многими видными учёными в этой области  Н.Ф. Реймерсом, Гофманом и др. В начале 90-х годов с принятием концепции устойчивого развития экономики замысел создания новой кафедры обрел новые очертания, обусловленные необходимости сочетания экологических и экономических факторов при осуществлении хозяйственной деятельности. В формировании замысла  активно участвовали профессора  Корнюшко В.Ф., Сухорукова С.М.,  декан факультета Роздин И.А.
      Заведующим кафедрой  был избран  д.т.н. профессор Ярыгин Г.А. – генеральный директор научно-производственной фирмы «Диагностика, информатика, экология, мониторинг» (ДИЭМ), к тому времени ставший признанным специалистом в области практической природоохранной деятельности, разработки и проектирования систем экологического мониторинга.
        Годы становления кафедры пришлись на сложное время экономических преобразований в стране, в полной мере, отразившееся на образовательной системе России. Для организации учебного процесса по новой специальности требовался профессорско-преподавательский состав различного и нового для МИТХТ профиля. Программой подготовки экологов предусмотрены обще профессиональные и специальные дисциплины, в том числе: науки о земле; промышленная экология; основы токсикологии; теоретические основы защиты окружающей среды; процессы и аппараты защиты окружающей среды; управление охраной окружающей среды (УОСС); экономика природопользования и природоохранной деятельности (П и ПД); экологическая экспертиза, оценка воздействия на ОС и сертификация; методы и приборы контроля окружающей среды и экологический мониторинг; физиология человека.
Привлечение преподавателей составляло сложную организационную проблему, так как в МИТХТ по этой тематике специалистов было мало или не было вообще. В связи с этим на этапе становления кафедры пришлось привлекать к преподаванию сначала преподавателей с почасовой оплатой, а потом работающих по совместительству. Привлекались высокопрофессиональные специалисты, работающие в сфере природоохранной деятельности. Это позволило в течение 3-4 лет нормализовать учебный процесс, обеспечить его первыми методическими материалами.
   В итоге был сформирован профессорско-преподавательский коллектив, более-менее способный качественно решать задачи подготовки инженеров-экологов. В 1998 году состоялся первый выпуск бакалавров, где я был председателем государственной аттестационной комиссии.  С нового учебного года меня  пригласили  для чтения лекций по дисциплинам экологическое право и методы экологического мониторинга. Сначала работал на основе почасовой оплаты, а через два года начал работать, как совместитель, оставаясь на основном месте работы в Институте прикладной математики РАН. За эти годы хорошо ознакомился с проблемами кафедры, плотно работая с заместителем заведующего кафедрой доцентом Крыловым В.М.
      Справедливости ради, отмечу, что кафедра, несмотря на инициативу, проявленную ректором при её создании, всё же в академии была пасынком. Кафедра ютилась в двух небольших не отапливаемых комнатах, одна из которых была построена за счёт установки перегородки в рекреации на средства, выделенные фирмой ДИЭМ. Зимой  мы с Крыловым сидели в преподавательской в верхней, не снимая пальто. Студенты тоже вынуждены были слушать лекции в верхней одежде.
       В 2002 году В.М. Крылов уволился и Г.А.Ярыгин предложил мне пойти заместителем заведующего кафедрой на постоянной основе. Я уволился из ИПМ РАН и оформился на работу в МИТХТ,  Первое, что я сделал – добился ремонта отопительной системы. И зима 2002-2003 года не стала мучением для меня и студентов.
     Вторая важная задача -  компьютеризация. Подготовка специалистов-экологов без освоения специального программного обеспечения для решения природоохранных задач стала помехой в освоении профессии студентами.  Походы к академическим руководителям высокого ранга ни к чему хорошему не привели. Пришлось попрошайничать. Три компьютера и комплект программного обеспечения приобрела Фирма ДИЭМ, три компьютера устаревших моделей выделил кафедре ФОНД содействия малым предприятиям в научно-технической сфере. Эти компьютеры силами специалистов ДИЭМ были скоммутированы в сеть.  Для кафедры это был большой успех. Этот успех сыграл определённую положительную роль при очередной аттестации института в 2003 году.
     Третья задача – комплектование преподавательских кадров. К нам пришёл выпускник МИТХТ  Г.А. Самбурский, вскоре защитивший диссертацию, а потом получивший учёное звание доцента, удалось привлечь  для преподавания дисциплин физиология человека и токсикология профессиональных врачей, по совместительству на кафедре стали работать сотрудники фирмы ДИЭМ. Всё это придало устойчивость преподавательского состава, повысило качество системы образования.
      Одновременно пришлось создавать базу данных по документации кафедры, в перечень которой входит около тридцати документов, а по многим из них составляется по двадцать комплектов в соответствии с количеством читаемых кафедрой дисциплин.  И эта задача была успешно решена, а аттестация 2008 года прошла без особого напряжения.
         В 2003 году в академии завершилось строительство нового корпуса, и для кафедры выделили новые помещения.  За пять лет эксплуатации помещений  учебную аудиторию и компьютерный класс дважды заливало водой из-за порыва трубопроводов на выше расположенном этаже. И дважды в неравной борьбе за выделение средств на ремонт победила академия, т.е. у неё не нашлось средств на ремонт аудиторий,  и он, в конце концов, был сделан за счёт средств всё той же жертвующей фирмы ДИЭМ.  А при второй аварии вышло из строя и семь компьютеров.
      Но самое потешное это то, что в то время, когда я обивал пороги у ректора и проректора по строительству в отношении ремонта, рядом с нашей аудиторией обустраивалась в стиле модерн комната отдыха для проректора по научной работе. И всё же я не в обиде на Аллу Константиновну, я просто сочувствую ей, что у неё такие замечательные помощники, так легко игнорирующие её указания по реализации соответствующих служебных записок.
       В предстоящем учебном году кафедра приступает к подготовке специалистов высшей квалификации – магистров. Открытие магистратуры обошлось мне очень дорого. Полгода ковырялся я с формированием комплекта заявочных документов для представления их в учебно-методическое образование (УМО), проводящее экспертизу материалов и дающее заключение о готовности ВУЗа к соответствующей образовательной деятельности. И дело не в сложности подготовки собственно документов, а в знании требований к ним, форм и содержания.  Это и составляло основную сложность в подготовке заявки. А между тем, в академии есть управление аккредитации, святой обязанностью которого является методическое сопровождение такого рода работ. Но, увы,  такой помощи мне не удалось получить.
     Когда мы говорим о преподавателях-совместителях, надо помнить, что идут они на эту работу совсем не ради заработка. Иных привлекает сам процесс преподавания, другие же нацелены на получение учёного звания доцента или профессора. И в этом вопросе у нас не всё ладно. Уже не раз мы сталкивались с ситуацией, когда человек проработав четыре-пять лет, даже надежды не имел на получение такого звания и просто увольнялся. Есть проблема и в вопросе заключения договоров на должности совместителей, Так уж повелось, что оформление их в начале учебного года затягивается  (эти договора заключаются только на один учебный год). Случалось даже так, что договор представленный на подпись терялся, а преподаватель спустя семестр, не получив даже копеечной зарплаты, обидевшись, увольнялся. Как человек военный я до сих пор не могу привыкнуть к такому разгильдяйству людей от чиновничества. А ведь для кафедр не так уж проста задача привлечения преподавателей.
Кстати зарплата доцентов и профессоров в разы меньше зарплаты уборщицы в каком-нибудь олигархическом офисе. Иногда слышишь и от приятелей и из средств массовой информации о взятках и вымогательстве преподавателей ВУЗов.  Мне лично не довелось сталкиваться с такими явлениями в нашей академии. Правда, на кафедрах естесственно-научных дисциплин существует практика платного обучения на курсах углубленного изучения дисциплин. Но это плата за дополнительную работу.
       В академии у меня главная среда общения – студенты да   коллеги собственной  кафедры и в меньшей мере кафедр специализации, где наши студенты осваивают соответствующие химические технологии. В целом со всеми у кафедры и меня лично сложились хорошие отношения. Хотя в академии часто возникает мышиная возня между отдельными коллективами и личностями. Как говорят – и слоны иногда затевают мышиную игру. Такие игры я обхожу стороной. Да и вообще для меня они в новинку. Не довелось мне раньше сталкиваться с такого рода проблемами. 
     Присядем друзья перед дальней дорогой…(выпуск инженеров-экологов 2009 года)

      Так как наша кафедра выпускающая, то мне приходится общаться с одними и теми же студентами 3,5 года. Это срок достаточный для того, чтобы хорошо изучить каждого из них.  И это мне удаётся. Для многих студентов кафедра превращается в дом родной. Особенно это характерно для дружных, сплочённых коллективов.  Такие группы много времени проводят на кафедре.  У студентов появляется больше общих интересов, и существенно повышается успеваемость.
Студенты, оторванные от кафедр, напоминают мне пассажиров общественного транспорта. Каждый день в одно и то же время они садятся, к примеру, в одну и ту же электричку, занимают одни и те же места, и со временем знают попутчиков в лицо. Такое может продолжаться несколько лет. Правда, студенты знают ещё и фамилии друг друга. Вот почему кафедра должна быть открыта для студентов, чтобы они потом могли сказать: мы вместе учились, чтобы не были просто случайными попутчиками в течение трёх с половиною лет.
      
Прощальный снимок с выпускниками 2009 года


В профессии преподавателя имеется одно привлекательное обстоятельство – удовлетворение от результатов своей деятельности. Особенно это ощущают преподаватели выпускающих кафедр. Приятно слышать слова признания и благодарности от выпускников. И это идёт от сердца, а не ради красного словца. Это всегда волнительные минуты, вызванные неизбежностью расставания. При последнем выпуске инженеров коллега Е.И. Хабарова, держа ответное слово,  просто расплакалась. И  это тоже искренне, от чистого сердца. И главным девизом последнего собрания звучат слова: «Мы Вас любим!».
      Путешествие в собственное прошлое показало, что в жизни каждого  человека, помимо своих способностей, отношения к окружающему миру, усердия огромную роль играет господин Случай, происходящий не только с Вами лично, но и с другими людьми или с общественными явлениями, но они могут играть ключевую роль в выборе пути, выборе траектории движения. А самым трудным талантом человека является талант жизни.
Господом дарована мне возможность прожить в зрелом  возрасте такой временной лаг (по мнению, психологов и историков  40 лет), по которому принято сравнивать не только техническое развитие, но и историческое прошлое с  настоящим современным положением государства. Эти изменения коснулись  не только индустриализации и урбанизации. Они коснулись и коренным образом изменили политическую систему, но самое главное изменилась человеческая сущность. Неотъемлемыми чертами жизни стали алкоголизм,  наркомания, насилие, преступность, проституция. Теряются преемственность, традиции, связь времён.       И всё-таки сущность человека ориентирована на добро и любовь, на гармонизацию отношений друг с другом, с Божественным Началом, с Природой.
В истории России выделяют три этапа развития: Киевская Русь, Московское царство, Российская империя. По-видимому, сейчас мы вступили в очередной этап развития: просто государство Россия, а может быть множество государств на его сегодняшней территории. Лишённый имперских замашек я воспринимаю Россию, как страну моей юности. Верю в её созидательную силу, в объединяющее начало, в ту самую святость, которая объединяет народы.
Невольно задаюсь вопросом, что такое счастье для человека. И отвечаю, что счастье это на склоне лет сидеть под сенью выращенного тобой сада, слушать чарующий гул пасеки, общаться с любящими тебя детьми, радоваться успехам внуков и, держа на коленях Петра Алексеевича Бондаренко, отвечать на нескончаемый поток его вопросов в надежде, что услышанные им  ответы и советы будут полезны при построении новой череды событий. И когда-то, через долгие годы он напомнит своему внуку дедовы слова: «Живи по совести, внучёк. Не дай повода своим потомкам осуждать тебя, стыдиться твоих деяний».


Послесловие

             Бондаренко Василий Иванович –  полковник в отставке, бывший начальник одного из головных отделов 4 НИИ МО, заместитель заведующего кафедрой эколого-экономического анализа технологий Московской государственного университета тонкой химической технологии им. М.В. Ломоносова, почётный работник ВПО.
После  окончания Харьковского авиационного института призван в ряды Вооруженных сил СССР.  Службу проходил вначале на полигоне «Байконур», а с октября 1971 в  4  НИИ МО.    Начиная с декабря 1962 года, получив опыт испытаний шахтных ракетных комплексов,  в течение почти двух лет    в составе инструкторской группы, возглавляемой генералом Гайдуковым Л.М.,  занимался   вводом  в строй и постановкой их на боевое дежурство на территории Советского Союза. Это было время создания ядерного щита державы. Это была настоящая школа жизни и профессии.
           География  этих командировок: Тверская, Архангельская, Кировская, Свердловская, Курганская области, Красноярский и Алтайский край.
Занимался перспективами развития ракетных комплексов, преподавательской деятельностья.