А. Б. Гатри и Вик Бэзилсон перевод Виктора Агафонова
Голос гор
Лёгкий туман слегка искрился над водой озерца в лучах утреннего солнца медленно, словно нехотя, поднимавшегося из-за горного перевала. Казалось, что весна не желает вступать в свои права, уступая зиме ещё денек-другой. Раскидистые тополя и дрожащие осины всё ещё стояли без листвы, а иглы сосен были по-зимнему тёмными. Зато бобры были в великолепных зимних шубах, и бобров было много. Джон Кольтер, потянув за цепь, легко вытащил капкан с тушкой захлебнувшегося зверька, высвободил бобра из силков и бросил на дно лодки поверх трех других, добытых за сегодняшнее утро. Его партнер Билл Поттер сказал:
- Джо, я так думаю, что если бы не эти индейцы, а вернее сказать, если бы не ты и эти твои предчувствия, то мы могли бы ещё поохотиться. – Однако, несмотря на недовольный тон, говорил он тихо, словно опасаясь, что его может услышать чьё-нибуть постороннее ухо. Кольтер ничего ему не ответил. Он снова насторожил капкан и опустил его в воду.
-Чёрт меня побери, Джо! Временами мне кажется, что ты слегка тронулся – продолжал ворчать Поттер, поглядывая на Кольтера своими маленькими, близко посаженными глазками.
-И что это за колдовство такое позволяет тебе чуять индейцев там, где их нет и в помине?
-Если бы ты насмотрелся на них столько же, сколько и я, ты бы тоже тронулся и, может быть, не слегка, – так же проворчал в ответ Кольтер, загребая веслом к берегу. У него аж зубы сводило от желания поставить этого желторотика на место, но он сдерживался. Было бы ради кого напрягаться. Такому типу как Поттер не вобьёшь в голову того, что сам не столько знаешь, сколько ощущаешь, каким-то шестым чувством. Не научишь его пониманию языка гор уходящих заснеженными вершинами в заоблачные выси. Как можно научить человека слушать и понимать предостережения нашептываемые ветрами, ты либо чувствуешь это, либо нет и третьего не дано. Не объяснишь глухому от рождения, что такое музыка, да и самому себе трудно объяснить, откуда приходит это знание, эта магия предвидения. Вот и сейчас, нет никаких видимых признаков близости индейцев, но он знает, что краснокожие где-то рядом, и что хуже всего это черноногие.
- Да, я насмотрелся на краснокожих, а особенно на черноногих, столько, что хватит на нас двоих. – Пробормотал Кольтер. Вернувшись мысленно к временам, когда он был скаутом в экспедиции Льюиса и Кларка. Бессчетные охотничьи и военные тропы сводили его с разными племенами запада, многие дни и ночи провел Джон Кольтер, скитаясь в одиночку по степям и горам этой бескрайней страны, иногда по полгода не видя ни одного человеческого лица. А прошлым летом он охотился вместе индейцами из племени кроу. Было это как раз неподалеку от этого озерка в горной долине за перевалом, из-за которого только что лениво выползло холодное весеннее солнце. Там на их охотничий отряд и напали эти дьяволы черноногие. Абсароки - кроу храбро сражались и смогли отбиться от врагов, почти вдвое превышавших их числом, немаловажную роль сыграла в этом бою и меткая стрельба Кольтера. Он сразил нескольких сиксиков в перестрелке и рукопашной схватке, но и сам получил стрелу в ногу. И рана эта частенько напоминала о себе особенно в такие как сегодня сырые и промозглые дни. До сих пор перед глазами Кольтера как живые стояли размалеванные боевой раскраской, искаженные ненавистью лица черноногих. Он узнал бы многих из них и сейчас, не сомневался Джон, что и сиксики с их невероятной памятью на лица, а особенно на лица врагов, узнали бы его непременно.
Да, черноногие это индейцы, которых он хорошо знал, но не смог бы объяснить Биллу Поттеру, почему ему кажется, что они сейчас, где-то здесь неподалеку. Возможно совсем рядом. Ни что не указывало на их присутствие, также как и час, назад, плескалась вода в озере, также беззаботно журчала безымянная речушка, просачиваясь сквозь бобровую плотину и сливаясь с озером. Также мирно шелестел прошлогодней травой ветерок, не донося ни одного тревожного звука, или запаха. Не высоко в небе над ними кружил большой орел, и нигде в округе не было, ни постороннего шороха, ни подозрительного движения. Но душу Джона Кольтера переполняла неясная, но все более возрастающая тревога, а этого Поттер не понял бы никогда. Он и так уже с усмешкой посматривал на партнера, как на сумасшедшего.
- Я не знаю никого, кто бы таскал такую мортиру как у тебя – продолжал бубнить Поттер, убежденный в беспричинности опасений Кольтера.
Джон посмотрел на дно лодки, где лежало его ружье. Это была двустволка с довольно хитрым механизмом. Стволы ружья крепились вертикально друг над другом, на поворотном механизме, когда из верхнего ствола производился выстрел, достаточно было нажать на скрытую пружину, чтобы нижний ствол, провернувшись, встал на его место. Один ствол был нарезной под стандартный патрон, а второй побольше гладкий Кольтер заряжал дробью на птиц, или большими, самодельными пулями на медведя или бизона. Сегодня Джон зарядил его дробью, желая после осмотра капканов поохотиться на уток, что бы немного разнообразить их с Поттером меню. Ружье матово поблескивало на утреннем солнце. Хорошее ружье, для человека, понимающего толк в оружии. Оно к тому же имело секретный механизм, запирающий затвор, так что зарядить его мог только человек знакомый с секретом и знающий, куда нужно нажать, чтобы открыть затвор. Как и многие охотники, Джон Кольтер дал своему ружью имя, и имя весьма странное, он называл его - Ослиное Ухо.
На очередной выпад Поттера, Джон только пожал плечами:
- Дурак ты, Поттер, как тебя ни поверни. Вот увидишь, когда-нибудь индейцы снимут-таки, скальп с твоей глупой башки, а нет так я, скорее сам это сделаю. Что же касается моей, как ты говоришь мортиры, то я просто люблю эту двустволку и весь разговор.
Билл Поттер всегда отступал, получив резкий отпор. Он только проворчал, словно оправдываясь:
- Но оно же страшно тяжелое!
Проплывая вдоль скалистого берега, Кольтер думал о бобрах и об индейцах, и обо всём этом крае, лежащем в горной выси и отделенном от всего мира горными пиками, скрывающимися за облаками и глубокими ущельями, дно которых казалось, достигает преисподней. Страна эта была красива как картины старых мастеров, дика как звери, населяющие её леса и вечна как само время. Размышлял Джон Кольтер и о реках этой земли, реках, которые, не видел ни один белый человек, кроме него. О долинах незнающих зимы и не замерзающих потоках, о бьющих прямо из земли горячих фонтанах и местах в которых, казалось, сам ад выплескивал наружу, свою кипящую серу. Когда он рассказывал об этих местах, в торговых факториях и фортах ему никто не верил и за Кольтером, закрепилась слава записного враля. И он перестал рассказывать людям о своих открытиях, довольно было того, что его уже считали весьма странным почти сумасшедшим. Иногда погрузившись в свои воспоминания, Джон не слышал и не видел того, что его окружало, и не отвечал на обращенные к нему вопросы, лишь подтверждая свою репутацию странного типа, но это его не волновало. Ему было глубоко безразлично чужое мнение о нем, о его поступках и суждениях. Человек становится другим, когда долгое время живет один в местах, где до него не ступал ни один белый человек. Он научился понимать голос этих гор и долин. Чувствовал единение с этим бескрайним небом, ветрами то задумчиво шелестящими, то страшно завывающими, с лесным зверьем и даже с индейцами. Так как будто он знал то же, что и они знали, будто кто-то нашептывал ему их тайны, мысли и желания.
- Уходим – вдруг сказал он тихо, но решительно.
Туман над озером рассеялся, солнце уже довольно высоко поднялось над горами. Лучшее время убираться в их тщательно укрытую в лесу стоянку.
- Хорошо, вот только проверим ещё парочку капканов – упорствовал Поттер.
- Ну, ладно ещё два капкана и на сегодня всё. – Согласился Джон.
В небе над ними всё также кружил орёл. Кольтер услышал его громкий тревожный клекот. Услышал он и ещё кое-что, что-то напоминающее приглушенный топот множества ног обутых в мокасины там, на вершине холма отделяющего их от долины.
- Индейцы – прошептал он и направил каноэ к берегу под защиту нависающих над водой ветвей. - Говорил же я тебе!
Поттер, стал прислушиваться.
- Это бизоны. Бизоны пасутся по ту сторону холма.
У Кольтера не было других доказательств, кроме его предчувствия, его внутреннего голоса уже не шептавшего, а кричащего об опасности. Из глубины ущелья нельзя было разглядеть, что там происходило на вершине, возможно, это были и бизоны, но голос твердил ему одно: «ИНДЕЙЦЫ, ИНДЕЙЦЫ!»
Поттер нудил: «Ну что ты застрял, давай двигай дальше. Мы, что так и будем прятаться при каждом шорохе!»
- Да погоди ты! Переждем еще минутку…
- Трус! – Поттер сплюнул в озеро. – Послал же бог напарничка!
Кольтер опустил весло в воду. Что же придет день, и он проучит Поттера как следует, но сейчас не оставалось ничего другого как плыть дальше.
То, что нахлынуло на него через минуту, не было страхом, это было мгновенное озарение - он был прав в своих предчувствиях! Нужно было остановиться, переждать, затаившись в укрытии. Потому что в следующую минуту склон ущелья покрылся людьми, и это были индейцы! Перья колыхались в их волосах и на оружии, на копьях и луках с направленными на белых трапперов стрелами. Краснокожие что-то кричали, размахивали боевыми дубинками и копьями. Казалось еще мгновение, и десятки стрел вонзятся в белых пришельцев.
Поттер побледнел как стена, судорожно сжимая свое ружье.
- Спокойно! Не дергайся. - Процедил сквозь зубы Кольтер. Он взял в руки висевшую на шее трубку и поднял её над головой, демонстрируя индейцам, свои мирные намеренья.
Не было ни какого сомнения, в том, что это были черноногие, и мало того, это были сиксики, с которыми, у Кольтера были взаимные счеты. Да этих индейцев он всегда бы отличил от кроу и проколотых носов, от ассинибойнов и гровантров, и от любых других племен кочующих в этих местах. Даже с головорезами сиу Джон не боялся так встречи, как с этими сиксиками.
Из толпы индейцев вышел вперед один с пучком орлиных перьев на затылке и поманил белых рукой к берегу. Кольтер опустил трубку и снова взялся за весло. Поттер сдавлено просипел у него за спиной:
-Что ты делаешь?! Ты же везёшь нас на смерть!
Да, вот так всегда с этими надутыми желторотиками – вечно они все знают лучше других, а при первой же опасности гадят под себя и трясутся как зайцы.
- Спокойно! – повторил Кольтер. – Нужно пристать к берегу и не поднимай ружья, если не хочешь, чтобы тебя нашпиговали стрелами.
У индейцев не было ни одного ружья, а вернее ни одного нормального ружья, только несколько древних мушкетов не весть, где добытых. Они были вооружены боевыми топориками, палицами и немудрящими луками, на тетивы которых уже были наложены стрелы, нацеленные на белых охотников, некоторые краснокожие грозно размахивали копьями, украшенными перьями и скальпами. И по всему было видно, что им не терпится добавить к своим прошлым трофеям и скальпы трапперов. На берегу толпились только мужчины, но выше на гребне холма Кольтер заметил и женщин с детьми, которые с интересом наблюдали за происходящим у воды. Едва нос каноэ ткнулся в берег, как один из индейцев вскочив в воду, сильным рывком вытащил его на сушу. Кольтер первым выбрался из лодки, вновь высоко над головой держа трубку. Он знал, что нельзя упускать из вида Поттера, который за малым не рухнул в воду, выходя на берег качаясь на подкашивающихся то страха ногах. Бледный как покойник с выпученными от страха глазами, он был настолько явно испуган и жалок, что в страхе своем мог натворить каких угодно глупостей. Да и нельзя показывать свой страх индейцам, это только подтолкнет их к решительным действиям. И действия эти не заставили себя долго ждать. Один из черноногих ухватив Поттера за плечо, резко развернул его к себе лицом и вырвал из его дрожащих рук ружье. Поттер только по-бабьи взвизгнул, и по всему было видно, что его единственным желанием было снова прыгнуть в лодку и грести от этого берега как можно дальше. О том, что далеко он не уплывет, он как видно не думал.
Кольтер протянув руку, быстрым движением отобрал ружье у индейца и вновь отдал его Поттеру. Так нужно было поступить. С трусом, ведущим себя как скво, краснокожие уж точно церемониться не будут. А у смелого человека ещё оставался хоть какой-то шанс выбраться из этой передряги. Вот только не нужно было отдавать ружье Поттеру. Лучше бы Кольтер оставил его у себя. Как только оружие вновь оказалось у него в руках, Поттер развернулся и резко прыгнул в каноэ, сила толчка отогнала легкое суденышко довольно далеко от берега, и Поттер тут же схватив весло, стал судорожно грести к середине озерца. В туже минуту просвистела стрела, и послышался глухой звук удара в цель. Оглянувшись, Кольтер увидел её дрожащее оперение над сгорбившееся спиной Поттера.
- Они подстрелили меня! Джо, они подстрелили меня! – заверещал Поттер.
- Не ори так и возвращайся! Все равно уйти тебе не дадут.
Но Поттер резко повернулся с ружьем готовым к бою, и не целясь выстрелил в столпившихся на берегу индейцев. Прогрохотал выстрел и Кольтер краем глаза заметил падающего индейца. Потом были слышны только щелчки спущенных тетив, свист стрел и глухие, как в подушку удары. В одно мгновенье Поттер нашпигованный стрелами, стал похож на подушечку для булавок. Он без звука рухнул на дно каноэ. Два сиксика, бросившись в реку, поплыли за лодкой, а двое других, подхватив раненого индейца, понесли его наверх холма, и через мгновение от туда донеслись женские причитания.
Джон Кольтер стоял не двигаясь, и только взгляд его скользил по лицам окружавших его дикарей. Он понимал это конец, теперь настал его черёд. Свой приговор он ясно читал в их горящих злобой глазах, в движеньях рук занесших над его головой копья и томагавки. Джон просто стоял и гадал, с какой стороны ждать первого удара. И в этот миг над его головой снова проклекотал орёл. Почти не целясь, Кольтер навскидку выстрелил в небо, раз и тут же, нажав на пружину и поменяв стволы, выстрелил во второй раз из ствола, заряженного утиной дробью. Упало, кружась в воздухе два пера, орел резко рванулся вверх и тут же камнем рухнул наземь. Глаза индейцев, проследив падение птицы, вновь обратились к Кольтеру. Теперь в них было больше удивления, чем злости. Видимо этот выстрел был единственно правильным решением в это мгновение между жизнью и смертью. Индейцы знали, что из ружья без перезарядки можно выстрелить только один раз. И видимо решили, что этот стоявший спокойно бледнолицый большой колдун. Индеец с орлиными перьями в волосах подошел к Кольтеру и положил руку на Ослиное Ухо, словно желая впитать в себя часть его чародейной силы. В толпе краснокожих пронеслись приглушенные возгласы, перешедшие в оживленное обсуждение случившегося. С вершины холма раздался властный возглас все стоявшие на берегу, воины обернулись на его звук. И Кольтер увидел солидного пожилого индейца с веером из орлиного крыла в руке, одетого в расшитую узорами из игл дикобраза кожаную рубаху, короткие рукава которой были украшены бахромой из шкурок горностая и скальповыми прядями. В его длинных высоко взбитых спереди волосах было одно прямо стоящее орлиное перо и свисавший с левого виска пучок совиных перьев. А верхняя часть лица была раскрашена красной краской. Он сказал ещё что-то и сделал манящий знак рукой. Стоявший рядом с Джоном черноногий, убрал руку с ружья и показал вверх на вершину холма, приказывая идти вслед за ними. Кольтер не спеша, стал взбираться на холм в сопровождении индейцев, и уже через минуту вокруг него толпилось около сотни краснокожих. Мужчины и женщины, молодые и старики и сновавшие под ногами полуголые малыши с раздутыми животами и оттопыренными попками. И все галдели, тыча пальцами то в Джона, то в небо. Кольтер левой рукой снял с шеи трубку и протянул её вождю. Тот, степенно приняв символ мира, передал её стоявшему рядом с ним старику. Окружавшие траппера мужчины, передавая из рук в руки трубку, негромко переговаривались, вероятно, решая участь белого охотника. Один из индейцев вплотную подойдя к Кольтеру, стал внимательно разглядывать его лицо, бормоча что-то себе под нос и покачивая бизоньими рогами, украшавшими его лохматую шапку из кусочков горностаевых шкурок. В нос Джона ударила резкая вонь от старого жира, которым было натерто тело индейца, пота и дыма, пропитавших его кожаную одежду. Но главное, траппер сразу вспомнил это лицо с пересекавшим его сизым шрамом. Год назад в том самом бою, когда Кольтер сражался на стороне кроу, они почти вот так же сошлись с этим черноногим лицом к лицу. Но тогда вихрь схватки разнес их в разные стороны. Теперь Джон спокойно стоял, не отводя взгляда от пристально разглядывавших его глаз индейца. Видя, как загорается в них огонек, показывающий, что и он узнан. Наконец краснокожий качнул ещё раз рогами, выдохнул: «Хуг!» И отойдя к остальным индейцам начал жестикулируя, что-то им рассказывать. Не нужно было понимать язык черноногих, чтобы понять, что он говорит им о Джоне. Раздались сердитые возгласы, но их сменили злорадные восклицания, и было ясно почему. Ведь теперь у них в руках был союзник их заклятых врагов вороньего племени. По бурной и весьма выразительной жестикуляции говоривших, Кольтер понял, что дикари живо обсуждают способы расправы над ним. Краснокожие ораторы проводили рёбрами ладоней, имитируя ими режущие движения, то по пальцам, то по локтевым сгибам и под коленями, то по горлу. Иногда, какое либо видимо особо изуверское предложение, вызывало одобрительные возгласы толпы, индейцы выражали своё согласие легкими наклонами корпуса и при этом плотоядно и насмешливо посматривали на Джона.
В запасе у охотника оставался всего один, последний способ удивить индейцев и попытаться тем самым хоть немного отвлечь их, от столь увлекательного занятия как казнь пленника. Он выступил вперед, замыкая пальцем секретную пружину затвора, и поднял вверх ружье, привлекая к себе внимание. Когда все повернулись к нему, Кольтер сделал ещё несколько шагов вперед и, подойдя к вождю, вручил ружьё ему. На руках индейца ещё оставалась красная краска, которой он раскрашивал лицо, и его пальцы оставляли отпечатки на стволе и прикладе Ослиного Уха. Джон наблюдал, как дикарь длинным загнутым, как птичий коготь ногтем ковыряет затвор, ощупывает цевьё, пытаясь разобраться в секрете этого чудо ружья которое может стрелять дважды без перезарядки. Остальные индейцы вытягивали шеи, заглядывая вождю, через плечо, один даже попробовал дать ему какой-то совет. На что, тот только огрызнулся. Наконец провозившись с Ослиным Ухом минут, пять, вождь вернул таинственное ружье Кольтеру. На что ему оружие, которым он не может пользоваться? Джон, взял ружье, и делая свободной рукой отвлекающие внимание пасы, как фокусник, снова открыл и закрыл затвор, незаметно заблокировал его по новой и опять протянул вождю. Но на этот раз индеец не захотел брать его. Кольтер как смог на языке жестов попытался сообщить индейцам, что он великий знахарь, и если они причинят ему зло, то он заколдует всё их оружие и оно перестанет им подчиняться. После этого он сел на землю и застыл в молчании. Он сделал всё, что мог, и теперь ему оставалось только ждать. У Джона не было, ни линзы, чтобы «опустив» на землю луч солнца, которому черноногие поклонялись, как богу, разжечь костер, не было даже зеркальца, чтобы вождь дикарей мог вдоволь налюбоваться своей красотой. Был только точный выстрел в орла и Ослиное Ухо, да смутная надежда, что суеверные краснокожие поверят в его сверхъестественные силы и не станут долго терзать бледнолицего шамана.
Трудно сказать, что решило судьбу траппера, подстреленный орёл тушку которого уже принесли, и тихо переговариваясь, передавали из рук в руки. Чудо ружьё, или боязнь чародейства, а может, просто у черноногих было, подходящее настроение. Но только после нескольких бесконечно долгих минут, вождь встал и при помощи жестов и немногих английских и французских слов поинтересовался, умеет ли белый охотник быстро бегать.
Кольтер выдерживая положенную местным этикетом паузу, закурил трубку, сделал несколько затяжек и только потом важно ответил:
- Белый охотник плохой бегун. Длинные Ножи вообще не любят ходить или бегать, их ноги слишком слабы, они слишком много ездят на своих лошадях.
Вождь сиксиков насмешливо хмыкнул, и, покачав головой, указал рукой на юг:« Длинный Нож будет бежать. Ты, – при этом он ткнул своим корявым пальцем в Джона – Бежать к белый торговец, что жить на земле Абсарока. Ты идти на три полёта стрелы, потом бежать, наши воины тоже тогда бегать за бледнолицый колдун. Если сиксика бегать быстрей, то… - вождь показал на голову Джона, а потом на свой пояс и на копья украшенные скальпами.
После того как вождь сказал своё слово, Кольтера окружило всё племя. Оживленно переговариваясь краснокожие, бесцеремонно толкали и похлопывали белого траппера. Особенно старались мальчишки, каждый из них хотел раньше других, своих приятелей прикоснувшись к врагу, посчитать свои первые мальчишеские ку . Вождь взял себе чудодейственное ружье бледнолицего, пусть он не сможет им пользоваться, зато какой мощный талисман из него получится, а ещё лучше принести его в жертву солнцу на ежегодной священной церемонии. Другие сняли с Кольтера его охотничью куртку, красную рубашку, а далее… не прошло и пяти минут, как Джон оказался полностью обнаженным перед толпой дикарей. Молодые индеанки хихикали и стыдливо отворачивались, а их более опытные товарки, напротив, с интересом рассматривали белого человека. Некоторые пораженные разницей между загорелыми лицом и руками, и белой кожей остальных частей тела, пробовали скоблить его кожу. Другие, послюнив палец, терли им по плечам и груди Кольтера, пытаясь смыть с него, белую как им казалось краску. Наконец вождь вновь призвал всех к порядку, и, повернувшись к Джону, махнул рукой на юг.
- Иди!
Кольтер ничего не ответил, и не спеша, пошёл в указанном направлении. Шёл он медленно и спокойно, ни как, не показывая своего волнения. Если он начнет торопиться, индейцы сразу набросятся на него, а если идти спокойно можно выиграть фору ещё и поболее оговоренной.
Он успел отойти метров на двести, когда услышал позади себя, сначала одиночный крик, а следом за ним и многократно повторенный охотничий клич черноногих. Оглянувшись, Джон увидел, как от толпы краснокожих отделилась группа воинов. Взметнулись вверх руки сжимающие копья и палицы, колыхнулись перья в волосах и на оружии, и вслед за этим бронзовокожие полуобнаженные фигуры бросились в погоню. Теперь побежал и Джон Кольтер. Перед ним цветной мозаикой лежало плоскогорье с лугами и холмистыми возвышениями, коричневыми точками пасущихся вдалеке бизонов, промелькнувшим, как летний мираж небольшим стадом вилорогих антилоп. И повсюду перед ним торчали как высунутые из земли угрожающие руки великанов кактусы, росшие так густо, что он не всегда мог их миновать. Джон бежал на юго-восток, туда, где у слияния Бигхорн Ривер с Красной рекой, стоял Форт Лизи, торговая фактория Американской Меховой Компании расположенная на земле племени кроу.
Бежал он, сберегая силы, стараясь наступать на островки молодой травы, огибая кактусовые заросли и песчаные россыпи, столь излюбленные змеями. Кольтер старался дышать полной грудью, ровно и размеренно. Где-то в глубине сознания отражалась боль в босых ступнях от острых камней и колючек, попадавших под ноги. Солнце светило ему прямо в глаза, холодное промозглое утро, сменилось теплым солнечным днем. В воздухе дрожали восходящие от согревшейся земли испарения.
Джон ничего не слышал, кроме стучавшего как барабан сердца, шума своего дыхания, да откуда-то снизу доносившихся глухих ударов израненных ступней о твердую землю. Иногда сзади раздавались резкие вопли преследовавших его индейцев, которые не приближались и не отдалялись, оставаясь на том же расстоянии, что и в начале гонки.
Время вокруг него, словно остановилось, мелькала под ногами земля, проносились мимо кактусы и кусты чапараля, а он, Джон Кольтер, оставался на одном и том же месте. Сердце казалось вот-вот, и выскочит из груди, сухой воздух обдирал, пересохшее горло и уже почти не проникал в обожжённые легкие. А в боку, кололо так, словно там застряло индейское копье. Джону казалось, что он бежит уже целую вечность. Перед глазами плыли радужные круги, и в голову вдруг пришла безумная мысль, что он уже умер и попал в ад. Вернее в рай, но рай этот был индейским: «Вот, так и будут они меня гонять по своим Полям Вечной Охоты, до скончания мира!» - с ужасом подумал Кольтер. Но тут же зло усмехнулся: «Ну, уж нет, дикари чёртовы! Я жив ещё, и заставлю вас побегать за моим скальпом!» И хотя ему казалось, что весь мир ополчился против него: воздух обжигал, земля подставляла под его и без того уже израненные ноги, только камни и колючки, а по следу его неслись безжалостные охотники. Сдаваться он не собирался, и только мысленно говорил сам себе: «А чего же, ты хотел? Ведь предупреждали же тебя! Когда человек не слушает предостерегающего голоса окружающего его мира, а идёт на поводу собственной гордыни, или слишком печётся о том, что о нём подумают другие, как это было сегодняшним утром. Вот тогда мир и мстит человеку за его глухоту. И обижаться нужно только на самого себя. Кстати, как там мои краснокожие друзья?» – Подумал Кольтер и впервые оглянулся.
Его преследователи уже не бежали плотной толпой, а разбились на несколько групп и растянулись по плоскогорью. От первой группки его отделяло ярдов пятьдесят, от второй семьдесят, а прочие отставали на половину мушкетного выстрела. Но был ещё один индеец бежавший быстрее других. Бежал он, высоко подняв голову, и слегка отклонив её назад, как олень. Он был ближе других, и расстояние между ним и белым охотником быстро сокращалось.
– Ишь, как рысачит! – подумал Кольтер – Ну чистый олень! И зовут его, небось, как-нибудь наподобие – Быстрый Олень, или Лёгкая Нога!
Отвлекшись на преследователей, он споткнулся и едва не упал. И ещё он подумал, что может быть пора остановиться и принять бой. Довольно уже скакать зайцем, да и драться надо пока ещё есть хоть какие-то силы. Но внутренний голос гнал его дальше, внушая: «Ещё не время, ещё не сейчас. А пока беги – давай и поменьше оглядывайся!»
И Кольтер вновь припустил, выкладывая приберегаемые доселе силы. Он выбрасывал ноги быстрее и дальше, дальше и быстрее. Сжатое спазмом горло с трудом пропускало воздух, топот ног отдавался в голове болезненной дробью. А сами ноги, казалось, перестали быть частью его тела, они сами по себе, то появлялись впереди, то исчезали, а потом появлялись снова. Джон чувствовал, как слабеют колени, сгибаясь под тяжестью тела, он ощутил, как по его лицу, что-то течёт. Утер пот и увидел, что его ладонь в крови, хлеставшей от перенапряжения из носа.
Он снова оглянулся. Основная часть индейцев отставала, но одинокий преследователь, которого Джон про себя называл Оленем, стал еще ближе. Уже можно было различить резко очерченные черты его блестящего от пота лица, и горящие азартом глаза. Правая рука краснокожего воина уверенно сжимала оперенное копье.
Джон вдруг понял, что еще немного и это копье вонзится ему в спину. Он даже ощутил холод между лопаток. Уж лучше повернуться и встретить врага лицом к лицу, лучше смотреть смерти в глаза, как настоящий мужчина. А там, как бог даст! Кольтер остановился, и, повернувшись к приближавшемуся индейцу, покачиваясь, как смог приготовился к схватке.
Догонявший его воин сиксиков, никак не ожидал такого от убегающего бледнолицего. Он уже занес, было руку с копьем для броска, но, оказавшись лицом к лицу с белым охотником, индеец попытался остановиться, споткнулся и упал. Его копье вонзилось в землю, и, не выдержав веса падающего тела, сломалось. Кольтер бросился к пытавшемуся подняться индейцу, вырвал из земли обломок копья и ударил им в грудь краснокожего. Черноногий вскрикнул и, ухватившись за торчавшее из груди древко завалился на спину.
Стоя на четвереньках над поверженным врагом, Джон позволил себе немного отдышаться. Хватая широко раскрытым ртом и буквально заглатывая воздух, он чувствовал, как слегка унимается дрожь в ногах и отпускает боль в правом боку. К реальности его вернул удивлённо-злобный возглас, и перед поднявшим голову Джоном как из под земли вырос ещё один краснокожий преследователь. Удивление индейца увидевшего убитого белым беглецом соплеменника спасло Джону жизнь и погубило индейца. Кольтер вырвал обломок копья из груди мёртвого индейца и метнул его в набегающего на него воина сжимавшего в поднятой правой руке готовый для удара томагавк. И второй противник, словно наткнувшись на невидимое препятствие, запнулся на бегу и, выронив свой топор, упал на землю, хватаясь за торчащий из живота обломок копья. И тут вновь послышались крики приближавшейся погони. Джон оглянулся и неожиданно близко увидел, бежавших цепочкой краснокожих преследователей. Схватив с земли томагавк корчащегося в пыли индейца Кольтер, снова бросился, наутёк, и уже на бегу услышал новый взрыв возмущенных возгласов, когда индейцы увидели своих убитых собратьев. Но крики скоро смолкли, и дальше был слышен только топот ног преследователей. Их было слишком много, и были они уже очень близко. Джон не знал, что делать дальше, любая попытка сопротивления была заранее обречена на неудачу. И нигде, ни одного, хотя бы малейшего намёка на укрытие! Да! Да! Нужно было слушаться голоса своего предчувствия там, на озере, а теперь оставалось только бежать из последних сил. Бежать наперегонки с настигающей его смертью. Мелькнула мало утешившая его мысль: «Теперь после смерти ещё двоих воинов краснокожие распалённые погоней, могут сгоряча убить меня сразу, без пыток! Может броситься им на встречу и пусть убивают, а я ещё хотя бы одного прихвачу с собой в поля вечной охоты! – Но он зло одёрнул себя – Давай беги, герой! Умереть ещё успеешь!
Впереди блеснула река. Наверное, один из рукавов Джефферсон Ривер впадающих в Миссури – мелькнула мысль в голове траппера, когда он продирался сквозь закрывавшие обзор кусты, которыми порос крутой берег. По реке спокойно плыл бобер, волны, расходившиеся от его поднятой над водой головы, рисовали на спокойной глади запруды подобие стрелки указывающей в сторону плотины и бобровых хаток. Шум ломаемых кустов и топот ног Джона Кольтера, спугнули бобра, и он, громко шлепнув по воде своим широким, плоским хвостом нырнул под воду. И вот уже вместо стрелки по воде расходились круги, вскоре и они исчезли. Но с высоты берега Джон все ещё видел плывущего под водой бобра. Он видел его не обычно большую, широкую спину, видел, как бобер гребет лапами и своим веслоподобным хвостом, направляясь к маленькой протоке скрываемой густыми зарослями ивняка.
- Какой огромный – мелькнуло у Джона в голове – краснокожие наверняка назвали бы его вождем бобров.
Не раздумывая, Кольтер прямо с кручи бросился в воду. Ледяная вода обожгла его почище кипятка, и он через мгновение вынырнул, судорожно хватая воздух. Но, набрав в лёгкие побольше воздуха, Джон заставил себя снова нырнуть и поплыл под водой в сторону протоки. «В протоку, в протоку!» - будто нашёптывал ему кто-то, словно широкое черное весло бобрового хвоста указывало ему путь к спасению. Это был шаг крайнего отчаянья. Пытаться под водой найти вход, в туннель, ведущий в бобровую хатку, а потом ещё и попробовать втиснуться в его тесный проход, Это было вряд ли под силу человеку, но у Джона Кольтера не было другого выхода. Спасти его могло только чудо. Он зарылся руками в ил, разгребая проход, какая-то ветка вонзилась ему в бок, разрывая кожу. Легкие, вот-вот лопнут, но он продолжал протискиваться вверх и вперед. И чудо случилось, голова его оказалась над водой, он шумно выдохнул и со свистом втянул в себя резко пахнущий зверем воздух.
Джон ещё ни чего не видел, но услышал громкое недовольное фырканье и возню в хатке. Он протиснулся дальше, влезая в домик бобра, всё ещё слыша фырканье и с мгновенья, на мгновенье, ожидая укуса больших жёлтых резцов, которыми бобры валят деревья. Но кусать его никто не стал, только по боку и ногам скользнул мокрый мех, раздался плеск воды в туннеле, раз потом ещё раз, и всё стихло.
Ощупав пространство вокруг себя, Джон обнаружил множество сухих веток и гладкую площадку, покрытую плотным слоем линялой шерсти. Бобровый домик был достаточно просторным. Он осторожно подтянул ноги и сел, сжавшись в комок, упираясь головой в плетеный потолок хатки. Его ещё всего трясло от холода и нервного напряжения. Глаза стали понемногу привыкать к окружавшей Джона темноте, и он, поводя ладонью перед лицом уже смог различить, её движение.
Слегка уняв бившую его дрожь, траппер стал прислушиваться к доносившимся, снаружи звукам. Теперь он услышал доносившиеся от куда-то, со стороны голоса искавших его индейцев, плеск воды и приглушенные мокрым песком шаги обутых в мокасины ног. Голоса краснокожих, то приближались, то удалялись, и в их возгласах слышалось удивление и раздражение.
«Небось, гадают, куда я подевался» - подумал Кольтер. – «Ищут следы на берегу. Но старый Джо жесткий сухарь, не по вашим зубам ребята. Меня, вам так просто не взять!»
Пару раз индейцы подбирались совсем уж близко к его укрытию, и Джон со страхом замирал, сдерживая дыхание. Но, наконец, их голоса стали отдаляться, пока совсем не стихли. Хотя глаза белого охотника уже совсем привыкли к царившей бобровой хатке темноте, он различал только смутные тени. Осмелившись, наконец, шевелиться, Кольтер на ощупь стал вынимать занозы из израненных ног, а, покончив с этим, как смог поудобнее лег, набок свернувшись калачиком. И расслабив, насколько это позволяла его скрюченная поза, натруженные мышцы, попытался согреться. Обсохнув, Джон понемногу согрелся, и хотя ещё сильно болели ноги и разодранный острой веткой бок, смерть, витавшая вокруг него последние несколько часов, ушла вниз по течению реки вместе с его краснокожими преследователями. Закрыв глаза, Джон Кольтер мысленным взором видел высокие вершины гор и себя, одинокую маленькую фигурку в этом бескрайнем мире. А потом он снова увидел плывущего под водой бобра, вверх-вниз помахивающего своим широким хвостом. Джон слышал, какие-то безмолвные голоса, доносившиеся ниоткуда и отовсюду, и обращены были эти голоса к одинокому человечку Джону Кольтеру.
Проснувшись, Джон не сразу понял, где он находится, и как сюда попал. А, вспомнив свою гонку наперегонки со смертью, попытался понять, сколько времени прошло с того момента, как он нашел укрытие в домике «Великого вождя бобров», как он по себя назвал своего невольного спасителя. Судя по непроглядному мраку, сменившему серые тени, снаружи была ночь. Вдруг Кольтер услышал плеск воды в туннеле и громкое пыхтение, потом кто-то недовольно фыркнул, и снова раздался плеск воды.
«Наверное, бобер хозяин хатки возвращался домой, но, почуяв человека, снова уплыл» – подумал Джон. – «Ты уж потерпи немного, приятель» – мысленно обратился к зверьку Кольтер. Когда в хатке снова посерело, Джон решил, что пора выбираться на свет божий. Размяв, как смог затекшие в неудобной позе мышцы, стараясь на всякий случай по меньше шуметь, как знать, возможно, индейцы с их сверхъестественным терпением, все еще шастают, где-нибудь рядом. Охотник, осторожно опустив в холодную воду свои распухшие за ночь ноги, стал потихоньку протискиваться, внутрь туннеля. Наконец он набрал полную грудь воздуха и быстро нырнул, оказавшись снаружи, Джон осторожно, как аллигатор приподнял над водой только глаза и нос, и осмотрелся. Солнце уже высоко поднялось над окружавшими долину горами, земля нежилась в его наконец-то по-весеннему пригревавших лучах, тишину над тихо струящейся рекой нарушало только щебетание какой-то неугомонной птахи. Весь берег был истоптан индейскими мокасинами, но самих краснокожих не было видно не на одном из берегов. Кольтер еще раз мысленно поблагодарил судьбу и гостеприимного бобра, и тихонько поплыл к противоположному берегу.
Семью днями позже в Форте Лизи один из охотников вышедших за частокол заметил вдалеке, какую-то странную фигуру. Он долго присматривался, стараясь получше разглядеть сквозь колышущееся марево, кто или что, направляется к форту. Наконец так ничего и, не поняв, он позвал других обитателей фактории. За ворота вышло несколько трапперов, держа наготове заряженные ружья, вышли и стали также как и тот, кто первым увидел это диво. Странная фигура раскачивалась из стороны в сторону, иногда она исчезала из виду, видимо тот, кто шёл к форту падал и снова поднимался. Наблюдатели гадали промеж себя:
–То, что это человек это точно. Вот только почему его так бросает по сторонам?
– Может это пьяный краснокожий?
– Может быть это и индеец, вот только где бы он так набрался? Ведь на сотню миль в округе спиртное есть только у нас в форте. А мы краснокожих ещё не угощали.
– Точно индеец, только не пьяный, а раненый. Может, какой-нибудь кроу, подстреленный черноногими?
– Что толку гадать, принесите подзорную трубу! – крикнул, наконец, начальник фактории.
Один из трапперов сбегал за трубой, и начальник фактории приложил глаз к окуляру.
– Так, он гол как младенец.
– Ну что, шеф? Это краснокожий?! Кому бы тут ещё разгуливать нагишом!
– Нет у него заросшее лицо, а я ещё не встречал бородатых индейцев.
Прошло ещё несколько минут. Наконец начальник фактории воскликнул:
– Силы Небесные! Это же Джон Кольтер! Да это точно он, наверняка!
И тогда несколько охотников вскочив на коней, поскакали к бедолаге, который в очередной раз упал, и что-то долго не поднимался.
Только на следующий день, выспавшийся и отмытый, с перевязанными ногами и наполненным бобами с мясом животом. Джон Кольтер за стаканчиком бренди рассказал своим спасителям, о гибели Поттера и о том, что пришлось пережить ему самому. Слышавшие его рассказ охотники понимали, почему Кольтер никогда больше не ел диких дынь и арбузов, которыми он питался всю дорогу до Форта Лизи. Вот только не многие могли понять, почему Джон Кольтер больше никогда в жизни не охотился на бобров.
А ещё через год канадские трапперы, дружившие с черноногими, рассказали о большой Пляске Солнца устроенной тремя родственными племенами: пиеганами, сиксиками и кайнами – бладами. Во время этой церемонии Священной Палатки, сиксики повесили на жертвенный столб изукрашенную на их варварский манер двустволку. А их вождь красовался в новом головном уборе из орлиных перьев, который как говорили, был изготовлен из перьев орла убитого из этого магического ружья и обладая большой магической силой, и защищал носившего его вождя от пуль и стрел врагов. Ружье же по рассказам сиксиков они захватили в страшной битве с могучим бледнолицым шаманом, который, поняв, что ему не победить храбрых воинов черноногих спрыгнул с высокого берега реки и, превратившись в птицу, улетел.
Джон Кольтер услышав эту историю, только молча ухмыльнулся в усы.