Сорок четвертый день… Он сидел на полу у камина и пристально вглядывался в языки пламени, поглощающие его прошлое. Казалось, этот пожирающий ее письма монстр с издевательской улыбкой спрашивает: «Ну как тебе, сидеть одному в этой комнате, созданной самыми нежными руками, насквозь пропитанной ее Givenchy?» Он не мог больше выдерживать это самодовольство и выплеснул содержимое бокала в уже догорающие угольки, которые, будто дети монстра, продолжали начатое им дело- доламывали его сознание. Его взгляд потух, как и этот костер несбывшихся надежд.
Сорок четыре дня назад он сидел здесь с ней. Подумать только! Она находилась так близко, что он мог прикасаться к ее волосам, дотрагиваться до руки, ощущать какое-то невероятной силы воодушевление. С ней он чувствовал себя сильным. В моменты, когда она по-детски, полностью доверясь, просила поймать ее и, не дожидаясь ответа или хотя бы какого-нибудь отклика, буквально выходила из окна второго этажа в его объятия. Она даже не открывала глаза, чтобы удостовериться в том, что он рядом. Ей и в голову не могло прийти, что его может не быть. С ней он чувствовал себя беззащитным. Когда она гладила его по голове, нежно и преданно смотря в глаза, говорила, что он совсем маленький и глупый. Когда укрывала одеялом и с материнской заботой заставляла пить гадкий сироп. С ней он чувствовал себя живым…
Сорок четыре дня назад он смеялся над ее любовью к средневековью. «Родная, какие еще письма ты мне пишешь? Ведь это пережитки прошлого. Никто сейчас так не делает! И с какой это стати я должен знать письма к Элоизы и то, что они считались эталоном любовной лирики?» Она с искренним негодование воскликнула: «Как? Ты считаешь это бесполезным? Тогда давай обсудим это в саду!» Через три минуты она появилась с двумя старыми револьверами и торжественно объявила: «Дуэль!» Он подошел и обнял ее так крепко, что она не могла вырваться и сбежать, уткнулся в ее волосы и прошептал, что любит. Он знал, что победил. И она это знала.
Сорок четвертый день без нее. Он медленно, но верно идет по дороге, которая рано или поздно приведет его к психиатрической больнице. Эмоциональное самосожжение достигло своего пика. Как он мог обмануть ее! Почему он не сказал всю правду сразу? Он просто не смог, слабый и безвольный кретин. Его фирме не хватало одной позиции, чтобы выиграть этот патент, и он вынужден был пойти на это. Опустить свою конкурентку. Как это подло!.. Полгода он был счастлив с ней, да-да, счастлив! Он полюбил ее и выбросил свою дурацкую, постыдную идею из головы. Но его раскрыли и доложили ей о том, кто он. Конечно же, он пытался все объяснить, но какой разумный человек поверит подлецу, находившемуся в шаге от предательства? И она не поверила. Господи! Он готов был на все. В то утро он отказался от руководства компанией, выложил перед ней все бумаги, на коленях клялся в любви и молил о прощении. Но она была непреклонна. Со слезами в голосе небрежно бросила лишь одну фразу: «Я верила тебе. И в тебя»
Сорок четыре дня он пытался встретить ее с работы, но она сбегала в такси; пытался прийти к ней домой, она включала музыку на всю громкость, чтобы не слышать разрывающийся звонок и мольбы. Сорок четыре дня он не находил себе места, метался по городу в поисках ее любимых черных роз и приносил их ей под дверь. Сорок четыре дня назад он перестал жить. Его жалкое существование не имело смысла без нее.
Сорок четвертый день невыносимого ада. Звонок в дверь. Что? Звонок?! Какой еще звонок?! Он прислушался. Да, точно, звонок! Медленно пошел он к двери- почтальон. «Молодой человек, вы несомненно ошиблись адресом. Оставьте меня.» Парень удивленно взглянул на убитого горем, осунувшегося человека и молча протянул ему… Письмо.