ПЕРЕВОД с армянского
(Публикуется по причине невозможности опубликовать самим автором)
- Левон, дорогое мое дитя, каждый день молись и жди меня, я непременно вер-
нусь. Не успеешь сокучиться - и я вернусь. Каждый день считай, через 100 дней я
вернусь. Сможешь, ты сможешь посчитать до 100?
- Ты знаешь, что я могу...
Послышался сигнал автомобиля, кто-то позвал моего отца:
- Опаздываешь, Акоп, поторопись.
Отец крепко обнял и поцеловал меня.
- Помни, до 100, - прошептал отец и ... ушел.
Тогда я был маленьким и не понимал, куда уходит мой отец, просто повторял
то, что слышал от матери: “В Карабах, защищать родную землю”. Не понимал, как и почему защищают землю.
Я попрощался с отцом и зашел в дом, где молча плакала моя мама.
- Левон джан, сходи в магазин Лусик и принеси керосина, чтоб мы вечером
лампу зажгли, - сказала она сквозь слезы, - скажи, что мы долго не задержим, к концу месяца заплатим.
Я побежал в магазин Лусик. На мою просьбу муж Лусик ответил с сарказмом.
- Уже сколько дней вы хлеб тоже берете, не заплатив денег, вы думаете, что
мы банк ограбили? Знаешь, какой у вас уже долг? Скажешь матери, пока не отдаст
долг, я ничего из товара вам не дам.
- Но мы...я...я...
- Уйди!
Я окаменел. Неподвижно стоял и смотрел на сына Лусик, который стоял за
прилавком, открывал жевачки и клеил наклейки с красивыми машинами от фантиков
на руку. Мне очень нравились картинки этих автомобилей, но у меня никогда не было этих жвачек.
- Остолбенел, что ли? Сказал, что не дам, чего стоишь?
Едва сдерживая слезы, я вышел из магазина.
Темнело. Я дошел до дома, рассказал маме и расплакался. Мама обняля меня и успокоила.
- Не плачь, сынок, ничего, у всех бывают трудные дни. Ты не думай, все прой-
дет, как только война закончится. Так не останется. Наступят светлые дни. А теперь
пойдем на кухню, ты сегодня ничего не ел.
Что же мы должны были есть. Я знал, что дома нечего было есть. Мать свари-
ла болтушку из муки без масла. Она положила чуть-чуть к себе в тарелку, а остальное мне.
Я был очень голоден, быстро поел эту «вкусную» кашицу из муки , и поспе-
шил делать уроки. Не успел выполнить 2-3 упражнения, как потемнело, ничего не
было видно. У нас не было свеч, в керосиновой лампе не было керосина. Мы залезли
под одеяло, съежились, пока согреемся.
- Одинь день уже прошел, - прошептал я и лег.
В тот день мы и печку не зажгли, дома было очень холодно. Собранный отцом
хворост мы сожгли накануне. А февраль только начинался. Рано утром я проснулся
от шума. Это был голос нашей соседки Соник, она кричала на мою маму:
- Сколько можно врать, всегда говоришь – в конце месяца, уже 2 месяца хожу
к вам и возвращаюсь ни с чем. Муку есть умеете, а платить – нет? Если и в этот раз
не отдашь, потащу в милицию. Я не стерпел, вскочил и подбежал к двери.
- Тетя Соник, не обижай мою маму. Ну и что, что мы чуть-чуть задержали
долг. В стране война, мой отец защищает нашу землю, это и твоя родина, чтоб ты но-
чью спала спокойно. Не волнуйся, вот вернется отец, мы отдадим долг, мы же не отказываемся.
- Ой-ой-ой, ты на него посмотри, в родину играет. Какая тебе родина, если впроголодь живешь.
- Главное, чтобы человек был духом богат, - сказал я и зашел в дом.
Соник ушла. Моя мама зашла в дом, посмотрела на меня гневно, но ничего не
сказала. Я понял, что она меня упрекала за то, что я ответил Соник.
- Мама, я больше не пойду в школу. В пекарне Завена есть место чернорабочего, я пойду туда.
- Нет, Левон джан, не делай этого. Если папа узнает, он очень расстроится. Он
очень хочет, чтоб ты учился и стал хорошим человеком. Я что-нибудь придумаю и
закрою долги. Вставай, поторопись, ты опаздываешь в школу.
- Нет, мама, я не пойду в школу. Знаешь, в классе всего одна книга, да и то по
ней учатся ребята с дальней улицы. Я учу уроки из энциклопедий, так что буду учить
дома. А еще сегодня моя очередь нести в школу керосин, что же я отнесу? Лучше не пойду.
Слезы брызнули из глаз мамы. Она подошла ко мне, обняла и разрыдалась.
- Не падай духом, сынок, есть люди, что живут и хуже. Я хоть делаю стирку
для Ваго, пеку хлеб для Гаяне. Есть люди, у которых и этой работы нет. Скоро война
закончится, отец вернется, и мы заживем беззаботно, как прежде.
Беззаботные дни... мне было 5-6 лет, когда мы жили беззаботно. Помню толь-
ко, что у нас было много зерна, в хлеву на привязи были домашние животные, в до-
ме все время звучал смех, царила радость. На мои шалости все смотрели с радостью.
После этого мое детство закончилось. А сегодня, когда мне всего 9 лет, я вкусил все
горечи жизни; думаю как взрослый, у меня есть заботы, задачи.
Я думал, когда же должна закончиться война, или почему мой отец должен
защищать родную землю, а отец Самвела сидит в своем магазине и торгует. Когда
света нет, у них свечи и лампы во всех комнатах, а мы сидим в темноте.
- Сейчас у всех проблемы, - объясняла моя мама, - топлива нет, света нет,
ты пока мал, сынок, вырастешь, успеешь увидеть счастливые дни. Состояние в
стране улучшится, не беспокойся, это так не останется.
И каждый вечер, положив голову на колени мамы: в темноте и полуголодный я
считал дни и ожидал возвращения отца.
Прошли дни, недели, месяцы. Стало теплее. Было субботнее утро. Я насчитал
99 дней. Вышел на улицу и направился к свалке за клубом. Уже несколько дней я со-
бирал там бутылки и обменивал их на макароны или на сахарный песок. В клубе бы-
ло много людей: показывали новый фильм. Я очень любил смотреть фильмы, но у
меня не было денег, чтобы купить билет на свой любимый фильм. Хотя, иногда уда-
валось посмотреть несколько эпизодов, но, как только появлялся кассир, я удирал.
Однажды я подошел к собравшимся. Среди них были Нарек, Арам и Арсен с
нашей улицы. Их всегда пропускали без билета, и я это знал: они были сыновьями
погибших воинов-освободителей.
Когда все зашли, кассир подошел к нам и сказал:
- Нарек, Арам, Арсен, проходите.
Я повернулся, чтоб отойти, и тут кассир обратился ко мне:
- Ты чей сын?
- Акопа, - бодрым голосом ответил я, Акопа с верхней улицы.
Кассир как бы подтянулся, замолчал на мгновенье, потом подошел, погладил
по голове и тихим голосом спросил:
- Хочешь посмотреть сегодняшний фильм?
- Хочу, но у меня нет ни денег, ни билета.
Кассир замолчал на мгновенье, потер лоб и сказал:
- Ничего, сынок, проходи, очень хороший фильм ... с сегодняшнего дня у тебя
тоже есть право бесплатно смотреть фильмы.
Я был так рад, что наконец-то и я смогу, сидя в зале, от начала и до конца посмотреть фильм.
Фильм закончился. Радостный и счастливый я вышел из клуба. На обратном
пути я думал о случившемся: «с сегодняшнего дня», почему?
Я почти уже дошел до дома, как навстречу мне вышла наша соседка Соник.
Она обняла меня и с плачем ввела в дом. В нашем доме было много людей. Что про-
исходило, кто эти люди, где моя мама...
Ответ на все вопросы я получил на следующий, сотый день, когда должен был
приехать мой отец, но...его привезли.
И я все понял: понял, что это очень плохо, когда тебя без билета пускают в ки-
но, понял, что война – это очень плохо, понял, что я стал сыном погибшего воина-
освободителя, понял только через 100 дней после детства ...
После этого я ни разу не пошел в клуб, я ненавидел клуб, фильмы, голос кас-
сира, постоянно звучавший в моих ушах: «Дети погибших, заходите без билета».
Прошли годы. Война закончилась. В армянской стране мир. Времена измени-
лись. Сейчас у каждого ученика в классе есть книга, 15 – 20 учеников не вынуждены учиться по 1 – 2 книжкам при свете керосиновой лампы.
Сегодня я – солдат Армянской армии, отдаю долг Родине.
Пусть снизойдет свет на твою могилу, отец мой. Твое имя золотыми буквами вписано в страницы истории Армении... Я горжусь тем, что я – твой сын...