Спуститься вниз теперь нам было довольно просто. Привязала я один конец верёвки к выступу скалы. Второй обвязала вокруг тельца уже успевшей, принять свой нормальный размер Дривы. И медленно удлиняя верёвку, плавно опустила её вниз. Таким же образом спустила Правителя. И, наконец, спустилась сама.
Кимпуруш отвязал верёвку и сбросил её мне.
****
Весь день провели мы в пути, вечером же остановились на отдых.
С тех самых пор, как покинули мы жилище Азираха, Шильтон был мрачен, как никогда. Впрочем, его трудно было не понять. Ведь бедолага только что узнал, что оказался в другом, чуждом мире и шансов вернуться не так много. Кто знает, сумеем ли мы отыскать волшебницу Толаду. А, если и отыщем, согласится ли она помочь? Не прибавляли здоровяку хорошего настроения и наши новые магические артефакты. Его волшебный щит несла я.
– Что-то прохладно, – Правитель поёжился и завернулся плотнее в плащ, – Девекка, сходи ка за хворостом. Ночь будет долгой.
– Могли бы и сами сходить, – проворчала я, – я не меньше вашего устала и… и я девушка!
Впрочем, спорить с нашим Правителем было себе дороже, потому я отправилась в лес.
Насобирала я столько хвороста, сколько смогла, ухитрилась как-то даже дотащить его до лагеря и что же узрела я? Костёр! Только, только вот дым какой-то странный, жёлтый. И - и лицо Шильтона было таким довольным, а, Сигрдрива выглядела такой несчастной и подавленной… Я бросилась к своим вещам, щита и верёвки не было!
- Можешь не искать свои игрушки, – хмыкнул здоровяк, – я их сжег.
– Что вы с ними сделали? – я медленно развернулась к Правителю.
– Уничтожил, – Шильтон кивнул, – не дело честным людям пользоваться магическими вещами. Магия - зло.
– Я не успела ему помешать, – гулон хлюпнула носом, – этот безумец захватил меня врасплох и отобрал мой чудесный ошейник.
– Следи за своим язычком, животное, – огрызнулся здоровяк, – помни своё место.
– Ну, да, - я устало присела на вязанку хвороста, – нам просто так, за красивые глазки, подарили могущественные артефакты, за обладание которыми, любой житель этого мира отдал бы душу, всё имущество и пару лет жизни в придачу, а, один высокопоставленный ханжа вот так запросто, уничтожил их. Потому лишь, что не любит волшебников и боится магии. Я молчу уже о том, что нам предсказано было, что артефакты эти понадобятся в пути. Может, о, мой мудрый господин, нам и Толаду не искать? Она же волшебница. И отправить нас домой она сможет только с помощью магии. А, вам нельзя ей пользоваться, помните?!
- Ты забываешься, охотница, – здоровяк холодно улыбнулся, – я – правитель. И только Я здесь решаю, куда идти, чьими услугами пользоваться и, главное, что для нас хорошо, а, что плохо. Твоё мнение меня не интересует совершенно. Лучше посторожи лагерь, пока я буду спать. Разговор окончен!
****
- Так, и куда запропастился наш здоровяк? - раздражённо проворчала Сигрдрива, - один раз уговорили его сделать что-то полезное, сходить до ручья воды принести, да и то дождаться не можем. Уж не заблудился ли он, часом.
- Да хоть бы он совсем сгинул, - я сплюнула, - после его последнего деяния, я с ним ни разговаривать не желаю, ни видеть его.
- Осторожнее с желаниями подруга, - хмыкнула гулон, - имей в виду, они имеют обыкновение исполняться.
- Да, ну, пусть сбываются, - я пожала плечами равнодушно, - если мы внезапно трагически потеряем Шильтона, не придётся нам ни странствовать, ни искать волшебницу Толаду. А, главное, больше некому будет командовать, оскорблять нас, унижать. Даже родители мои не заставляли меня столь много трудиться. Костёр разведи. Еду приготовь. Спальный мешок разверни. Плащ и сапоги почисть. Меч наточи, да ещё и сон Правителя посторожи. Я что, служанка? Спасибо хоть, что не использует меня, как наложниц своих. Да и то, небось, потому лишь, что не нравлюсь я ему, а, вовсе не из-за того, что честь мою бережёт.
- Так может, из-за того и сердишься, что кажется тебе, будто Шильтону ты не люба? - хихикнула Дрива, - а, вовсе не потому, что сжёг он волшебные артефакты или заставляет тебя работать. Небось, брату своему ты тоже и еду подносила и сапоги снимала?
- Хм, выдумала тоже. Думаешь, мне есть дело до того, нравлюсь я здоровяку или нет? - уж не знаю с чего, да только щёки мои зарделись, как маков цвет, - а, брату я сроду не прислуживала, слишком много чести. Меня с малых лет из леса дозваться не могли. Я всё за хищниками в образе паутинной девы гонялась, да мясом их лакомилась. Наши монстры-то меня пуще матушки боялись. А, уж мать моя, леди Паутинка старшая, уж так до драки охоча была. Как выйдет в лес, погулять, так в раз все шумы в лесу смолкают, будто и нет в округе ничего живого. Все твари по норам попрячутся, да трясутся от ужаса.
- Вот и я о том же, - подмигнула мне гулон, - даже брату ты прислуживать отказывалась, а, Правителю нашему и возразить лишний раз боишься. Может тебе, такой муженёк и нужен, чтобы кулаком по столу шарахнул, а, ты сразу исполнять бежала. Слабака-то ты мигом в бараний рог скрутишь.
- Ну, уж это ты совсем завралась, рыжехвостая, - я подняла палку и швырнула ею в плутовку, - это ты перед Шильтоном стелешься, дипломатию разводишь. Я-то, ему завсегда всё прямо в лицо высказываю. Да и сегодня, если б я на него не наорала, ни за что бы, за водой не отправился.
- И снова возвращаемся мы к вопросу о том, что героя нашего долго нет, - Сигрдрива снова озабоченно покачала головой, - шутки шутками, а, может, пора уже на поиски отправляться? Сама понимаешь, случись, что с ним плохое, а, тебя рядом не будет, ты себе этого до конца дней не простишь.
- Ладно, уж, пошли, поищем, - я вздохнула, - Шильтон как есть младенец переросток, хоть он и засранец тот ещё, а, всё равно, сердце не на месте.
****
В первый раз порадовалась я, что Правитель наш в лесу ведёт себя, как пьяный йотун в лавке горшечника. Следы его пребывания нашёл бы даже младенец. Трава примята, будто стадо крошиппов пронеслось. Веточки у деревьев, что растут у тропы, обломаны. Кое-где и кора повреждена. Камешки пинками могучими разбросаны. А, вот птицы, наоборот спокойны, чирикают себе. Если бы находился рядом ворог, какой, наверняка бы, молчали.
И самое обидное, ручей то рядом, идти всего ничего. Разве что, разморило повелителя нашего, солнце то сегодня вон какое ласковое, и ветерок такой лёгкий. Загляделся, небось, на листву зелёную, заслушался птичье пение, да и дрыхнет где-нибудь на берегу ручья! А вот и сам ручеёк, звенит себе мелодию нежную, бежит средь деревьев. Та-а-ак, и котелочек валяется, в коий некий трудолюбивый крепколобый типчик должен был набрать воды.
- Ой, а вон и Шильтон, - Дрива почесала задней лапкой за ухом, - только не пойму я, чего это он делает то?
- Ты меня спрашиваешь? - я развела руками растерянно, - стоит наш блаженный колено-преклонённый и бормочет что-то непонятное. Вроде как беседует с кем-то, да только с кем, я не вижу никого. Может, молится. Уж где ещё возносить молитвы Единому, как ни в лесу?!
- Может, подберёмся поближе да послушаем. Вдруг бедняге голову напекло? - предложила гулон, - если он и вправду молится, мы всегда сможем потихоньку скрыться.
Ну, как предложила пушистая подруга моя, так и сделали.
Благо обе мы лестные жительницы, подкрадываться мастерицы. Зверь лесной и то нас не почует, а, уж болван Правитель и подавно. Мимо него и стая драконов промчится, так он не поймёт, что происходит, пока в брюхе не окажется.
И вот приблизились мы столь близко, что бормотание здоровяка стало членораздельным.
- О, милая моя, восхитительная, чудесная, бесподобная. Как рад я, что повстречал тебя, - вещал Шильтон, вперившись, в пустоту, - лишь, узрев, тебя, возлюбленная моя, понял я, как одинок был до этого. Окружали меня толпы женщин, краше которых и в мире нет, не было, и быть не может, но, для меня они были меньше, чем ничто. Лишь одно имя до того было свято для меня - имя моей неверной жёнушки - ведьмы, коварной леди Эспер. Но, теперь, теперь воспоминание об её измене, что отравляло жизнь мне, окончательно покинуло душу мою.
- Это кому он в любви признаётся, - Дрива подмигнула мне, - уж не тебе ли, леди Девекка? Речь вон репетирует.
- С чего это ему мне в любви то признаваться, - произнесла я с самым равнодушным видом. (Вот только сердце в груди предательски забилось), - мы с ним знакомы всего ничего, да и с тех пор часа не прошло, чтобы мы не разругались. А, уж то, как он относится ко второй моей сущности, Паутинке, я и вовсе принять не могу. Да и если бы могла я представить на миг, что в этом каменном сердце способно пробудиться, что-то… кому нужен, такой твердолобый, грубый, занудный, агрессивный мужлан.
- Ты забыла сказать, симпатичный, мускулистый, отважный. Грозный воитель, и, чего мы и представить могли - сладкоречивый льстец, и, наверняка, ещё и прекрасный любовник, - хихикнула гулон, - прекрасный образчик самца, а, что касаемо недостатков, так умная женщина способна приручить любого зверя, даже такого.
- Если он тебе так нравится, вот и забирай себе, - огрызнулась я.
- И забрала бы, - кивнула Сигрдрива, - да только я, ведь не женщина, а, зверёк лесной волшебный. Кстати, может, послушаем нашего красавчика. Не каждый мужчина способен произносить такие красивые речи.
А, наш Правитель тем временем, продолжал разливаться соловьём пред пустотой.
- Сердце моё теперь свободно для любви. Всю жизнь свою, до последнего мига я готов посвятить тебе. Нет такого подвига, что не свершил бы я в твою честь. Дабы пробудить любовь в твоём сердце, готов я раздобыть все сокровища этого и других миров. Одолеть всех монстров, чудовищ и негодяев. Свергнуть всех королей и посадить тебя на трон, дабы могла ты править всеми обитаемыми мирами. Одно слово твоё, и я сокрушу все горы. Засыплю овраги и пропасти, срублю леса, осушу океаны и реки, смету города и деревни и засажу всю твердь земную, цветами, коими могла бы ты любоваться. Сражусь я с целым миром, дабы доказать всем и каждому, что краше, умнее, благонравнее и веселее тебя никого нет ни в этом мире, ни в каком ином. О, моя несравненная, бесподобная, единственная и неповторимая леди. Ты, кладезь всевозможных совершенств. Каждый волос твой для меня дороже всех сокровищ. Молю, подари мне один единственный поцелуй и я буду счастлив до скончания дней своих. И умру с твоим именем на устах, о, божественная леди… Ши.
- Как Ши? - взвилась я, - это ещё кто такая, да я его, мерзавца, негодяя, сейчас на ремни порежу!
- Ши! - Дрива аж подпрыгнула, - уж не Ланнан Ши?
- Ты её знаешь? - рыкнула я.
- Да уж лучше бы и не знала, - гулон покачала головой горестно, - Ланнан - кровожадный дух в женском обличье. Обычно она является какому-либо мужчине в образе писаной красавицы, незримой для всех остальных. Да только, если человек тот поддастся на обольщение, он погибнет. Ланнан выпьет его кровь. И живут твари сии, как раз у источников.
- Ну, значит, так этому дурню и надо, - я надулась обиженно, - нечего поддаваться на обольщение. Увивается за каждой юбкой, а, я его спасай-выручай.
- Так Ши на него чары наложила, - попыталась успокоить меня Сигрдрива, - был бы Шильтон в здравом уме, не стал бы, за кем попало ухаживать. Неужели ты позволишь какой-то вампирше увезти у тебя мужчину, да ещё и убить его?
- А, был когда-нибудь правитель то наш в здравом уме? - усмехнулась я, - и не являлся Шильтон никогда моим мужчиной, да и не будет. Ты же слышала, наш красавчик женат.
- А, если бы был? - не сдавалась подруга моя, - кто знает, кем именно прикинулась Ланнан! Может, здоровяк наш уверен, что с тобой милуется.
- Ну, ладно, ты победила, - вздохнула я, - только как нам с сим злом воевать? Стрелы ей не страшны, да и сила Паутинки нас не выручит. Паутинная дева хороша в битве с материальным врагом, не с духами. И, как назло, ни серебра под рукой, ни предметов священных.
- Есть один способ, - улыбнулась гулон, - спасти жертву кровожадного духа может, лишь искренняя, чистая, истинная любовь. Нам нужна дева, коя любит нашего бедолагу всем сердцем.
- И где я тебе такую, сыщу? - хмыкнула я, - все наложницы нашего храбреца остались в Земном мире. Да и жёнушка, эта, как её там, леди Эспер, тоже.
- Может, хватит уже, ты прекрасно поняла, о чём я толкую, - Сигрдрива впервые со дня нашей первой встречи понастоящему, разозлилась, - пока мы тут лясы точим, человек пропадает! Живо иди и спасай его.
- Легко сказать, "спасать", а, как? - я растерянно развела руками, - по голове ему что ли, надавать?
- Иди уже, сердце тебе подскажет, - Дрива ухватила меня зубами за штанину и потянула.