Дверь Волшебного чуланчика захлопнулась за Колькой; воцарился знакомый приятный полумрак, Колька прищурился – после яркого солнца он почти ничего не видел, и расслышал знакомый голосок:
– Ну, вот ты и снова здесь, маленький Сказочник! Добро пожаловать!
– Здорово, Мых, – радостно откликнулся Колька, поворачиваясь на голос. – Не разбудил?
– Разбудил, разбудил, – с усмешкой откликнулся Говорящий Мыш, – но это ничего, я всегда рад тебя слышать! Собираешься создавать Сказку или просто поболтать?
– И то, и другое, – Колька присел на свою любимую скамеечку рядом с насестом Говорящего Мыша и вытянул руку. Мыш спорхнул и подвис на его пальце, полуразвернув крылья. – Как же я соскучился по тебе и по Сказкам! Я много новых Сказок придумал, знаешь? Теперь они настоящие. Только мои!
– Ты растешь, маленький Сказочник, – вздохнул Говорящий Мыш.
– Разве это плохо?
– Это не плохо, дружище. Это – больно.
Колька тоже вздохнул. Он не очень понял, что имел в виду его крылатый друг. Но по опыту знал, что обычно Говорящий Мыш бывает прав…
Больше всего на свете Колька любил лето, потому что летом они всей семьей отправлялись к бабушке в деревню. У бабушки был большой, затененный раскидистыми орехами старый дом, а в доме – настоящие сокровища: старинный резной деревянный сундук, например, или коробка с пуговицами, среди которых можно было откопать янтарный желудь, или маленький необработанный гранат, или дедушкин кортик. Воду бабушка брала из настоящего колодца, и какой же вкусной была эта колодезная вода! А еще у нее в доме был чердак – уютный чистый чердак, на котором бабушка сушила абрикосы, держала связки сочного лука и стеллажи с книгами одна другой интереснее, и чуланчик.
О том, что этот чуланчик – не простой, а Волшебный, Колька узнал случайно. До этого он проводил дни как обычно: ходил с дедушкой на рыбалку, помогал чем мог в саду и на огороде, играл с цепным псом Пиратом, читал книжки с чердака… А тут вдруг заметил дверь и сообразил, что это помещение он еще не обследовал.
Колька очутился в маленьком полутемном помещении с окошком под самым потолком. В книжках такие помещения обычно бывали пыльными чуланами. В них сидели скелеты, иногда гремя цепями. Но этот чуланчик был вовсе не пыльным и не страшным – он был уютным. Когда глаза привыкли к сумраку, Колька разглядел у одной стены полки, заставленные аккуратными баночками с вареньем и компотами, а у другой – небольшую удобную скамеечку, пожелтевшую от времени толстую тетрадь, коробку с наполовину истершимися карандашами, корзинку с подушкой – для кота, видимо, потому что и в двери была небольшая дверка, и подставку с керосиновой лампой и коробком спичек.
– О, – послышался тоненький скрипучий голосок сверху, – новый человек в этом доме.
– Ну да… эй, а ты кто? – испуганно спросил Колька.
– Я? Я – Говорящий Летучий Мыш. А вот ты кто?
– Колька, – честно ответил Колька, потом вспомнил, как положено отвечать, и добавил: – Я Николай Иволгин, ученик 1-Б класса… Э, а разве говорящие летучие мыши бывают?
– Нет, – признал Говорящий Мыш. – Но я же есть.
Колька перевел дух.
– Только в сказках, – прошептал он и закрыл глаза, лихорадочно вспоминая, какие он слышал сказки про мышей. Мыши в них были обыкновенные, нелетучие. Какая-то сказка была про Мышку-Норушку, которая носила передничек и потчевала чаем важного Крота…
– Ого-го! – воскликнул сверху Говорящий Мыш.
На полу разместился малюсенький столик. А за столиком сидели у самовара мышь в переднике – красном в горошек, как у бабушки! – и толстенький надутый Крот и пили чай из голубых чашек…
Колька вскочил на ноги. Мышь и Крот покосились на него и застыли с чашками в лапках.
– Это… это как? – спросил он. – Откуда? Такого же не бывает…
– Не бывает, – снова согласился Говорящий Мыш. – Но ты их выдумал. Да, я знаю, ты вспомнил сказку о Дюймовочке, но сейчас ты их выдумал. Добро пожаловать, Сказочник. Как же долго я тебя ждал!
В тот день Колька мало что понял. Понял только, что попал в Волшебный чуланчик, где он может выдумывать разные сказки – и эти сказки будут оживать. До самого вечера они с Говорящим Мышем сидели рядом и выдумывали всякое. И Кота, который рассказывал анекдоты – правда, Мыш запретил выдумывать анекдоты с плохими словами; и Ежика, который принес целую кучу игрушечных пластмассовых грибов, а потом начал ворчать человеческим голосом, что эти грибы несъедобные; и Лягушку, которую отправил в сад за червяками – для завтрашней рыбалки.
А наутро Кольке внезапно не захотелось на рыбалку. Он, ежась от рассветного холодка, побежал в Волшебный чуланчик.
– Вижу, тебе понравилось сидеть рядом со мной, – усмехнулся Говорящий Мыш.
– Еще бы! – горячо отозвался Колька…
Как же он жалел об отъезде домой! Но Говорящий Мыш пообещал, что обязательно дождется его на следующее лето.
А потом случилось много разного. Не стало дедушки – Колька долго плакал, даже дольше, чем мама. Потом родилась сестричка Машенька. Мама теперь все время пропадала с Машенькой, а папа – на работе, зато Кольку, едва закончился учебный год, отправили к бабушке.
Это лето было самым чудесным в его жизни.
– Твои сказки – они не твои, – однажды сказал ему Говорящий Мыш. – Посмотри: все герои, которых ты придумал, на самом деле придуманы кем-то другим.
– Ну, а что я могу нового придумать? Все, что можно сочинить, уже сочинили, – заныл Колька.
– Все ли?
И Говорящий Мыш завернулся в крылья – только глаз-бусинка поблескивал в полумраке Волшебного чуланчика.
Это означало, что Мыш сердит на Кольку.
Колька тоже надулся было, но вскоре у него сама собой начала складываться новая сказка. Теперь это была уже Его Сказка. Про доброго Волка, который любил играть на гитаре. И про Зайца-певуна. И про то, как они подружились и ходили по деревням, зарабатывая на свадьбах. И как однажды злой Козел насоветовал одному глупому жениху подарить невесте волчью шкуру, и пришлось музыкантам прятаться в овраге, пока Медведь не узнал о творящемся безобразии и не…
Тут они с Мышем заспорили. Колька предлагал свернуть шеи и Козлу, и жениху-балбесу. А Говорящий Мыш настаивал, что Сказка должна быть доброй. В конце концов Колька согласился на компромисс: Медведь жениха только отшлепал, а Козла всем миром выгнали со свадьбы.
– В народных сказках всякие хищники погибают, и это правильно, – ворчал Колька, недовольный тем, что пришлось уступить. – Вон, чтобы Красную Шапку спасти, Волку брюхо вспороли!
– Но тот Волк – просто слова о волке, – тихо сказал Говорящий Мыш. – А твои жених и Козел – настоящие. Твои Сказки оживают. Помни об этом. Каждый раз, когда кто-то умирает в твоей Сказке, он умирает на самом деле. Каждый раз, когда в твоей Сказке кому-то больно, кто-то действительно испытывает боль.
– Но они же выдуманные, – нерешительно сказал Колька. – Вот выдумаю, то есть раздумаю их обратно – и все, и их не будет.
Говорящий Мыш ничего не сказал, только внимательно посмотрел на него.
Колька потом ночь не спал – ворочался и размышлял, как быть. Но больше он Сказок со смертями не выдумывал.
В середине лета, правда, он опять выдумал Сказку про не-своего, уже существующего героя. Сильно заболела соседская девочка, и нужно было срочно везти ее к врачу. Вызвали «скорую», но она что-то задерживалась – уже сорок минут прошло, девочке становилось все хуже, а доктора все не было. И тогда Колька выдумал, как Баба-Яга на ступе вместе с Котом-Баюном прилетает к девочке, угощает ее мертвой (чтобы сбить температуру) и живой водой, а потом несет на помеле в районную больницу.
Самым поразительным, по его мнению, в этой сказке было то, что никто из соседей, да и в больнице тоже, совсем не удивился при виде Бабы-Яги с помелом!
– Поздравляю, – сказал ему тогда Говорящий Мыш. – Ты сдал первый экзамен Сказочника.
– Это как? – не понял Колька. – Я же выдумал не про своего…
– Ты создал Сказку, которая помогла людям. А это, мальчик мой, большое искусство. Оно достигается не словесным мастерством, а только добрым сердцем. Теперь ты Сказки не выдумываешь, а создаешь.
Колька подумал, что неплохо бы с этой девочкой познакомиться, когда она выздоровеет – может, с ней можно поиграть? Но потом вспомнил, что она старше него на целых три года и, конечно, задирает нос, болтает всякую чушь о феечках Винкс и губной помаде, и вообще…
Детей в деревне почти не было, поэтому Колька немного скучал. Ну, то есть как скучал – когда то помогаешь бабушке, то создаешь Сказки, скучать особо некогда, но приятелей ему не хватало. Он даже согласился бы играть с девчонкой, если бы она годилась.
Но она не годилась.
– А как ты думаешь, – как-то спросил Колька у Говорящего Мыша, – если я выдумаю кого-нибудь вроде Пеппи Длинныйчулок, чтобы с ней играть, бабушка не рассердится?
Говорящий Мыш задумался.
– Может, и нет, – наконец, сказал он. – Но твоей Пеппи надо будет что-то кушать, во что-то одеваться. Учиться в школе. К тому же она, если мне не изменяет память, довольно-таки шаловливая юная особа. И как ты объяснишь своей бабушке ее появление в доме?
Колька нахохлился.
По всему выходило, что создание подружки не столько улучшит его жизнь, сколько осложнит жизнь всем вокруг.
Под конец Колька поднял голову и обреченно выдохнул:
– Лучше я поиграю с Пиратом.
В этом году все пошло наперекосяк. Взрослые вдруг перестали ладить между собой. Нет, папа с мамой по-прежнему ладили, – дело было в других взрослых. На улицах появилось много сердитых людей, они чего-то хотели, чего-то требовали. Потом стало много разъяренных людей, которые били друг друга почем зря. А потом – вооруженных людей…
Мама забрала Кольку и Машу и отправилась к бабушке, не дожидаясь даже конца учебного года.
– Мам, но я так в четвертый класс не перейду, – волновался Колька, хотя в душе радовался. Школа ему надоела по самое не хочу, планшет с играми можно было взять с собой, да Колька к нему у бабушки почти и не притрагивался, а самые лучшие книжки были как раз на бабушкином чердаке.
– Зато жив останешься, – отрезал папа, который услышал Колькино нытье.
…И вот теперь Колька рассказывал это все Говорящему Мышу. Где-то далеко слышались выстрелы, а близко, во дворе, – веселые вопли Машеньки, гонявшей бабушкиных кур.
– Папа обещал попозже к нам тоже приехать, – завершил он свой рассказ.
– А ты чем занимался, маленький Сказочник? – спросил Говорящий Мыш.
– Ну… читал. Кино смотрел, ДВДшник. Слушай, Мых, я хочу создать… ты только не смейся, лады? Фанфики я хочу создавать.
– Вместо Сказок? А почему? – удивился Мыш.
– Ну… я хочу, чтобы Миледи исправилась и жила нормально. И Орочимару тоже. И Улькиорра. Я хочу, чтобы Гай Гаал не погиб, а улетел на Землю. И Белого Бима Черное Ухо нашел его хозяин. И дядя Том…
– Это хорошие желания, – перебил Мыш. – Но почему ты хочешь, чтобы все они были живы?
– Чудак человек… то есть Мых! Знаешь, как я ревел, когда они умирали?
Говорящий Мыш переступил лапками по насесту. Подумал.
– Но разве эти слезы не сделали тебя счастливее? – Колька изумленно уставился на него, и Мыш продолжал: – Только испытав печаль, мы учимся ценить радость. Только испытав боль, мы учимся ценить счастье. Книга, над которой ты плакал, очищает тебя. Подумай: если бы тысячи людей не плакали над этими книгами и фильмами, смогли бы они научиться сочувствовать в настоящей жизни?
Колька опустил голову и долго-долго молчал.
– Понял, – наконец, сказал он. – Но можно хотя бы Улькиорру? Он бы тебе комаров ловить помогал…
Впервые Колька услышал, как Говорящий Мыш смеется.
Следующее утро Колька собирался провести на огороде. Он здорово вырос, вытянулся и чувствовал себя совсем взрослым – настоящим работником. Но его не пустили. Старшие – папа тоже приехал – спрятались в доме, а детей отправили в чуланчик, наказав сидеть тихо.
Кольке временами казалось, что бабушка прекрасно знает, что это за чуланчик и кто в нем живет. Но стоило ему заговорить с бабушкой об этом, как она переводила разговор на другую тему. А сегодня уж точно было не до Сказок: выстрелы слышались уже не в отдалении, как вчера, а совсем близко.
Поэтому он стал увлеченно создавать маленькие Сказки, чтобы развлечь Машеньку. Сперва создал Сказку про мышей, которые организовали рок-группу, а вокалистом пригласили кота. Кот пел здорово – не хуже Яна Гиллана, которого обожал папа и часто ставил Кольке. Потом придумал гнома, который делал игрушки. Напротив него поставил лавку мастера-человека, а Машеньке объяснил, что человек и гном все время спорили между собой: у кого игрушки лучше? В итоге победила дружба, а Кольке с Машенькой достались подарки. Кольке – робот-трансформер, совсем как настоящий, только маленький, а Машеньке – неломающаяся музыкальная шкатулка. Шкатулки ей давно нравились, а уж как малышня ломает игрушки, Колька убедился!
Улучив момент, Колька вспомнил, что все время забывал спросить Мыша о главном.
– Мых, а как ты стал Говорящим? И почему ждал Сказочника?
– Ну что ты, – усмехнулся Мыш. – Я всегда был говорящим. У каждого Сказочника должен быть Летучий Мыш, а у каждого Летучего Мыша – Сказочник. Мы не можем друг без друга.
Это было правдой: без Мыша у Кольки и Сказки-то не очень складывались…
– Но откуда ты взялся? Тебя тоже кто-то выдум… то есть создал?
– Нет, – Говорящий Мыш затих на своем насесте. Колька понимал, что он думает, и не решался его побеспокоить. Вдруг снаружи послышался оглушительный рев и грохот, свист – как в кино про войну от летящих снарядов. А потом Колька понял, что это и есть снаряды, и вскочил на ноги.
Он знал, что будет защищать Мыша и Машеньку. Но не знал – как.
– Град! Град! – закричал кто-то, и Колька догадался, что это кричит папа, но папа никогда так не кричал на его памяти. И что такое «град», Колька тоже знал – даже пробовал на язык эти маленькие ледышки, они не стоили того, чтобы так кричать… – Они стреляют из «Града»! Хватай детей – и в погреб!
И тут Колька понял.
Он мог все изменить.
Создавать собственных героев ему было некогда, но он торопливо начал:
– И тогда Наруто схватил девочку Машеньку и отнес ее в погреб. А храбрый Оптимус Прайм…
Грохот заглушил его слова, стены дома содрогнулись, и откуда-то, словно издалека и в то же время рядом, раздался пронзительный мамин крик.
Колька пнул дверь – она не открывалась, тогда он пнул ее еще и еще, наконец, открыл – дверь привалило обломком стены – и выбежал наружу.
Их дом был разрушен – остался только Волшебный чуланчик.
По всему двору рассыпались книги из бабушкиной чердачной библиотеки. В луже крови поодаль скрючился Волк с гитарой, пытавшийся, да так и не сумевший прикрыть собой Зайца. Из груды кирпичей высовывалась голубая борода Гнома-игрушечника, прямо под ноги подкатился самовар Мышки-Норушки; из-под куска стены виднелось крыло Улькиорры, погибшего во второй раз, и Ежик-грибник лежал кверху лапками рядом с глупым Козлом. Не добежав двух шагов до спасительного погреба, лежал ничком Наруто, а рядом грудой искалеченного металла осел храбрый Оптимус Прайм.
– Мама! – закричал Колька. – Ма-а-а-ама!
– Коля! Сказочник! – умолял его Говорящий Мыш. – Вернись в чуланчик!
– Погоди, – ответил Колька, – я сейчас вернусь и создам Сказку, в которой все будут живы. Вот только найду ма…
На его футболке появилось и мгновенно расплылось алое пятно. Коля пошатнулся и…
Говорящий Мыш взлетел и завис над ним. Тельце его быстро теряло плотность и рассыпалось на мелкие искорки.
– Я не успел тебе рассказать, дружок, – шептал он, – каждый Говорящий Мыш – это душа предыдущего Сказочника. Прощай. Твой черед ждать нового Сказочника в Волшебном чуланчике…