/В палаццо Барджелло находилась комиссия «ночных чиновников», перед которой предстал молодой Леонардо вместе с тремя сверстниками/
Необычное путешествие. Глава 19. Ночные судьи
Вокруг изменились запахи и звуки. Скрипнула кровать. Знакомый скрип, но у ее мебели иной звук. Девушка открыла глаза и почувствовала, что устала от тяжести тела мужчины. Попыталась освободиться от его объятий, отстранилась от него и устремила взгляд в деревянный потолок.
— Получилось, мы уже у тебя, — Сона посмотрела в серьезные глаза любимого.
— Ты фея, волшебница и красавица каких еще свет не видел, — Леонардо ее поцеловал.
Послышались шаги, кто-то быстро сбежал по лестнице.
— Нас видели, — испугалась Сона.
— Наверное, слуга, — беспечно махнул рукой Леонардо, — он часто подслушивает и подглядывает. Что ты загадала у родника?
— Вернуть тебя в твою эпоху.
— Я хотел, чтобы ты осталась со мной, но, видимо, не сбудется. Что станет с тобой, если ты сейчас же вернешься назад? Там, у твоего дома ждут бандиты. Останься у меня до утра, утром уйдешь к Вове.
— Тревога осталась, но ничего не вижу.
Дневной свет ослабел, но еще можно было не зажигать свечи. Художник поднялся, сел на кровати, надел рубашку, из бумажного пакета достал рисунки и начал их рассматривать.
— Чудеса! Доказательства, что путешествие происходило наяву.
Сона чувствовала, что ей пора возвращаться к себе, но не хотелось расставаться с Леонардо. Сидя на кровати, обняв колени, очарованная девушка неотрывно смотрела на Мастера, желая запомнить каждый миг.
Чтобы лучше разглядеть рисунки, художник подошел к окну, сел к мольберту. По очереди клал зарисовки на подставку, иногда что-то исправлял. Кажется, время остановилось.
Неожиданно...
— Сюрприз! – с криками и хохотом в комнату ворвались трое парней.
Леонардо подбежал к кровати, схватил одежду и стал торопливо одеваться. Сона съежилась и укрылась простыней.
— Ты не один? Она русалка? Где ты ее нашел? – гости говорили, перебивая друг друга.
— Почему вы здесь? – сердито оборвал их Леонардо.
— Твой слуга сказал, что ты ждешь нас у себя с сюрпризом, — ответил кто-то обескуражено.
— Какой еще слуга? Вы его никогда не видели. Я никого к вам не посылал, — прервал Леонардо, надевая верхнюю одежду.
— Попались, голубки! Что здесь происходит? – произнёс чей-то свирепый голос.
В комнату входили люди в монашеской одежде. Сона сжалась в клубок, пытаясь спрятаться под простыню.
— Иди сюда! Не прячься! – кто-то вцепился ей в волосы.
— Оставьте ее! – Леонардо пытался прийти ей на помощь.
Всех присутствующих монахи стали выпихивать из комнаты. Леонардо успел прихватить плащ. Они кубарем катились по лестнице, внизу их хватали другие послушники и выталкивали на улицу, где их ждала телега. Леонардо, его приятелей и Сону посадили в нее, к ним подсели двое монахов, остальные окружили повозку и покатили вниз по улице.
— Strega (ведьма – итал.)! — Сона услышала резкий женский крик.
Она обернулась на голос. В окне стояла женщина в зеленом платье. Девушка опустила голову: «Наверно, кричала ревнивая хозяйка Леонардо».
Сона сидела напротив Леонардо, он накрыл ее плащом и сжал кисть напуганной девушки, пытаясь хоть как-то поддержать, а левой рукой застегивал пуговицы верхнего одеяния.
Расширенными от страха глазами, ставшими огромными словно блюдца, Сона, не мигая, смотрела на Леонардо, не обращая внимания на крики людей и дома, мимо которых проезжала телега. Было еще достаточно светло.
«Что с нами будет?» — ее глаза были полны страха и тревоги.
Леонардо сохранял спокойствие, пытался взглядом ободрить.
Ей казалось, что его губы шептали: «Успокойся, ты натурщица, заикайся, растягивай слова». Может, Леонардо пытался внушить ей важные мысли?
Постепенно Сона успокоилась — на нее нашел какой-то дурман или оцепенение. Она прикрыла глаза, давая ему понять, что все поняла.
«Перед судом предстанут: сын весьма уважаемого нотариуса и, главное, племянник матери самого Лоренцо Медичи. Может, судьи не знают на кого получены анонимки. Когда выяснят кто мы, в их интересах будет закрыть дело, не предавая огласке, — такие мысли пролетели в голове художника, поэтому он оставался спокоен».
Их привезли во двор мрачного черного высокого здания, бесцеремонно вытолкали из телеги, каждого окружили два монаха и повели внутрь строения. Сона укуталась в плащ Леонардо. Было больно идти босиком по холодным плитам, девушка часто спотыкалась, кто-то сзади грубо ее подталкивал.
Пройдя по узким коридорам, они вошли в просторное помещение с единственным окном, где их посадили далеко друг от друга, к каждому задержанному подсели сопровождавшие монахи. Между скамейками и окном стоял длинный стол с тремя высокими креслами. В левом углу зала уселся монах с пером и бумагами, перед ним горела большая свеча – он молча записывал всё происходящее. Тягостная тишина повисла в воздухе.
После долгого ожидания справа от окна открылась дверь, в помещение вошли трое судей в черных длинных одеждах и больших шапках, и сели в кресла. Снаружи стемнело. Мрачный, серый зал освещался тремя факелами, висевшими за спинами чиновников.
Сона решила, что главный тот, кто сидел в середине, другие с ним о чем-то тихо совещались. «Наверно, они ‘ночные судьи’. Я читала про ‘рот истины’ — усмехающемся рте фигурки барельефа с отверстием, куда ревнивцы и завистники бросали анонимки – доносы. Чиновники вынимали их, рассортировывали и отдавали правосудию. Доносы рассматривали судьи Флоренции. Их называли ‘ночные судьи’ – организация боролась с проституцией и однополой любовью. Я пропала – меня схватили в таком виде – в ночной рубашке, обзовут блудницей или еще хуже: ведьмой – языка не знаю, буду мычать».
Девушка лихорадочно думала: что делать? Вдруг вспомнила, что два года посещала театральный кружок.
«Вот и покажи актерские данные», — твердила она себе.
— Пусть встанет тот у кого всех задержали, — громко велел главный судья.
Леонардо встал.
— Назовите себя.
— Леонардо...
— Сын нотариуса самого... – его прервал крик из зала — голос одного из приятелей Леонардо, все повернулись в сторону говорившего. Тот поднял вверх указательный палец правой руки.
Монах, сидевший рядом с подавшим голос, одернул его руку, ночные судьи что-то шепнули старшему.
Главный судья сердито стукнул деревянным молотком по столу:
— Будешь говорить, когда спрошу тебя.
— Позоришь имя уважаемого человека! — судья обратился к Леонардо. — На тебя поступила бумага о том, что ты у себя в комнате занимаешься богопротивными делами. Что делаешь? В чем успел отличиться?
Леонардо начал не спеша перечислять круг своих занятий:
— Пишу картины, изучаю математику, инженерное дело и архитектуру, посещаю...
— Сегодня, что ты делал сегодня? – сердито перебил судья.
— У меня была натурщица, я сделал несколько набросков для моей картины, — спокойно ответил Леонардо.
— Где натурщица?
— Вот она, тут сидит, — Леонардо указал на Сону.
— Что остальные делали у тебя?
— Они вошли всего на минуту раньше ваших помощников. Зачем пришли? Не знаю, не успел их спросить.
— Ты был почти раздет. Почему?
— Ну, — замялся Леонардо, — господин судья, я — мужчина, натурщица — привлекательная девица, ну и ... почему бы нет?
— Разврат! Родитель знает о твоем поведении? – гневно спросил судья.
— Он видел ее как-то раз, но я не собираюсь жениться, чтобы их знакомить.
— Откуда она? Кто такая?
— Она плохо говорит, заикается и еще что-то не то в речи. Я не понимаю ее слова. Для меня не важно, о чем болтает. Я с ней не разговаривал, а рисовал.
— Садись! – велел ему судья.
— Натурщица, встань! – судья велел Соне.
Монахи ее подтолкнули, девушка встала, кто-то сорвал с нее плащ Леонардо, она осталась в рубашке.
— Распустила волосы, как ведьма! Кто ты и откуда? – грозно спросил судья.
Откинув волосы назад, натурщица быстро заплела косу, оттряхнула рубашку, опустила голову — вся буквально сама покорность.
Судья минуту молча разглядывал девушку и сурово спросил:
— Как звать?
— М-м-ма-ма-ия, — пролепетала она еле слышно.
— Что? Мария? Да как ты смеешь? – судья гневно стукнул молотком по столу.
Затем он привстал и грозно ткнул в нее пальцем:
— Откуда ты родом?
Натурщица приподняла глаза и, глядя на него исподлобья, моргая, испуганно, пытаясь изобразить заику, произнесла что-то нечленораздельное, вроде:
— Ка-та-ма-на-ния.
— Что она несет? – рассердился судья и махнул рукой. Монахи посадили ее на скамью.
В душе Соны началась паника. Она никак не могла справиться с волнением и страхом, который увеличивался с каждым новым словом сурового судьи.
Строгий господин допросил молодых людей, задержанных вместе с Леонардо.
До Соны долетали лишь обрывки фраз:
... Слуга сказал, что Леонардо просил прийти немедленно.
... Я поверил, потому что он говорил убедительно, как все слуги, боялся не выполнить приказ.
... Я спросил, что случилось? Слуга ответил: вас ждет сюрприз.
... Прежде слугу не видел.
... У Леонардо раньше никогда не был. Слуга объяснил, как найти дом.
... Зашел однажды посмотреть на щит, который расписал Леонардо, кажется, для сера Пьеро.
... Леонардо удивился и сказал, что никого не посылал.
... Может быть, кто-то подшутил над нами.
В зал привели слугу Леонардо. Монах отдал главному судье кипу бумаг. Сона была уверена, что передали рисунки художника, которые он сделал в Армении.
Заикаясь от страха, юноша признался, что никуда не ходил, и весь день сидел в каморке, ожидая приказаний синьора. Эти молодые люди никогда прежде не бывали у его господина, он их раньше не видел. Эта девица — натурщица, он подал ей табурет, принес яблоко и смотрел, как художник ее рисовал, даже в присутствии сера Пьеро.
Судья казалось меньше слушал слугу Леонардо, но внимательно рассматривал рисунки.
Натурщица тщетно пыталась остановить панику в душе. Взволнованная девушка выпрямилась и устремила взор туда, где сидел Леонардо, надеясь на его помощь. Монах, сидевший рядом с ней, приподнялся, загородил ее и зло процедил сквозь зубы:
— Чего уставилась на любовника? Опусти голову, ведьма.
Главный судья поднялся и взял рисунки, все встали. Ночные судьи вышли из помещения. В зале повисла гнетущая тишина. Всем оставалось лишь сидеть на местах в ожидании решения суда.
Сона стала разглядывать помещение. На стенах висели строгие, чёрные кресты. На потолке, покрытом деревянными балками, что-то по форме также напоминало крест. Ей чудился какой-то неприятный запах. Испуганная девушка подумала, что чувствует смесь копоти, пота, страха и ненависти, буквально всё здесь было ею пропитано — стены и скамейки. Лица монахов были строгие и злые, на лицах задержанных молодых людей читалась растерянность и смятение. Лишь Леонардо оставался невозмутим и спокоен.
«Слишком много черного вокруг, — отчаявшаяся натурщица боялась вздохнуть».
Неожиданно перед взором Соны возникла картина, как эти монахи радостно тащат ее к костру. Тело девушки словно одеревенело, сердце стало наполняться ледяным ужасом. Она похолодела, пытаясь согреться, обняла себя руками, вся сжалась в комок. Внезапно теплая волна обдала ее:
«Вспомни, как мы любим друг друга».
«Леонардо, конечно, это ты, спасибо тебе».
«У тебя богатое воображение, перестань себя мучить. Успокойся и возвращайся в свой мир», — звучало у нее в голове.
Судьи совещались недолго, хотя Соне казалось, что время остановилось.
«Успокойся, — звучало у нее в голове, — ты можешь вернуться в свой мир», — Сона посмотрела на Леонардо.
Наконец, ночные судьи вернулись, присутствующие встали и снова сели на свои места.
— Суд решил: за недостойное поведение Леонардо оштрафовать! Чтобы узнать кто она и откуда родом, девицу допросить! Остальных отпустить! – громко и сурово произнес судья, и стукнул молотком по столу.
Молодые люди вздохнули с облегчением и заметно оживились. Леонардо насторожился — его беспокоила судьба возлюбленной.
— Но это еще не всё! – грозно произнес судья и опять стукнул молотком по столу.
Зал замер.
— Леонардо, — заговорил судья после значительной паузы.
Художник встал.
— К нам поступила бумага о том, что неделю назад, ты с какой-то рыжей девицей – натурщицей, удалился с места позорной казни, в то время как все добропорядочные граждане города шли на площадь. Уж не эта ли девица тогда была с тобой? – судья ткнул пальцем в Сону, она от страха отрицательно замотала головой.
— Какие важные дела заставили вас так спешно покинуть площадь? Уж не блуд ли тому виной? Суд разберется!
Старший судья встал и сделал монахам знак рукой — все встали.
Монахи, окружавшие девушку, потащили ее к двери, ведущей внутрь здания, другие послушники стали выталкивать художника и его приятелей из зала. Леонардо пытался пробиться к старшему, но помощники судей не позволяли. Главный судья жестом велел монахам не мешать Леонардо.
Когда художник подошел к главному судье, тот молча отдал ему рисунки. Сверху лежал эскиз церкви св. Рипсиме. Взгляд судьи дал понять Леонардо, что именно эта зарисовка спасла его от большего позора.
Перед взором художника мгновенно пролетели воспоминания о покупке шарфа и рассказ Соны о святой Рипсиме.
Зал опустел, Леонардо стал решительнее внушать Соне: «Успокойся, успокойся, возвращайся в свой мир». Художник был уверен, что они под надежной защитой и всё будет хорошо.
Изящная Сона пыталась сопротивляться, но ей не удавалось удержаться на месте, ведь монахи были намного сильнее ее.
— Шевелись, шевелись! Сейчас разберемся кто ты, ведьма! Мы развяжем тебе язык – у нас заговоришь! – монахи грубо волокли и кричали на нее. – Затем передадим тебя в руки инквизиции.
Монахи открыли дверь и втолкнули ее внутрь темного и узкого коридора.
У нее в голове звучало:
«Успокойся, успокойся, возвращайся в свой мир».
Леонардо ей внушал, чтобы она забыла о страхе и вспомнила о том, откуда пришла.
Стук хлопнувшей двери встряхнул девушку, ударив по нервам, она словно очнулась ото сна:
«Нужно изобразить обморок, будто от слабости подкосились ноги», — Сона упала на колени и закрыла глаза.
— Думаешь, возьмем тебя на руки? — насмешливо произнес один из монахов. Они схватили ее за запястья с двух сторон.
Путешественница во времени уже расслабилась и стала повторять про себя: «Я спокойна, спокойна, возвращаюсь домой — в свою эпоху, в мой город, на центральную улицу, пусть даже под колёса автомобилей», — отчаянно пытаясь, вспомнить улицу в ярких ночных огнях...
Глава 20 — http://www.proza.ru/2015/04/11/1585