Космическая тарелка на бетонной ножке "призвездилась" у края скалы. Новый пансионат, только что отстроенный югославами по чехословацкому проекту. В главном корпусе «тарелки» двухместные номера, ресторан, бары, бассейн
с морской водой, а в «ноге» хозяйственные помещения и лифты доставляющие отдыхающих прямо на пляж.
Лужин накручивал круги по огромному холлу с «однорукими бандитами», в центре которого зияло отверстие, отгороженное бортиком из нержавеющей стали. Вокруг «провала» уже собирались любопытные из заехавшей смены.
В основном это были женщины разных возрастов нарядно и кокетливо одетые, что вполне соответствовало месту,
куда их забросила судьба и профсоюзная путевка. В воздухе витали терпкий запах духов и ожидание праздника.
Чернявые югославские строители, еще остававшиеся в пансионате для технических надобностей, оторвавшись от
пивных банок и игральных автоматов кидали на женщин красноречивые взгляды.
За ужином Лужин познакомился с соседями по столу. Пожилая супружеская пара, молодой человек и девушка лет
двадцати пяти, явно флиртующие между собой.
- Вика, - первой представилась ему девушка.
После ужина еще один променад вокруг «провала». Горячие югославские парни пользовались успехом. Внезапно
Лужин увидел ту, за которой ехал. Она стояла в одиночестве, держась рукой за бортик и смотрела вниз,
на прибрежные скалы. Такие лица ему всегда нравились. Не овал с намалеванной косметикой, а четко вырезанный
профиль, где нос был носом, а губы - губами и вполне могли бы существовать по-отдельности от всего остального.
При этом незнакомка выглядела симпатично, с модной короткой стрижкой обесцвеченных волос. Даже одежда говорила
о неординарности хозяйки. Никаких бальных платьев. Джинсы, туфли с высоким каблуком, женский пиджак.
Под грубой джинсовой тканью, искушенному в амурных делах Лужину, чудились стройные, чувственные ноги.
Лохматый югослав, к большому неудовольствию Лужина, подошедший к обладательнице чувственных ног, стал
что-то сумбурно говорить.
Не дослушав до конца женщина отпрянула от лохмача и смерив недоуменным взглядом отошла в сторону.
Это послужило сигналом Лужину.
- Добрый вечер, вас кажется пытались обидеть?
- Нет, просто испугалась, иностранец, непонятный язык. Кто это?
- Строитель из Югославии. Их тут много работает.
- Ах, вот как...
- Вы только приехали?
- Да, с опозданием, - она вдруг горько усмехнулась, - едва уговорили поехать...
Лужин выдержал дипломатическую паузу.
- Как вас зовут? - Прервала она ее.
- Виталий.
- А по отчеству?
- Я еще не старый, - отшутился Лужин.
- Простите, я так привыкла. В своем кругу.
- Виталий Александрович.
- А меня Ирина Константиновна.
- Очень приятно, Ирина Константиновна, осмелюсь узнать, почему вы отказывались ехать
в столь замечательное место?
- Не хотела оставлять одного.
- Кого?
- Супруга.
- Вы замужем?
- Представьте!
Они рассмеялись. Разговор явно клеился и Лужин шел в атаку с открытым забралом.
- Переживаете кризис в супружеских отношениях?
- Нет, у нас кризис другого плана.
Она вдруг начала рассказывать о своей жизни настолько откровенные вещи, что Лужину стало понятно, ей необходимо
выговориться. Из рассказа Ирины Константиновны получалось, что мужа, крупного чиновника, отстранили от должности. В условиях революционных перемен, начавшихся повсеместно, это означало конец карьере и неясное будущее.
- Вадим переживает все случившиеся так остро, боюсь, как бы он чего не сотворил с собой. Думала, помочь ему, в трудный момент мы должны быть вместе, а он купил мне эту дурацкую путевку и настоял на своем.
Сказал, что ему необходимо побыть одному.
***
Следующие два вечера прошли приблизительно в том же ключе. Ирина Константиновна говорила о супруге,
об их отношениях. Лужин терпеливо слушал, изредка вставляя утешительные и ободряющие фразы. Всякий раз,
за полночь, под разными предлогами он приглашал ее продолжить беседу в номере, но Ирина Константиновна была непреклонна и тут же прощалась. В последний вечер перед отъездом Лужин не пошел в холл. В первом часу ночи в его номер постучали. Он открыл дверь. Ирина Константиновна впервые надела короткое платье, открывшее ему то, о чем он раньше догадывался - сексуальную привлекательность красивых, чувственных ног.
- Вы заболели? - В ее голосе звучали тревога и решительная отчаянность.
- Нет, просто устал, а завтра утром предстоит путь домой.
- Можно войти?
Он, вдруг поник, как маленький мальчик застуканный мамой с банкой варенья.
- Конечно можно, - Лужин толкнул дверь, - но, я не один.
- Вот как! - в голосе женщины чувствовалась неподдельная горечь.
- Вы все, мужчины, такие одинаковые...
Она резко повернулась на высоких каблуках и быстрым шагом пошла прочь. Лужин не пытался ее удерживать словами или попробовать догнать.
Постояв еще немного он вернулся в номер. На широком, из двух сдвинутых кроватей, ложе, закутавшись в простыне и выставив вперед круглые колени сидела растерянная Вика.
***
В «икарусе», накручивавшем круги горного серпантина, Лужин смотрел в окно на море. Только сейчас он заметил, что оно действительно черное...