Мы, семилетние мальчишки с цыпками – болячками на босых ногах, с нестрижеными волосами, в которых копошились вши, постоянно вычесываемые деревянными гребешками, мечтали, что к осени пойдём в первый класс и будем учиться читать, писать, считать. Матери, занятые работой в колхозе и на своих огородах, без которых не прожить, нас постригут, отмоют и залечат цыпки, смазывая их сметаной.
Летом 45-го начали возвращаться с войны солдаты. Одни – молодые и холостые, погостив немного у родителей, уезжали из села в города на работу или учёбу. Другие, успевшие до войны завести семьи и детей, радовались встрече. Дети, успевшие подрасти и забывшие отцов, прятались за матерей и привыкали к тому, что этот дяденька – их папка!
Я не ждал своего. Мне было сказано – он погиб. Ребят, оставшихся без отцов, было большинство.
У Бориса отец вернулся полгода назад израненный и больной. До этого он лечился в госпитале. Дома лежал, редко выходя и придерживаясь за стену. Приходивший к нему изредка старичок – врач Абрам Осипович, мало чем мог помочь. Лекарств не было, да и с нормальной едой было плоховато.
Так тянулось три года. Борис был постоянно занят. Ухаживал за отцом, работал по дому, учился. Мать его была занята на колхозных работах.
У меня было больше свободного времени, его проводил у Бориса. Я помню тот осенний хмурый вечер, сгущались сумерки, накрапывал мелкий дождь. По каким-то мальчишеским делам пришёл к Борису. Ни Бориса, ни его матери дома не было. Дядя Лёша – Борин отец, лежал на своей постели и тихонько стонал. В комнате больного стемнело, только едва бледнело окно. Я хотел зажечь керосиновую лампу, но дядя Лёша попросил отставить это и сесть рядом с ним. Взял меня за руку и прерывисто заговорил:
- Я слышал, вы с Борей песню пели, в ней слова есть: «…бьётся в тесной печурке огонь...». Спой мне! Давай, пой Тимоша!
Я тихонько запел. Через какое-то время он глубоко вздохнул, захрапел и его рука, крепко сжимающая мою руку, вдруг ослабела и упала на одеяло и начала холодеть. Я понял, произошло что-то страшное. Я заплакал. Через какое-то время пришёл и Борис со своей мамой.
- Что сидите без света? И чего ты плачешь?
Зажгла лампу, взглянула на мужа и по его серому лицу и раскрытым не мигающим глазам, всё поняла.
За три года это был не первый случай смерти солдата, вернувшегося с войны. Их оставалось в селе всё меньше и меньше. Бывших солдат назначали кладовщиками, бригадирами, а то и председателями колхоза. Их жёны становились учетчиками, счетоводами. Дети их в колхозе не работали, они учились и отдыхали. Работали вдовы и их дети, выполняя совсем не детскую тяжёлую работу – косили траву на корм скоту, пахали, убирали урожай и многое чего другое, чтобы выжить. Многим было не до учёбы.