Говорят, Торгай Мудрый не всегда был тем, кем стал известен впоследствии всему миру. Когда-то он был просто Торгаем.
Начало Пути его обычно соотносят с посещением блаженного Иеронима Маденского, в то время пресвитера, очень, между прочим, известного теолога и философа. Что же до самого Торгая, то он с откровениями веры только-только соприкоснулся. Более всего его занимал вопрос о покаянии. И, естественно, он заговорил об этом в первую очередь.
Когда чайная церемония была завершена, он сказал:
— Отче, известно, что каждая душа поражена рядом присущих только ей грехов, побеждаемых ежедневным трудничеством. Однако есть ряд и так называемых смертных грехов, изжить которые можно только в процессе Огненного Покаяния. Именно они являются основой греховной природы вообще.
Тут Торгай замолчал, словно бы не решаясь говорить дальше.
— Продолжай, — сказал блаженный Иероним, поощрительно кивнув головой.
— Одним из таких грехов является мужеложство. Когда я был в Можайской обители, тамошний игумен отец Игнатий понуждал всю братию, в том числе и меня, каяться в этом грехе. Однако именно в этом грехе я не повинен.
— Ты уверен?
— Да, отче. Не то что с мужчиной, но и с женщиной я не разделял ложа. Пожалуйста, разрешите это противоречие.
Блаженный Иероним улыбнулся.
— Здесь нет никакого противоречия, — сказал он. — Отец Игнатий абсолютно прав.
Торгай, ожидая продолжения, молча на него смотрел.
— Потенциально, — сказал блаженный Иероним, — в изначальном семени греха содержится вся его полнота, в том числе и мужеложство. Чтобы произрасти, тому или иному греху, как и всякому древу вообще, потребны те или иные условия. Благодари Премудрость, что она не попустила тебе ничего подобного… Понял?
— Не совсем, отче, — признался Торгай виновато. — Не могли бы вы пояснить это на каком-нибудь примере?
— Хм… Известно ли тебе, что грех имеет многоуровневую структуру?
— Да, отче.
— Что, проявляя себя в физическом мире, грех корнями уходит как в чувственную природу сердца, так и в интеллектуальную природу ума?
— Да, отче.
— Приходилось ли тебе слышать о таком понятии, как бодибилдинг?
— Да, отче.
— Может быть, ты не только слышал, но и видел?
— Однажды, когда я был еще ребенком, в наше селение прибыл передвижной цирк шапито. Среди прочих артистов был один силач. Он жонглировал стальными шарами, гнул железные прутья. Мышцы у него были, как у старинных античных статуй.
— Стало быть, тебе понравилось?
— Да, отче, — признался Торгай со смущением. — Одно время я даже сам мечтал стать таким.
Блаженный Иероним улыбнулся снова.
— Ну вот, — сказал он. — Ты и ответил на собственный вопрос… Ты понял?
— Кажется, да.
Улыбка у блаженного Иеронима стала вдруг какой-то загадочной.
— Ну а теперь, — сказал он неожиданно, — еще об одном смертном грехе, о скотоложстве. Лошадь когда-либо приходилось видеть?
Через секунду оба непринужденно смеялись.
— Я понял, отче, — сказал Торгай. — Понял… Позвольте мне и впредь обращаться к вам за наставлениями.
— Вообще-то, — сказал блаженный Иероним, — мне срочно нужен толковый секретарь.
— Я согласен, — сказал Торгай.
— Тогда обратись к брату Прокопию, он укажет тебе келью.
Торгай поклонился и вышел.
…Двадцать шесть лет он провел рядом с блаженным Иеронимом, который стал ему духовным отцом. Когда на четвертый после Великой Смуты год из Проклятой Земли пришли никелевые латники Макартура II-го, их обитель оказалась единственной, что не была разрушена. Сила девственной молитвы отца и сына была настолько велика, что враг обитель попросту не заметил.
20 сентября 2004 г.