Я вышел на крыльцо, сел на порог и закурил. Передо мной был запущенный сад. Ровные яблони, с поросшей травой между ними, были совсем дикими. Когда я в последний раз был здесь, то дал соседу пять тысяч, чтобы он хоть немного ухаживал за растительностью. Видимо пропил и забил. Ступенька, на которой я сидел, прогнила и в любой момент могла рассыпаться в труху. Я затушил бычок и осторожно встал.
Раньше здесь жили мои дед и бабушка. В детстве я приезжал сюда на все лето. По сравнению с городской хрущевкой дом казался большим средневековым замком в моих фантазиях. Знойные дневные часы мы проводили в тени деревьев. Бабушка собирала клубнику на грядке и следила за тем как я читаю книжки, заданные на лето. Я старался быстрее закончить с этим скучным занятием, и пока она не видела, пропускал по несколько страниц. Дед обещал помочь смастерить лук и стрелы, вот я и торопился.
По выходным бабушка ездила на рынок продавать смородину и крыжовник, а мы с дедом ходили на рыбалку. По дороге до речки он рассказывал мне истории про войну и про то, как раньше здесь жили его родители, когда ещё был царь. Я ловил каждое слово и представлял себя партизаном, который с гранатой идёт на немецкий танк.
Я познакомился с местными поселковыми ребятами, когда стал постарше. С утра до вечера мы играли в футбол, строили шалаши и пекли картошку в углях. В один из жарких августовских дней, мы валялись на пляже, и к нам присоединились девочки из соседней деревни. Я сразу приметил одну из них. Светло-русые волосы, вздернутой носик, милая улыбка. Больше никогда в жизни я не встречал людей с таким живым и ярким взглядом. Это была моя первая любовь.
Каждый вечер мы старались проводить вместе. Я ей рассказывал про жизнь в городе, про свои мечты и планы, про все на свете, а она внимательно слушала и крепко сжимала мою руку. Днем она ухаживала за двумя младшими братьями и сестрой. Их отец пару лет назад уехал на север, и больше о нем ничего не было слышно, а мать утром уезжала работать в областную птицефабрику и возвращалась поздно. Они жили в маленьком старом домике в низине. Все хозяйство было на ней. Я старался помогать, как мог. То крал доски где-нибудь с ребятами и латал ей забор, то просил бабушку накупить сладостей для нее и малышей.
Приближался сентябрь, и мне надо было уезжать. Она, казалось, никогда не грустила, но в последний вечер её глаза были потухшими. Мы договорились, что каждую неделю будем писать друг другу и простились. Весь следующий год прошел в переписке. Я обещал ей, что после выпускных экзаменов вернусь и заберу с собой в город, что мы будем жить вместе и поступим в университет. Она же рассказывала мне про местные новости и говорила, что скучает. У меня была неделя перед поступлением, и я приехал за ней. Весь день и ночь мы провели вместе. Много говорили, смеялись, но я заметил, что за маской радости она была угрюма. Я спросил, в чем дело и оказалось, что она начала встречаться с парнем. Он работал в соседнем колхозе, был добр к ней и её младшим. Сказала, что не может сейчас все бросить и сбежать со мной. Я взбесился. Вырвался из объятий и назвал ее шлюхой. Она расплакалась и велела мне уйти. В тот же день я простился с родными и уехал.
Я ни разу не приезжал к старикам, пока учился в университете. Через родителей поздравлял с праздниками, а бабушка, через них же, передавала мне банки с соленьями и вареньем. Из варенья в общаге мы делали компот и запивали им дешёвую водку. Соленья разлетались мгновенно, а утром перед парами стакан рассола был на вес золота. Студенческие годы пролетели быстро, и я уехал работать в другой город.
Родители сообщили мне, что дедушка умер. Я взял несколько выходных и поехал на похороны. Собрался почти весь поселок. Все уважали моего деда и хотели с ним проститься. Многие плакали, только моя бабушка молча занималась поминками. Она очень сильно постарела за эти годы. Гости сидели за большим столом в саду. На поминки пришла и она вместе с мужем. Я встретился с ней взглядом, и мы минуту смотрели друг на друга, не моргая. В её глазах больше не было той жизни и энергии, но была сила. Таким взглядом можно было ломать бетонные стены. Внутри меня была куча чувств, и все это сильно давило на грудную клетку. Я старался отвлечься на водку и других скорбящих, но это не помогало. Как назло, друзья детства стали рассказывать, что у нее все хорошо, что родился сын и он «видимо, случайно» мой тёзка. Муж её работает, иногда выпивает, но в целом порядочный. Мать вышла на пенсию, младшие растут. Я делал вид, что мне это совсем не интересно, но тайком поглядывал в сторону стола, где сидела она. Была ранняя осень, под вечер стало прохладно, и все гости потихоньку начали расходиться. Я выгадал минуту и подошёл к ней и ее мужу, уже изрядно выпивши. Мы поговорили о моем деде с ним и выпили ещё по сто грамм, а она молча слушала и смотрела на меня с той девичьей теплотой, которую я никогда не забуду...
Годы летели стремительно. Я женился, построил карьеру. Бабушка серьёзно заболела, и ей нужен был постоянный уход. Родители хотели забрать её к себе в город, но она напрочь отказалась. Сказала, что никогда не бросит свой дом и мужа. Я приехал на выходные в поселок вместе со своей женой и сыном, чтобы поддержать ее и найти сиделку. Она была очень счастлива и все время старалась во всем угодить нам. Два дня бабушка нянчилась со своим правнуком, и я был доволен, что смог ее обрадовать. Деревня была в жутчайшем упадке. Работы не было, птицефабрика и колхоз закрылись уже как с пару лет. Вода- из колодцев, отопление- из печек. В дождливые дни доехать сюда по размытой дороге было невозможно. Пока я ехал до соседней деревни, раза два, чуть не увяз в грязи. Бабушка рассказала, что к ней иногда приходит помочь она. Вот я и решил заехать поблагодарить. Ну и что скрывать, мне хотелось на нее посмотреть спустя столько лет.
Я оставил машину на холме и с трудом, утопая в грязи, спустился к её маленькому, покосившемуся домику. Во дворе стояла мёртвая тишина. Я подумал, что никого нет, но все же постучал. Изнутри раздался детский топот, и дверь открыл мальчик. Он смотрел на меня испуганно, но в тоже время с добротой и заинтересованностью. Он был очень похож на нее: светлые волосы, курносый нос и чистый, невинный взгляд. Оказалось, что родителей нет дома, но они скоро вернутся. Я решил подождать, сел на скамейку перед калиткой во дворе, закурил. Мальчик сел рядом и сдержанно отвечал на мои вопросы о школе и жизни в деревне. Он очень пристально смотрел на меня и расплылся в улыбке, когда узнал, что у нас с ним одинаковые имена. Мама ему рассказывала, что есть на свете самый умный и хороший дядя с таким же именем, и что он должен быть похож на него, когда вырастет. Я растрогался. В ожидании мы разговаривали с ним открыто и искренне, насколько это возможно с ребёнком.
Они с мужем вернулись и увидели меня на лавочке.Она очень удивилась. Мы сели пить чай и я узнал, что её братья и сестра переехали в город, мать умерла, а муж остался без работы. Солнце только достигло зенита, а глава семьи уже был изрядно пьян. От предложения выпить с ним, я вежливо отказался,ссылаясь на то, что за рулем, но он не прекращал попыток налить мне стопочку "за здоровье". Мы проговорили несколько часов. Я предложил ей денег за помощь бабушке, но она наотрез отказалась и даже обиделась, сказав, что за такое и копейки не возьмет. Перед уходом я незаметно дал денег её мужу. Пока я возвращался к машине, меня мучили разные мысли. Хотелось забрать её и мальчика из этого тлена, показать им другую сторону, вернуть солнечную улыбку на ее лицо, но моя жизнь пошла уже совсем другой тропой и я не мог этого сделать. Меня мучила совесть за её несчастье и жалкое существование, хоть я и был не при чем. В то время у меня уже имелись связи в областном руководстве. С моей подачи за год в эти края провели все нужные коммуникации и сделали нормальную дорогу. Я нашёл инвесторов, и местное производство вновь заработало. Я, конечно, был горд этим, но чувство вины, так и не пропало.
Потом умерла бабушка. Я не смог приехать проститься с ней из-за дел. Через некоторое время я выбрался туда поставить памятники на могилы моим старикам. По дороге с кладбища я встретил соседа. Мы разговорились, и он рассказал мне, что у них недавно в соседней деревне муж спьяну зарубил топором жену и ребёнка, а потом спалил себя в доме. Без уточнения было понятно о ком идет речь. В тот миг я ничего не почувствовал. Просто принял информацию, будто мне пересказали сюжет фильма. Я простился с ним и попросил присматривать за домом и садом, пока я не решу, что с этим всем делать.
Через некоторое время тоска накрыла волной. Мне все осточертело, я был разбит и не находил себе места. Дела пошли из рук вон плохо. Я упал в пропасть депрессии, начал пить и совершил несколько роковых ошибок, которые заставили меня быстро принять решение об отъезде… Завтра утром приедет машина и окольными путями отвезет меня в соседнюю страну. Оттуда еще двенадцать часов пути на самолете. Моя семья уже там, очень далеко, и ждёт, когда я присоединюсь к ним. На моих зарубежных счетах много денег. Завтра я сменю свою губернаторскую корочку на иностранный паспорт.
Я мог провести эту неделю в придорожном отеле или у друзей, но я приехал сюда. Зачем? Наверное, чтобы оправдать себя. Перед всеми людьми, которые здесь рождались, жили, умирали. Я люблю и ненавижу это место. Я просто хотел проститься.